Читать книгу: «Гражданская война в России (1918–1922 гг.)», страница 3

Повседневная жизнь Московского Кремля в годы Гражданской войны: новые источники

О. К. Кайкова

Аннотация. В статье поднимается проблема повседневной истории Московского Кремля в советский период. Приводятся данные о жителях Московского Кремля и местах их проживания в период Гражданской войны. Раскрываются перспективы изучения данной темы.

Ключевые слова: Московский Кремль, советское правительство, Гражданская война, резиденция государственной власти, В. И. Ленин, И. В. Сталин, жители Кремля, книги прописки.

O. K. KAYKOVA

THE MOSCOW KREMLIN՚S DAILY LIFE DURING THE RUSSIAN CIVIL WAR: NEW DOCUMENTS

Abstract. The article deals with the problem the Moscow Kremlin̕s daily life during the soviet period. Data on residents of the Kremlin during the Russian Civil War are given. Prospects for studies are revealed.

Keywords: The Moscow Kremlin, the Soviet government, the state residence, the Russian Civil War, V. I. Lenin, I. V. Stalin, residents of the Kremlin, residence books.

После переезда в марте 1918 г. большевистского правительства в Москву Кремль стал официальной резиденцией советского руководства. На территории более 27 гектаров разместились высшие органы государственной власти и управления и поселились на постоянное проживание руководители Советского государства.

До недавнего времени тема кремлевской повседневности после переезда в Москву советского правительства практически не изучалась. В советский период единственное, что было широко известно – это место проживания В. И. Ленина в Кремле. Его квартира находилась в здании Сената (Судебных установлений). Этот уникальный памятник архитектуры, выполненный архитектором М. Ф. Казаковым в стиле классицизма, после революции 1917 г. стал называться зданием Рабоче-Крестьянского правительства, именно здесь разместились ВЦИК и Совет народных комиссаров. В 1955 г. кабинет и квартира В. И. Ленина в кремлевском здании Сената на третьем этаже были превращены в мемориальный музей и открылись для посещения. Этот музей просуществовал до 1994 г. После решения о проведении комплексной реставрации в здании Сената, который стал рабочей резиденцией Президента России, вся обстановка и музейные ценности, хранившиеся в кабинете и квартире В. И. Ленина в Кремле, были переданы в Государственный заповедник «Горки Ленинские», где они и экспонируются до настоящего времени.

Также некоторые сведения имелись о квартире И. В. Сталина в Кремле. В частности, в марте 1953 г., когда в прессе появились сообщения о его болезни и смерти, в них говорилось, что эти события произошли в кремлевской квартире. Однако это не соответствовало действительности, так как И. В. Сталин последние годы своей жизни постоянно жил на Ближней даче, где и скончался. В сообщениях 1953 г. речь шла о квартире на первом этаже в здании Сената, которую для И. В. Сталина оборудовали в 1930-е гг. До этого И. В. Сталин сменил несколько адресов на кремлевской территории. Спустя несколько дней после переезда советского правительства в Москву в марте 1918 г. И. В. Сталин прописался в квартире на втором этаже Кавалерского корпуса. Вместе с ним в Кремль переехали Н. С. Аллилуева и ее семья. В первой квартире И. В. Сталин и Н. С. Аллилуева прожили недолго, следующим местом их жительства стал Фрейлинский коридор Большого Кремлевского дворца. В январе 1921 г. благодаря содействию В. И. Ленина супруги смогли переехать в более комфортную квартиру в Потешном корпусе, в которой ранее проживала И. Ф. Арманд. Чуть позже они заняли квартиру в соседнем Потешном дворце, именно здесь в 1932 г. Н. С. Аллилуева покончила с собой. Тяжело переживавший смерть жены, И. В. Сталин сначала переехал в Потешный дворец, в квартиру на третьем этаже, а спустя несколько лет для него оборудовали квартиру на первом этаже в здании Рабоче-Крестьянского правительства.

