Читать книгу: «Глаза зеркал»

© Ольга Постнова, 2019

ISBN 978-5-0050-8407-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Серый человек

«…И, конечно, ни в коем случае не оставаться в одиночестве. Идите к людям, туда, где вы сможете повстречать старых или новых друзей; рискните побаловать себя чем-то, о чем вы долгие годы мечтали, но не могли позволить… и я сейчас говорю не о финансовых возможностях. Очень многие из нас не делают массу приятных и психологически полезных вещей только потому, что считают их несерьезными».

Каждый вечер ровно в девять часов Линочка садилась перед телевизором и внимательно смотрела передачу «Встреча с психологом Осьмушкиным», транслируемую городским телеканалом. Иногда она открывала маленький блокнот и конспектировала особенно важные рекомендации. Вот уже месяц приятный, улыбчивый, похожий на Винни Пуха психолог начинал эфир с фразы: «А сегодня мы изучим еще один вариант побега из депрессивного состояния»; именно в такое состояние Линочка была погружена после пережитой сердечной драмы и участия в судебном процессе.

Элеонора Соколова проходила свидетелем по нашумевшему делу об убийстве историка, реставратора и коллекционера антиквариата Рубцова. Вот как неловко получилось: прогуливалась Линочка по аллее старого парка и – хлоп, из оператора почтовой связи нечаянно превратилась в свидетеля или, как её назвали в газетной статье «сознательную горожанку, оказавшую существенную помощь правосудию».

Самое ужасное – Лина умудрилась влюбиться в Рубцова, и осознала это только после гибели антиквара.¹ А самое глупое – Элеонора даже знакома с ним не была: так, видела несколько раз, но до сих пор не могла отделаться от ощущения, что вместе с ним из её жизни ушла вера в чудо и пришла та самая депрессия, о которой толковал доктор Осьмушкин.

Она не рассчитывала на то, что советы психолога сотрут из памяти события прошедшего лета, но, как утопающий хватается за соломинку, так же судорожно Линочка искала спасения во всём, что обещало освобождение от тягостных мыслей и тоски.

«Нынешняя зима, увы, не торопится радовать снегом, и серые стылые улицы не улучшают настроения. Не грустите! Окружите себя яркими вещами, смотрите любимые фильмы, больше двигайтесь и общайтесь с приятными вам людьми».

Да где их взять: вещи и приятных людей? Зарплата почтового оператора не предполагала частой смены гардероба, одежда приобреталась на длительный срок, желательно неброской расцветки, чтобы не вылиняла после стирок.

Подруги вышли замуж, обзавелись семьями и как-то растворились в пространстве своего быта, забот и хлопот. А если изредка и встречались на пути, то начинали разговор со стандартного, навевающего уныние вопроса о замужестве, одни хвастались, другие жаловались – и ни те, ни другие не попадали в категорию приятных.

Были еще две родные тетки, которые упорно не желали видеть в племяннице взрослого человека, продолжали досаждать назиданиями и с азартом брались решать проблемы двадцатипятилетней деточки.

«Никогда не отчаивайтесь! Запомните: из любой сложной ситуации существует выход. И самое важное – не один, а как минимум, два выхода. Ищите альтернативы».

Недавно открытый на стадионе ледовый каток привлекал горожан радостно мигающими лампочками, красочными зазывными вывесками и обещанием веселья в стиле «Йо-хо». Что значит названный стиль Элеонора не знала, но подозревала, что это просто хитрый маркетинговый ход: ну интересно узнать, что за «Йо-хо» такое.

Каждый субботний вечер на катке сопровождался костюмированными представлениями, где главную роль мог получить не только актер из городского любительского театра, но и любой человек, умеющий уверенно стоять на коньках. Впрочем, если кто-то не желал участвовать в общем веселье, то мог спокойно кататься сам по себе.

Многочисленные ледовые шоу, транслируемые по телевидению, только добавляли городскому катку привлекательности. Иногда казалось, что на залитом светом и зеркальным льдом стадионе собирался чуть ли не весь город от мала до велика. Лине нравилось наблюдать за людьми и при этом оставаться невидимой для них.

