Читать книгу: «Жан-Жак Руссо. Его жизнь и литературная деятельность»

Биографический очерк С. Н. Южакова

С портретом Жан-Жака Руссо, гравированным в Лейпциге Геданом

Предисловие

Руссо до сих пор не дождался обширной, беспристрастно обработанной биографии. Назову наиболее известные или наиболее важные источники.

«Les Confessions de J.J. Rousseau». Nouvelle édition, précédée d'une notice par George Sand. – Paris, 1847. «Исповедь» остается все-таки важнейшим источником биографии. Вторая половина, писанная во время болезни, менее заслуживает доверия. Я пользовался изданием 1847 года, где примечания и предисловие Жорж Санд дают некоторые полезные пояснения.

«Les Grands Écrivains Français. J. J. Rousseau», par Arthur Chuquet. – Paris, 1893. Эта последняя по времени биография знаменитого писателя входит как часть в целое в предпринятое фирмой Гашет издание кратких и популярных биографий и характеристик. Преобладают характеристики, биографический материал очень сжат. Работу Шюке можно рекомендовать как отличный конспект, довольно беспристрастный. Относясь часто отрицательно к идеям Руссо, автор не старается только поэтому чернить его личность. Именно такой характер носит и следующая книга:

«La vie et les oeuvres de J. J. Rousseau», par Henri Beaudouin. 2 vols. – Paris, 1891. Это самая подробная биография Руссо, но написана фанатическим клерикалом и исполнена нетерпимости. Пользоваться этим несколько мутным источником надо с большой осторожностью.

«Rousseau», by John Morley. 2 vols. – London, 1888. Это третье издание известного труда английского политического деятеля. Данные несколько устарели, изложение добросовестное, точка зрения отчасти проникнута той специально английской религиозностью, которую на континенте, в Европе, привыкли называть фарисейством. Существует русский перевод, но после нескольких, наудачу, сличений я предпочел пользоваться английским подлинником.

Этими четырьмя работами исчерпываются важнейшие источники, объемлющие всю жизнь и деятельность Руссо. Об отдельных эпизодах его жизни имеются важные специальные исследования.

«Madame de Warens et J. J. Rousseau». Étude historique et critique par Fr. Mugnier. – Paris, 1891. Интересное исследование о жизни баронессы Варанс, игравшей такую важную роль в судьбе молодого Руссо. Добросовестное изложение и обилие новых данных, извлеченных из сохранившихся на месте документов и писем, характеризуют эту работу.

«Voltaire et Rousseau», par Gaston Mougras. – Paris, 1886. Предмет книги – полемика между двумя мыслителями и ее закулисные отражения и пружины. Мугра довольно явственно старается склонить весы своих суждений в пользу Вольтера. Во всяком случае, книга интересная и полезная.

«La folie de J. J. Rousseau», par le d-r Chatelain. – Paris, 1890. Интересное исследование душевной болезни, омрачившей последние годы Руссо.

John Grand-Carteret. «J. J. Rousseau, jugé par les français d’aujourd'hui». – Paris, 1890. Собрание интересных статей современных французских писателей. Некоторые из них дают полезные биографические указания, например, статьи Русселя, Кастеллена и др.

Что касается оценки деятельности Руссо, то литература эта так обширна, что перечисление ее здесь было бы и неуместно, и невозможно. Неуместно потому, что главная задача этой работы – жизнеописание. Невозможно же ввиду обширности.

Глава I. Историческая фигура Жан-Жака Руссо

Страстное отношение современников к личности и идеям Руссо. – Поклонение публики. – Ненависть и гонения феодалов и клерикалов. – Ненависть и вражда Вольтера и энциклопедистов. – Увлечение молодого поколения. – То же страстное отношение потомства. – Оппозиция со стороны Руссо литературе Просвещения. – Пропаганда культуры и просвещения Вольтером и энциклопедистами. – Пропаганда прав личности, свободы и равенства в сочинениях Руссо. – Подготовление плутократии и демократии. – Глубокие антитезы, замеченные Руссо. – Их значение в XVIII и XIX веках. – Историческая характеристика личности Руссо.

