Читать книгу: «Застывшие Идолы. Том I. Вера Уноса. Первое Яростное слово»

Бескрайние просторы Сордикора молят о спасении,

Сгоревшие от войн леса ноют о своей погибели,

Окутанные бурей пустыни – воют о тяжёлой, божественной ноше,

Скалистый Каньон на грани распада во владениях царя – узурпатора,

Алланда… Некогда, страна пышных полей, сочных фруктов, ныне убита давним проклятием холода, посланной самой неизвестностью.

А Вулкан Бестии отныне больше не спит, он вновь рождает великого Жреца.

Жреца, согрешивший перечить слову Бога, и был в этом сражении только он. Один, восставший против слова Божьего.

Застывшие Идолы – Пришедшие с небес, светозарные существа, обладающие знаниями первых секунд рождения.

Унос – Яростный Владыка культа Сферы.

Дуон – Светлоликий скупердяй знаний.

И жалостный создатель очей Древних – Тресус Мертвенный…

Глава I.

Вулкан Бестии знаменит своими грандиозными пробуждениями и в этот раз – оно по особенному уникально – пробуждением нечестивца. Того, кто восстал против легионов и несчётных войск всего Сордикора. Неизменный грешник всей истории, отринувший путь Сферы, отринувший свой шанс на искупление.

«Резня Миллерской империи», «Сожжённые дома», «Бойня ледяных вод», «Грешник Культа», «Удручённая душа» – всё это, исторические произведения и романы, рассказывающие об одном человеке, что вновь обнажил свои когти и клыки. Загадкой будет каждому: «Для чего Жрецу доставать оружие из ножен». Те, кто не нашёл ответа сбрасывались вниз головой в его ложе – застывшее жерло, наполненное слоями трупов, где легко заметить в самом центре жерла – лава застыла много лет назад и формировала вокруг его тянущейся к небу руки – неестественно закрученный холм. И не рука это была вовсе, а чешуйчатая длань с ужасающими когтями.

Небольшие трещины проявились от его стремления вырваться и кисть свободна. Она сжалась в кулак и резко дёрнулась в сторону, ломая каменный плен. Рука упёрлась об пыльную, шершавую землю и был слышен гул, будто нечто массивное и тяжёлое пробивается наружу, но не было оно подобно исполинам или Древним, лишь обнажённый, лысый человек, полностью покрытый потемневшей чешуёй. Одежда и волосы – давно сгорели.

Выбравшись и вдохнув полной грудью, он спустился с холма и осматривался. Вонь стояла ужасная, некоторые тела пусть уже и прогнили до костей, приходили и новые. Совсем молодые и старцы в том числе. «Знакомая картина» – подумал он. Очень много рвов, резких спусков в округе – их породила старая битва.

В тот день было некое подобие праздника – «Вокатис». Где выбирали жертву для священной цели – призыва/пробуждения того кто и был пленён здесь. Любопытно, что никто не стал искать другой способ, например, пробить толстый слой застывшей лавы и вытащить пленника. Все «избранники» окутанные шкурой убитых ящеров – вольно бросались вглубь жерла, разбивая себе головы, ломая шеи и кости, а все остальные молились чуду.

Его тут же охватила ярость, от чего он и ударил по земле, выпуская наружу давно сокрытые могущества. Тела мёртвых паломников желающих призвать своей жертвой Великого Ягера, беспорядочно падали в открытые врата жерла.

Те, кто молился на краях жерла окутал едкий дым, но не было страха в их глазах. Лишь слёзы счастья и отпущение бренной жизни.

Из трещины разрастались другие, более мелкие и более крупные, из них же его обливала магма, окутывал жар и душили пары из самих Глубин. Только ему, нипочём ни то, ни другое – его тело защищает прочная чешуя, которая срослась вместе с его кожей, глаза также покрыты мембраной, а дыхание он мог задержать на очень долгое время.

Удар был столь мощный, что он спровоцировал пробуждение вулкана. Ударная волна разлеталась во все стороны света. Ближайшие деревья чуть не вырвало с корнем, водоёмы вывернулись наизнанку, животные и люди оглохли, булыжники раскалывались на части.

Волна дошла до маленького поселения. Она не нанесла ущерба, лишь испугалась скотина и оглушило всех жителей, но вечные проблемы деревенских читались даже будучи глухим.

– Ну всё, всем огурцам – земля пухом – сказал старый фермер.

– Да что огурцы твои?! Моя кобыла то помрёт, ой горе то какое… – кричал пастух.

– Вам лишь бы огурцы, да кобылы, а мы куда денемся? Нам конец, дураки, задохнёмся же! – сказала бабка.