Линочка не мечтала о славе фигуристки. Кататься она не умела совершенно, но хорошо стояла на коньках, особенно, когда держалась за прутья решетки, ограждающей стадион от пешеходной дорожки. Если за оградой останавливался кто-нибудь полюбоваться на катающуюся публику, Элеонора делала вид, будто уже насладилась весельем, устала и решила немного отдохнуть. Когда прохожий наблюдатель уходил, Линочка, перехватывая руками прутья, делала крошечные скользящие шажки по зеркальной поверхности катка. Через пару метров она останавливалась, переводила дыхание, и с завистью смотрела на других участников ледового развлечения, которые со скоростью ветра проносились мимо или выделывали немыслимые, по мнению Линочки, пируэты. На Элеонору Соколову никто не обращал внимания.

«В период депрессий снижается потребность во взаимоотношениях. Не чурайтесь людей, но и собирать вокруг себя толпу совершенно не обязательно. Иногда очень полезно быть невидимкой. Но не увлекайтесь!».

Линочка приходила сюда уже третью субботу. Чудесный вечер, прозрачно-фиолетовый от подсветки льда светофильтрами, легкая музыка, люди в спортивных костюмах и театральных нарядах скользили мимо, смеялись, падали, снова смеялись, увлекая мысли Лины в хоровод радости и беззаботности.

В центре катка высилась искусственная ёлка, своими габаритами напоминавшая гигантскую башню, увешанную гирляндами и шарами. По периметру катка были установлены елочки поменьше, скромнее украшенные, а то и вовсе без украшений.

Зима не спешила, улицы города укутывало серое стылое уныние, которое оптимисты называли европейским вариантом сезона. Рукой подать до Нового года, а снега нет и нет, и только здесь, на катке, ощущалось приближение праздника и дыхание чуда.

Пронзительный короткий вопль заставил Линочку вздрогнуть и еще сильнее вцепиться в прутья металлической решетки. Крик раздался совсем рядом, у трех пушистых невысоких елочек, закрывающих неприглядный фасад соседствующего со стадионом маленького магазина. Лина растеряно огляделась. Людей много, но они все у центральной ёлки, увлечены веселой игрой, хохочут и ничего не слышат.

Линочка разжала пальцы, выпуская из рук стержни ограды, и медленно, согнув ноги в коленях, покатилась в сторону, откуда исходил крик. Проехав метра два, она остановилась, страшась сделать шаг без опоры. Не придумав ничего лучшего, девушка опустилась на лед и на четвереньках поползла вперед.

«Не следует посвящать много времени взращиванию жалости к себе. Возможно, где-то близко от вас находится тот, кому еще хуже».

Психолог Осьмушкин оказался прав! На льду между елочной триадой лежала женщина. Лежала на спине, широко раскинув руки. Линочка запомнила ее с первого посещения катка. Очень эффектная изящная брюнетка в норковой короткой курточке, синей шапке крупной вязки, элегантных спортивных брюках и ярких кожаных перчатках, закрепленных на тонких запястьях неоновыми браслетиками, вспыхивающими всеми цветами радуги всякий раз, как на них попадал луч софитов.

Элеонора восхищенно вздыхала, глядя на нее, и мысленно называла Жизелью. Невысокого роста, худенькая, похожая со спины на девочку-подростка, незнакомка была подобна легкокрылой бабочке. А теперь эта чудесная дама лежит без движения и, может быть, умерла? По округлому подбородку красавицы стекала струйка крови.

Лина закрыла глаза. Нет, она не желает вновь попасть в какую-нибудь историю. Хватит с нее прошлого раза! Она уже была в роли «сознательной горожанки», до сыта откушавшей пряных неприятностей большой ложкой. Надо ползти обратно и позвать на помощь других «сознательных горожан».

Линочка резко подалась назад и, потеряв равновесие, завалилась на бок. Неловко перебирая руками и ногами, девушка пыталась принять прежнее положение, но добилась того, что откатилась к одной из елок и упала, ткнувшись носом в крестовину. Опираясь на металлический ствол искусственного деревца, Линочке наконец-то удалось привстать. Вцепившись в спасительную опору, она выглянула из-за ёлки, отделявшей её от пострадавшей дамы.

Жива! Прекрасная незнакомка пришла в себя и, стоя на коленях, тревожно оглядывалась. К ней приблизился человек в длинном сером балахоне и маске, закрывающей лицо, вероятно, участник костюмированного шоу. Линочка обрадовалась: наконец-то нашелся кто-то неравнодушный и ее, Линочкиного, участия не потребуется. Однако, вместо того, чтобы предложить красавице руку и поднять с колен, человек размахнулся и ударил Жизель по спине, вновь укладывая на лёд.

