Комом в горле стоит суета весны,
птичьи сплетни разносит по проводам;
никому никуда от себя не уйти
никогда: не спастись, не забыть, не смолчать.
_
По карманам застёжки, в карманах спокойный я,
колебался, чтоб вынуть себя живым;
у таких же меня тёплый суп и цветочный чай,
у меня – столько тёплого впереди.
Тупо вечером, тупо со сном и без,
тупо в поле, в лесу, в захламлённом городе,
тупо так, что устал и давно б исчез,
равнодушно отторгнул земли оскомину.
_
Тупизна обострений весны и сны,
от которых по комнате памяти утром смрад,
если молод, запомни себя молодым,
разгильдяйски свободным, не вырвавшимся назад.
«По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух».
В пыли веселья, грязи явственной,
противно пить, ничтожен вкус.
И кроликов глаза безнравственно…
лелеют светлую мечту.
_____
Их день придёт. Куда осмысленней.
Им завтра снова жить да жить.
Лишь я в дыму нарочно вынужден
лечить себя, лечить других.
Не выздоравливать. Мой тиф
не умертвил, пусть изуродовал.
____
По вечерам над ресторанами,
в великой суете-возне,
не чувствую святую надобность,
потребность в сонмище свиней.
Но я средь них. Один средь всех.
____
В ушах звенит, вокруг – хохочется.
Смотрю на раскалённый свет.
Ты право, чудо одиночества.
Я знаю, истина – в тебе.