– О… Наконец – то он здесь… Старые сказания не лгут! Возрадуйтесь! О, возрадуйтесь! Скоро придут лучшие времена, как и раньше… – Молвил старый жрец. Его косые глаза отчаянно пытались посмотреть на вулкан, но приходилось вертеть ему – головой – Я давно вам рассказывал, что однажды он проснётся и наступит лучший день… Вот он…

– Что хорошего в проснувшемся вулкане, старик? Ты полностью обезумел в своих сказаниях – сказал кузнец, сильнее ударяя молотом по уже остывшему железу.

– Глупец! Самый большой глупец на свете – ты. Я говорю не о вулкане! Я говорю о Великом жреце Уноса – Ягере чешуйчатом.

– Этот маньяк давно помер, не пудри людям головы. Уже несколько веков прошло с того как он и прочие жрецы исчезли и Древние замерли. Ягер Чешуйчатый, Амила Божеская, Ильдус Бестелесный. ТЬФУ!

– Кощунство так и льётся с твоих уст! Они не исчезли, а погрузились в сон и однажды должны…

Кузнец сильно ударил по куску железа, расколов его на две части. А звон ушёл далеко за пределы деревни.

– Должны вернуть порядок и восстановить былое величие Сордикора бла – бла – бла. Пустая болтовня. Мне надо работать, кормить сына.

– Молчи, завистливый еретик! Только мне предначертано получить его благословение и жить вечно!

– Вали куда глаза глядят, дурень безвольный.

Жрец ушёл к главным воротам и остался ждать своего Бога, а прочие люди недоумевали и даже боялись одного вопроса: Почему Ягеру вдруг нужно идти сюда, когда его ждёт предначертанное в сказании об «Спящих Идолах», согласно ему он «должен вернуться в пустыню Великой Сферы и вместе со своим владыкой, уничтожить посевы морока и вернуть всё… Всё что исчезло в этот день, когда сама жизнь погрязла в болотной смуте войн и нескончаемых сражениях за кровь ради крови».

Жители начали активно готовиться к пепельному дождю, набирая пока ещё чистой воды, плотно закрывая окна и двери, пряча скот в сараи и накрывая чем только можно урожай, а сами они спрячутся в церкви, посылая гонца в ближайший город и прося помощи, они надеются, что хоть в этот раз им помогут.

Глава II.

Ночь была особенно тёмная. Пепел закрыл собой луну, но её роль взял на себя вулкан, так и приманивая к себе заблудших, чьи тени можно было разглядеть на фоне горящего леса. Они и до пробуждения сбрасывались в жерло, и даже без празднования, лелея о перерождении, великой силе и бессмертном существовании, пусть оно и будет жалким и бессмысленным. Они не страшились огня, их цель была – лава. Даже криков не было от тех, кто погружался в неё, можно разглядеть некое подобие улыбки, ведь тяжести жизни растворяются вместе с их телами.

Старца всё пыталась уговорить молчаливая служанка церкви – его внучка.

– Батюшка, ну что вы как дитя малое… Ну не будет здесь его, пойдёмте со мною, у вас возраст не тот для паломничества.

– Молчи, дура! Ты не знаешь, что мне пришлось сделать ради этого мгновенья!

Обидные слова ей было слышать не впервой. Давно она наставила сама себя, что привыкать надо, а иначе без семьи никак.

– Ой… А кто это там идёт? Заблудился наверное, я отведу его в церковь, а позже и за вами приду…

– Нет, стой! Это он! Возьми меня с собой…

Сквозь дым виднелся силуэт прилично высокого мужчины. Подойдя ещё ближе, девушка увидела то, чего абсолютно не ожидала. Её и вправду встретил Ягер, на котором не было ни одежды, ни волос, пусть и кожа его прочна, но одежду с волосами, увы, не защитить. Прикрывая своё смущение длинными и грязными рукавами, она поспешно предложила ему хоть какое – то одеяние.

– Ой! Срам то какой! Прикройтесь ради всего святого! Возьмите хоть мой плащик…

Ягер прищуренным взглядом смотрел на неё. Глаза его – были подобны ящеру. Алые глаза и чёткий, прямой зрачок светились в дыму.

– Пройдёмте со мной, сейчас нельзя быть на улице.

– М…

Проходя мимо ворот, старик уже лежал на земле, отчаянно протягивая иссушённые руки к ногам Ягера, что – то бормотав под носом.

– Батюшка! Пожалуйста, помогите ему!