Практически только этим долгие годы ограничивались сведения о кремлевских жильцах. Не афишировался даже сам факт того, что они есть, в то время как после переезда в Москву советского правительства Кремль превратился в один из густонаселенных «районов» столицы. Помимо высшего советского руководства на его территории на постоянное место жительства разместились многочисленные работники госучреждений, сотрудники кремлевской комендатуры, военнослужащие подразделений, обеспечивающих охрану Кремля, рабочие и многие другие. Жители «Кремлевского холма» заняли помимо исторических архитектурных памятников, формирующих облик Кремля, Сенат, Большой Кремлевский и Потешный дворцы, Малый (Николаевский) дворец, все хоть сколько-нибудь пригодные для проживания помещения: Кавалерский, Офицерский, Гренадерский, Кухонный и Синодальный корпуса, старую Оружейную палату, корпуса у Спасских ворот и у кремлевской стены, расположенные между Боровицкими и Троицкими башнями, флигели у Спасских ворот, Боровицкую и Спасскую гауптвахты. Проживали в Константиновской, Тайницкой и других башнях, во всех кремлевских соборах и монастырях, при действующих церквях и даже в колокольне Ивана Великого.

Главной улицей в Кремле стала Дворцовая, или, как ее переименовали большевики, Коммунистическая, на левой стороне которой находились Кавалерские корпуса. После приезда 11 марта 1918 г. в Москву несколько дней В. И. Ленин жил в гостинице «Националь», откуда он перебрался в Кавалерский корпус Кремля. Вскоре с женой Н. К. Крупской и сестрой М. И. Ульяновой В. И. Ленин переехал в уже упомянутую квартиру № 1 на третьем этаже в бывшем Сенате. В разные годы в Кавалерском корпусе жили И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, К. Е. Ворошилов, А. Д. Цюрупа, В. Д. Бонч-Бруевич, М. И. Калинин, В. М. Молотов, А. И. Микоян и другие. Кавалерский корпус соседствовал с Большим Кремлевским дворцом. До революции во дворце в специальных служебных помещениях проживали дворцовые служащие, но с появлением новой власти были заселены практически все пригодные для жилья дворцовые помещения, в том числе и часть представительских и собственных императорских апартаментов. Вот список только некоторых наиболее именитых жильцов: Я. М. Свердлов, А. И. Рыков, В. В. Осинский, Л. Б. Каменев, Д. И. Курский, С. Д. Петропавловский, Г. С. Сосновский, Демьян Бедный, В. Р. Менжинский. Ф. Э. Дзержинский, А. В. Луначарский, К. Б. Радек, Е. Д. Стасова.

Состав кремлевских жильцов часто менялся – кто-то приезжал, кто-то съезжал, квартиры постоянно перераспределялись. Как свидетельствовал Л. Д. Троцкий, проблемы здешних жителей ничем не отличались от тех, что за кремлевскими стенами: «В Кремле, как и по всей Москве, шла непрерывная борьба из-за квартир, которых не хватало»¹³. Претензии на помещения предъявляли и многочисленные учреждения. В этом отношении особенно красноречива просьба наркомата юстиции «об отводе в Кремле сорока комнат для надобности»¹⁴.

С приездом большевиков от размеренного кремлевского быта прошлых столетий не осталось и следа. Количество советских служащих вместе с постоянно проживавшими в Кремле людьми доходило до 5 тыс. человек. Кроме того, ежедневно в Кремль приходили многочисленные посетители. Только за 1919 г. комендатура выселила из Кремля более 1000 человек, прописав в него 400 новых жителей. В то время в учреждениях Кремля работали 2238 человек, на пулеметных курсах, курсанты которых охраняли территорию, училось более 1200 человек. В среднем ежемесячно для прохода к проживающим в Кремле и посетителям кремлевских учреждений выписывалось 4000 пропусков. Всего за 1919 г. было выдано более 40 тысяч пропусков¹⁵.

