Читать книгу: «О Жизни. История вегана», страница 3

Армия

В 19 лет меня забрали в армию, и я попал служить в славный город Ленинград. Военная часть стояла на Измайловском проспекте, служил я в королевских войсках (так тогда с издёвкой называли стройбат). Сначала нас, молодых, отправили на полгода в Москву, учиться на машинистов башенного крана. После учебки вернулся в Ленинград, в свою часть и полтора года работал машинистом башенного крана на разных военных стройках. Расскажу несколько историй из моей службы – работы, несколько раз был на волоске от гибели, пару раз как минимум. Помню, я работал в районе станции метро Площадь Мужества, на строительстве гостиницы «Орбита» для военных. Однажды строителям не привезли раствор цемента, и работы не было – был тёплый солнечный летний день, я сижу на кране, делать нечего, работы нет, слушаю свой радиоприёмник, и я решил позагорать, открыл окна в кабине крана, сижу в кресле и загораю. Солнце двигается, уходит, я за ним поворачиваю кран таким образом, чтобы солнце всё время было на мне. Так я просидел под горячим солнцем около 4 часов. Около часа дня я решил спуститься с крана, пообедать. Кабина башенного крана находится на высоте примерно 10- 11 этажа гостиницы. Я встаю с кресла, одеваюсь и чувствую, что мне плохо. Я вышел из кабины на открытую площадку крана, где нет ограждений, чтобы спуститься вниз по лестнице. Когда я вышел на эту открытую площадку, то потерял сознание и чудом упал головой и телом обратно в кабину, а не вниз, на землю. Если бы я упал в сторону лестницы, то вероятнее всего упал бы с высоты 11 этажа, и не знаю, чтобы от меня осталось. Но я чудом упал обратно в кабину, сильно ударившись головой о деревянный пол. Не знаю, сколько я был без сознания, но после того, как я очнулся, меня стало рвать, я был весь бело – зелёный, обессиленный. Отлежался немного в кабине, умылся, попил воды и кое-как, осторожно, с перерывами на отдых, спустился с крана на землю. После этого удара у меня было сотрясение мозга, пару месяцев болела голова, и плохо фокусировалось зрение на предметах, несколько месяцев так было, но потом всё прошло. Прошел месяц- два после теплового солнечного удара, я работал на этом же башенном кране. Башенный кран ездит на рельсах, как у трамваев и поездов, и чтобы он не съехал с рельсов, на концы рельс ставятся так называемые тупиковые упоры, с одной и с другой стороны. Однажды, в один из рабочих дней, я работал, стропальщики подцепили мне груз для перемещения на другой край гостиницы. Я поднял груз, включил рычаг движения крана по рельсам, и многотонный кран поехал. У крана три скорости движения – очень медленная, нормальная и быстрая. Я включил нормальную скорость и кран поехал, но, чувствую, вижу, что он едет на быстрой скорости. Я пытаюсь остановить кран, ничего не получается, я вообще перевожу рычаг в положение Стоп – ничего не меняется, перевожу рычаг в обратную сторону движения – ничего не меняется, и кран с максимальной скоростью и грузом несется прямо на проспект Непокоренных, по своим коротким рельсам (метров 50—70). Я в панике пытаюсь что-то сделать – двигаю все рычаги в обратную сторону, нажимаю на стоп, отключаю электричество, но кран не слушается, несётся на края рельс. Происходит сильнейший, чудовищный удар крана о тупиковые упоры – один упор улетел на несколько метров, его вырвало вместе с болтами и креплениями, второй упор остался, но висел «на волоске». Во время удара кран сильно наклонился вперёд и потом резко выпрямился обратно, меня вместе с креслом откинуло на стенку кабины, я снова стукнулся головой и спиной (может поэтому я такой ненормальный?). Кран остановился на самом краю рельс, если бы не тупиковый упор, который еле – еле устоял от удара многотонной махины, то я вместе с кабиной и краном упал бы на проспект Непокоренных, а там автобусная остановка, рядом метро, всегда много людей и машин, и вероятно сейчас не писал бы эти строки. Вызвал