Читать книгу: «Приключения гоблинёнка Друза»

Часть I: Страшный, но интересный мир. Глава 1 – Жили-были гоблины

В одной высокой-высокой горе была глубокая-глубокая пещера, в которой жили гоблины. Как и все другие гоблины, они были приземистые, коренастые, и у них была твёрдая, прочная, шершавая серая кожа. В целом они походили на ожившие каменные статуи с длинными острыми носами и большими заострёнными ушами.

Ещё у них были маленькие острые зубки, потому что питались они, в основном, мясом и рыбой. Впрочем, с помощью волшебных ламп они умели выращивать и кое-какой урожай. Может быть он и не впечатлил бы фермеров большого мира, но овощи, крупы и хлеб тоже немножко присутствовали в их рационе.

Несколько гоблинских семей обитало здесь из поколения в поколение, занималось своими гоблинскими делами и даже не думало покидать свой уютный пещерный лабиринт.

Они добывали драгоценные металлы и самоцветы, умело и красиво их обрабатывали, а потом заговаривали – делали их волшебными. Эти материалы служили им для создания нужных, полезных и красивых вещей. Вещи они тоже умели заговаривать, если им было нужно.

Такие предметы были куда прочнее обычных, могли подолгу не пылиться и частенько обладали какими-нибудь необычными, но очень полезными свойствами.

Умели они создавать и собственные материалы – своим волшебным способом. У них не было льна и хлопка – тех волокон, из которых жители большого мира делают себе ткани для одежды, постельного белья или занавесок. Но их ткани, созданные из имеющихся у них материалов, не уступали по качеству лучшим образцам большого мира. С заговорами для прочности и от сырости они не требовали большого ухода.

Гоблины делали всё это для себя, и даже не подозревали, насколько ценны эти вещи в большом мире. За них жители со всех концов мира готовы были отдавать друг другу большие деньги, а за некоторые даже целые богатства.

У каждой семьи была своя пещера со множеством комнат, но они никогда не закрывались – и даже дверей у них не было. Гоблины спокойно относились к тому, что сосед может зайти и погостить, потому что такого никогда не случалось. Они были большими домоседами, и даже понятия «гости» у них не было.

Поскольку никто из гоблинов не стремился покидать родные пещеры, для мира они были чем-то вроде сказки: многие знали, что есть такие существа – гоблины, но почти никто и никогда не встречал хотя бы одного. Из-за этого о гоблинах кое-где ходили слухи и мнения, которые бы самих гоблинов очень удивили, если не огорчили. Впрочем, далеко не все жители внешнего мира им верили, и далеко не все ими интересовались.

Как ни странно, у таких закрытых от мира существ рождались очень любознательные детишки. Каждый гоблинёнок, едва освоив передвижение на четвереньках, непременно начинал изучать ближайшее пространство. Никто из взрослых не переживал и не препятствовал этому: врагов и особых опасностей в гоблинских пещерах не было, а найти заблудившегося отпрыска всегда можно по рёву. К рыданиям гоблинят взрослые тоже относились очень спокойно.

Стоило же гоблинским детишкам встать на ножки, как их исследовательский пыл принимал ещё более активный характер: изучив родные пещеры до последнего уголка, они принимались искать приключений в окрестностях.

Хотя там опасностей было больше, гоблинские родители всё так же оставались спокойными. Играющих гоблинят было легко обнаружить по шуму и гаму, которые они устраивали, играя в пещерном лабиринте. К тому же, взрослые были уверены, что настоящий гоблин со всем справится, даже если он маленький, ведь учить гоблинским делам и премудростям своих отпрысков они начинали с очень малого возраста.

Гоблинята и сами представляли опасность для случайных врагов, поскольку их сильные и твёрдые кулачки могли сравниться с острыми камнями. Ватага гоблинят легко могла одолеть почти любое подгорное чудовище.

Некоторые особо любознательные гоблинские детишки рано или поздно обнаруживали длинный извилистый лаз, приводивший их наружу. Здесь даже самые смелые и отважные приключенцы теряли свой пыл.

Мир снаружи был совершенно непохож на их тихие уютные пещеры. С большого уступа, к которому приводила пещерная тропа, открывался пейзаж с зелёными лесными и луговыми пространствами внизу. Чуть дальше виднелись уходящие вдаль холмы. Отсюда были заметны извилистая тёмная ниточка дороги и ярко сверкающая ленточка большой реки.

