Читать книгу: «Мне так много ещё в этой жизни надо»

© Роберт Хуснутдинов, 2024

ISBN 978-5-0062-5673-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Слёз, долгих капель, смотрю я паденье

Слёз, долгих капель, смотрю я паденье,

Слёзы, так мне, неподвластной судьбы,

Та, что, не выполнив предназначений,

Стала слугою беспутной мечты.

Мыслилось столько и делалось много,

В рамках поставленных сверху задач,

Но за упряжку бурных веселий,

Быстро собрала судьба своих кляч.

Я же пытался и очень старался,

Не поломать всё, что будет потом,

Только плевала судьба на старания,

Всё, что, достиг я посильным трудом.

И вот теперь после всех развлечений,

И после плена у бурных страстей,

Поняла дура – судьба что достигла,

Полного дна своих глупых затей.

Слёз, долгих капель, смотрю я паденье,

Слёзы, так мне, неподвластной судьбы,

Ей не помогут персты сожаления,

И о прощении терзания мольбы.

Их было трое из рабочего посёлка

Их было трое из рабочего посёлка,

Иван, Василий и ещё Колян,

Всегда лишь вместе дерзкие подростки,

Каждый из них конечно хулиган.

И дрались, и конечно воровали,

Многое делали другим людям назло,

В тюрьму они случайно не попали,

Тут видно им уж очень повезло.

Ну, вот однажды всей тройкою сидели,

У друга Кольки за столом они,

Конечно, пили водку и плюс пиво,

И откровенную беседу тут вели.

Иван всем рассказал как съездил в Сочи,

С родителями летом ездил он,

Василий про деревню много сочных,

Слов рассказал, он лето там провёл.

Колян тут разговор начал украдкой,

К ним дядя Толя в гости приезжал,

А он в милиции уже давно работал,

И про работу много что сказал.

И всё что помнил, рассказал им Коля,

Про дядю Толю не жалея фраз,

Но речь закончил тем, что:

«Эх, неплохо, работать бы в милиции сейчас!

Ведь всё же власть, а к ней ещё машина,

Везде под боком, хоть куда езжай,

И форма, в общем, то красивая такая,

Живи, работай, классно, не скучай!»

Тут Ваня с Васей оба встрепенулись,

Не поняв, что тут был за бред,

Просили Колю: «Это что, ты шутишь?»

Ну, Коля твёрдо им ответил «нет»

Тут встали Ваня и дружок Василий,

И тихо вышли, в разговор итог,

Потом ушли, совсем не попрощавшись,

Что друг Колян понять так и не смог.

И двое отойдя от Коли дальше,

Дали друг другу слово, их поймут,

Что вот теперь они до самой смерти,

Руки Коляну вовек не пожмут.

Проходят дни, и месяцы, и годы,

Все, как и могут, так все и живут,

Лишь только Ваня и дружок Василий,

Руки Коляну при встрече не дают.

Уже женились трое, появились дети,

У Вани дочка, у Василия сын, дочь,

А у Коляна родилось два сына,

И слесарем работает день, ночь.

Ну, вот настали времена лихие,

Короче девяностые пошли,

И как то дочери Ивана, Николая,

По улице болтая, тихо шли.

Ну, вот подъехала к ним грозная машина,

Японской марки поношенная гладь,

И стали к дочке Вани с дочкой Васи,

Со всею грубостью бандиты приставать.

Девчонки наши конечно отказались,

Хоть испугались, ведь суров был тон,

Да только те, их слушать и не стали,

И стали нагло двоих тащить в салон.

Кричали девочки, нещадно отбивались,

Просили помощи почти у всех богов,

В ответ им была только тишина,

А к ней молчание почти из всех домов.

А тут случайно Коля проходил,

И подскочил, не знал пути другого,

Удар по челюсти его не испугал,

Он сам ударил одного, потом второго.

Девчонки замешательством успели,

Воспользоваться и бежать домой,

А Коля бил двух гадов не жалея,

Своей мозолями покрытою рукой.

Двоих держал он натиск очень крепко,

Хотя конечно очень и устал,

Но не заметил, что там был и третий,

Который сзади незаметно встал.

Ножом он в спину десять раз ударил,

Пока из Коли жизнь не ушла,

И смерть тут быстро сделала делишки,

Коляна в когтях мигом унесла.

На похоронах Коли Ваня и друг Вася,

Не стали оба слёз своих скрывать,

Им так хотелось мёртвому Коляну,

От всей души руку его пожать.