Немного имен найдется во всемирной истории, которые вызывали бы нетерпимо страстное отношение к себе как среди современников, так и среди потомков, и вокруг которых в течение жизни многих поколений скапливались бы целые тучи любви и ненависти, поклонения и злобной, непримиримой вражды. Такие редкие имена носили особые избранники человечества, отметившие своими делами целые исторические эпохи, давшие толчок и направление целым могучим историческим течениям, заложившие основания для могущественных общественных переворотов, глубоко повлиявшие на положение, интересы, самосознание и самочувствие многих народов и поколений… И такими могучими личностями являются обыкновенно не деятели в тесном смысле слова, не те, которые производят политические и социальные перевороты, как бы ни были велики их силы, как бы ни были громадны события, воплотившиеся в их деятельности. Современники их любят и ненавидят, поклоняются им и проклинают. Но с их кончиною, с завершением их исторической эпохи наступает очередь для более спокойного суда потомства. Для него деятельность таких великих людей является любопытной страницей истории, – страницей поучительной или возмутительной, отрадной или печальной, достойной подражания или порицания. Но она, эта деятельность, уже не вызывает страстей, не возбуждает ни непримиримой вражды, ни пылкого поклонения. Историей этих личностей общественные партии, конечно, пользуются в своих интересах, каждая по-своему, но они пользуются для этого и законами природы, и открытиями науки, и изобретениями техники… Странно было бы, если бы, например, теперь, в настоящее время, кипели страсти вокруг герцога Альба, Вильгельма Оранского, Оливера Кромвеля, Вашингтона, даже вокруг Робеспьера и Наполеона, даже вокруг недавно сошедшего со сцены Гарибальди. Для потомства это исчерпавшие себя фигуры прошлого, очень значительного, конечно, но, тем не менее, прошлого несомненно. События, в которых участвовали эти большие люди, еще так или иначе влияют на жизнь потомков, но не сами личности, которые умолкли и которые уже не возьмут судьбы мира в свои сильные руки… Миру нечего от них ждать и нечего опасаться. Их можно порицать, но для ненависти нет места. Их можно осыпать похвалами и благодарностями, но последователей они иметь уже не могут. Ни за ними, ни против них никто уже не пойдет, никому они не помогут, никому не повредят. Деяния таких людей переживают их короткую жизнь, но не их личность, которая, переставая жить, перестает быть и активным элементом исторической жизни, перестает принимать в ней непосредственное участие…

Великие люди другого типа, великие мыслители, имеют иную судьбу. Затребованные ими идеалы остаются многие поколения после их смерти деятельным элементом истории, увлекая за собою одних, возбуждая против себя других. Сила их доводов не становится меньше, их красноречивое слово звучит многие века, созывая сонмы новых поклонников и последователей, вызывая на бой и борьбу новые полки врагов и непримиримых противников. Поколения сменяются… Великие деятели этих поколений сменяются вместе с ними… Великие мыслители переживают свои поколения. Их идеалы принимаются новыми поколениями, воплощаются в жизни новыми деятелями… Эта жизненность идеалов и идей великого мыслителя и является причиной того, почему вокруг его имени кипит борьба, и потомство так же страстно поклоняется ему или ненавидит его, как и современники. К таким личностям в истории принадлежит и Жан-Жак Руссо.