Здесь не было ни стен, ни потолков, которые гоблинятам тут же начинали казаться такими надёжными и безопасными. Им виднелась бескрайняя высь, которая бывала и голубой, и тёмно-синей, и серой, в зависимости от того, в какое время и в какую погоду гоблинята оказывались на уступе.

Всё это было так странно и незнакомо маленьким пещерным обитателям, что они теряли всякое желание что-либо исследовать дальше. Они сразу же понимали, почему их родители так любят свои пещеры и никуда не стремятся. Детишки возвращались оттуда к своим родителям с ясным пониманием того, какой должна быть счастливая гоблинская жизнь.

В один погожий денёк очередная ватага малышей случайно выбралась на тот самый уступ. Гоблинята застыли, столпившись у самого выхода пещеры, с трепетом озирая открывшийся им вид. Спустя немного времени некоторые из них начали ворчать, что ничего интересного тут нет, что в пещерах намного лучше и уютнее, и что надо возвращаться.

Один гоблинёнок, которого звали Друз, тоже был напуган размерами и красками внешнего мира, купавшегося в тёплом зелёном лете, но вместе со страхом почувствовал и другое. Он ощутил, насколько мал и скромен его пещерный мирок. Он поддался на уговоры друзей и вернулся в пещеры, но его настолько заворожил странный вид, что он стал каждый день вылезать на уступ.

Сначала Друз бывал там совсем понемногу: его быстро начинал одолевать страх, особенно когда снаружи менялась погода. Его очень поразил первый увиденный им дождь. Его удивлял и волновал ветер, ведь в пещерах его не бывало. Он знал только сквозняки, а они ощущались совсем по-другому.

Несколько раз он заставал утреннюю зарю, и она привела его в тихий восторг своей нежной красотой. Закатов ему не было видно, потому что солнце садилось по другую сторону гор.

Друз обнаружил на больших камнях, на которых часто сидел, наблюдая за миром, ярко-зелёный мох. Однажды он увидел рядом с ними птичку. Она клевала каких-то жучков, живших во мху. Гоблинёнок не знал, что это за существо, но оно ему понравилось куда больше летучих мышей. Те предпочитали прятаться в тихих и тёмных уголках, и лишь во время охоты носились под пещерными сводами, издавая тонкий писк. Птичка не сразу заметила Дру́за, а когда увидела, чирикнула и улетела. Гоблинёнку очень понравился этот звук.

Мало-помалу его страх отступал, и он всё проводил на уступе всё больше времени. Возвращаясь же в пещеру, он часто принимался рассказывать обо всех странностях и чудесах, которые увидел. Взрослые тоже всему этому удивлялись, но не понимали, зачем он продолжает вылезать из пещеры.

– Раз уж там всё так странно, то и не надо туда ходить, – назидательно говорила ему мама, – это не гоблинский мир, так что нечего там тебе делать.

Но на этих советах воспитательные меры заканчивались, поэтому Друз продолжал своё знакомство с наружным миром. Он и сам себе не мог толком объяснить, почему его так туда тянуло, а уж другим и вовсе не пытался.

В очередной раз Друз вылез, когда солнца на небе уже не было, и оно было тёмно-синим. Вместо солнца был золотой круг луны, не такой яркий, а ещё в небе мерцали серебристые искорки звёзд. Раньше он всегда вылезал днём, поэтому никогда не видел внешний мир таким.

Но он не успел этому удивиться, потому что увидел какую-то красивую даму в изящном пурпурном одеянии. Она сидела на большом камне на краю уступа.

Друз никогда не видел никого, кроме гоблинов, поэтому не мог понять, почему она так странно выглядит. На гоблина она походила лишь тем, что у неё также было две руки, две ноги и голова. При этом она выглядела нежной, хрупкой и светилась почти так же, как золотой диск на тёмно-синем небе. Ещё у дамы были крылья – Друз видел подобные у каких-то дневных насекомых с длинными тельцами. Дама была размером почти со взрослого гоблина, и её крылья, конечно, тоже были большими.

Она окинула Друза взглядом больших лиловых глаз.

– Вот это да! – воскликнула она, – скольких существ я перевидала, а такое вижу впервые! Кто ты, малыш?

– Я не малыш, – поправил её Друз, – меня зовут Друз и я гоблин!

Дама снова его оглядела, наклонив изящную голову.

– Надо же… Что ж, а я – фея Ипомея! Тебе нравятся цветы, Друз?