ремонтников, они установили новые тупиковые упоры, стали ремонтировать кран. А, ерунда – говорят они, просто контакты залипли, поэтому не переключались, сейчас почистим и работай дальше, а вообще ты сам виноват, ты должен был вызвать нас раньше, когда только начались первые звоночки и стали иногда чуть-чуть залипать контакты. Да, было дело, признал я, но я не придавал этому значения, пока они совсем не залипли. Это наша невнимательность к « мелочам» и безалаберность. В Ленинграде, на Васильевском острове, жили мои родственники по линии мужа моей родной тёти. Одна из моих ленинградских родственниц, Оля, познакомила меня со своей подругой и я некоторое время с ней встречался. Родители этой девушки занимали высокое положение в обществе, были начальниками и уважаемыми людьми. С моими ленинградскими родственниками они дружили Семьями. Все знали, что я встречаюсь с их дочкой, и иногда подкалывали меня – Смотри, может женишься, это очень выгодная партия. Я только рукой отмахивался. Со временем у нас что-то не заладилось, и мы расстались. На стройке у меня был друг, он работал сторожем и жил там круглосуточно. Такая у него была армейская служба – охранять военную стройку. Сам он был из Армении и разговаривал с сильным кавказским акцентом. Я часто звонил знакомым девушкам из комнаты моего армянского друга, у него был телефон – ведь он сторож всея стройки, очень ответственное лицо! Он часто просил меня – Познакомь меня с какой нибудь девушкой или с подругой твоей девушки. Я предлагал своим знакомым девушкам его кандидатуру, но все отказывались, видимо не нравился он им. Все телефоны моих девушек были записаны в моей записной книжке, которую я всегда носил с собой. Однажды, после звонка, я забыл свою записную книжку у него в комнате. На следующий день я приехал на работу и забрал у него свою записную книжку и стал жить-поживать, служить, работать как раньше, всё было тихо и спокойно. И вот где-то через месяц-два грянул гром. Когда мой друг сторож нашёл записную книжку, он стал звонить той девушке, с которой я раньше встречался, с дочкой больших начальников и друзьями моих родственников. Как назло, он почему-то выбрал именно этот номер телефона, любой другой, но только не этот! Поздними вечерами, втайне от меня, он сидит у себя в комнате один, охраняет стройку, короче скукотища, и звонит каждый день, часов в 22—23 вечера, моей бывшей девушке, называет ее по имени, предлагает ей встретиться. Во-первых, звонить в такое позднее время – это верх неприличия, во-вторых, он никак не представляется, не называет своего имени, не говорит, откуда у него номер телефона, просто звонит от нечего делать каждый день и говорит примерно следующее -_ Прывэт, мая красавыца, хачу видэть тэбя, давай с табой увыдэмся, будэм пить коньяк, я тэбя буду лубить, я падарю тебэ кальцо, только прыходи ко мнэ, и так далее в таком стиле, с жутким кавказским акцентом. Звонил ей несколько недель, она и трубку не брала, и Отец пытался с ним поговорить, он сразу бросал трубку, она и ругалась, и угрожала милицией, ничего не помогало, он звонил, тем более запасов коньяка у него, видимо, было много, который ему присылали с Родины. Часто звонил ей под шафе. Сама девушка в шоке, родители наехали на неё – Ты что, уже встречаешься с такими кавказцами, которые позволяют себе такое и даёшь им номер домашнего телефона! Ты совсем уже опустилась что ли?! В семье был большой скандал, а он звонит и звонит каждый день, хорошо, что всего один номер выписал из моей записной книжки. Я об этом ничего не знаю, днём мы с ним видимся, как обычно, а ночью он звонит ей. Тем временем, родители с дочкой придумывают хитроумный план, чтобы узнать, кто это такой? Где он живёт? Они сделали следующие шаги – во-первых, дочка перестала ругаться и посылать его куда подальше, а стала разговаривать с ним мило и дружелюбно, типа – А какой у тебя коньяк? А кольцо ты мне подаришь золотое? А где ты живёшь? Как