Читать книгу: «Когда Адам чесал затылок»

Посылка

Дима с бутылкой пива расположился в кресле и включил телевизор. Сегодняшний день, если можно так сказать, сложился не совсем удачно. С самого утра он встал с левой ноги, проснувшись на полу в коридоре. Вчера был день рождения приятеля, и Дмитрий в очередной раз принял слишком много на грудь. А грудь оказалась слабая, как, впрочем, и ноги, которые не смогли донести его до дивана.

С жуткой головной болью он, как мог, помчался на работу. Но всё равно опоздал на целый час. Как же тут не опоздать, когда бежишь через пивной ларёк. Ну а на работе? А на работе сделали последнее предупреждение до первого опоздания или прогула, предложив написать заявление по собственному желанию без числа. А вечером его ждал сюрприз: жена собрала вещи и ушла из дома, забрав дочку. «Ну ушла и ушла, я себе и лучше найду. Такие орлы, как я, на дороге не валяются. И без работы, если что, не останусь. Сварщики с личным клеймом везде требуются. Хотя руки порой трясутся… Не то что встык, и в трубу электродом попасть сложно. Ну ничего, ничего, – успокаивал он себя, ворочаясь в кресле, – и пить брошу, и курить… Вон на борьбу пойду…» – ткнул он пальцем в телевизор.

На голубом экране шли соревнования по вольной борьбе. Ни один из мускулистых парней в плавательных костюмах позапрошлого века не мог взять верх над соперником.

– Ну что ты от него нос-то воротишь? Давай же, сомкни его железной хваткой, глядя глаза в глаза, без страха, как мужчина. Хотя, наверное, будешь тут нос воротить. Данный вид спорта требует огромного напряжения и энергии, а им тоже нужен выход, – комментировал Дима, время от времени отпивая из бутылки горькую пенную жидкость. – Нет, пожалуй, на борьбу я не пойду…

От просмотра телепередач Дмитрия оторвал звонок в дверь.

– Кого там ещё черти принесли, – пробубнил он, направляясь в прихожую шаркающей походкой.

На пороге стоял почтальон с чёрной пиратской повязкой на глазу. Одет он был в форму советских времён. Всё было при нём – и фуражка, и толстая сумка на ремне. Нежданный гость был высокого роста и очень худой, на вид ему можно было дать лет сорок пять.

– Так-так-так, я извиняюсь, очень дико извиняюсь, – начал разговор почтальон. – А не здесь ли случайно живёт Задрищенко Дмитрий Поликарпович? – спросил тот, приглаживая тонкие усики нереально длинными пальцами.

– Не Задрищенко, а Ищенко, – возмутился хозяин.

– Я извиняюсь, ну очень дико извиняюсь, господин товарищ Ищенко, опечаточка. Можно я зайду?

– Ну проходите, раз уж пришли.

Почтальон сделал шаг через порог и ударился головой о дверной проём. На пол коридора посыпалась штукатурка.

– Ой, я дико извиняюсь, товарищ Задрищенко, сейчас всё уберём, – сказал гость, поднимая фуражку с пола. Почтальон достал из сумки сначала металлическую щётку, а затем совок. – Не извольте беспокоиться, всё изладим, – прощебетал он, демонстрируя в руках инструмент.

Почтальон наклонился и стал скрести щёткой о ламинат, пытаясь загнать в совок осыпавшийся мусор.

– Мужик, ты что, издеваешься? Ты же мне весь пол исцарапал.

– Да, щёточкой что-то не получается.

Тощий замёл рукой в совок мусор, встал и высыпал штукатурку на лестничную площадку.

– Ну, ничего страшного, – сказал он и с силой захлопнул дверь в квартиру.

С проёма опять посыпалось.

– Я дико извиняюсь, сейчас мы всё уберём, товарищ Задрищенко.

Гость опять запустил пяту из длинных пальцев к себе в сумку. Дима наблюдал за происходящим с открытым ртом. В голове у него мысли наслаивались одна на другую, не давая здраво оценить происходящее. Наконец проскочила одна умная: закрой рот и гони его к чёртовой бабушке.

Что Дмитрий благоразумно и сделал, но лишь для того, чтобы сразу открыть.

– Слушай ты, одноглазый, ты зачем сюда припёрся? Тебе чего надо?

Почтальон сделал жест руками, будто хочет поправить галстук, приподняв подбородок.