– А что это такое? – гоблинёнок почесал затылок.

Дама на мгновение застыла, размышляя, не стоит ли обидеться, но потом протянула изящную ручку и указала на свисавшие по бокам уступа зелёные побеги, усыпанные лиловыми бутонами.

– Они бывают и другими, разных форм и размеров, но вот эти штучки и есть цветы. Эти, кстати, зовутся ипомеями, как и я.

– Значит, мне нравятся цветы, они красивые, – с довольным видом заключил Друз.

Хоть Ипомея и была удивлена, что Друз не знал, что такое цветы, но ей понравился ответ – искренний и приятный. Они беседовали некоторое время, и Друз узнавал всё больше и больше о разных вещах – и о цветах, и о феях, и о мире. Фее было странно и забавно рассказывать ему про названия и суть самых обычных для неё вещей – растений, неба, земли, облаков, солнца, луны и звёзд.

Когда она объяснила ему, что такое «день» и «ночь», и рассказала про «утро» и «вечер», Друз призадумался.

– О, я знаю эти слова. Но для меня они всегда были временем на часах: когда спать, когда вставать, когда бодрствовать и когда ложиться спать.

– Ах, но ведь можно лечь спать днём или утром, – возразила Ипомея.

– Это ещё зачем?

– Не важно зачем. Захотелось спать днём – и ложишься.

– С чего бы мне хотеть спать днём? – Друз рассмеялся, – днём нужно заниматься делами, а спать ночью.

– Тогда тебе нужно поскорее возвращаться к себе, – пожала плечами Ипомея, – потому что уже ночь.

Гоблинёнок с этим согласился и они попрощались, условившись встретиться здесь же в такое же время.

Глава 2 – Ви́денье и впечатление

Друз, как любой уважающий себя гоблин, любил время и точность. У него даже были свои собственные наручные часы. Они никогда не спешили, не отставали и не останавливались, потому что были сделаны гоблинами. Он явился на уступ ровно в то же самое время, что и вчера. Феи почему-то не было.

Друз сидел на небольшом камне на своём уступе, наблюдал за темнеющей синевой неба, полётом светлячков, о которых узнал вчера, и вдыхал свежий воздух. Ему так долго пришлось сидеть, что уже начало казаться, будто он сам того и гляди станет камнем.

Но вот он наконец-то увидел среди деревьев внизу нежный свет Ипомеи. Она неторопливо подлетела к уступу, снова устроилась на большом камне и улыбнулась:

– Какой чудесный вечер! Привет, Друз!

– Сейчас уже почти ночь! – обиженно возразил гоблинёнок.

Фея пожала плечами:

– Почти – это ещё не ночь. Да и какая разница, ночи тоже бывают приятными и красивыми. Иногда даже полезно поспать днём, а ночью погулять под луной и звёздами!

– Так днём же дела! Учёба! Игры с друзьями! Мы ведь договорились о времени! Посмотри на часы!

– У фей нет часов, – жеманно ответила Ипомея, – да и зачем они?.. Скучно всё время пытаться всюду успеть.

Друз был озадачен её равнодушным отношением ко времени. У него было совершенно гоблинское представление о том, как нужно распоряжаться отведёнными часами и даже минутами.

– Так ведь я ничего про мир не знаю, – помявшись произнёс он. – Только ты мне всё и объясняешь, а мне вот-вот нужно будет возвращаться к себе.

Ипомея призадумалась. Она не понимала его любви ко времени, потому что для фей время обозначало лишь течение их долгих жизней. Но ей стало его жалко, потому что большинство фей – очень добрые существа.

– Ну хорошо… я постараюсь прилетать сюда в синие сумерки – этого времени до ночи будет достаточно.

До самого ухода Друза они болтали о времени и какое оно для гоблинов важное. Конечно, гоблинские жизни тоже короткими не были, но само их существо протестовало против любых игр со временем.

Фея выполнила своё обещание, и в следующий раз прилетела, когда вечер окрасил всё в синие цвета.

– Раз я сегодня прибыла раньше, – предложила она, – то почему бы нам не спуститься к лесу? Там намного интереснее, чем здесь.

Друз почесал затылок и согласился. Уступ находился слишком высоко от земли, поэтому прыгнуть гоблинёнок бы не решился. Вместо этого он благодаря свету Ипомеи смог найти уступы поменьше, по которым ему удалось спуститься на пологий травяной склон.