Лина хотела закричать, но почувствовала, что сделать этого не может: горло сдавил холодный ужас. Она подумала, что сейчас и её убьют. Жизель, совершенно чудесным образом, сохраняя изящество движений, молниеносно вскочила на ноги, но, заметив резкий взмах руки серого человека, послушно опустилась на лед. Он поправил капюшон и принялся спокойно разглядывать елку, не замечая наполненных ужасом глаз хрупкой балеринки-фигуристки.

– Кто вы? – хрипло спросила Жизель. – Что вам нужно?

Человек в балахоне продолжал безмятежно смотреть на сверкающие шары, словно не слышал вопроса.

– Кто вы? – крикнула женщина.

Человек вздернул подбородок и посмотрел на макушку огромной елки.

– Что вам надо?

Человек обернулся, пожал плечами и вновь уставился куда-то вверх.

Жизель поднялась на ноги и попятилась. Приближающаяся группа молодых людей придала ей храбрости. Она бросилась к ним навстречу и, присоединившись к компании, скрылась в шумной толпе.

Человек в сером одеянии продолжал стоять, не делая никаких попыток преследования, и наслаждался красотой пейзажа. Полюбовавшись еще немного, он с дамским жеманством, поддернул балахон, чтобы не задеть лезвиями коньков, и змейкой заскользил по льду.

Линочка с трудом сглотнула колючий комок ужаса, саднящий горло и мешающий дышать. Что по этому поводу говорил Осьмушкин?

«Очень помогает избавиться от депрессии решение жизненных задач. Задачи не должны быть глобальными и сложными. Для начала решите легкую или созревшую для решения проблему».

Сказано хорошо, осталось только исполнить. Кое-как добравшись до раздевалки, Лина быстро переоделась и поспешила домой. Больше всего на свете, ей хотелось поскорее дойти до квартиры и, заперев дверь на все замки, оказаться в теплой уютной кухне в обществе телевизора. Таков был алгоритм решения «созревших проблем».

Подойдя к подъезду, Линочка долго не могла попасть кругляшом домофонного ключа в кодовое гнездо. Руки дрожали, и в узком окошке домофона загоралась надпись «Error», отказывающая в доступе. Краем глаза она заметила чью-то тень и, повернув голову, увидела человека в сером. Глубокий капюшон скрывал лицо, но Элеоноре показалось, что в этой черноте прячется нечто зловещее и непостижимое.

Линочка ничего не успела сообразить, как дверь с мелодичным треньканьем открылась, из проёма выскочил соседский мальчишка с собакой, и девушка ворвалась в спасительный подъезд.

Странствующий рыцарь

С Антоном Заречным они не виделись лет пятнадцать, но случайно столкнувшись на автобусной остановке, тут же узнали друг друга.

– Линка!

– Тошка!

Давняя история прерванной, но не забытой дружбы: они ходили в один детский сад, затем сидели за одной партой в школе. Все находили их удивительно похожими, удивляясь факту, что они оказывается не брат и сестра. Маленькие, худенькие, тихие, незаметные, словно мышки, с одинаково растерянным выражением на личиках. Несмотря на свою скромность, Антон быстро завоевал уважение одноклассников, отважно отражая нападки более наглых и сильных мальчишек. Он никогда не жаловался ни учителям, ни родителям, предпочитая разбираться с несправедливостью самостоятельно.

Однажды он весь урок отстоял в углу, куда его поставила учительница в знак наказания за то, что он разбил нос старшекласснику Гоше. Никто не стал разбираться в причинах случившегося, и приняли виновность Тошки за установленную истину, поскольку Гошка, сын завуча, конечно, не способен на дурной поступок. То, что Гошка отвесил унизительную затрещину Линочке Соколовой и громко назвал сиротой-приёмышем, осталось за пределами внимания строгой учительницы.

До педсовета, прозванного в среде школьников огненным судилищем, дело не дошло, но Антон Заречный неожиданно исчез из школы, не сообщив о своих планах даже Линочке. Девочка очень переживала, предполагая очевидной причиной драку с Гошей.