– Я бы попросил вас, товарищ Задрищенко, не переходить на личности. Глаз я потерял в битве при Фермопилах. Задали же мы тогда взбучку этим персам. Или они нам? Как же давно это было…

– Какие персы? Ты что мне голову морочишь? Тебе от меня что надо?

Дмитрий уже был готов накинуться и растерзать незваного гостя.

– Спокойно, спокойно, господин Дрищенко, – почтальон вытянул вперёд руки, расправив ладони.

– Мужик, ты что меня испытываешь? Моя фамилия Ищенко, и никак иначе.

– Ну да, конечно, Ищенко Поликарп Дмитриевич, припоминаю, – ответил почтальон, сняв фуражку и почёсывая затылок. – Ну так и что же вы хотели, Дмитрий Поликарпович?

– Ну всё, одноглазый, ты меня достал. Стой здесь, я сейчас, у меня где-то в комнате бита завалялась.

Дима рванул в комнату.

– Куда же вы, товарищ Задрищенко? Биты там нет. Но я вам могу продать по сходной цене. У меня как раз одна завалялась.

Почтальон запустил руку в сумку и вытащил оттуда бейсбольную биту. Дима вернулся обратно в коридор и ошеломлённо оглядел гостя с ног до головы.

– Мужик, ты кто такой? Что за фокусы?

– Я почтовый инспектор по особым поручениям пятого управления шестой котельной.

Дмитрий осел на пол и схватился за голову.

– Тебе чего надо, кочегар?

– Да нет же! Я не кочегар, а почтальон. Хотя кочегаром тоже был. Эх, скажу я вам, нервная работёнка, но интересная. Всякое бывало: то уголь не подвезут, то материал какой-то нервный попадётся. Ну а потом меня по первому списку с горячим стажем на пенсию и тут же на повышение.

Гость тоже уселся на пол и раскинул ноги в разные стороны.

– Слушай, почтальон, ты что, у меня тут жить собрался? – спросил Дима уже обречённым голосом.

– Да нет, Поликарпович, ты что, у тебя тесновато тут, да и ламинат мне твой не нравится. Ну, ты биту брать будешь?

Дима, всё так же держась за голову, взглянул в ярко-зелёный глаз гостя.

– Слушай, кочегар на пенсии, у тебя, может, для меня посылка какая?

Почтальон встрепенулся и вскочил на ноги.

– Ну да, конечно! Посылочка для вас, – он вытащил из сумки прямоугольную упаковку, обёрнутую чёрной ленточкой, протянул Диме посылку и бланк. – Распишитесь, товарищ Ищенко.

Дима взял листок расписался и только потом прочёл: «Я, Ищенко, в девичестве Задрищенко, обязуюсь хранить содержимое до смерти и применить по назначению».

– Да что за шутки у вас?

Он скомкал бланк и швырнул одноглазому в лицо. Почтальон наклонился, поднял и расправил скомканный листок.

– Нехорошо вы поступаете, это же официальный документ.

Дима распахнул входную дверь и, указав на лестничную площадку, сказал:

– Пошёл вон, клоун.

Гость выскочил, ударившись головой о проём и добавив на пол штукатурки. Уже стоя за дверями, он раскланялся и ответил:

– Ну, до скорой встречи, Поликарп Дмитриевич.

– Да нет уж, увольте-с, милостивый государь. И биту свою забери.

Дима швырнул биту вслед за гостем, и та, брякая, покатилась по ступенькам. Закрыв двери за почтальоном, он вытер со лба проступившую испарину.

– Фу-у-у, ну и дела… Сорок лет живу, такого ещё не видывал… Что за денёк сегодня? – бубнил себе под нос Дима, проходя на кухню. – Ну сейчас посмотрим, что за сюрприз он мне принёс и от кого, интересно.

Дима положил посылку на стол и прочёл надпись на штампе: «Верховный наместник северного и западного полушарий». Что за чушь? Какой наместник и чьи полушария? Ну и шутки. Он развязал ленточку и разорвал обёрточную бумагу. Внутри оказалась шкатулка тридцать на сорок сантиметров, обитая синим бархатом. На крышке золотыми нитями был вышит рисунок – поросёнок, жарящий на вертеле человека. Открыв крышку, Дима обнаружил в нише пистолет Макарова с лежащей рядом обоймой. Он вынул пистолет, взвесив его в руке. Похож на настоящий.

– Да что я делаю? Надо звонить в полицию. А что им скажу?