Лес открылся ему с новой стороны: если раньше он видел только пышные зелёные кроны, похожие с высоты на мягкие холмы, то теперь он увидел устремляющиеся к небу стволы со множеством веток. Кроны же теперь в какой-то мере походили на пещерные своды, только зелёные, местами пропускающие лунный свет и сумеречную синеву вечернего неба со звёздами.

Друз был взволнован и тем, что решился уйти с привычного уступа, и красотой вечернего леса. Ипомея шла, или скорее плыла, рядом, озаряя своим мягким светом пространство вокруг. Она показывала ему на различные деревья и растения, называя их и рассказывая о них.

Вот дубы с резными листьями. Те, что постарше полны величия и силы, те, что помоложе, – уже проявляют свою стойкость и стремятся соответствовать своим старшим родичам.

Вот могучие вязы тянут свои узловатые ветви в пышной листве к луне и звёздам.

Вот нежные берёзы свесили длинные плети с зелёными гирляндами листьев и «серёжками», в которых зреют семена будущих берёз.

Вот гибкие ветви орешника, усыпанные пока незрелыми плодами.

На земле Друза и Ипомею тут и там встречали целые облачка голубых незабудок. Местами над травой беззвучно покачивались стебли, увешанные гроздьями сиреневых колокольчиков.

– Почему они не звенят? – удивился Друз.

– Слишком нежные, – улыбнулась Ипомея, – цветы вообще не любят шуметь, иначе их кто-нибудь сорвёт или съест.

– Тогда почему они такие яркие?

– Они хотят, чтобы ими любовались и восхищались, но не трогали.

И Друз восхищался, но не трогал цветы. Конечно, ему бы хотелось показать их другим гоблинам, но раз цветам не хочется, чтобы их срывали, то так тому и быть. Есть и другой способ показать другим увиденное.

Гоблины – существа ответственные и старательные во всём, что требует труда руками. Гоблинята, обладающие этими важными чертами с самого юного возраста, очень тщательно осваивают гоблинские ремёсла и инструменты.

Друз может и был необычным в том, что касалось интереса ко внешнему миру, но при этом оставался одним из лучших учеников. Его изделия уже выделялись среди прочих своей аккуратностью и детальностью. При этом у него на них уходило куда меньше времени, чем у других гоблинят.

С тех пор, как он понял, что взрослые всегда будут ворчать, если пытаться им рассказывать о чудесах большого мира, гоблинёнок предпочёл молча воплощать свои знакомства в творчестве.

Обычно на гоблинских изделиях встречаются лишь простые геометрические орнаменты и украшения, пускай и очень искусно выполненные.

На всём, что делал Друз, вот уже некоторое время появлялись изображения птиц и красивых насекомых, которых он успел увидеть, и даже пейзажи, вдохновлённые видом с уступа.

Теперь их разбавили изображения лесных цветов и фей, которые походили на Ипомею – потому что это была пока единственная знакомая ему фея.

К тому же, Друз стал часто притаскивать из леса деревяшки – упавшие ветки, коряги и даже небольшие не успевшие сгнить пеньки. Он быстро понял, что их тоже можно прекрасно шлифовать и делать из них интересные вещи. Он бы очень удивился, расстроился и, возможно, бросил бы это, узнав, что этим занимаются мастера во многих уголках мира. Но он не знал, а потому увлечённо открывал для себя это ремесло самостоятельно, используя свои гоблинские премудрости и инструменты.

Другие гоблины с изумлением и с возрастающей тревогой изучали его творения, чесали подбородки и затылки, обсуждали и боялись представить, к чему может привести Друза его чудачество. Увы, красота изображений почти никого не впечатляла, что очень огорчало юного мастера.

Недоумение сородичей заставило гоблинёнка усомнился в своей способности передавать красоту увиденного, поэтому он решил показать свои вещи Ипомее.

«Возможно, – подумал он, – фея лучше разбирается в красоте, чем я!».

Он собрал несколько своих шкатулок, и положил в них различные безделушки и украшения, которые создавал в последние дни. Всё это он сложил в небольшую сумку-мешок и вечером отправился с ней на уступ.

Ипомея явилась даже раньше обычного, и ко времени, когда Друз явился, уже сидела на большом камне.