Становление повседневного уклада пришлось на Гражданскую войну, и первое время быт кремлевских обитателей нес на себе отпечаток царящей повсюду разрухи. Необходимо было решить комплекс взаимосвязанных и многоплановых проблем в плане создания бытовой инфраструктуры и налаживание хозяйственной жизни для обеспечения нужд кремлевского населения разного статуса. Одновременно Кремль функционировал как резиденция государственной власти, где первостепенным условием выступала необходимость организации внутреннего порядка и безопасности.

В настоящее время опубликованы несколько обширных исследований¹⁶ и статей¹⁷, в которых раскрываются многие аспекты кремлевской повседневности и бытового обслуживания высшего советского руководства. В то же время еще остается много проблем, которые до сих пор исследовались достаточно фрагментарно. Одна из них – вопрос о численности и составе кремлевских жильцов, особенно в первые годы после переезда в Москву большевиков.

Важнейшим источником по этой теме являются книги прописки проживавших в Московском Кремле. Содержащиеся в них сведения частично вводились в научный оборот, но комплексно еще не исследовались. Всего имеется 20 книг прописок, которые охватывают период с 1918 по 1962 г. Наибольшее количество жителей на территории Московского Кремля приходится на период Гражданской войны и начало 1920-х гг. Работа по изучению, систематизации, обработке этого ценного источника еще только началась.

Первые книги прописок, которые как раз охватывают годы Гражданской войны, очень информативны и раскрывают многие ранее неизвестные страницы кремлевской истории. В частности, приводимые в них сведения дают интересную картину о социальном составе кремлевских жителей и численности. Например, в эти годы среди тех, кто жил в Кремле, еще оставалось много старых дворцовых служащих, некоторые из которых покинули Кремль уже после окончания Гражданской войны. Первые книги содержат интересные сведения о вероисповедании кремлевских жителей, среди которых нередко встречались и представители не православных конфессий. Крайне интересна картина по местам проживания в Московском Кремле. В частности, имеется отдельная книга прописки в здании Сената (Рабоче-Крестьянского правительства), где жил В. И. Ленин. Например, в 1919 г. в этом здании вместе с главой Советской России было прописано еще порядка 200 человек.

Много сведений можно почерпнуть о быте высшего советского руководства. В книгах прописки очень скрупулезно фиксировался род занятий тех, кого прописывали, и это позволяет с большой точностью установить практически весь обслуживающий персонал первых лиц Советского государства. Кроме того, имеющаяся в них информация позволяет проследить принцип подбора кадров в Кремль даже на рабочие специальности. Например, большая часть рабочих, маляров, кровельщиков и других приезжали преимущественно из одной-двух основных областей и работали семьями.

Безусловно, книги прописки – уникальный источник, исследование которого позволит более многогранно раскрыть советский период истории Московского Кремля.

В. И. Ленин. Советский лидер в зеркале историографии

Е. А. Котеленец

Аннотация. В статье анализируются российские и зарубежные исследования, посвященные В. И. Ленину, его личности, деятельности и наследию. Исторические рамки работы охватывают период с 1920-х гг. по настоящее время. Автор рассматривает феномен становления культа личности В. И. Ленина, феномен «антиленинианы», взаимосвязь ленинизма и сталинизма. В ходе изучения данной проблемы обращается пристальное внимание на изменение направления исследований личности, деятельности и наследия В. И. Ленина под влиянием различных политических обстоятельств. В заключение автор отмечает, что на данный момент научный анализ личности В. И. Ленина, его жизни и наследия представляет собой инструмент современной политической борьбы. И лишь беспристрастная прикладная история в условиях ее деполитизации позволит разрешить проблему политических трактовок в исторической науке и исторической памяти.

Ключевые слова: В. И. Ленин, культ личности, «антилениниана», политизация истории, ленинизм, антиленинизм.