Что одноглазый почтальон из пятого управления шестой котельной принёс мне эту посылку? Кто мне поверит? Скажут, свихнулся парень. А если из этого пистолета убили кого? Вот им удача, и дело раскрывать не надо. Вот он я, готовый претендентна посидеть, а им премия. Нет уж, я лучше подожду дальнейшего развития событий. Может, хозяин объявится, наверное, с кем-то перепутали? Хотя этот почтарь даже юношескую фамилию назвал. Да что за невезуха сегодня такая!

Дима положил пистолет обратно в шкатулку и перевязал лентой, положив её в ящик стола. Он взял из холодильника бутылку водки, достал стопку, нарезал бутербродов и прошёл с содержимым в комнату. Там, разложив всё на журнальном столике, уселся в кресло у телевизора. Борьба уже закончилась, и шёл биатлон. На экране одноглазый лыжник лёг в снег и начал целиться единственным зелёным глазом в мишень.

Бр-р-р… Дмитрий провёл ладонью по лицу и взглянул снова на телевизор. Биатлонист куда-то испарился. Ну всё, надо выпить, а то я так с ума сойду. Он налил в стопку и собрался опрокинуть в себя содержимое. Но тут опять раздался звонок в дверь. «Может, жена вернулась», – с надеждой подумал он.

На пороге стоял всё тот же почтальон с битой в руках.

– Здравствуйте, это не вы биту потеряли?

– Нет, не я, – сквозь зубы процедил Дмитрий.

– Мы дико извиняемся, а Ищенко Дмитрий Поликарпович здесь живёт?

– Да, Задрищенко – это я, а то ты не знаешь?

– Нет, не знаю, я вас первый раз вижу.

– Да я заметил, что у вас со зрением определённые проблемы. Однобокое какое-то.

Тут возмутился почтальон.

– Ну, знаете, грешно издеваться над людьми. Я глаз, между прочим, потерял при этих самых, как их там.

– Наверное, при Фермопилах, – ответил Дима.

– Ну да, при них самых. Ох и задали мы тогда персам. А вы откуда знаете?

– Да у вас характерные спартанские черты лица и такой же напор, упрямство и наглость.

– Разрешите, я зайду? – спросил почтальон, уже цепляя головой дверной проём.

Дима пытался преградить гостю путь, но безуспешно.

– Да вы не беспокойтесь, у меня и совок, и веник есть, сейчас всё приберём.

– Не надо ничего убирать, я сам наведу потом порядок, – вскричал хозяин. – Вы лучше быстрее говорите, что вам надо, и мы расстанемся.

– Так вот на бите написано: «Любимому папочке Диме от дочки Кати». У вас есть дочка Катя?

– Да, есть.

– Значит бита ваша?

– Ну да, конечно моя.

Дима, выхватив у него биту, стал выталкивать из квартиры.

– Спасибо вам большое, товарищ почтальон из кочегарки, прощайте.

– Да не за что, вот вам ещё письмо, – сказал почтальон, находясь уже на площадке.

Дмитрий взял у него письмо и закрыл дверь.

– А расписаться? – послышалось с той стороны.

– У меня чернила кончились, приходите завтра, – ответил хозяин.

– Хорошо, завтра зайду. И ещё, товарищ Задрищенко, должен вас предупредить, спиртное сокращает жизнь.

В комнате раздался звон битого стекла. Дима выскочил из прихожей и увидел на полу разбитую бутылку. На журнальном столике, опираясь на задние лапы, стояла огромная крыса во фраке и доедала бутерброд. Затем грызун соскочил на пол и отхлебнул из лужицы пролитой водки. Крыса встала на задние лапы, отрыгнула и произнесла:

– Сыр с колбасой вкусные, хлеб чёрствый, а водка палёная. Я бы порекомендовала вам поберечь печень.

Почёсывая за ухом, она пробежала на балкон и, вытянув передние лапы вперёд, в прыжке нырнула на просторы улицы. Дима прошёл за ней и глянул вниз, но никого там не обнаружил. «Двенадцатый этаж, это, конечно, высоко, но, видно, полёт прошёл удачно», – подумалось нашему герою.

И тут снова раздался звонок в дверь.

– Ну хоть бы жена, хоть бы моя милая Танечка. Иначе я чокнусь, – направляясь к выходу, разговаривал сам с собой Дмитрий.

Открыв дверь, он увидел старого знакомого. Почтальон, вытянув длинную страусиную шею вперёд и моргнув зелёным глазом, спросил:

– Я дико извиняюсь, а к вам крыса не заходила?