Ягер взял старика на руки и, следуя за девушкой, отнёс его к остальным, в храм великой формы. Это было большое здание на холме, украшенное золотым орнаментом культа Сферы. Единственное строение, которое не выглядело как убогая лачуга. Солидный мрамор, аккуратные узоры, на внешних стенах также отлитые из золота и бесконечно корыстная надпись на табличке:

«Не приносите свои свечи, только храмовые считаются за подношение»!

Громоздкие двери распахнулись и стали видны массивные статуи Ягера и Всевышнего – Уноса. Освещённые роскошной люстрой и небольшими свечами, показались они в образе золотом.

Все обременённые только и делали что молились. Один лишь кузнец со своим сыном молча сидели на скамье и попивали Гремучее Вино. Не успев опустить старика на землю, тот начал кричать на весь зал.

– О, несчастные! Отвернитесь вы от жалкого осколка истории и узрите её во плоти! О, преисполненный Ягер, благословите нас и да направит нас путь Сферы! Склонитесь! Склонитесь перед ним! Благословите, благословите, благослоыв, благоыфыв

Жрец бился головой об пол, из его рта разлеталась слюна, а речь уже стала неразборчивой. Толпа позади него – ничем не отличилась. А кузнец, также сидел на скамье и лишь открыл новую бутыль.

Ягер медленно подошёл к нему, смотря своими хищными глазами на одну из радостей жизни.

– А легенды не врут. Ты и вправду живой – сказал кузнец.

– Легенды на то и легенды, что созданы для глупцов позади меня.

– Я был о тебе другого мнения – сказал кузнец, посмотрев в глаза Ягеру – Куда это ты смотришь? А… Прости мою грубость, возьми.

Пока Ягер напивался вином, церковный хор нарастал и становился всё громче, а мольбы девушки остановить это безумие закончились лишь ударом по лицу и обслюнявленным фартуком.

Отпустив от своих уст бутыль винища, Ягер подошёл к жрецу и наступил ему на голову, придавливая её к земле.

– Это оно? Бессмертное благословение великого Ягера? Блаженство…

– Нет, придурок, это моя нога. А под ней – скоро останется лишь труп бездарного «жреца». Слушай меня и запоминай. Я терпеть не могу, когда передо мной склоняют колени – Ягер поднял взгляд на тех, кто также бился головой об землю – Особенно когда это делают по указу чужой воли.

– Ай! Простите меня! Я исправлюсь, честно исправлюсь! Вы слишком сильно давите!

Сын кузнеца с особым интересом наблюдал за происходящим, но отец отвернул его к себе.

– Не смотри… – Сказал он сыну.

Ягер раздавил череп жреца, и полилась лужа крови к тем, кто молился сзади. Они испугались и отбежали к углу церкви, а сам Ягер допивая своё вино, обозвал их.

– Сброд. Это был последний урок старика. Не будьте дураками и учитесь на чужих ошибках.

Ягер подошёл к своей статуе и долго смотрел на неё, перебирая меж когтей пустую бутыль. Неожиданно для всех, он залез на пьедестал, поближе к своей статуе и положив руку на её золотую шею, срезал одним быстрым ударом. Держа в руке свою золотую голову, он присел на край пьедестала.

– Выдумали… Золотой образ Ягера – великого жреца Культа Сферы, а сами оставили себя в забвении и стоите на коленях и молитесь, что вам поможет… Ха! Кто вам поможет?! Я даже не знаю, кому вы молитесь! Вы сваливаете на чужие плечи собственные нужды, на МОИ плечи! Желая, что вам всё перепадёт просто так. Это даже звучит абсурдно!

Целые года проходят мимо вас, а ваше жалкое подобие человека остаётся неизменной. Я долго глядел на вас. Были другие лица, другие эмоции, другие возрасты и поколения, но неизменны были ваши итоги: Полная остановка и даже хуже. Вы – абсолютно бездарны, вечно уповающие на глупости идиоты, желающие стать глупостью, желающие поклоняться глупости, желающие раствориться в глупости.

Тогда спрошу я вас: А зачем вы вообще живёте, если не знаете на что потратить жизнь кроме мольбы о лучшем бытие. И сразу же отвечу я вам: Обмануты вы – собою же, не ваша эта жизнь – вечно поклоняться чужому, не ваша эта жизнь – придаваться греху страшнее любого – верить чужому.

И голова этого глупца должна быть срезана со страниц истории. – Ягер крепко сжал свою золотую голову и смял её до неузнаваемости, презренно отбрасывая к воротам храма. Кузнец смотрел на кусок золота с печалью и неким разочарованием.