мы увидимся с тобой для знакомства, и так далее. Сторож ловелас не говорил ей, что он солдат, и что он не может с ней встретиться, так как в увольнения он не ходит, он просто звонил, от нечего делать. Видимо, он представлял, как она приезжает к нему на стройку вечером, и они Любят друг друга. Не помню уже всех подробностей, кажется, чтобы узнать, кто он такой, девушка сказала ему, что уезжает в отпуск на две- три недели, телефона у неё там не будет, и он не сможет ей позвонить, но он может написать ей письмо, а она напишет ему ответное, и этот горе- ловелас пишет ей письмо на адрес, который указала девушка, а на конверте пишет свой обратный адрес – военная часть такая-то, на Измайловском проспекте. Они получают с пересылкой его письмо, видят обратный адрес, и до них доходит, что я был единственным её знакомым солдатом, и что служу на Измайловском проспекте, соответственно, они подумали, что это я дал ему телефон их Семьи, а перед этим расписал, скажем так, низкие моральные качества своей бывшей девушки, её легкодоступность. Действительно, что ещё они могли подумать? Девушка звонит своей подруге Ольге, моей родственнице, которая нас познакомила, и всю эту историю выговаривает ей с эмоциями и возмущением. Звонят её родители моим родственникам, также с эмоциями и возмущениями – как мог так поступить их родственник (я) с их дочкой, и это вы порекомендовали меня и познакомили, мы думали, что здесь все порядочные люди. Короче, был страшный скандал, они все разругались и перестали общаться, дружить, а я в это время служу спокойно, ничего не знаю о происшедшем, им со мной никак не связаться, мобильников то раньше не было. На следующие выходные я приезжаю к ним, такой весёлый и довольный, захожу и чувствую, что-то не то. Оля мне спокойно, без возмущения моим поступком, рассказывает всю историю и её последствия, лишь иногда вставляя в свой спокойный рассказ – Мы не думали, когда рекомендовали тебя и знакомили с нашими друзьями, что ты так можешь поступить с их дочкой, моей подругой. Сказать что я был ошарашен – значит ничего не сказать. Я сразу понял, кто звонил и откуда у него появился номер телефона моей бывшей девушки. Я стал оправдываться, рассказывать, доказывать, что я никому телефона не давал, а просто забыл записную книжку на стройке, и этот сторож оттуда выписал его, и я вообще ничего до этого момента не знал, и я практически ни причём никаким боком, но доказывать уже было бесполезно. Все были уверены, что я это сделал, а они меня разоблачили, и сейчас я придумываю какие-то отмазки и смешные истории, и по сути, по моей вине они разругались, испортили отношения и всё из-за того, что когда-то познакомили меня с дочкой их друзей, порекомендовали на свою голову. Я снова и снова пытался доказать свою невиновность в произошедшем, но меня уже никто не слушал и не хотел слушать, было очень обидно и стыдно. Так я испортил отношения со своими ленинградскими родственниками. Я был просто в ярости от поступка этого сторожа ловеласа и думал – Ну сволочь, завтра приду на стройку, прибью этого гада. На следующее утро я немного успокоился и думал – Ну приду я сейчас к нему, завяжется драка, потасовка, в любом случае я буду наказан, лишат увольнений, можно попасть на гауптвахту, под арест, а уже ничего не изменишь. Пришёл я к нему и говорю – Ну и сволочь же ты, ты так меня подставил, что убить тебя мало! К тому же ты, идиот, написал свой адрес на конверте! Он сначала смутился немного и начал говорить – Извини, братан, не хотел ничего плохого, просто пару раз позвонил этой девочке и всё. Да ты месяц её долбал поздними пьяными звонками! – кричал я. Мы разругались и я ушел. А мои родственники до сих пор считают, что это я сделал и ничего уже не докажешь. Без вины виноватый? Нет, виновен, есть тут моя вина – не надо хвастаться перед солдатами своими знакомствами с девушками, и не надо забывать записную книжку с телефонами девушек в воинской части.