– Конечно, заходила и выпила всю водку, – ответил хозяин, уже ничуть не удивляясь.

– Вот скотина-то какая! Мы с ней собирались на светский раут, а она уже нажралась. Ну крыса это семейство грызунов. А скотина, это, к примеру, корова или свинья.

– Вы зайти не желаете, товарищ почтальон?

– Нет, не желаю. Вдруг косяк головой задену, штукатурка осыплется, а я щётку дома забыл. Простите, не знаю вашего имени-отчества.

– Зовите меня просто Задрищенко. А вас как?

– Ну меня-то, это всем известно, Ксенофонт. Так вот, дорогой мой Задрищенко, эта крыса та ещё свинья, когда напьётся. Ну так и где же она теперь?

– Вы знаете, дорогой Ксенофонт, она вышла с балкона, как мастер спорта по прыжкам в воду с трамплина.

– Да ну, скажете ещё… Крысы и нырять-то не умеют. Вы ещё мастеров не видели.

Почтальон достал из сумки плавательные очки с одним окуляром.

– Сейчас я вам покажу, как надо.

Ксенофонт начал отстранять Диму от входа, пытаясь протиснуться в квартиру.

– Нет-нет, не надо, я вам верю, – вцепился в него Дмитрий, выталкивая обратно на выход.

– Ну ладно, раз верите, тогда не буду, – успокоился Ксенофонт. – Я тогда пойду, Задрищ Поликарпович?

– Конечно, идите. Мне двери закрывать? Или ещё вернётесь?

– И не собираюсь, крыса же ушла. Завтра, всё завтра. Мне ещё лебедей надо настрелять.

– Ну тогда прощайте, Кристофор Колумбыч, удачной охоты вам.

– Не прощайте, а до новых встреч! – радостно воскликнул почтальон и помахал рукой, когда собеседник уже закрывал за ним дверь.

Зайдя в комнату, Дмитрий взглянул на огрызки бутербродов, пролитую водку и стёкла, валяющиеся на полу. Развернулся и, шагнув к прихожей, наткнулся глазами на исцарапанный ламинат, засыпанный штукатуркой. Почесав затылок, прошёл на кухню, принял четыре таблетки валерьянки и запил корвалолом. Затем, присев на табуретку, обратил внимание на письмо, лежащее посреди стола.

– Ну да! У меня же ещё письмо есть. Как же я не догадался, что вечер на этом не закончен. Наверное, этот день будет длиться вечно. Где же я так сильно нагрешил?

На письме был обратный адрес: «Княжество людских устремлений, верховный наместник северного и западного полушарий Абриэль».

Дима вскрыл конверт и начал читать: «Дорогой друг, вы порядком нагрешили, да и должок за вами. Настоятельно рекомендую вам явиться завтра к двенадцати часам в парк Гоголя. Буду ждать вас у пруда с лебедями. Наденьте чёрный шерстяной костюм-тройку и белые ботинки. Не забудьте захватить шкатулку. С большим приветом, Абриэль».

Дима отложил письмо и почесал затылок.

– Какой костюм, какие тапки? У меня и костюма отродясь не было. На свадьбу и то в прокате брал. И почему я должен куда-то идти?

– Что-то вы весь чешетесь. Вам не мешало бы помыться, – раздался вкрадчивый голос за спиной.

Дмитрий обернулся и увидел огромного рыжего кота. Животное было в сером пиджаке, на шее бабочка, а из кармашка торчала красная гвоздика. Брюк на нём не было. Кот стоял на двух задних лапах, а в передней держал ломаный лорнет с одним окуляром, поднося его то к одному, то к другому глазу.

– Скажите, милостивый государь, а нет ли у вас жидкой валерьянки? Меня пригласили на один светский раут, и я там познакомился с одной миленькой кошечкой. А из напитков только водка да ликёр. Мне ей даже предложить нечего. Ох уж эти люди, только о себе и думают. Это вот свинье безразлично, что есть и пить.

– Какой свинье?

– Ну крысе… Кстати, я прибрал за ней. А ламинат выкинул. Сейчас в моду входят ковры. Я вам постелил чудеснейший коврик. На нём отображена Сикстинская Мадонна. Будете об неё ноги вытирать. Если, конечно, унесёте.

– Ты кто?

– Я-то кот! Балберит меня зовут. Мне было велено доставить вам костюм и белые туфли-казаки. Вот полюбуетесь.