– Нет, – пояснил уже взрослый Тошка. – Я и сам тогда ничего не знал о срочном отъезде из города. Это было связано с работой отца, он служил в воинской части. Сначала, как я помню, его отправили в командировку, а потом приказали остаться на новом месте и повысили в звании. Школу я заканчивал уже в другом городе. Шесть лет назад умер отец, мама вышла замуж второй раз, я решил вернуться сюда, то есть, к бабуле. О селе Беседино слышала? Вот уже четвертый год живу там, и второй год пытаюсь справляться с хозяйством в одиночку. Бабуля завещала мне дом, вот и мотаюсь из села в город на работу. Не особенно удобно, но я привык.

Тошка работал менеджером в одном из небольших мебельных магазинов «Уют». Прерванная дружба возобновилась. Линочка рассказала Антону о своей неудачной попытке выйти замуж, Тошка признался, что у него тоже не складывается личная жизнь.

– Девчонки любят развлекаться, посещать бары, рестораны, а у меня нет таких финансовых возможностей, да и не нравится мне весь этот гламур.

Они стали видеться каждый вечер, исключая выходные. Заречный приводил в порядок перекошенный, скрипящий бытовой мирок подруги: заменил кран на кухне, прикрутил полочку в ванной, закрепил дверцы шкафа и, наконец-то, починил все розетки. Линочка кормила Тошку немудрящим ужином и радовалась, когда он, утерев рот ладонью, с довольным видом произносил: «Вкуснотища. Так вкусно меня только бабуля кормила».

Обоим казалось, будто не было вовсе этих пятнадцати лет разлуки: Линочка видела в Заречном скромного, но гордого и отважного десятилетнего мальчугана, а Тошка узнавал в Элеоноре девчушку, которая всегда нуждалась в защите, поскольку имела дурную привычку попадать в нелепые истории.

«Если у вас нет близкого друга, которому вы можете поведать свои переживания, попробуйте изложить проблему на бумаге, напишите письмо самому себе или воображаемому товарищу. Это кажется наивным только на первый взгляд, но не спешите отмахнуться от совета. Переводя настроение и эмоции в слова, вы невольно сосредотачиваетесь на анализе ситуации, заново осмысливаете ее и смотрите на обстоятельства немного по-иному».

С Тошкой было легко и хорошо просто потому, что Линочка не стремилась ему понравиться и не впадала в ступор от мысли о своей непривлекательности.

– Странная история, – нахмурившись, сказал Заречный, выслушав рассказ Линочки о случае на катке. – Всё это могло бы не иметь никакого значения, но есть один тревожный факт. Ты говоришь, человек в сером следил за тобой? Значит, он заметил тебя, а наблюдатели в его планы, очень возможно, не входили. Ох, Линка, снова ты вляпалась в неприятности. Сколько лет прошло, а ты нисколько не изменилась: всякая дрянь к тебе липнет.

– Может быть, отлипнет? – робко предположила Лина. – Я не готова к приключениям. И вообще, я могла с перепуга принять за серого человека обычного прохожего, решившего остановиться напротив моего подъезда.

– Наверное, – неуверенно согласился Антон. – Сегодня понедельник, и ты его не видела, значит, все в порядке. Ты всегда была ужасно впечатлительной.

Во вторник за ужином они еще немного поговорили о сером человеке, но, поскольку злодей не появлялся в поле зрения, а фантазировать не хотелось, то в теме была поставлена точка.

Линочка решила оставить мечты о лаврах фигуристки и посвятить свободное время изучению новых кулинарных рецептов. Антон воодушевленно поддержал подругу, находя новое увлечение более безопасным.

В среду они уже лакомились вишневым рулетом, и Тошка блаженно щурил глаза, расхваливая внезапно проявившийся талант Элеоноры.

– Вкуснотища! Бабуля рулетов не делала, но это очень похоже на её пирожки. Ты мне на выходные заверни рулетик, а лучше два или три. Только напиши, что нужно купить, я куплю, а ты совершишь чудо.

– Ты тоже соверши чудо, – попросила Лина, – полочку мне на кухне повесь. А то она, как сорвалась три года назад, так и стоит на подоконнике.

– Не проблема! Что же ты молчала? Линка, как оказывается легко стать волшебником.

После ухода Антона прошло минут тридцать. Лина порадовалась полке, занявшей своё место, красиво расставила баночки со специями и уже готовилась приняться за просмотр сериала, как раздался долгий и тревожный звонок в дверь.

– Тошка?

– Тисёвсемсюмасёсла?

