Читать книгу: «Странник», страница 6

Безумие

– Эй! — закричал кто-то на раздаче обеда. – Это моё!

Я вышел из очереди, чтобы узнать, что творится, впрочем, так сделали все. У котла было два стрелка, один яростно пытался вырвать у другого полную тарелку похлёбки.

– Нет, отдай… — не выпуская из рук тарелки, хрипел второй.

– Разойтись! — заорал командор, подходя к нам.

Вдруг второй стрелок резко опустился грязным лицом в похлёбку и начал с отвратительным звуком глотать суп, при этом разливая всё из тарелки.

– А-а, сдохни! — кинулся хозяин тарелки, резко вдавил голову второго в суп и, упав вместе с ним, начал навалился на него всей своей массой. Тут же несколько бойцов кинулись их разнимать.

– Слезь с него!

– Сдохни, сволочь, — хрипел стрелок, начиная душить обидчика.

С помощью разнимающих второй смог отбрыкаться и, упав на спину, одним взмахом руки вытащил пистоль и сделал выстрел. Резко всплыло пороховое облако, и со всех сторон послышался шум доставаемого оружия.

– А-а-а! — раздался стон.

Я подбежал к раненому стрелку, он лежал в крови и одной рукой зажимал рану возле шеи.

– Тебя вытащат, потерпи, — сказал я ему, пытаясь поднять его. – Санитар!

– Тихо, я уже здесь, – спокойно ответил Джер, садясь возле раненого. – Всё, можешь идти, мы поможем ему.

Неожиданный звук рога отвлёк всех от происходящего.

– Всем собраться! Нападение! – орал скакавший в нашу сторону всадник.

Все резко ожили от оцепенения и двинулись кто куда, попутно выкрикивая слова всадника. Я быстро добрался до палатки своего отряда, где, найдя всех бойцов, повёл их к плацу. Солнце стояло высоко и сильно припекало, в доспехах было жарко, но, сняв их, я бы превратился сразу в лёгкую мишень.

– Так, это были пока что разведчики, — кричал командор, выбегая из штаба. – Стрелки, внимание! Сейчас выдвигаемся вперёд на холмы, мы должны задержать двигающуюся сюда армию врага!

От этих слов не стало легче – мы будем держать урдов, которые превосходят числом всю нашу армию, а идём мы сейчас несколькими отрядами. Мы двинулись за командором в боевом порядке, попутно поправляя на себе наспех надетые доспехи и ставя на то, кто из нас переживёт этот день. Я поставил сто злотых, которых у меня не было, так что я не могу умереть сегодня.

– Узнаю вас, капитан, наконец-то вернулись, — с улыбкой сказал мне один из солдат.

Но мне было тяжело до сих пор, я убил своего друга, с которым провёл большую часть детства. Теперь его нет, мне осталось лишь память о нём и не более.

– Быстрее, дохляки! — проорал командор, повернувшись к нам. – Нам ещё нужно успеть занять холм!

Подняв всю пыль на дороге, мы добрались до нужного места. Урды уже были на подходе, но ещё далеко для ружей.

– Дайте измерительный выстрел!

Один из солдат достал из сумки взрывную пулю и, аккуратно зарядив, начал целиться. Воздух дул резкими порывами, меняя своё направление, отчего стрелок сидел, выжидая нужный момент. Выстрел. Вдали с яркой вспышкой взорвалась пуля.

– У нас есть минут двадцать до того, как они выйдут на расстояние выстрела, – словно стрелковый мастер, сказал я командору.

– Врассыпную! Займите удобные позиции! — раздавал приказы командор.

Мы быстро залегли в высокой траве, растоптав заросли перед ружьями. Я лежал в большом напряжении, не отводя глаз от урдов, они с каждой минутой были всё ближе.

– Наши уже идут, — подползая к командору, докладывал разведчик. – Они будут через десять минут.

– Чёрт, значит, всё-таки придётся сдерживать урдов.