Он выложил на стол ботинки.

– Да, очень красивые, с золотыми бляхами, я посмотрю. А шпоры-то зачем? – проговорил Дима, глядя на кота. – Я что, в парк на коне поскачу?

– Да нет, про коня ничего не говорили. Но если надо, могу с утра к подъезду подогнать. Вот только надо будет не забыть овса дать. Он у нас на голодный желудок жутко несговорчив, может и лягнуть.

– Да не собираюсь я завтра ни в какой парк идти и уж тем более скакать! Мне на работу надо.

– Ну о работе можете не беспокоиться. Ваше заявление уже подписано сегодняшним числом. Так что завтра вы совершенно свободны. А идти придётся, иначе мы сами к вам придём. А уж мы придём, не сомневаетесь.

– Да я на вас заявление напишу!

– Интересно какое? Так и вижу ваше заявление: «На меня совершили грубый наезд одноглазый почтальон, пьяная крыса по кличке Свинья и кот с лорнетом». А может, вы напишите, как вчера вечером ударили по лицу капитана полиции Попыхайло, отняв у него табельное оружие?

– Какой ещё Попыхайло?

– Да тот самый, которому вы за столом в гостях у приятеля усердно подливали горячительное. Тут-то сразу и вскроется ваш злой умысел. Вы споили полицейского, чтобы украсть пистолет для дальнейшего ограбления банка. Нет, в банке вас могли подстрелить, и вы решили ограбить ювелирный магазин. Вот и шапочкой запаслись, – кот выложил на стол маску бэтмена. – На данный момент Василий Приходько сидит дома и вспоминает, куда же он дел табельное оружие. Так, глядишь, и вспомнит к завтрашнему дню. Никуда ты не денешься, Задрищенко, – кот хлопнул по столу лапой, глядя в глаза Димы. – Завтра оденешься в костюмчик и явишься в парк. И не советую заходить в забегаловку по дороге. А проблему мы твою решим.

– Да не бил я никого!

– А ты вспомни. Полицейский вчера был?

– Ну был.

– В номера тебя приглашал?

– Ну да, приглашал, я ещё подумал: какие номера, я же не баба.

– Вот, а ты его за это по морде и оружие отобрал.

– Да пистолет мне почтальон принёс.

– Какой почтальон? Ты сам-то в это веришь? Некогда мне тут с тобой размусоливать, меня кошечка заждалась, – Балберит натянул на себя маску бэтмена и взял со стола упаковку таблеток. – Придётся на сухую вечер проводить. Костюм в шкафу. Вот тебе паста гои, шпоры надрай, они медные.

Кот встал на четвереньки, передёрнул лапами, как бык на корриде, и прыгнул в форточку. Но проём оказался слишком узкий.

– Мяу, мяу, что ты смотришь? Видишь, я застрял. Тащи обратно.

Дима, наверное, бы удивился, но то ли валерьянка, то ли события прошедшего дня дали о себе знать. Дима не спеша встал с табуретки, схватил кота за лапы и выдернул обратно на кухню, плюхнув головой об пол. Балберит встал на задние лапы, отряхнулся и подошёл к окну.

– На, подержи, – протянул он лорнет Диме. – Да, жрать надо поменьше, пожалуй.

Похлопав себя по животу, кот открыл окно и сиганул вниз. Разглядывать место падения наш герой уже не стал. «Коты очень даже недурственно летают, – подумалось ему. – Пожалуй, надо ложиться спать», – сказал он сам себе, убирая лорнет в ящик стола рядом со шкатулкой.

Дима лёг на кровать и долго ворочался. «Не так я живу, не так. Таня вот ушла и дочку с собой забрала. В квартире как-то пусто стало и одиноко. Не найти мне лучше женщины. Да и любила она меня и я её. Любил, а изменял… Да было бы с кем, они и мизинца её не стоят. Как она просила, предупреждала: прекращай пить, а то уйду. А я всерьёз не воспринимал. И вот она, чаша терпения, лопнула. Я переполнил эту чашу своим равнодушием и расколол на мелкие осколки. А как теперь их собрать и склеить? Как восстановить сосуд нашей семьи? Не надо собирать, не надо клеить! Надо лепить новый из того, что есть, убрав глину недопонимания, недоверия, эгоизма и раздражения. Со спиртным надо завязывать, с женщинами тоже…»