То, что произнесенная абракадабра имела вопросительный характер, Линочка поняла только по выражению глаз Антона. Зажатые окровавленными пальцами ноздри не позволяли Заречному выразить свою претензию более членораздельно. Он, выпалив это, кинулся в ванну, а выйдя через минуту и отчаянно шмыгая, поинтересовался уже спокойнее:

– Ты совсем с ума сошла? Зачем открываешь дверь, не спросив, кто там? Завтра же я в твою дверь глазок врежу, а то придёт серенький волчок и ухватит – ам. Меня так по носу хватил, что все вокруг бенгальскими огоньками засверкало.

Оказывается, при выходе из подъезда, Заречный столкнулся со странным человеком, одетым в нечто серое.

– Мне показалось, что это огородное пугало в капюшоне только и ждало возможности проникнуть в дом. В принципе, не задень я его плечом, он бы вошел. А так мне пришлось поднять глаза, чтобы извиниться и… Он, видимо, понял, что надо бежать. Мы побежали. Он от меня, я за ним. Чучело скрылось за углом, а как только я добежал, выскочило и садануло меня по носу.

Тошка был взволнован, многословен и зол: его раздражала неудача в поимке серого человека.

– Мне следовало бы серьезнее отнестись к делу, а так получается, что мерзавцу снова все сошло с рук.

– Он видел тебя, – охнула Лина. – Значит, теперь и ты в опасности.

Антон усмехнулся и шмыгнул носом.

– Линка, глупенькая, ты не поняла, зачем он пытался войти в подъезд?

– Вот тебе и Новый год, – всхлипнула Лина. – Почему у меня все не так, как у людей?

– Ты не плач, – Тошка ободряюще подмигнул и уверенно пообещал: – Придумаем что-нибудь.

Она хорошо помнила эту фразу друга, Заречный произнес её впервые еще в детском саду, когда доверчивая Линочка, поддавшись на уговоры хитреньких девочек порезала оконную штору на платья для кукол. Тогда Тошка взял вину на себя и отстоял в углу целых тридцать минут. Линочка тоже стояла… рядом… молча, так и не признавшись воспитательнице в содеянном. И в школе он частенько выручал невезучую подругу, подставляясь под удар наказания. И все потому, что Линочка обладала очень неудобной – или удобной? – особенностью впадать в ступор и терять голос при волнении.

Побег

«Необходимо найти в себе силы, и сменить обстановку. Не столь важно, какой путь перемен выберете вы: перемещение мебели в комнате или себя в пространстве. Важно изменить хоть что-нибудь, тем самым отстраняясь – мысленно или территориально – от травмирующей ситуации».

Со слезами и небольшим скандалом, но, всё же, удалось выклянчить досрочный двухнедельный отпуск, сославшись на сложные семейные обстоятельства. В пятницу Линочка укладывала в дорожную сумку нехитрые пожитки и слушала рассуждения Антона.

– Надо успеть до темноты. В появлениях таинственного незнакомца, назовем его для краткости Серым, есть некоторая закономерность – он является во мраке. Главное – дождаться информации, связанной с ним. Возможно, в газетах появится сообщение или что-нибудь скажут на местном телеканале или в социальных сетях мелькнёт тема о пропавшей или пострадавшей женщине. Мы пока не знаем, какие цели Серый преследует, но, думаю, сообразим, если получим больше сведений. Ты пока отдохнешь на свежем воздухе, а заодно поможешь мне по хозяйству. Линка, если бы ты знала, до какой степени мне надоели омлет и яичница! Но это единственное, что я способен приготовить.

Лина кивнула в знак согласия. Отчего не побывать в гостях? Тем более, ей сейчас очень хотелось спрятаться от всех событий, уехать подальше от воспоминаний, как и советовал доктор Осьмушкин. Конечно, было бы куда приятнее прятаться от прошлого где-нибудь на солнечном пляже, под пальмой, но, судя по всему, эта сказка не для Лины. Даже смешно: все знакомые уже побывали в Турции, Египте, а Линочка специализируется на отдыхе в деревне – судьба.

«Отдых в деревне» – формулировка, лишенная смысла; в жизни Линочки был опыт знакомства с любителем маленьких поселений, где, как оказалось, нет никакого покоя, зато тайн и загадок больше, чем репьев на бродячей собаке.