Толпа выбрала парня изгоем

Толпа выбрала парня изгоем,

Все считали, живёт он не так,

Как привыкли они в своей жизни,

И избили за сущий пустяк.

До крови, до кровавых подтёков,

Пусть он знает, он не человек,

А отнекиваться ему не стоит,

Пусть живёт, помня это свой век.

Он лежал, без обиды рыдая,

Пусть не любят – он так будет жить,

Так как он захотел всей душою,

То, что силою не изменить.

И сильней он уверовал в принцип,

Тот, что в жизни давно уж узрел,

Он сильнее становится только,

Коль вершится над ним беспредел.

А ублюдки ушли не страдая,

Вспоминая, как била рука,

Обсуждая, как там проучили,

Ненавистного для них врага.

Парень, вскоре нашёл в себе силы,

И поднявшись, поднял свой кулак,

Будет жить он назло всем подонкам,

О другом пусть не думает враг.

Дорожу тем, что имею

Дорожу тем, что имею,

И к чужому не стремлюсь,

Хорошо мне там, где нужен,

Где во зле не растворюсь.

Знаю, что есть жизнь получше,

Только это пусть чужим,

Хорошо мне там, где вольно,

Где не кланяюсь другим.

Где растёт трава лесная,

Где повсюду птичья трель,

И в погоды дни ненастья,

По лицу стучит капель.

Мне от жизни мало надо,

Я к богатству не стремлюсь,

И одним таким остаться,

В этом мире не боюсь.

Разгорелись во всю фонари

Разгорелись во всю фонари,

Люди в городе ночью не спят,

В парках много безумно влюблённых,

И авто по дороге пылят.

Мне на сердце сейчас хорошо,

Я сейчас никого и не жду,

И сидя размышляя в квартире,

Из окна на счастливых гляжу.

Рядом внук на кровати сопит,

Видит детства счастливые сны

Рядом с ним его бабушка спит,

Для меня она в роли жены.

Жизнь мчится своим чередом,

И уходят бесследно года,

Мы ещё с тобой столько хотим,

Мне любимая вечно жена.

Стало споров побольше у нас,

Я ворчу и ты вместе со мной,

Как бы ты меня не допекла,

Для тебя я любимый родной.

Так давай же улыбкой с тобой,

Размешаем судьбы карусель,

И закружим себя в словах ласки,

Где бессильна вражды силы хмель.

Я не глядел в глаза друзей

Я не глядел в глаза друзей,

Когда они пошли на подлость,

Но после, в их глазах читал,

Лишь мне понятную их робость.

И страх за то, что я вдруг выпив,

Или быть в виде и трезвом,

Их назову, нет, не друзьями,

Напомнив о грехе большом.

Но я хотел их оправдать,

Хоть понимал, что их вина,

И подлости нет оправданий,

Судьба их наказать должна.

Но вот опять хотим собраться,

Я вновь на встречу к ним иду,

Они, мне руку подавая,

Всё ждут, что рук их не пожму.

Я из дома уйду на рассвете

Я из дома уйду на рассвете,

Посмотрю, как цветёт мой миндаль,

Как опять соловьёв замолчавших,

Вдруг накрыли тоска и печаль.

Я уйду далеко, где нет люда,

Где царят тишина и покой,

Накажу там себя я за гордость,

А врагов пусть накажет другой.

Сам с собой я живу без согласия,

От меня все кто может, уйдут,

И найдут мне замену получше,

Там, где их непременно поймут.

И останется только лишь горечь,

С ней теперь мне придётся и жить,

Одиночество станет лишь в радость,

С невозможностью всё изменить.

Родина

Родина, от тебя вдалеке думы все о тебе,

Без тебя пролетают бесследно года,

Каждый холм Копетдага, каждый колос зерна,

Вспоминаю я здесь, сидя пьян без вина.

Ровным строем ложу эти строки сюда,

Даже каждая буква в твоём слове верна,

И нельзя позабыть о тех лучших из дней,

Когда жил я с тобою, родная страна.

И напрасны ухмылки всех, кому ненавистны,

Моя память, и речи, где тебя вспоминаю,

Не понять, кто не жил в просторах твоих,

Как по ним я подолгу годами скучаю.

Я давно без тебя уж совсем поседел,

И болит моё сердце в тоске иногда,

Но душой я с тобой и ночами во сне,

Я в Туркмении-Родине счастлив всегда.