С этими мыслями Дмитрий задремал. Снился ему рыжий кот, запряжённый в тачанку, на которой сидел одноглазый казак с чубом на голове и длинными усищами. Казак погонял кота, махая кнутом, покрикивая: «Но-о-о, пошёл, плешивый». Кот дико орал и пытался перевернуть телегу. За спиной у казака раздавалась песня «Ой ты, степь широкая, широкая раздольная». Там сидела крыса и заправляла пулемётную ленту в максим. Казак тоже начал подпевать: «Ах ты, Волга матушка, Волга вольная». Кот остановился и проговорил: «Не дойти нам до Волги, у меня уже лапы отваливаются. Давайте крысу запряжём». – «Меня нельзя, я тылы прикрываю», – откликнулись та. «А ну, одноглазый, давай сюда кнут и полезай в узду», – вскричал кот. «Меня запрягать нельзя, я инвалид, – Ксенофонт протянул Балбериту справку на трёх листах. – И вообще, ты опять валерьянки нажрался, тебе за руль нельзя».

Чем закончился спор, Дима так и не узнал, потому как наступило утро и он проснулся.

* * *

Наш герой вышел из подъезда и оглядел окрестности. Посреди двора стоял вороной конь и ел овёс из мусорного бака. «Да зачем мне конь? Тут ходьбы десять минут», – подумал Дима и прошагал мимо коня.

– Иго-го, – заржал тот и, забив копытом, поплёлся за ним.

На улице стояла июльская жара. Мужик в шерстяном костюме-тройке, казаках со шпорами и идущий за ним конь привлекали внимание прохожих. В руках Дима нёс голубой пакет, в котором лежали шкатулка и лорнет. «Ну и духотища, пивка бы холодненького». Он заглянул в витрину питейного заведения, где стояли и восседали жаждущие.

– Я на пять минуточек, – обратился Дима к коню.

Конь ответил:

– Иго-го, – и помотал головой слева направо.

– Буду я у лошадей ещё разрешения спрашивать, жди здесь.

Войдя в забегаловку и взяв кружку пива, он прошёл и сел за свободный столик. Тут же к нему подсели трое неизвестных одинаковых с лица. У всех наблюдалась повышенная небритость и узкоглазие.

– Эй, ковбой, пивком не угостишь? – спросил самый маленький и тощий, одетый в трико и засаленную майку.

– Нет, не угощу, денег нет.

– А на лошадке дашь прокатиться?

– А тебя не укачает? – спросил Дима, пытаясь отхлебнуть из кружки.

– Не бойся, я в кавалерии служил, – ответил тот, вцепившись ему в руку и ставя кружку обратно на стол.

– Ну хорошо, иди катайся.

Тощий вышел и попытался вскочить на коня. Но вороной, видно, не оценив данный пассаж, лягнул наездника в лоб. Подсевшие переглянулись между собой, и самый здоровый сказал приятелю:

– Слушай, Витёк, его конь, кажется, Колюню зашиб.

И с этими словами перевернул столик. Пиво вылилось Диме на брюки. Он нагнулся, чтобы стряхнуть пролитое, и тут же получил кулаком в глаз. В голове у него появились звёздочки на тёмном экране – покружив немного, они собрались в одну большую, и та испарилась. Когда помутнение прошло, собеседников уже не было. Продавщица за стойкой стала орать «помогите, хулиганы дерутся», и ему пришлось поспешно удалиться. Конь стоял всё на том же месте, а контуженый Коля сидел рядом и прибывал в прострации.

– Пойдём, Буцефал, – произнёс Дмитрий, держась за глаз. – Какое-то пиво у них невкусное.

– Иго-го, – ответил конь, помотав головой сверху вниз.

Уже подходя к парку, наш герой подумал: «А откуда в парке пруд и уж тем более лебеди?» На его памяти, кроме бомжей в лужах, там больше никаких достопримечательностей не встречалось. И к чему весь этот наряд в такую жару?

На входе в парк возвышалась арка с надписью: «Добро пожаловать всяк сюда входящий». Под аркой стоял знакомый рыжий кот. На нём были синие семейные трусы в горошек, закрывающие колени, чёрная футболка, поверх которой был повязан розовый галстук в клетку. На морде солнцезащитные очки.

– Погоды нонча стоят тёплые. Вам не жарко в костюмчике? – начал разговор Балберит.

– Нисколечко, у меня зубы мёрзнут, – ответил Дмитрий, обливаясь потом. – А на вас креативные бриджи, я посмотрю.