Фея удивилась сумке за плечами гоблинёнка, но когда он начал доставать и показывать ей предметы, пришла в полный восторг. Она крутила каждую вещицу в руках, то и дело восклицая: «Ах, какая красота!» или «Что за прелесть!». Друз был ещё больше озадачен, но искреннее восхищение Ипомеи обрадовало его. После того, как она пересмотрела всё, что он принёс, он объяснил причину своего беспокойства.

– Я подумал, что делаю что-то неправильно, раз не могу передать красоту того, что вижу. А тебе всё нравится…

– Да у тебя прекрасно получается! – заверила его Ипомея, завороженно вертя в руках серебряное зеркальце со стрекозами, – я, конечно, не гоблин, чтобы понять, как смотрят на мир гоблины, но я встречала множество существ, которым нравились разные вещи. Даже существа одного вида могут восхищаться разным. Ты, Друз, очень отличаешься от своих сородичей тем, что смог увидеть красоту внешнего мира, и тебе, возможно, придётся смириться с тем, что твоя семья никогда не сможет увидеть мир точно так же.

Друз был огорчён её словами, но чувствовал, что она права. Он хорошо помнил первое ощущение страха, которое испытал, увидев внешний мир, поэтому понимал, почему гоблины боятся всего, что с ним связано. И всё же ему было жаль, что они из-за этого не могут испытать тот же восторг, который он испытывал теперь каждый раз, когда ему открывалось что-нибудь новое.

– А каких существ ты встречала? – спросил он, чтобы отвлечься.

– Много кого… людей, гномов, говорящих зверей. И, конечно же, фей, ведь я сама фея.

– Ого, сколько их разных! Расскажи, какие они!

– Я, конечно, могу долго их описывать и рассказывать, но это будет лишь моё впечатление. Пожалуй, тебе стоило бы познакомиться с ними самому.

– Разве моё впечатление будет отличаться?

– Конечно, – улыбнулась Ипомея, – каждый смотрит на мир не только через глаза, но и через характер. Я быстро устаю от общения со множеством существ, какими бы хорошими они ни были, потому и переселилась сюда. Иногда я скучаю по своему дому, но тишина и спокойствие мне нравятся куда больше. Впрочем… пожалуй, я попробую тебе рассказать про город, где их всех можно встретить, и где я сама родилась.

Глава 3 – Про Одонáту

– Примерно в паре-тройке дней ленивого полёта феи, и неизвестно сколько пешим ходом отсюда находится огромное озеро. С одной стороны оно окружено густыми лесами, а с другой – изумрудными лугами.

Символом этого озера стали стрекозы, которых здесь водится очень много. В честь другого названия их семьи оно получило имя Одоната. Это имя перенял и город, выросший на одном из озёрных берегов – в том месте, где луга незаметно переходят в сосновые рощи.

Сложно отыскать в мире более спокойное и зелёное место для жизни. Сама природа Одонаты диктует размеренность и тишину. Впрочем, время от времени город перестаёт быть тихим, потому что местные жители и гости города любят ярмарки. Две самые большие проходят зимой – на Новый год, и летом – на праздник Долгого солнца.

К каждой ярмарке, особенно праздничной, жители готовятся обстоятельно. Улицы украшаются разноцветными фонариками, флажками и гирляндами. По всему городу открываются лавочки и магазинчики, которые в обычные дни не работают. В Одонату то и дело съезжается множество гостей – не только из других городов и деревень, но даже из дальних стран!

Всё дело в том, что здесь проживает множество умельцев и мастеров разных направлений, а потому здесь проходят одни из лучших на всём свете ярмарок, где любой может купить себе то, что нигде и никогда больше не найдёшь. Заезжие тоже прибывают не с пустыми руками, так что им и жителям Одонаты всегда есть, чем разжиться.

Удивляет многих Одоната не только своими чудесными ярмарками, но и умением объединять у себя таких разных своих обитателей. Почти во всём мире все живут своими тесными компаниями, прямо как гоблины. Где-то кучкуются гномы, где-то люди, где-то – говорящие звери. В Одонате нашлось место всем понемногу, и даже феи, которые обычно держатся от всех прочих существ подальше, тоже преспокойно соседствуют с остальными.

Одоната способна принимать новых жителей, но умеет и прогонять их. Если желающий поселиться в ней гость ведёт себя неуважительно к прочим, и тем более – к природе самой Одонаты, надолго он здесь не задержится. У нарушителя попросту всё начинает разлаживаться. За какое бы дело он ни взялся, всё будет идти наперекосяк. Иногда такие гости берутся за ум и меняются в лучшую сторону, или хотя бы пытаются это сделать, но зачастую, так и не поняв причины своего невезения, просто уезжают в другие места.