E. A. KOTELENETS

V. I. LENIN. THE SOVIET LEADER IN THE MIRROR OF HISTORIOGRAPHY

Abstract. The article analyzes Russian and foreign studies on V. I. Lenin, his personality, activities and heritage. The historical scope of work covers the period from the 1920s to the present. The author considers the phenomen of the formation of the cult of personality of V. I. Lenin, the phenomen of “anti-Leninians”, the relationship between Leninism and Stalinism. In the course of studying this problem, close attention is paid to changing the direction of research on the personality, activities and heritage of V. I. Lenin influenced by various political circumstances. In conclusion, the author notes that at the moment the scientific analysis of the personality of V. I. Lenin, his life and heritage, is an instrument of modern political struggle. And only an impartial applied history, in the conditions of its depoliticization, will allow to solve the problem of political interpretations in historical science and historical memory.

Keywords: Lenin, cult of personality, anti-leninism, leninism, politicization of history.

Недавно мы отметили столетний юбилей Революции 1917 г. – события, которое стало судьбоносным не только для России, но и для всего мира. Суть же событий, происходивших в отечественной истории и в сознании обывателей, воспринимается как движение от «распутинианы» к «лениниане»¹⁸. Традиционно всех участников Революции 1917 г. делят на два лагеря. Первых называют «деятелями» или «политиками». К ним относят либералов и умеренных социалистов. Вторых называют «вождями» или «лидерами». В эту группу включают большевиков, эсеров, анархистов¹⁹. Центральной фигурой рассматриваемых и анализируемых исторических событий стал, несомненно, В. И. Ленин. Он не только возглавил большевистскую партию и реализовал политический шанс на государственное лидерство, но и воплотил в жизнь реальную альтернативу капиталистическому мироустройству. Можно по-разному оценивать его личность, но невозможно отрицать его роль в революционных событиях. В. И. Ленин – одна из самых сложных, самых масштабных фигур XX в. Романтический утопист, идеалист, чрезвычайно деятельный и упорный, он всеми силами пытался воплотить коммунистическую теоретическую модель в жизнь, предлагая новую систему социального общества, которая очень скоро стала востребована во всем мире. Я. Шимов определял роль В. И. Ленина в истории следующим образом: «Ленин был не только олицетворением, но и укротителем революции. Он оседлал русский бунт, начавшийся в феврале 1917-го в петроградских хлебных очередях, и привел к тому результату, который был, с его точки зрения, оптимальным. При этом большевики использовали стихийную жажду социальной справедливости, охватившую российские «низы», и поставили ее себе на службу»²⁰.

Все историки новейшего времени так или иначе рассматривали личность В. И. Ленина, его деятельность, его наследие. Но на данный момент до сих пор не существует единой концепции в рассмотрении ленинского образа. Каждый исторический период вносил свои коррективы в данный вопрос, зачастую неся в себе политическую подоплеку. В начале, в 1920-х, происходил процесс обожествления, становления культа личности вождя. В. В. Шульгин в книге «Три столицы» писал: «Ленина сделали Далай-Ламой, бесповоротно установив учение о ленинской непогрешимости с такой яркостью, что сам папа мог бы позавидовать! Тут совершилось то, против чего предупреждает вторая заповедь, гласящая: «не сотвори себе кумира». Союз Советских Социалистических Республик сейчас страна типичного идолопоклонства…»²¹ В то же время начал активно развиваться жанр исторических биографий В. И. Ленина. Особый вклад в этот процесс внесли Н. К. Крупская, А. И. Ульянова-Елизарова, П. Н. Лепешинский, М. С. Ольминский и многие другие участники революционного движения. О популярности этого жанра свидетельствует тот факт, что в период с 1921 по 1933 г. только в журнале «Летопись Революции» было опубликовано более 550 биографических заметок, воспоминаний и статей о первом советском вожде²². Историк В. В. Баженов отмечает, что в последствии эта часть историографического процесса совпадала со сложными изгибами политической конъюнктуры и появлением особых зон умолчания. Своеобразной компенсацией сложившихся запретов в отношении целого ряда лиц из ленинского окружения стала разработка общих проблем опыта советской исторической биографии²³. Причем исследование жизни и деятельности окружения В. И. Ленина рассматривалось в традиционном русле партийной истории. Однако если говорить о культе В. И. Ленина, необходимо понимать, что он не насаждался сверху, а складывался естественным образом в народе. На смену иконам Богоматери с младенцем и изображениям государя императора с наследником в красных углах российских изб появились портреты В. И. Ленина. Образ его, отделившись от реальной личности, стал символом новой эпохи, «новой веры», борьбы бедных против богатых за справедливость²⁴.