Унылый вид подруги огорчал Антона, и он воодушевленно оглашал план действий:

– Подготовимся к празднику, нарядим ёлку, сварим холодец и вообще закатим пир. Утром – лыжные прогулки – снег я надеюсь – все же выпадет, днём – просмотр телевизора и обсуждение вечернего меню, а вечером – чтение Диккенса или Вальтера Скотта и, конечно, твой рулет под чаёк-кофеёк.

Казалось, Заречному удалось решить непосильную задачу – немного развеселить впавшую в уныние подругу.

Пока Антон рассуждал о Диккенсе, Линочка размышляла о происшествии на катке. Ей казалось, что человек в сером балахоне действительно опасен и Тошка прав: куда умнее не попадаться на глаза странному незнакомцу. Даже лучше убраться на время из города на тот случай, если злодей наметил её в качестве следующей жертвы. Конечно, красивую брюнетку очень жалко, но чем Линочка поможет? Позвонить следователю Боброву? И что сказать? Да и по сути, что такого случилось? В конце концов, Жизель не малое дитя, сама решит свои проблемы. С какой стати, вмешиваться в чужие дела?

Не смотря на решительные намерения выкинуть из головы все мысли о неприятности на катке, Линочке так и не удалось изгнать переживания за жизнь несчастной брюнетки, и стоило закрыть глаза, как возникал пугающий образ серого человека.

Антон так красочно рассказывал о Беседено, что можно было запросто увлечься фантазиями, представить себе сказочную страну и… разочароваться. Как только автомобиль Антона свернул с городской трассы, Линочке нестерпимо захотелось вернуться. Тоскливый однотипный пейзаж, представленный серой полосой лесопосадок, навевал скуку, быстро и уверено переходящую тоску, а затем в ощущение безысходности. При въезде в Беседино настроение ничуть не улучшилось, а вот Антон видел во всём непонятную для Линочки красоту.

– Это дом культуры, – с придыханием сообщил молодой человек и кивком указал на обшарпанное здание с большими пыльными окнами.

Окна казались похожими на глаза чудовища старого и всеми забытого, а пыль, оставленная на стеклах с осени, теперь, прихваченная морозцем и побелевшая, напоминала бельма.

– Напротив, – продолжал вещать Антон, – магазин.

Линочка бросила взгляд на неказистое строение, спрятавшееся за разросшимися кустами, и отвела глаза – скучно и мрачно. Дальше вдоль дороги рядком выстроились бревенчатые домики, одни вросли в землю по самые окна, другие выглядели вполне прилично, а третьи – новоделы из кирпича, стекла и бетона – даже нагловато.

– Отстраивается село, – улыбнулся Заречный. – Старожилов, конечно, почти не осталось, в основном пришлые заселяются. Здесь, на Центральной улице, дачники-зимородки обосновались.

– Кто? – заинтересовалась Линочка. – Зимородки?

Антон кивнул и сбавил скорость, позволяя Лине разглядеть фундаментальные гнездовья необычных дачников.

– Пожилые москвичи. Купили здесь участки под дачи, а квартиры или сдают, или детям оставили, в общем, зимуют они в Беседино, говорят, мол, воздух целебный и вода чистая. А мой дом на Саманной, там низина, болото, дорога гравийная – москвичам не нравится, но и туда постепенно проникнут, захватчики. – Антон рассмеялся и весело посмотрел на Лину.

Девушка в ответ уныло улыбнулась, она не понимала восхищения молодого человека селом, но уважать чувства друга можно, и не разделяя. Вероятно, Антон способен видеть больше, чем она, узнавать красоту в том, что для нее, Линочки, не представляет интереса. Может быть, она утратила способность восхищаться и теперь смотрит на всё глазами Кая, мальчика с осколком зеркала в сердце?

А если обратить взор на себя? Кто такая, она, Линочка? Маленькая, щупленькая, серенькая, похожая на испуганную мышку, женщина двадцати пяти лет, работающая оператором на почте, бюджетник с крохотной зарплатой, неудачной судьбой и вечным комплексом ребенка-сироты, воспитанного двумя тетками-опекуншами.

Линочка усмехнулась и бросила взгляд на Антона. Молодой человек продолжал живописать сельскую жизнь; машина повернула направо, и шум гравия под колесами заглушил хмыканье Лины, которое Антон мог бы принять за недоверие к словам и обидеться.