– Эх… Так долго над твоей мордой работал, а ты просто взял и смял мои труды. Я, между прочим, палец очень сильно обжёг, пришлось отрезать…

– Виноват. Забери, да продай за тяжелую мошну. Купи сыну одежду, новые инструменты, перчатки, в конце концов, по мозолям на ладонях вижу, что без них работаешь.

– В чём твоя вина? Мне заплатили, я выполнил, просто стало обидно смотреть на то, как все труды стали – бесполезным куском золота.

– А были ли они чем – то другим до моего авторского вмешательства?

– Ха! Ловко ты это придумал… А что до этой… Неурядицы. Весьма тебе благодарен, простому люду нельзя убивать тех, кто этого заслуживает. Казнь жреца в нашей деревушке, как же быстро дело набирает обороты! Сначала возвращается маньяк из самых жутких и кровавых историй, потом старик Гор получает по заслугам, а сейчас я пью вино на пару с тем самым маньяком, день становится куда страннее.

– Заслугой жреца может быть только одна вещь – чистота его веры. Одно маленькое пятно и нет веры – есть только ложь.

Глава III.

Тихо у колонны плакала служанка, держа уже холодную руку убитого жреца. Ей вспоминалось, как её только привели в собор, будучи ещё совсем маленькой, старик уже тогда запрягал её работой, словно матёрого буйвола. Она мыла полы, стирала одежду, смотрела за собором и ухаживала за своим единственным родственником. Тот не оценил старания и часто бил её, рассказывая перед этим как важна семья.

Ягер отвлёкся от тёплого разговора с кузнецом и захотел помочь хотя бы словами. Подойдя к ней, он с кислым лицом оттолкнул труп ногой и сел напротив неё.

– И что же ты рыдаешь, дитя моё? – Спросил Ягер – Не уж, то смерть грязного человека заставила тебя плакать?

– Вы убили мою последнюю семью… Как можно было лишить меня семьи? Это же самое дорогое, что есть в жизни…

– Ты уверена?

– Уверена. Так было всю жизнь. Так будет и после.

– Да врёт она вам! Всё врёт и врёт! Старый карачун насиловал её и рассказывал что он – все, что у неё есть – кричала из испуганной толпы старая бабка.

Ягер посмотрел на зажатую девчонку и наклонившись к уху, тихо прошептал:

– Это правда?…

Служанка боязливо покивала головой. И тогда, меж чешуек Ягера начал проходит свет красного цвета, свечение дошло до его руки, после чего он приложил её к раздавленной голове. Свершилось чудо! Она полностью восстановилась, как и пропало его косоглазие.

Старец поднял голову и при виде собственной лужи крови, в страхе отбежал к алтарю, молясь Уносу и обезглавленному Ягеру.

– Батюшка! – Кричала служанка, но её остановил Ягер.

– Подожди. Кузнец, уйди на второй этаж и вы все тоже. Закройте детям уши.

Пока все покидали основной зал, Ягер поднял свою золотую, смятую голову и вытянул её в некое подобие наконечника копья.

– Пусть впервые послужит благому делу – подумал он.

– Что ты ещё задумал? – Неторопливо спросила служанка.

– Жрец! Подойди ко мне. Живо.

Ползая на четвереньках, он пытался поцеловать ноги Ягера. Косоглазие не дало о себе знать – он был исцелён.

– Фу! Какая гадость! – Кричал Ягер – Я не для того тебя воскресил, дурень. Пожалел для тебя бы и царапину исцелить, потому вспоминай заветы. Первое Яростное Слово.

– Ооо… Помню наизусть… Первый завет. Стань песчинкой для нас, и мы станем песчинкой для тебя.

Второй завет. Не страшись падений, страшись остаться на той же высоте.

Третий завет. Не открывай мудрость дарованную, она сокровенна.

Четвёртый завет. Обрати свою прошлую жизнь в песок, пусть она затеряется среди других. Ведь она ничто – перед самой Сферой.

Пятый завет. Клянусь говорить только в правдивом свете. Ибо сфера без ложного умысла – идеальна.

– Стоп. Из твоих грязных уст были проговорены священные слова. Останься и сам священным и ответь мне, ты насиловал это осквернённое тело?

– Нет! Какая ложь, самая грязная на свете!

Служанка дрогнула от его слов и вновь пустила слёзы. Ягер зашёл к ней за спину и продевая руки через её талию, протягивал самодельный наконечник.

– Таких мы обычно судили и никогда не доводили до этой крайности… Но пусть ему будет наказанием за неусвоенный завет, Яростные Слова нельзя нарушать. Возьми, и отпусти прошлую жизнь. Выношу приговор: Казнить грешника.