– Я двинусь навстречу нашей армии, доложу о начале боя.

– Давай быстрее! — шикнул командор. – Солдаты, огонь по готовности!

Начали раздаваться одиночные выстрелы, но только одна пуля достигла врага, остальные же, не долетая нескольких футов, упали перед первыми рядами. Как только урды подошли ближе, наш холм разразился чередой выстрелов, гневно сотрясая воздух. Первые ряды врага начали падать, кого-то насмерть прибила пуля, кого-то лишь задела, оставляя его в ужасных муках.

Внезапно со стороны урдов раздались ответные выстрелы. Возле меня дважды падали пули, выбивая ввысь струю земли и грязи.

– Вот черти, всё-таки начали использовать порох, – с усмешкой сказал командор. – Всем держать позиции! Не давайте им подойти к холму!

Я стрелял как можно прицельнее, но пули всё равно немного смещались в полёте из-за ветра, и я не мог попасть ни в кого уже несколько раз подряд.

– Гадство!

Я начал перезаряжать ружьё, как тут же передо мной в землю вонзилась стрела. Взглянув вверх, я увидел, как в мою сторону летит рой стрел.

– Отходим! — кричал командор.

Как по мне, это был лучший приказ сейчас. В одну секунду я резко вскочил и, повернувшись, пустился бегом, забыв о враге позади; и в тоже мгновение от моего наплечника отрикошетила пуля.

– Капитан! Не поднимайтесь так! — орал мне один из моих бойцов.

– Живее! За деревья!

Сопровождаемые звуками рога, с дороги на полном ходу выбежали первые отряды мечников, впереди них шёл с королевскими стягами генерал Арон. Со своими отрядами он попал под шквальный огонь ружей и луков, но несмотря ни на что двинулся врукопашную.

– Стрелки! Вперёд, прикроем мечников! — выкрикнул я.

– Вперёд! — раздалось со всех сторон.

– Благодарю за инициативу, капитан, — прищурившись, сказал мне командор.

Выйдя разрозненными кучами во фланги, мы открыли беспорядочный огонь, стараясь хоть как-то подавить врага, но их было слишком много. Через несколько минут к нам стянулись ещё отряды нашей армии, но где были остальные, я не знал. Урды давили со всех сторон, и мы под их натиском отступали всё дальше, каждый шаг возвращал нас к нашему лагерю.

– Капитан, уводите стрелков на бойницы! — передал приказ разведчик.

– Двенадцатый отряд! Стрелки! — срывая голос, кричал я. – За мной! Отступаем на бойницы!

Лагерь к нашему отступлению кое-как подготовили к осаде. Многое успели вывезти, даже забрали палатки и весь медицинский пункт. Мы остались одни.

Взобравшись на башню, я отстреливал всех, кто пытался прорваться в лагерь, одновременно уклоняясь от стрел урдов. Генерал Арон стоял на воротах, удерживая с отрядом этот небольшой проход, но урды напирали с огромной силой, постепенно вытесняя их вглубь лагеря. Неожиданно башня, на которой я стоял, зашаталась. Я, чуть не упав вниз, схватился за её край и увидел, как внизу трое топорами рушат опоры. Я попытался выбраться из башни, но очередной удар топора заставил её сильно накрениться, и меня потянуло назад, так что я даже не успел ухватиться за что-либо; в одно мгновение я вместе с башней рухнул вниз.

– Часики тикают, милый, – нежно прозвучал женский голос.

Мне было так хорошо, я лежал на её коленях и наслаждался уютом. На столе стояли фрукты, а кувшин был доверху заполнен вином, так что даже страшно было его трогать. Яркие солнечные лучи, падающие сквозь огромные листья винограда, нежно обдавали теплом всё тело.

– Я скучаю по тебе, — сказал я и грустно опустил глаза.

– Не время… — тихо ответила она.