За два года до смерти Руссо американцы прислали в Европу свою знаменитую Декларацию прав человека. Это была первая попытка молодого поколения, поклонявшегося своему великому учителю, приступить к проведению в жизнь его идей. Через одиннадцать лет после его смерти французы издали свою декларацию, точно так же представлявшую красноречивый параграф из политической философии Руссо. Франклин, Вашингтон и Джефферсон, Мирабо, Лафайет и Робеспьер соединились в этом провозглашении своего дела делом великого Жан-Жака. Идеи, с которыми деятели американской и французской революций приступили к освобождению и возрождению своих стран, были идеями Руссо, хотя ни американская, ни французская демократия не исчерпала всего цикла этих идей. Поэтому-то воплощению их была дана каждым из деятелей форма, зависимая именно от такого частичного, в каждом случае различного заимствования… Наполеон I как-то выразился в том смысле, что не было бы французской революции, если бы не было Руссо. Это несправедливо в той же мере, как и подобное же утверждение относительно американской революции. И та, и другая вытекли из столкновения глубинных интересов и крупных сил, оказавшихся к концу XVIII века в жестоком и непримиримом антагонизме. Привилегии аристократической метрополии, ее жадность и деспотизм вынудили американскую буржуазию поднять оружие. Привилегии французской аристократии, нетерпимость французской церкви, союз короны с феодалами и клерикалами, нарушение господствующими классами интересов уже сильной и богатой французской буржуазии делали неизбежным столкновение и во Франции. И в Новом, и в Старом Свете нежелание господствующих классов поделиться значением и властью с буржуазией, выросшей в крупную общественную силу, и было главной и неустранимой причиной обеих революций и великого исторического переворота, отразившегося на всем цивилизованном мире. Но в обеих революциях и во всех исторических событиях, с ними связанных, могучей волной прокатился призыв демократов к свободе, равенству и братству! Но в обеих революциях сами интересы буржуазии приняли демократическую окраску, и она выступила под знаменем не своих интересов, прав или хартий, даже не блага государства или интересов нации, а естественных прав человека! Эти идеалы демократизма, эти идеалы естественного права личности были идеалами и идеями Руссо, и в этом отношении невозможно указать другого мыслителя, который, давно успокоившись в могиле, принимал бы такое непосредственное прямое участие в общественной борьбе и великих исторических событиях, наполняющих собою весь XIX век. Фихте, Песталоцци, Фурье и Луи Блан, Гарибальди и Линкольн, все вожди демократического движения, все защитники естественного права против права исторического исходили и исходят из цикла тех идей, которые, конечно, высказывались и до Руссо, но которым этот мыслитель придал форму и в которые вложил содержание, соответствующие злобам дня двух столетий, уже прошедших, и, вероятно, еще и третьего, наступающего. Понятна отсюда и страстная борьба, все еще ведущаяся вокруг имени знаменитого мыслителя.

Среди современников впечатление, произведенное замечательными творениями Руссо, было громадное. Бокль, изучив подробно эту эпоху, называет Руссо могущественным, а его влияние – изумительным. Знаменитый английский мыслитель Юм, современник Руссо, находившийся во Франции в период наибольшего расцвета его творчества, замечает, что трудно выразить и даже вообразить народный энтузиазм к нему… Никто никогда не обращал на себя в такой мере народного внимания. Вольтер и все другие оказались совершенно затемнены им. Гримм, известный немецкий писатель и ученый, тоже проживавший в это время в Париже, подтверждает этот необычайный успех. Книги Руссо расхватываются мгновенно. За чтение их назначается плата по часам. Мирабо, Сен-Жюст, Робеспьер, тогда еще молодежь, поклоняются ему, ищут счастья его видеть. Этот энтузиазм и это поклонение одних уравновешиваются или даже перевешиваются ненавистью и гонениями других. Его сочинения сжигаются рукою палача. Его личность подвергается преследованиям и оскорблениям. После издания «Эмиля» и «Общественного договора» он должен бежать из Франции. Та же судьба постигает его и в Женеве… Он ищет убежища в Бернском кантоне, но декрет республиканского правительства его изгоняет и оттуда. Подобное повторяется и в Невшателе, где господствующие классы возбуждают против него чернь за его будто бы безбожие, тогда как, единственный из крупных мыслителей XVIII века, Руссо оставался верующим и религиозным! Совершенно естественны и понятны эти гонения со стороны классов, против господства и насилия которых направлялась его тонкая и глубокая критика, в то время как пламенное красноречие его высокохудожественных творений взывало к справедливости и возмездию. На первый взгляд могут показаться менее понятными преследования и непримиримая вражда со стороны врагов его врагов, со стороны Вольтера, Дидро, Гримма, энциклопедистов… Однако и тому было достаточно причин…