Позднее, в 1980–1990-е гг., в связи с изменившимися политическими обстоятельствами начался процесс развенчания образа В. И. Ленина. Именно в этот период массовое сознание и исторические ценности претерпевали серьезные изменения. Так, в 1989 г. в ходе опросов ВЦИОМ В. И. Ленин был признан самым влиятельным лидером общественного мнения – такое решение приняли 86% опрошенных. А в 1994 г., на пике разоблачений его действий, В. И. Ленин получил лишь 33,6% голосов в аналогичном рейтинге²⁵. Позднее, философ А. В. Кувакин разделил всех участников дискуссий о В. И. Ленине и о ленинизме на три группы: традиционалисты (или консерваторы), центристы и радикалы. В книге «Мировоззрение В. И. Ленина. Формирование и основные черты» он писал: «Одни полагают, что ленинизм и марксизм-ленинизм – это нечто «святое» и «непогрешимое», и потому нужно оставить все, как есть, и продолжать хранить чистоту учения как зеницу ока; другие считают, что необходимо научное, объективное, уважительное и вместе с тем критичное, свободное от стереотипов и иллюзий отношение к идеям и практическим действиям Ленина, смелое и всестороннее их обсуждение и оценка; третьи заняты по преимуществу доказательством едва ли не тотальной устарелости ленинизма, его ненужности, даже ответственности за те беды, которые пережила страна после Октября 1917 года»²⁶. В конце 1980-х гг. было открыто признано, что догматизация ленинизма была инструментом для оправдания авторитарных методов, приспособленным к сталинской модели государственного управления. Целая система взглядов и убеждений на протяжении долгого времени признавалась единственно возможной и правильной, в то время как любое отступление от нее приравнивалось к измене, предательству рабочего класса. В октябре 1989 г. на совещании историков впервые был признан факт возникновения «антиленинианы» в «советских условиях». Позднее это было подтверждено на заседании Идеологической комиссии ЦК КПСС в январе 1990 г.²⁷ На этих собраниях отмечалось, что перестройка поставила перед историками и перед обществом задачу переосмысления ленинского наследия, понимания его как личности, политика и теоретика. На обсуждение выносилась принципиальная, новая для того времени проблема соотнесения ленинизма и нового политического мышления.

Одним из важных вопросов «антиленинианы» стал вопрос о немецких деньгах и «шпионаже» в пользу Германии. Этот вопрос был вынесен на общественно обсуждение после публикации в СССР книг Н. Берберовой, в частности сборника «Курсив мой», произведения, принесшего ей мировую известность. В своей автобиографии Н. Берберова пишет: «Кстати, о немецких деньгах. Теперь, когда факты о них раскрыты и берлинские архивы времен Кайзера стали известны, непонятно, почему эти факты вот уже скоро пятьдесят лет скрываются в Советском Союзе и почему, будучи пораженцем, Ленин не мог этими деньгами воспользоваться? И почему, воспользовавшись ими, что было вполне логично, он потом отрицал это, как и его окружение?» Дальше, чтобы подтвердить факт получения В. И. Лениным сумм от германского правительства, она ссылается на историков от Суханова до Мельгунова, на книгу «Роковые годы» начальника военной контрразведки при Временном правительстве Б. Никитина, впервые изданную в Париже в 1937 г., а затем на документы из архива министерства иностранных дел кайзеровской Германии, опубликованные в двух книгах З. Земана и В. Хальвега в 1957 и 1958 гг.²⁸