Неожиданно я резко вдохнул воздух и, откашлявшись, протёр лицо. Я сидел в обломках башни, вокруг никого не было, раздавался лишь шум огня и покачивающихся деревьев. Везде лежали трупы, лагерь был наполовину сожжён. Единственный выход в сторону, куда могли уехать остатки лагеря, был завален, и мне пришлось карабкаться по грудам разного мусора и трупов. Запах стоял омерзительный.

– Помоги, — резко раздался хриплый стон откуда-то снизу, но я хотел, как можно быстрее смотаться оттуда, как *но*вдруг в меня вцепилась рука. Я с ужасом отдёрнулся в сторону, упав на изрубленную тушу коня. Пот стекал с меня ручьём, и сердце было готово выпрыгнуть. Подтянувшись, я присел и чуть было не потёр лицо руками, но стекающая по рукам грязь, смешанная с кровью, вновь заставила меня дёрнуться и почувствовать *себя*нервным стариком, который шугается от всего. Но я снова встал и пошёл дальше, пытаясь не оглядываться на стоны, однако послышавшийся знакомый голос вынудил меня посмотреть в сторону.

– Мы пришли. Аххаха. Небесные властители что мы сде.... Ахахаха.

– Ирван! – радостно закричал я. – Пойдём, нужно уходить в лагерь!

– Ты! Ахахахх. Мой где меч. Он умер, — бессвязно кричал Ирван, глядя куда-то в сторону, каждый раз меняясь в выражении лица.

– О нет, что с тобой?

Я тихо подошёл к нему и присел, оглядывая его; ран я не заметил, но руки дрожали слишком сильно.

– Со мной? – удивлённо спросил меня Ирван.

– Я Бэрн, твой друг. Ты помнишь?

– Много их, ахахха. Я отрубил руку. Ты есть? — продолжал он, выпучив на меня глаза.

– Давай уйдём отсюда. — Я пытался успокоить его, поднимая с земли.

– Кружка там будет?

– Да, с тёплым и ароматным сбитнем, мой друг, — улыбнулся я ему.

Мы медленно проходили поле, идя к дороге, по которой могли уйти остатки армии. Кровь, оружие и горящие местами тела и остатки не вытоптанной травы. Это то, что видел я, и заходящее солнце своими угасающими лучами било сквозь дым в лужи крови, в последний раз показывая на ярком свету, каков итог любой битвы.

Я с трудом держал Ирвана, он еле передвигал ноги, кряхтя при каждом шаге. Мы шли несколько часов вдоль дороги, постоянно прыгая в кусты при любом шуме, так как в любой момент могли натолкнуться на урдов, к тому же я не знал, как прошла битва и что случилось после.

– Зараза! — выругался я, оглядываясь по сторонам. Пока мы шли по дороге, наступила ночь, было холодно и начинался дождь, а мы даже никого и не встретили.

Разводить костёр было опасно, но наша одежда уже промокла, и мне хотелось есть, а мой единственный паёк было невозможно есть холодным. Усадив Ирвана под огромным деревом, я пошёл собирать ветки для костра, надеясь, что успею достать ещё их сухими, но, как назло, почти всё было сырое. Немного помучавшись с костром, я наконец-то достал вожделенную банку консервов и, разогрев её, жадно уплёл содержимое, не замечая ничего вокруг; конечно, мне пришлось половину оставить для Ирвана, но я хотя бы не умер от голода. Посмеявшись от этой мысли, я лёг у костра, стараясь уснуть под шум дождя, который изредка пробивался сквозь листву дерева и капал на меня.

– Вставай! Ну же! — толкая меня, кричал мне кто-то в ухо.

Внезапно осознав, что я так крепко уснул, что оказался под прицелом у неизвестного человека, я это лишнее съёжился от страха и моментально прокрутил варианты, что делать дальше.

– Да не бойся, — мягко прозвучал чей-то голос с едва заметной иронией. – Свои.