Был когда-то в жизни Одонаты один выдающийся случай. Однажды она приглянулась старенькому злому волшебнику. Он был очень надменный и амбициозный, и ему хотелось на старости лет пожить в собственном тихом городке. Да-да, собственном – в самом буквальном смысле. Чтобы жители были его слугами и выполняли его приказы – такие же злые.

Горожанам нечего было противопоставить его волшебству, и будь это место самым обыкновенным, они непременно стали бы слугами этого вредного, но довольно могущественного старикашки. Но Одоната – это Одоната, и всё пошло так же, как и с любым другим нарушителем.

Да, волшебнику удалось построить на высоком утёсе над городом аж целый замок, пусть и совсем небольшой, и даже в нём поселиться. Но любые попытки колдовать в этом месте оканчивались полнейшим крахом. Заклинания либо работали не так, как нужно, либо не работали вообще.

В конечном итоге, волшебник разозлился и попытался проклясть и город, и озеро, и весь край Одонаты. Проклятье сработало, только вместо всего остального, оно ударило прямо в его же замок. Сам злобный старик исчез, а полуразрушенный замок так и остался стоять на вершине утёса.

Никто к нему не решался приблизиться – не только из страха перед волшебником. Проклятье осталось наложенным на руины замка и было заметным, поскольку образовало вокруг него полупрозрачный чёрно-красный купол. Так они и стоят теперь зловещей достопримечательностью.

К счастью, больше в истории Одонаты никаких приключений не происходило. Она по-прежнему любима и жителями, и гостями.

За время рассказа Ипомеи об Одонате, Друз не проронил ни слова. Он слушал очень внимательно, и хотя всё его представление о внешнем мире сводилось к ближайшему лесу, его воображения хватило на очень даже красочные картины этого места. Гоблинёнок так увлёкся, что совершенно забыл про время. Когда Ипомея замолчала, была глубокая ночь.

– Как было бы здорово хотя бы глазком взглянуть на эту Одонату! – воскликнул Друз.

– Ну, когда-нибудь можно будет там побывать, – улыбнулась Ипомея.

– Может, завтра? – глаза гоблинёнка сияли, он был полон энтузиазма.

– Ну уж нет, – улыбка феи стала более натянутой, – я не хочу пока туда возвращаться. Для меня там слишком шумно. Пожалуй, следующей весной я их навещу. Тогда и ты тоже сможешь увидеть Одонату.

Друза несколько огорчил отказ Ипомеи, но обещание со временем показать ему удивительный город немного его утешило.

– А почему не раньше? – поинтересовался он.

– Когда в мире становится слишком холодно, я крепко сплю, так что раньше весны мы никуда не отправимся.

Друз не знал, чему ему больше поражаться – обещанной феей переменой погоды или тому, что она спит, когда холодно. Ипомее пришлось ему объяснять, что феи, будучи душами растений, на время осени и зимы засыпают вместе с ними. Они не могут бодрствовать, когда в мире слишком холодно.

– Ой, как поздно! – вдруг воскликнул Друз, глянув на часы, – мне давно пора спать! Увидимся завтра!

Они распрощались и гоблинёнок поторопился к себе. Его семья давным-давно смотрела свои гоблинские сны, а он, улёгшись в постель, всё думал про Одонату и странный образ жизни фей. Теперь ему хотелось посмотреть и на осень, и на зиму, а с новым приходом тепла посетить стрекозиные город и озеро. Когда он наконец-то уснул, ему виделись стрекозы и лес, птицы и цветы, небо и солнце – совсем уж не гоблинские сновидения.

На утро он огорошил свою семью странным решением: на следующий год он собирается посетить какое-то лесное озеро и город! На осторожное предложение родителей сходить и посмотреть на родное пещерное озеро, Друз заявил, что это совсем не то, и вообще дело даже не в озере.

Гоблины не стали переубеждать Друза, хотя после всех объяснений лишний раз убедились, что у него что-то не в порядке с головой. Переучивать и пытаться переделывать кого-либо было совершенно не в их характере и обычаях. «Гоблины – крепче скал, их не отшлифуешь и не перекуёшь» – таково было всеобщее гоблинское убеждение.

А потому Друз продолжал ежевечерне бродить с Ипомеей по окрестным лесам. Эти прогулки стали ему ещё милее благодаря мечте об Одонате.