Людмила

Вообще я был влюбчивый, и влюблялся несколько раз в своей жизни очень сильно. Расскажу одну историю, где я был не виноват, но получил, как говорится, по полной. В те юношеские, славные годы, у нас с Вовкой Некрасовым был один прикол – мы оспаривали с ним звание начальника города Донецка. Когда мы встречали своих друзей или знакомых, то при пожатии руки я говорил – Евсеев Пётр Евгеньевич, начальник г. Донецка, и Вовка говорил – Некрасов Владимир Анатольевич, начальник г. Донецка. Мы с ним постоянно спорили, доказывали друг другу, кто из нас начальник города Донецка. Окружающие знали об этом нашем приколе, но вскоре перестали обращать на это внимание – Пусть два балбеса развлекаются, начальники хреновы! Иногда мы писали друг другу приказы на бумаге, и я их вручал Вовке для исполнения, а он мне свои приказы. Мы соревновались с ним, кто смешнее напишет приказ. Были примерно такие тексты приказов, я писал – Приказываю главному донецкому раздолбаю, Некрасову В. А., больше не показывать никому свою пипиську, чтобы не страшить и не смешить жителей города Донецка, моих подчиненных. Завтра записаться ко мне на приём и придти с бутылкой портвейна Агдам, для получения дальнейших указаний. Начальник города Донецка Евсеев П. Е. Все приказы, письма, я всегда подписывал так, а Вовка, точно также подписывался – начальник города Донецка, но только под своим именем. Как жаль, что я не сохранил эти приказы, вот сейчас бы посмеялся. Когда я ушёл в армию, то попал на службу в Ленинград, и оттуда я писал письма Вовке, и всегда, в конце письма, подписывался – начальник города Донецка Евсеев П. Е., чтобы он не забывал, что я всё ещё начальник города Донецка, хотя временно отсутствую, нахожусь в Ленинграде. А Вовка в своих письмах ко мне, тоже всегда подписывался – начальник города Донецка Некрасов В. А. Скоро вы узнаете, почему я так акцентирую внимание на этом моменте с подписями. Примерно через год моей службы в армии, в Северо- Западном военном округе проводились спортивные соревнования, я представлял нашу воинскую часть в настольном теннисе и занял первое место. Также от нашей части первое место заняла команда по игре в Городки. На очередном построении всего личного состава части, на плацу, командир части, полковник, объявляет – Хочу поздравить наших спортсменов, которые заняли первые места в нашем военном округе. Правда, при вручении кубков мне в штабе округа сказали – В вашей части только и могут, что с шариками играться, да палки бросать (теннис и городки). Все дружно засмеялись. Выждав полминуты, полковник скомандовал – Отставить смех! Равняйсь! Смирно! Приказываю всех спортсменов, занявших первые места, наградить десятидневным отпуском домой! Я стоял – ни жив, ни мёртв. Ура! Я еду в отпуск! Домой! Быстро оформил все документы, собрался и через несколько дней улетел в Донецк. Помню, примчался домой, посидел немного с Мамой, Отцом, потом переоделся в гражданскую одежду и бегом, куда? Ну конечно, к Вовке Некрасову, отмечать мой приезд. В военной форме по Донецку я не ходил, так как имел звание ефрейтор. А в то время это звание не очень ценилось, не знаю, почему, говорили примерно так – Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора. Поэтому в Донецке никто так и не узнал, какое у меня воинское звание. Я прибегаю к Вовке домой, его сестра говорит, что дома он бывает редко, сейчас он встречается с девушкой Таней и живёт у неё в общежитии. Я бегом в общежитие, захожу к ним в комнату и грохочу – Всем стоять смирно! Не понял, кто так встречает начальника города Донецка? Распустились тут у меня! В общежитии, Володькина девушка Таня жила с подругой в двух смежных комнатах, которую звали Люда. Обе они работали продавщицами в универмаге Детский Мир. У Володьки с Таней была Любовь, и они готовились к свадьбе. Меня познакомили с Людой и мне она сразу понравилась. У неё были длинные тёмные волосы, тёмные глаза, она была очень симпатичной и улыбчивой, настоящая донская казачка. Короче, я моментально влюбился, и мы стали встречаться. Люда взяла отпуск за свой счёт на работе, чтобы мы больше были вместе, целыми днями мы не расставались, ходили гулять, вместе готовили еду, отдыхали на турбазе. Короче, у нас возникла взаимная Любовь и Страсть. Помню, забежал домой, через несколько дней, чтобы переодеться, встретил Маму, и она меня спрашивает – Ты вообще где ночуешь? У Вовки? Нет, Мам, в женском общежитии ночую. У меня сейчас девушка есть, Люда, подруга Вовкиной Тани, вот у неё я и ночую. Мама так сконфуженно спрашивает, после паузы – А где вы там спите? Я отвечаю – Я с Людой, а Вовка с Таней, в разных комнатах. Мама – Фу, бесстыжий, разве так можно? Да Мам, не переживай, я уже взрослый, почти армию отслужил, а ты меня всё ещё считаешь маленьким мальчиком. 