Я медленно развернул голову и увидел разведчика, что был на прошлой битве. Глубоко выдохнув, я спокойно потёр лицо и, вновь открыв глаза, огляделся по сторонам: уже было светло, стоял ясный день.

– Я уж подумал…

– Да, я заметил, напрягся весь, — перебил меня разведчик.

– Бэрн, — представился я и протянул руку.

– Я знаю, вы у нас почти легенда, — с улыбкой ответил он. – Меня Феликс зовут.

– Приятно познакомиться!

Под деревом, сонно похрапывая, сидел Ирван.

– Бедолага, — грустно вздыхая, прошептал я.

– Что с ним?

– Сходит с ума, наверно, просто не выдержал.

– Да, действительно грустно. Но война такая – жестокая и не делает выбора между людьми.

Слова были философскими и, как бы скучно ни было мне их слушать, не согласиться с ними я не мог. Мне было грустно, и камнем на душу давила смерть моего друга, я до сих пор не мог смириться с этим.

– Надо идти к лагерю…

– Вы успели разбить лагерь?

– Нет, мы обозом идём к маковым полям, — махнув рукой, ответил Феликс.

– Так это же почти под стенами Теки… – растерянно ответил я.

– Да, будем биться под столицей, но там уже собрана правительственная армия. По крайней мере, так говорят.

– Ладно, а далеко до обоза?

– Часов шесть, наверно, — почёсывая затылок, ответил Феликс. – В получасе ходьбы есть двор, там можно взять коней.

Нехитрыми перебежками мы быстро добрались до двора, где нас встретил пожилой старик с трясущимися руками и весьма весёлым лицом. Завидев нас ещё за сотню футов, он начал размахивать руками, зазывая нас к себе; пропав на секунду из вида, он вновь появился, но теперь с непонятной бутылкой.

– Выглядит неплохо, — с улыбкой заговорил Феликс. – Но нам нельзя сильно задерживаться.

Сделав по глотку явно самодельного пива, мы с огромными усилиями договорились купить у него старых кляч по дешёвке и галопом понеслись догонять обоз.

Под лучами заходящего солнца мы настигли остатки армии – никто не нёс флаги и стяги, все были подавлены. Снова поражение, снова отступление.

Дальше отступать мы не могли, нам и некуда было уже отступать.

Мы расположились в дне пути от Теки, нашей столицы и моего города, здесь мы будем стоять до последней капли крови. Вдоль маковых полей были прорыты огромные окопы и траншеи, они протянулись на много вёрст, создавая непроходимую линию обороны.

Как я выяснил, мой отряд почти полностью погиб, осталось лишь несколько человек, поэтому вновь пришлось всех узнавать. Многие были добровольцами из столицы, кто-то приехал из отдалённых частей страны, но всех объединяло желание победить врага. Я же хотел вдохновения и умиротворения, а это можно было найти у Джера – наверно, единственного человека, который сохранял спокойствие во всём этом хаосе.

– Можно? — спросил я, тихо входя в кабинет, стараясь не мешать возможной работе.

– Да, Бэрн, заходи, — с улыбкой пригласил Джер. — Мне как раз нужна свежая мысль, может, что подскажешь.

– Ох, я не поэт, — с улыбкой начал я отговариваться.

– Да ладно, каждый может быть кем хочет, ну а мне просто взгляд со стороны нужен. Вот, послушай:

«На полях Теки колышутся маки

Среди крестов, стоящих за рядом ряд,

Отмечая место, где мы лежим…»

– Хм-м, а если дальше написать: «а в небе летают ласточки…» – начал я, почёсывая затылок. — Эх, нет, не моё это.

– Неплохо, кстати, запишу на всякий случай.

Я вновь мечтал о том, что окажусь героем истории, может, эпоса или трагедии, но, снова откинув эти мысли, я погрузился в печаль.

– Ты какой-то напряжённый, Бэрн, – закончив писать, обратил на меня внимание Джер.