Мы не верили в Бога

 
Мы не верили в Бога,
И кидаясь словами,
Мы познали свободу,
От того кто над нами.
 
 
Смерть ходила по пяткам,
Было много проблем,
Мы надежды на рай,
Не имели совсем.
 
 
Но пришли времена,
Словно хлёстнула плеть,
Побежали кто в церковь,
И немало в мечеть.
 
 
И усердно молясь,
К храму кратка дорога,
То, что прежде не знали,
Мы просили у Бога.
Ну а он нас, простив,
Зная, мы и так биты,
Под защиту свою,
Всех нас взял без обиды.
 
 
И теперь мы живём,
Хоть и с грешной душой,
Ты прости нас Всевышний!
Мы навеки с тобой!
 

Снег мои уши глушит прохрустом

Снег мои уши глушит прохрустом,

Лес стоит тихий, мне очень нужный,

Я зачарованный зимним пейзажем,

К этим красотам неравнодушный.

А где то город в дыму и весь в пыли,

Там все спешат побыстрей, что то сделать,

Но для меня это вовсе не нужно,

Мне бы на лыжах подольше побегать.

Здесь на природе теперь моё место,

С нею я слился, землю жалея,

Я теперь ей настоящий защитник,

И не отдам её в руки злодеям.

Белый туман над заснувшей рекой

Белый туман над заснувшей рекой,

Запах деревьев жизнь наполняет,

Рыбы молчат, те, что не поймали,

Небо собой весь пейзаж дополняет.

Я ухожу в своих мыслях всё дальше,

От этих сумерков в тихой тоске,

Только меня в этот день донимает,

Глупый вопрос о людском бытие.

Я уже в шлюпке сколоченных целей,

И уплываю туда, где всегда,

Ждут эвересты намеченных планов,

И моих взглядов безумных шторма.

Живу как будто бы давно

Живу как будто бы давно,

Жена верна как будто мне,

Как будто вырастил детей,

В как будто бы родной стране.

Иду по жизни будто верно,

А кто подскажет, как идти?

И все ответ как будто знают,

Как будто верные пути.

Друзья как будто бы и есть,

Как будто бы плечо подставят,

Как будто всем, что у них есть,

Меня как будто бы одарят.

И я как будто бы скажу:

«Спасибо!», будто их, поняв,

И сам, как будто бы уйду,

Последнее, как будто, взяв.

С детства не люблю я день рожденья

С детства не люблю я день рожденья,

А за что его вообще любить,

За столы, накрытые наглядно,

И остаток лет, что мне прожить.

Не могу похвастаться дарённым,

Мало было там, чего хотел,

И хвалебные слова в мой адрес,

Я не слушал, а скорей терпел.

И чем больше лет, я понимаю,

Жизнь прожить, не поле перейти,

Всё что со мной, было, дорожу тем,

И по-новому всё не хочу пройти.

Младшей дочери

 
Как ты дочь повзрослела,
Вспомнив всё без обмана,
Когда жили с тобой,
Папа, сёстры и мама.
 
 
И когда рано утром,
Надо было проснуться,
В школу срочно уйти,
Чтобы поздно вернуться.
 
 
А до школы морозы,
В явленьях природы,
Крепко дворники спят,
И по пояс сугробы.
 
 
А ты с папой спешишь,
На автобус успеть,
Жаль, что людям нельзя,
Словно птицам лететь.
 
 
Потом день под копирку
Кроль в бассейне плыви,
И уроки по школе,
Хошь не хошь, а учи.
 
 
Вот закончился день,
Ты домой – вся устала,
Чтобы утром опять,
На рывок новый встала.
 
 
Но прошли эти дни,
Поредели мечты,
По любви вышла замуж,
В другом городе ты.
 
 
Вспоминая, что было,
У окна ты грустишь,
«Бог! Родным дай здоровья!»
Тихо ты говоришь.
 

Давно мечтаю об одном

Давно мечтаю об одном,

В цветах проснувшейся зари,

Уйти, забывшись о былом,

Под запах скошенной травы.

Смотря вперёд и без оглядки,

Под гомон птиц в деревьях громком,

Не веря в то, что мир со мной,

Играть не будет как с ребёнком.

Поход свершить хочу далёкий,

Где развлеченье лишь одно,

Природой наслаждаться только,

И больше просто ничего.

Мне тот поход необходим,

Где я, с оглядкой не глядя,

В бесстыдном обнаженье мыслей,

Здесь, наконец, найду себя.