– Вы находите? Это подарок сеньора Труссарди. Ну, вернёмся к нашим баранам. Вас уже ждут, господин Ищенко. Только с быками в парк нельзя.

Дима обернулся и заметил, что держит на гнилой верёвке вороного быка.

– Вы зачем его сюда притащили, товарищ Дрищенко?

– Слушайте, я устал уже от ваших шуточек. Мне кажется, эта комедия несколько затянулась, – сказал Дима, откинув верёвку.

– Иго-го, – грустно заржал бык.

– А никаких шуток, всё очень серьёзно, Поликарп Дмитриевич. Я посмотрю, вам кто-то синяк под глаз поставил. Вам же было сказано, не заходить в кабак. Вы шкатулку взяли?

– Да, взял и лорнет ещё прихватил, – Дима протянул коту лорнет.

– А зачем он мне? Это Ксенофонту отдайте. Я такими вещами сроду не пользовался. Тем более с одним окуляром.

– Да это ж ты мне его вчера подал, когда в окно выпрыгивал.

– Вы меня с кем-то путаете, я высоты боюсь. Пройдёмте за мной.

Кот взял Диму за руку и повёл в аллею парка. Вдоль дорожки стояли дубы и каштаны, чего Дмитрий раньше не замечал.

– Здесь вроде каштанов никогда не было?.. – спросил он у рыжего спутника.

– Как же не было? Всегда были. Я помню, мы по этому парку гуляли ещё с ним, – указал кот на памятник Гоголю. – Сто раз ему говорил, не суй нос куда не следует. А он всё своё. Талантливый был, я вам скажу, человек. Любопытство вот только сгубило.

– Да нет, это определённо не наш парк! И вокруг ни души, – ответил Дима.

– Ваш, наш… Всё относительно в этом мире. И душ здесь, поверьте, очень много. Просто телесную оболочку ещё не обрели. Господь сказал, будут даны новые тела после смерти. А когда не сказал. Вот они и ждут своего часа. Либо в наше управление, либо в райские кущи.

Так, с разговорами, они приблизились к пруду с плавающими в нём лебедями. У пруда стояла белая скамейка, на которой сидели трое. Двое из них были старые знакомые – это крыса и Ксенофонт. Между ними сидел мужчина, на вид ему можно было дать около шестидесяти пяти лет. Длинный, узкий, слегка вздёрнутый вверх нос, маленький рот и узкие губы на худом лице. Чёрные глаза без видимых зрачков отзеркаливали всё, что окружало вокруг. Одет он был в расстёгнутую красочную ямайскую сорочку с бейджиком «Босс», из-под которой был виден атлетический торс с накаченным прессом и широкой грудью. Из-под плавательных шортов торчали волосатые ноги, обутые в сланцы. На стопах находилось по три пальца, которые больше походили на копыта. Ксенофонт был одет в чёрный фрак с бабочкой на голое тело, а через плечо всё так же висела почтовая сумка. На крысе же был синий топик и шотландский килт, в руках она держала волынку.

– Присаживайтесь, господин Ищенко, – указал на стоящий напротив скамейки барный стул незнакомец, когда кот с Димой подошли к ним.

Наш герой забрался на высокое и неудобное сидение. А Босс уже переключил своё внимание на Ксенофонта.

– Кстати, Чужой, у тебя почему гуси неподстреленные плавают?

– Это не гуси, а лебеди, мой повелитель греха. Я стрелял, но попасть не мог. Кто-то украл мой лорнет, а у меня без него в глазах двоится, – начал оправдываться почтальон.

– Ха-ха-ха, – захихикала свинья и произнесла визгливым голосом: – Надо было из ружья дробью стрелять, а не из рогатки, чудо одноглазое.

– Вот я на тебе сейчас и опробую, – сказал Ксенофонт, вытащив из сумки трёхстволку. – На раз из всех стволов продырявлю тебя вместе со свистулькой.

У крысы заблестели глаза, а морда стала превращаться в свиное рыло. Она вынула из-за пояса сапёрную лопату, посмотрела на неё и выбросила. Затем вытянула акинак. Решив, что тоже не подходит, метнула его в рядом стоящий дуб, с которого посыпалась жёлуди.

– Хрю-хрю, это мы оставим на потом, – сказала она, держа в лапе уже дамский пистолет.

– А ну прекратите бряцать оружием, – остановил их Босс. – У нас гость. Дуэль мы отложим на вечер.