– Я устал, так тяжело… с этой войной многое поменялось.

– Послушай, так и должно происходить, всё меняется со временем, а некоторые события ускоряют этот процесс или наоборот дают ещё время.

Джер встал из-за стола и, обойдя его, разгрёб бумаги и присел на него.

– Главное для тебя – принять эти изменения, ведь многое будет по-прежнему.

До скорой встречи

«Привет, Алекс.

Надеюсь, у тебя всё хорошо, потому что, насколько знаю, город многие покидают, я и сам хотел бы, чтобы ты уехал куда-нибудь в безопасное место…» – я почувствовал себя неловко, когда записал эти строки. Свернув и выкинув листок с письмом, я оглядел комнату и, остановив взгляд на свечке, задумался.

– Это же мой брат, и мы единственные родственники друг другу, — с этой мыслью я взял ещё один лист и записал вновь те строки.

«… Знаешь, я очень устал. Мне не хватает ни слов, ни сил, чтобы передать мою боль. Все эти смерти и раздоры – я увидел за эти месяца больше, чем за всю свою жизнь, а путешествовал я много…» – я даже улыбнулся на секунду, вспоминая свои приключения.

– Моих странствий хватит на целый сборник историй, — мелькнула занятная мысль.

Стояла ночь, мерцали звёзды, и в окно пробивался тусклый свет луны, так что даже не хотелось нарушать этот умиротворяющий вид. В нашей времянке стоял тихий храп, изредка нарушаемый скрипом кроватей; сегодня даже на фронтовой линии никто не открывал огонь, отчего многие забеспокоились. Это был хороший момент, чтобы в тишине написать письмо. Я поставил несколько свечей на столе, дабы не нарушить сна остальных ребят моего отряда.

«… Мы стоим в дне пути от Теки, но, думаю, ты знаешь об этом. Я хочу сказать, что, несмотря на всю панику, мы не отступили со своих позиций ни разу за все эти недели, и я горжусь, что здесь мы можем дать славный отпор врагу…» – я хотел рассказать всё, но не знал, с чего начать и как уместить на лист всё, что произошло за это время. Мне хотелось вылить все мысли и начать с чистого листа, но я не мог уйти – с одной стороны оставался враг, а с другой – мой дом и близкие мне люди.

– Ложились бы вы, капитан, — раздался голос справа от меня, и вслед за ним послышался скрип кровати.

– Я немного занят, — ответил я, пытаясь сконцентрироваться на письме.

– Письмо пишете? – с любопытством спросил он. Но я ничего не ответил, мне и не хотелось что-либо сейчас обсуждать.

– Извините, капитан, просто тоже скучаю по родным, сам также писал им письмо, — с грустью говорил солдат. – Разрешите отлучиться?

– Только по-быстрому.

Как только закрылась дверь, я вернулся к письму, вернее, к мысли, о чём написать на этом одиноком листке бумаги.

«… Я тебе не рассказывал… – с тяжёлым вдохом я резко остановился, не хотел жаловаться, но болит душа. – … Ларен погиб…» – как мне хотелось бы поставить точку и забыть об этом. – «Его взяли в плен и заставили напасть на нас, я разрываюсь от одной этой мысли, но не могу представить, как ему было больно, ведь он потерял семью…»

Было грустно, но с каждой строкой я чувствовал, как будто камни с плеч падали. Я откинулся на спинку стула и, протерев глаза, сразу услышал, как вернувшийся солдат аккуратно закрывает дверь. Он тихой походкой направился к кровати и, быстро поправив одеяло, свернулся клубком, поджимая ноги.

«… Тут был один парень, его Ирван зовут, сидел со мной, пока я был медицинской части после плена, славный парень. Мы с ним всего пару раз виделись и общались, но всё равно сдружились; к сожалению, его накрыло, и он начал сходить с ума, а я никак не могу ему помочь, даже с ним гулял, чтобы он хоть что-то вспоминал, но всё равно ему лучше не стало.