В детстве с оружием играли в войнушку

В детстве с оружием играли в войнушку,

Из деревяшек сделав рукой,

И с наслаждением резиновый мяч,

Мы гнали в поле с колючей травой.

Пели и песни простые в полях,

Где собирали томаты и лук,

Бегали в играх на улице нашей,

До расставаний летних разлук.

Летом на море кто-то съезжал,

А кто и в лагерь влился пионерский,

Так проходило взросление наше,

В стране нашей гордой, а проще советской.

А повзрослев, влюблялись мы в тех же,

С кем это детство вместе прошли,

Знали друг друга и очень неплохо,

И о плохом помышлять не могли.

Время идёт, и друзья всё стареют,

Каждый несёт своё тяжкое бремя,

Мы и встречаемся слишком уж редко,

Чтобы нам вспомнить той юности время.

Память о прошлом меня не оставит,

В прошлом гуляю, глядя свои сны,

Буду я помнить о том, что там было,

Даже в последние жизни часы.

Женщины хотят мужчин

Женщины хотят мужчин,

Что порой невмоготу,

В зеркало глядят они,

На свою, на наготу.

И вопросы задают,

Отчего не любят их?

Почему поэт не пишет,

Их во славу чудный стих?

Есть женатые мужчины,

Те уж точно заняты,

Жена, дети, папа, мама,

Лишь они для них важны.

Есть ещё и холостые,

Женщин любят все они,

Ну, чтоб были помоложе,

Коль в годах ты, извини!

Женщины хотят мужчин,

Рядом его не найдя,

За любовью с нежной страстью,

Уезжают за моря.

Вот новый стих во мне родился

Вот новый стих во мне родился,

Прилёг на сердце и живёт,

Я не хочу его писать,

Но он покоя не даёт.

Своим сюжетом по любимой,

Мои страданья при этом,

Но что тут делать и как быть,

Ведь я зову себя поэтом.

Грузить мозги я не хочу,

Сам на себя сегодня зол,

Но слаб стихами о любви,

И я сажусь писать за стол.

Гнездо соловушки

Сидел, чай с мёдом пил, глядел в окно,

И восхищался совершенством света,

Как гармонично всё тут под окном,

Прекрасно как в селе в начале лета.

Вот воробей вдруг вылетел с подкрыши,

И взяв не думая с землицы червяка,

Вмиг вновь под крышу он свою умчался,

Кормить детей – дело не дурака.

Но чай допив, я вспомнил, что мне надо,

Нет под окном порядка сколько дней,

Давно крапива выросла там кучей,

И поросли деревьев вместе с ней.

Прервав занятье лицезрения природы,

Пошёл в свой сад, другого нет пути,

И начал расчищать себе дорогу,

Чтоб под окно мне как-то подойти.

Я зол был, трапезу ведь не закончил,

И сон дневной меня уже нашёл,

Я яростно рвал поросль с травою,

И вот к окну почти что подошёл.

Ну что такое – маленькая птичка,

Взлетела вдруг из поросли кустов,

И мне чего-то вдруг сказать хотела,

Но понял я уже без всяких слов.

Я руки свои тут же осмотрел,

Что вишни поросль так дёргали сердито,

Остановился, и вдруг углядел,

Гнездо, так ловко от других укрыто.

В нём было шесть снесённых здесь яиц,

Я понял, кто снести здесь столько сможет,

Лишь только самка певца соловья,

И я ушёл, но, то кому поможет.

А ведь ещё всего лишь час назад,

Сокрытая от всех врагов с гнездом,

Шесть будущих певцов природы,

Высиживала самка под окном.

Теперь в открытой местности гнездо,

И многие тут видят только пищу,

А тут и кошки, птицы, прочее зверьё,

Такие падкие на лёгкую добычу.

Я слёз своих тогда сдержать не смог,

Я плакал громко, как дитё рыдая,

Ведь соловьи построили гнездо,

И грели яйца тут устали не зная.

Я весь подавлен был, осталось наблюдать,

Ведь не хотела самка улететь,

Не знала, что ей делать и как быть,

Ведь оставаться – это умереть.

Потом вдруг прилетел второй – отец,

Они ещё там сутки горевали,

Потом вдруг взмыли с болью высоко,

И я почувствовал, как птицы те страдали.

Я чувствую такое каждый день,

Ведь то гнездо не стал я убирать,

В нём шесть холодных мёртвых душ певцов,

Те, по которым мне всю жизнь страдать.