10 дней отпуска пролетели очень быстро, и мы с Людой решили пожениться, после моего дембеля. Расставались – плакали. Я улетел в Ленинград, на службу, она осталась в Донецке, ждать моего возвращения. Каждую неделю – две, мы писали друг другу Любовные письма, и каждое письмо я подписывал – начальник города Донецка Евсеев П. Е., так как знал, что кое-что интересное из моих писем Люда зачитывает Вовке, ведь он жил там, и чтобы он не забывал, кто из нас начальник города Донецка. Я в Ленинграде считал дни до дембеля, сколько ещё осталось мне служить, чтобы вернуться к моей Любимой Людочке, будущей жене. В декабре у Люды был день рождения, мне оставалось служить полгода, в тот день я пришёл на почту, и отправил ей поздравительную телеграмму, с вручением, Люде лично в руки, в 19:00, в День ее рождения, была раньше такая услуга. Денег у солдата всегда мало, а в телеграмме каждая буква на счету, и так получилось дорого – сам текст телеграммы, плюс за услугу вручения, а мне ведь надо ещё телеграмму подписать. Чтобы сократить количество букв и стоимость телеграммы, я не стал подписывать полностью – начальник города Донецка, а подписал так – Петя нач. д, (Петя нач точка д) то есть сократил, как мог, свою должность, я знал, что они улыбнутся, прочитав мою подпись. И они «улыбнулись». На день рождения Люды пришли её родители, друзья, родственники, сидят, отмечают, поздравляют Людмилу. Веселье в полном разгаре. Звонок в дверь, это пришел почтовый курьер, он принёс мою телеграмму. Курьер торжественно вручает её имениннице и уходит. Люда открывает телеграмму и по просьбе присутствующих, читает вслух моё поздравление. Дословно не помню, что именно я написал, так, стандартное поздравление, типа, дорогая Люда, поздравляю тебя с Днём рождения, желаю того-то, того-то и в конце телеграммы подпись – Петя Надя. В комнате – гробовое молчание. Родители Люды и все остальные знали, что мы собираемся жениться после моего возвращения из армии, и тут такое сообщение, такая новость. У Люды истерика, плач. Гости разошлись по домам, все в шоке от меня, Вовка тоже. Люда заболела, у неё поднялась температура, нервный срыв, две недели была на больничном. А я сижу себе спокойно в Ленинграде, ничего не знаю и не подозреваю, жду писем от Люды и Вовки с рассказом, как прошёл День рождения, кто был, как им понравилась моя телеграмма с курьером. И я получаю письмо от Некрасова, открываю и читаю, вместо приветствия сплошной мат и оскорбления в мой адрес. Я сначала не понял, что это, новый Донецкий юмор? В конце письма, после матерных слов в мой адрес, Вовка спрашивает – Почему ты так поступил? Сволочь! (матом) Почему даже мне не сказал, что у тебя в Ленинграде баба есть, Надя! Письмо было коротким, видимо он в гневе его писал. Я думал – Что за бред? Какая Надя? Пишу ему – Что ты несёшь? Кто тебе такое сказал? Нет у меня никакой Нади! В конце концов, после 2—3 писем от него, я всё узнаю, как было дело. Володька даже прислал мне обратно мою телеграмму в письме. Я был в шоке, в шоке от бессилия что-то доказать, писал письма ему и Люде, объяснял, что хотел подписаться как начальник города Донецка, что просто сократил буквы, а на почте, наверное, перепутали. Мне никто не верил, думали, что я испугался последствий моего предательства, вот и выдумываю себе оправдания. От Люды я больше не получил ни одного письма, видимо она была сильно оскорблена. Вовка тоже перестал отвечать мне на мои письма, ну, думаю, ладно, приеду домой, разберусь, докажу свою невиновность на месте, в письмах не получается это сделать. До дембеля оставалось 4 месяца, и весной я вернулся домой, в Донецк. Днём пообщался с Мамой, Отцом, родственниками, но был рассеянным, так как думал о том, как пойду к Люде и всё объясню. Потом я забежал на почту с этой телеграммой и сразу к директору, за разъяснениями. Рассказал ей всё, она посмотрела