Идеи о том, что большевиков спонсировали со стороны, берут начало с июля 1917 г. Тогда совпали известные события 3–5 июля и наступление Русской армии на фронте. Пропагандистская атака, начатая Временным правительством против В. И. Ленина, заостряла общественное внимание на том, что большевики ударили в спину наступающим войскам и тем самым сорвали победу. История об авантюристе Парвусе, который на деньги германского Генштаба руками Ленина устроил революцию в России, получила широчайшее распространение. Однако усилиями западных и отечественных историков миф о немецком золоте был все же во многом развенчан. Основным документом, подтверждавшим данный миф, были так называемые «документы Сиссона». Именно на них Временное правительство строило обвинения, предъявленные большевикам. Однако «бумаги Сиссона» на самом деле являются фальшивкой, сфабрикованной журналистом Ф. Оссендовским, которые он продал в конце 1917 г., уже после падения Временного правительства, специальному посланнику президента США в России Э. Сиссону за 25 тысяч долларов. Их опубликовали в Вашингтоне в 1918 г. Эти документы были изучены американским историком и дипломатом Дж. Кеннаном в середине 1950-х гг. Позднее британский историк К. Мерридейл в своей книге «Ленин в поезде» описывала ленинское путешествие из Цирюха до Петрограда. Она опиралась на воспоминания очевидцев и показала: большинство наблюдателей тогда ошибались, оценивая будущую роль В. И. Ленина. Одни, как часть германского руководства, считали его за «полезного идиота». При том что именно в этом качестве В. И. Ленин числил германский Генштаб, пропустивший его в Россию. Русские же политики из либерального и умеренно-социалистического лагеря думали, что Ленин растерял свое влияние и сторонников у него почти нет. Многие же полагали, что по прибытии в Петроград он будет либо посажен в тюрьму, либо убит. К. Мерридейл развенчивает миф как о пломбированном вагоне, так и о немецком золоте для большевиков. И доказывает, что в октябре 1917 г. большевики оказались выразителями народных чаяний и требований²⁹.

Что же касается новых разновидностей «антиленинианы», быстро вошедшей в моду в самом конце прошлого века, почти все они сводились к простому знаменателю – неприязни к В. И. Ленину и категорическому, безоглядному неприятию его идей. Однако необходимо четко разграничить основоположников «антиленинианы» – политических оппонентов Ленина и эмигрантских историков и их продолжателей. Первые были неизмеримо корректнее в выражениях своих антипатий к Ленину, вели с ним спор по существу, не придумывали вымышленные цели для ударов. Вторые явили полную противоположность своим предшественникам. Так, например, философ А. С. Ципко предложил уравнять большевизм, ленинскую коммунистичность с левым радикализмом, максимализмом, мессианством, обожествлением догматов, обвинил большевиков-ленинцев в «антимещанстве», «антибуржуазности», «антипотребительстве», нелюбви к «устроенности западного бюргерского быта», наконец, вообще созидательное начало революции. «Критика сталинизма, не доведенная до критики революционного максимализма, его эгоистических основ, мало что даст»³⁰.

Уже в то время была попытка призвать историков к политической ответственности, когда «надо суметь переступить через свои собственные амбиции, обуздать стремление самовыразиться любой ценой, понять, что страна находится в таком положении, когда поза, рисовка могут обернуться трагическими последствиями»³¹. Однако споры становились лишь еще более ожесточенными. Так, один из ярых сторонников «антиленинианы» Ю. Н. Афанасьев настаивал на том, что идеи В. И. Ленина послужили толчком к террору: «Насилие и террор проистекают не из каких-то убеждений и личных качеств Ленина. Они в самих этих представлениях, что общество можно как избу построить, как завод, как какой-то механизм сконструировать по заранее изготовленному чертежу. Эти представления и повлекли за собой поиск средств. А тут без террора и насилия, оказалось, не обойтись. И все это в массовом масштабе началось с восемнадцатого года»³². Ю. Н. Афанасьева поддержали философы И. Залысин и А. Смагин: «Социальные преобразования, к которым общество не готово ни объективно, ни субъективно, провоцируют обострение классовых противоречий, сопровождающееся массовым применением насилия». В этой связи было заявлено о задаче «не нахождения исторической истины, а извлечения уроков»³³. Однако многие историки отреагировали на эту критику, сосредоточив внимание на том, по каким правилам идет «моральный суд над прошлым». Аргументу о том, что историки вывели за рамки истории факторы морали, нравственные ценности общечеловеческого характера, был противопоставлен вопрос: а способен ли моральный суд кого-то и чему-то научить? Ведь как ни проклинают прошлое, психологический настрой на экстремистские действия все равно возникает в обществе в критических ситуациях.