Со страхом в глазах, она взяла наконечник в свои дрожащие ручки. Дыхание её было обрывистым, то она постоянно вдыхала, а могла перестать дышать вовсе. Но всё же смогла замахнуться и попытаться отомстить. Она так долго держала руку в поднятом состоянии, что уже начала неметь. И наконец, опустив оружие, с уверенностью заявила:

– Нет! Больше не позволю никому помыкать мной, какое бы это не было благое дело. Я буду следовать только своей воле и делать всё, чтобы защитить её!

– Поздравляю, ты усвоила Шестой завет. – Бормотал старик – Я не зря сидел с тобой вечерами и занимался обучением… Спасибо, любимая моя внуч… А?

Служанка всадила в спину жреца наконечник. Ягера такой поступок удивил.

– И моя воля говорит мне: Убей. Убей и не пощади – спокойно проговорила она.

В тот момент секунды казались часами и ей это нравилось. Она с коварной улыбкой всаживала наконечник всё глубже, проталкивая уже свою руку, пока не прошла насквозь. С тем же удовольствием она сделала ещё несколько ударов. Пачкая кровью свои грязные рукава и фартук. Старик перестал орать от боли, ему сорвало голос и больше не получалось кричать, он в судорогах трепался под хрупким телом перерождённой девы. Успокоившись, она облокотилась на колонну и почти мёртвым взглядом смотрела на труп с застывшей агонией. После чего спросила:

– А это какой завет?

– Шестой. Воля прошлая – прошедшая, воля нынешняя – лживая, воля будущая – сферична.

– Вы так сильно помешаны на этой Сфере, деда каждый вечер рассказывал про неё, но так мне и ничего не стало ясно… Что в ней такого особенного?

– Таков культ. Владыка Унос, считает её непревзойдённой формой жизни. Как сейчас помню его слова… « Это случилось… Век назад… Нет, эпоху? Вечность? Несоизмерима давность моего рождения, рождения всего, что мы видим сейчас. Ох, я помню! Всё горело, разрушалось и в то же время формировалось в… Нас? Ха! Как причудлив этот мир! Из пустоты, из маленькой точки произошли все твари, копошащиеся там, внизу и великие создания вроде меня и тебя, здесь, наверху. Извини, что же это я… Ах, да! Всё горело! Везде были взрывы! Появление и исчезновение, уже и не вспомню… Всех! Но во всём хаосе зарождалась форма. Погляди. Погляди насколько идеальна форма Сферы! Древний протянул каменную руку к небу, указывая на Светило.

Нет ошибок, нет ничего лишнего, нет грубых переходов, нет острых углов, всё до мелочи – идеально! Кажется что это дело чужих рук, опытного мастера, что любил своё творение как собственное дитя, но что любить, если нет ничего кроме обыкновенного существования? Поэтому появились мы, живые. Мы не видим, не слышим, но научились чувствовать, в этом и есть наша особенность!

Протекало тягучее и тяжёлое для нас всех время, мы начали понимать друг – друга, чувствовать, что кто-то рядом, такой же, как и я.

Были и другие… Давно расколотые собственной жизнью планеты. Ты как раз стоишь на одной из таких, яснее выражаться на куске что я успел ухватить. Так у меня и появилась рука! Я научился управлять ей, направляя в неё свою сущность и меня вдохновило, сотворить собственное тело, сокрыться от участи, что постигло старого друга»

– Унос, Дуон, Тресус… Кто они, отец? – Усталый и вялый голос, на пару с утомлённым разумом раскрепостился перед ликом Ягера. Его так и хотелось назвать отцом, будучи сиротой или же любимым родителями. Даже отцы сыновей называли Ягера отцом.

– Они – звезды, сошедшие с небес и создавшие для себя тела, дабы сдерживать свою обугленную суть. Каждого интересовало что – то своё. Я с Уносом сотворили – Культ Сферы. Дуон ушёл – искать сокровенный смысл самой жизни. Тресус – отправился изучать строение этого мира.

Но и многое сменилось с тех времён. Культ извратился до секты, то и стало поводом, для моей, личной войны. Дуон обрёл лик хрупкой и невинной девы, а Тресус… Не знаю что с ним, не знаю что остальными жрецами, не знаю, что происходит в мире.

– Извини, отец. Я тоже ничего не знаю, газеты к нам не приходят и новостями редко интересуемся, только и делаем, что жалуемся на высокие цены у караванов.

– Дитя моё, не терзай своё и без того ослабшее и чёрствое сердце. Твоя вера пошатнулась – удар сильный и больнее больше никогда не будет, отныне ты закалена пламенем перемен. А с тобой я прощаюсь. Долг зовёт.