Мне кажется, будто я в этом мире остаюсь одиноким, и все, кого я знал, уходят. Будь проклята эта война…» – это было хорошее предложение.

«… Хотел ещё сказать, она в видениях приходила ко мне…» – я снова в голове прокрутил все видения. – «… Я скучаю по ней, её объятиям. С тех пор, как она погибла, у меня не было никого…» – я скучал по своей девушке, хоть и прошло много времени, но именно в путешествиях я старался забыть всё.

Сделав глоток воды, я решил рассказать что-то хорошее, ибо боялся, что и Алекс впадёт в тоску.

«… Ладно, наверно, ты уже подумал, что мне здесь совсем плохо? Я тут виделся с мистером Симоном, отдал ему меч, о котором он так мечтал – он плясал минут пять, но зато повеселил меня…» – слегка улыбнувшись, я продолжил: — «… У меня есть знакомый, врач. Пишет стихи, недавно был у него, и он просил меня о помощи, я, конечно, попробовал что-то придумать, но, кажется, это было глупо.

Алекс, я скучаю, хочу вернуться домой и начать всё заново. Думаю, пойти в министерство либо в монетный двор, наверно, им пригодится человек, умеющий отличить фальшивку. Доделаем твой сад и построим новую лестницу, а я отремонтирую свой дом, может, остепенюсь и заживу спокойной жизнью. Только не смейся, когда прочтёшь…» — я сам был готов посмеяться, но всё-таки это было моим твёрдым решением.

«… До скорой встречи». — Я свернул письмо и, запечатав его, вышел к почтовому пункту. Меня встретили холодный ветер и едва доносившееся уханье совы с ещё оставшихся лесных угодий.

Дойдя до почтового пункта, я встретил Алана, он тоже отсылал письмо родным. Его волосы были растрёпаны, и, судя по покрасневшим глазам, он не спал уже давно.

– Алан, ты как?

– В порядке, – без единой эмоции ответил он.

Я хотел спросить что-то ещё, но не знал, что, к тому же вид Алана был настолько удручённым, что мне не хотелось его беспокоить. Потерев лицо рукой с остатками чернил и вложив конверт в ящик, Алан тихо побрёл в сторону своей землянки. Закинув своё письмо в ящик, я также тихим шагом направился к моему отряду.

Уже потихоньку светало, и первые ранние пташки, как будто призывая проснуться и насладиться прохладой этого утра, щебетали в небе над нашими траншеями. Я отошёл от окопов и дорожек к ещё оставшейся на поле свежей траве, которая была покрыта утренней росой. Среди травинок с характерным кваканьем одиноко скакала лягушка, каждым прыжком разбрызгивая капли росы по всему полю.

Это тихое начинающееся утро было как из детства в деревне, где на огромных просторах никого не было, и казалось, что это всё твоё, и ты, раскинув руки, мог пробежаться по всему полю, ловя утренний ветер. Чуть поодаль на полях цвели маки, окрашивая огромные просторы прямо до горизонта в алые оттенки с вкраплениями чёрного цвета. Над полем, выписывая невероятные трюки, рассекали воздух ласточки, периодически устраивая гонки между собой. Это было завораживающее зрелище, особенно учитывая, что здесь беспрерывно на протяжении нескольких недель не смолкали орудия.

Отойдя на значительное расстояние, я приблизился к лесу – безмолвному свидетелю истории. Он встретил знакомым шелестом листьев и гулом крон деревьев из самой своей глубины. Меня манила его тишина, его величие и его кажущаяся простота, но лес никогда не был и не будет простым полем, усеянным деревьями. Лес – это дом для многих живых существ и даже для людей, он дарует жизнь и богатства всем страждущим. Глубоко вздохнув, я ещё раз насладился видом полей, упирающихся прямо в лес.

– Что же мы натворили? — с тихой грустью спросил я самого себя, глядя в сторону траншей.