Маятник дискуссий о личности В. И. Ленина, его теоретической и практической деятельности раскачен давно и отчасти искусственно. Но в 2017 г. В. И. Ленин вновь стал центральной исторической фигурой. И здесь мифами об Ильиче не обойтись – он слишком серьезная персона для всего мира. Полагаю, ленинское наследие нынешней российской властью отрицается. Хотя серьезными учеными отдельные меры большевиков по строительству нового государства, социальной и национальной политике и по борьбе с иностранной военной интервенцией оцениваются иначе. Как и в оценке Великой французской революции, так и в оценке фигуры В. И. Ленина и Великой русской революции 1917–1921 гг. крайне сложно достигается общественный консенсус. Так было в Великобритании, Франции, США, Мексике, Португалии и многих других странах. Поэтому не удивительно, что точки зрения на жизнь и деятельность В. И. Ленина до сих пор остаются столь же полярными, какими они были и при его жизни – от обожествления до демонизации. Это крайне затрудняет собственно научные исследования ленинской биографии. К сожалению, научный анализ дискредитирован поспешностью и превращением В. И. Ленина в объект современной политической борьбы. Поэтому на экстремистский подход (работы Д. Волкогонова, В. Солоухина, А. Латышева, В. Лаврова, Л. Млечина и др.) сразу же нашелся ортодоксальный и нетерпимый ответ (книги Ж. Трофимова, Ф. Волкова, В. Гончарова, В. Филиппова, А. Майсуряна и др.). И пока продолжается это противостояние, спокойные, аргументированные и фундаментальные научные разработки проблемы остаются достоянием лишь ограниченного круга читателей.

Безусловно, рано или поздно уйдут в прошлое столь характерные для перестроечного и постперестроечного времени оценки и выводы, сравнения и сопоставления на уровне текстов, что заводило анализ в тупик. Ведь оказалось, что у В. И. Ленина можно обнаружить множество высказываний, как оправдывающих те или иные насильственные действия, так и объявляющих их недопустимыми. Все они были привязаны к конкретным ситуациям, к конкретным моментам, но это не бралось в расчет. Конечно, следует понимать, как трудно в современных условиях, в год столетия Великой русской революции поместить ленинскую тему в сугубо академические рамки. Современные интерпретаторы В. И. Ленина пытаются придать вопросам, которые волнуют общество, свою форму, свое истолкование. Но, к сожалению, последнее десятилетие больше отмечено отвержением всего, что связано с именем В. И. Ленина, во имя так называемых новопровозглашенных истин. Наша историческая политика во многом сакрализирует прошлое. В результате в массовом сознании появляются политические мифы, которые существенно влияют на восприятие фактов. Несомненно, историческая наука не может развиваться отдельно без автономии от политики и идеологии. В противном случае она превращается в инструмент политической борьбы, как это происходило в случаях мифологизации и последующего развенчания политического образа В. И. Ленина. И лишь беспристрастная прикладная история в условиях ее деполитизации позволит разрешить проблему политических трактовок в исторической науке и исторической памяти, создания строго научного подхода к изучению и осмыслению ленинского теоретического, политического и практического наследия.