Ксенофонт убрал в сумку ружьё, а крыса запихнула пистолет в топик. Дима сидел, ёрзая на барном стуле, обливался потом и наблюдал с высоты на странную троицу. Кот же стоял рядом и точил напильником когти.

– Так вот, дорогой Дмитрий Поликарпович, – продолжил главарь шайки. – Меня зовут Абриэль. Я специализируюсь на блуде, азартных играх и пьянстве. Ещё в мою компетенцию входят лень и гордыня. Как я заметил, все эти качества и потребности в вас присутствуют. Да, у вас были все шансы исправиться, и даже иногда просыпалась совесть. Быть может, вы бы и встали на путь истинный. Но вот беда, намедни вы проигрались мне в карты. Я не скажу вам, что карточный долг это святое, скорее наоборот. Но отдавать его всё равно надо. Вот мы и собрались в этот чудесный день, посмотреть, как вы будете это делать при свидетелях. С моей свитой вы уже знакомы. Ксенофонт, он же Чужой, был воином и предал своего царя. Следующему царю он служил недолго и тоже предал. А вот третий его хозяин оказался мудрее и своевременно растянул на дыбе. Ну и, как вы уже заметили, немного перестарался. Своим он не был никому, жену и детей отдал в рабство, а мать с отцом оставил умирать с голода. Крыса когда-то была свиньёй и поедала своих новорождённых поросят, за что и была отправлена на скотобойню. Ну а Балберит был со мной всегда. Мы вместе ещё с тех времён, когда служили Ему и подняли бунт вместе с первым ангелом.

Дима снял пиджак, затем жилетку, скинув их на аккуратно подстриженный ковёр травы.

– И что же я вам проиграл? Позвольте полюбопытствовать.

– Ничего особенного. Своё бренное тело! Оно всё равно дано на краткий срок. Полвеком раньше, полвеком позже умрёшь. Какая разница. Толку-то от тебя? Одни проблемы близким и окружающим.

Дмитрий расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Я не мог, ошибочка вышла, наверное.

– Никаких ошибок! – встрял в разговор кот, засовывая напильник в трусы.

– Балберит, это не гигиенично, вынь немедленно, – сделал замечание Абриэль.

– Извиняюсь, мой господин, – ответил кот и метко метнул инструмент в дуб рядом с акинаком.

– Хрю-хрю-хрю, – откликнулась крыса, увидев посыпавшиеся жёлуди.

Кот повернулся к Диме и протянул лист бумаги.

– У нас вот и документ имеется, прочти.

Дмитрий взял лист и стал читать вслух.

– Я, Дмитрий Поликарпович Ищенко, в девичестве Задрищенко, потеряв стыд и совесть, проиграл в карты всё что можно и нельзя, вплоть до собственной жизни. Обязуюсь вернуть остатки долга в пятницу 16 июля 2020 года при свидетелях. Под сим расписываюсь кровью моего друга Попыхайло.

Дима трясущимися руками вернул листок коту.

– Вспоминай позавчерашний день, – продолжил Балберит. – Вы выпили, потом ты танцевал с женой своего друга и пускал свои ручонки куда не следует. Впрочем, у вас с ней уже давно близкие отношения. А Таня всё знала и терпела. Думала, образумишься. Вспомнил?

– Ну да, припоминаю.

– Потом ещё пригубил и подрался с полицейским, не поделив соседку. Это на глазах-то у любовницы. Помнишь?

– Да, припоминаю. Ну да, а затем появился он, – Дима указал пальцем на Абриэля, – и предложил сыграть в какой-то штос.

– Ну вот, умница, вспомнил, – продолжил кот. – Проиграв деньги и часы, ты сам предложил на кон свою жизнь. Помнишь, как пел: пиковая дама не любовь, а драма?

– Всё вспомнил, да, было, но я же не всерьёз.

– Всё очень серьёзно, за всё в жизни надо отвечать, – произнёс старший демон.

– Я не хочу, не буду, – вскочил на ноги Дима. – И вообще, кровь там не моя, а какого-то Попыхайло. Значит, подпись недействительна.

– Вот наглец, он ещё и друга подставляет, – вскричала крыса. – Он тебе, можно сказать, свою кровь отдал, вы с ним даже не друзья, а кровные братья.

– Да я его на том вечере первый раз в жизни видел.

– Вот-вот, первый раз, а он за тебя свою кровь пожертвовал. Такие герои сейчас редко встречаются.

– Да что вы мне голову морочите? Я умирать не собирался!