Там всё было изрыто окопами и времянками и окружено колючей проволокой. С каждой стороны друг в друга целились огромными орудиями и винтовками в ожидании атаки противника.

Вдали кто-то лёгким бегом двигался ко мне, осматриваясь по сторонам.

– Капитан!

Обернувшись полностью в сторону траншей и поправив мундир, я направился навстречу солдату.

– Капитан! Вас вызывают в штаб!

– Сейчас вызывают?

– Так, точно сэр, сказали ещё, что нам надо собраться, — с небольшим удивлением продолжал он.

– Переводят, наверно.

– Но, капитан, мы же хорошо здесь стоим и все атаки отражаем! — с явным возмущением начал ругаться солдат.

– Отставить панику, — спокойно ответил я ему. – Может, это и к лучшему.

Солдат с непониманием взглянул на меня. Он был ещё молод и пылок, ему хотелось отваги и битвы, а такие приказы казались ему бегством, чего он не желал терпеть.

– Доложи нашему отряду, пусть собираются, — сказал я, обходя солдата и направляясь к штабу.

– Но, сэр, а как же враг? — не унимался он.

– Успеем повоевать, крови на всех хватит.

Первые солнечные лучи уже во всю припекали, потихоньку нагревая воздух до привычных летних температур. Но ещё было свежо, и ветер, как бы не торопясь, тихо обдувал поля, аккуратно шелестя листьями деревьев и кустов.

Я проходил через сторожевые посты, где сонные и уставшие часовые сменяли друг друга, вяло отдавая честь проходящим командорам.

– Разрешите, — негромко постучавшись, вошёл я в штаб.

– Да, входите.

– Но что дальше? — ударяя указательным пальцем в карту, спрашивал командор.

– Позже, — жестом остановил его генерал.

Командор поправил сбитый латный наруч и, взглянув в мою сторону, встал в полный рост, убрав руки за спину.

– Плохо выглядите, вы, когда спали?

– Я просто… — замешкался я.

– Впрочем, неважно, — продолжил генерал. – Мы переводим ваш отряд и весь командорский корпус на левый фланг, в более тихое и безопасное место.

– Как верно подметил мой солдат, мы крепко стояли…

– Поэтому и отводим на отдых, ваши силы сражались достойно, — перебил меня он. – Выдвигайтесь после обеденного времени на восточный фланг к первому посту у леса.

Он говорил уверенно и спокойно, поэтому мне даже не хотелось что-либо спрашивать и уточнять. Перевод на спокойный участок мне казался счастьем, возможностью передохнуть, но всё равно в голове роились мысли: зачем и что дальше?

– Так точно.

К вечеру мы заняли нужный пункт и расквартировались в новой времянке, выложенной цельными брёвнами и каменными блоками. Наше укрепление располагалось внизу холма, с которого было хорошо видно всё на десяток вёрст, хоть восточная часть и была закрыта лесом.

– Тихо здесь, — выдыхая табачный дым, сказал подошедший ко мне капитан.

– Да, не нравится тишина?

– Странно это, — плюнув в сторону, ответил он.

Он ещё раз осмотрелся и сделав затяжку, пошёл в сторону леса, покачивая головой. Мало кому нравились спокойные участки и безмятежные дни на линии фронта, кого-то это напрягало, а кого-то выводило из себя.

– Сэр! Капитан Бэрн! — выкрикивал запыхавшийся боец.

– Слушаю, — поманил я его рукой.

– Капитан Алан вас зовёт поговорить, — переводя дыхание, доложи он. — Пока есть время и идёт занятие постов.

– Я скоро буду, можете идти, — с улыбкой ответил я ему.

С начавшимися сумерками я нашел Алана у костра на вершине холма, где он под тихий треск костра жарил себе мясо. Там сидело ещё несколько капитанов, тихо что-то обсуждая и глядя на красивый танец искр огня.