в журнал, кто работал в тот день, в декабре, в день приёма телеграммы и говорит мне – В тот день работали у нас практикантки, из почтового ПТУ г. Семикаракорска, они твою телеграмму принимали. Может они и ошиблись в буквах, не знаю, сейчас уже ничего не узнаешь, полгода прошло, и нет их сейчас здесь, спросить не у кого. Я понимал, что практикантка ошиблась, и вместо ПетяНачд, поставила ПетяНадя, но как доказать это Люде, другим? Вечером я принарядился и с коньяком, коробкой конфет и цветами, пошёл к Люде. Захожу на вахту общежития, там меня встречает знакомая вахтерша. Я – Здравствуйте, Мария Ивановна, я к Люде. Она – О-оо! Здравствуй, здравствуй! Ну, возмужал наш солдат! А я тебя к ней не пущу, милок, нечего там тебе делать! Я – Как это не пустите? Я сегодня из Ленинграда приехал и сразу сюда. Она спрашивает – А Надю свою ты там оставил или сюда привёз? Я чуть не взвыл – О! И вы туда же! Нет у меня никакой Нади! Ну да, рассказывай тут нам, мы всё знаем, а пустить тебя, я всё равно не пущу. Да и не одна она сейчас. Я – В смысле? И вахтёрша рассказывает – Есть у неё хороший парень, Саня Болдырев, они уже 2 месяца встречаются, и у них всё серьезно. Саню я знал, он жил на соседней улице, действительно нормальный парень, не пьяница, весь такой положительный, видный, симпатичный. А что, продолжает вахтёрша – Люда девушка у нас красивая, ухажеров достаточно, что ей, одной ходить? Тем более ты Надю себе завёл в Ленинграде. Меня опять скривило. Спрашиваю у неё – И как у них серьезно? Она – Ну как, ночует он у неё, и сейчас он там. Ты пойдёшь туда, начнёте разборки, драки устраивать, оно мне надо? Поэтому не пущу тебя, не лезь лучше туда. Я ещё постоял, постоял, просил её пропустить меня, говорил, что не будет никаких разборок, драк, просто поговорю с Людой, объясню ей всё. Она ни в какую. Встречайтесь, говорит, разбирайтесь где-нибудь на стороне, а не у меня в общежитии, и так и не пустила меня. Я был просто в прострации, ведь я представлял себе, как приду к Люде с цветами, коньяком и конфетами, всё ей объясню, расскажу, как я Люблю её, как соскучился, что никакой Нади не существует в Природе, что это на почте практикантки ошиблись, и мы снова будем вместе, и потом поженимся, как и планировали. А она, оказывается, не ждёт меня, а завела себе другого! И не я её предал, а она меня! Короче, ушёл я из общежития, зашёл к другу и выпили с горя бутылку коньяка. Кстати, впоследствии, я так никому и не доказал свою невиновность. С Людой так и не поговорил, пытался рассказать, доказать Вовке, но он сказал – Да ладно, не лепи мне горбатого, я тебе не Люда, не хочешь признаваться – не надо, закроем эту тему! И даже через несколько лет, когда всё давно устаканилось – Люда вышла замуж за Саню Болдырева, Вовка женился, я женился, мы сидели как-то, выпивали, отмечали мой очередной приезд в Донецк. Я вспомнил эту историю и говорю – Володя, мне сейчас уже нет никакого смысла что-то скрывать, говорить неправду. Ну честно! Не было у меня никакой Нади, произошла ошибка на почте, всё из-за этого начальника города Донецка! Он прервал меня со словами – Ну ты упрямый, всё хочешь оправдаться, забыли уже все! А ты снова начинаешь! Давай не будем об этом говорить, не хочу! Так он мне и не верил до конца своих дней, несколько лет назад он покинул нас, у него осталась взрослая дочь и жена Таня, как сложилась судьба Люды, не знаю, видел её лишь однажды, через несколько лет. Иду по своему любимому Донецку, во время студенческих каникул, вижу, около калитки дома Сани Болдырева стоит Люда, с ребёнком на руках. Я подошел – Привет, говорю. Она улыбается – Привет! Я спрашиваю – Это твой? Она – Да, моё сокровище! Как вообще дела? Как жизнь? Всё нормально – отвечает она. Я слышала ты тоже женился? Я – Да, у меня дочка. Ещё немного поговорили ни о чём, и я пошёл дальше, не вспоминать же было о Наде и телеграмме, уже не было никакого смысла доказывать недоказуемое и ворошить Прошлое. Больше я Люду не видел, потом спрашивал у Вовки о ней, он сказал, что они с мужем организовали какой-то бизнес на Украине и уехали туда жить, в Краснодон. Так я не женился в первый раз, так я расстался с моей Любимой, чернобровой, настоящей Донской казачкой, весёлой и красивой Девчонкой – Людмилой, моей Людочкой. Но не переживайте, будут ещё назначенные свадьбы.