– Вот и Саманная! – Заречный провозгласил это так торжественно, словно они въезжали на Красную площадь, причем на белом коне.

Опасения Линочки в отношении назойливого внимания соседей оказались лишенными оснований, наблюдать за личной жизнью Антона и его гостьи, здесь было некому. Вся улица – это три дома по одной стороне дороги, два – по другой.

– На самом деле, село у нас большое, – сообщил Заречный, наблюдая растерянность на лице подруги. – На Садовой много дворов, в Родниках, на Ульянова-Ленина, на Совхозной, а Саманная считается тупиком. Но, – Антон выразительно приподнял брови и красноречиво помолчал пару секунд, – Саманная – историческая часть поселения. Здесь, на Саманной, когда-то стоял дом владельца имения, Беседина.

Лина нахмурилась и отвернулась от Заречного, опасаясь, что он разглядит тревогу на её лице. Линочке сейчас меньше всего хотелось слушать о бывших владельцах, поместьях, князьях, особняках, проклятиях… Этого с нее хватит! И все же она начала волноваться и с полуулыбкой, подходящей к светской беседе, поинтересовалась:

– Надеюсь, ты не в родстве с владельцем?

– С кем? – Антон сначала удивился и, кажется, не понял о чем речь, затем весело расхохотался. – С Бесединым? Нет. Было бы, конечно, забавно, но нет. Мои предки и по отцу и по матери крестьяне, да и я по своей натуре тоже. Люблю на земле работать, крестьянская у меня порода, и никуда от этого не уйти. Счастлив тот, кто себя правильно оценивает и понимает. Так Избачиха говорит.

– Кто говорит? – не поняла Лина.

– Соседка моя. Вон её дом. Видишь?

Дом Избачихи Линочка сразу окрестила присидышем, так тетушка Марта называла неподоспевшее тесто; домик низенький, но крепенький и обихоженный, с резными ставнями на окнах.

– Очень занятная старушка, эта Избачиха, – улыбнулся Антон. – Всё у нее какие-то присказки да поговорки. Я в детстве часто к ней бегал байки слушать, а сейчас помогаю по-соседски. Дети и внуки у нее в Питере, приезжают нечасто, а она здесь одна бедует. Старенькая, слепая почти, а к детям в Питер не желает переезжать. А напротив – моя холостяцкая берлога.

Дом Заречного был облицован материалом, напоминающим древесную кору, невысокий забор, огораживающий двор позволял разглядеть ровные грядочки, укрытые соломой, три деревца и аккуратные ровные кусты шиповника; широкое низкое крылечко, металлическую тяжелую дверь. К дому от дороги вела ровная тропочка, присыпанная кирпичной крошкой. И дом, и двор казались теплыми, уютными, манящими.

Лина живо представила себе летний день, когда деревья и кустарники одеты в густую зелень, от земли исходит приятное тепло, а в воздухе витают ароматы цветов, над которыми весело вьются бабочки. Весной, сразу после таяния снега и первых теплых лучей, пряно и бодряще пахнет сохнущей древесиной. А зимой – печным дымом, морозом и свежим хлебом.

– А рядом дом Худовых. Очень приличные люди, образованные, творческие. Валентина Ивановна недавно овдовела, но с ее внешностью и общительностью, она недолго пробудет в таком печальном статусе. Она педиатр в детской поликлинике. Её ныне покойный супруг был художником. С ним я мало общался, да он, в принципе, ни с кем не дружил, разве что со своими шедеврами. И еще Зоя здесь живет, дочь Валентины Ивановны, приходящаяся Неону падчерицей.

– Не… кому? – спросила Лина, не совсем понимая, зачем Антон так тщательно растолковывает ей совершенно незначимую информацию.

– Неон Аскольдов, художник, – охотно пояснил Антон, останавливая автомобиль. – Между прочим, он покинул стольный град, сознательно выбрав для жизни наше село, говорил, что Беседино его вдохновляет. Вообще-то, никакой он не Неон и не Аскольдов, а Николай Степанович Худов, но для художника такое имя обидно звучит, как бы от слова «худо», то есть, плохо.

Дом, сложенный из белого кирпича воображение не потрясал и выглядел обыкновенно, разве что синие ставни на окнах немного оживляли стандартное строение, да глухой забор из плотно пригнанных досок был ярко разрисован знаками, похожими на руны.

– Это Неон так украсил забор? – Лина решила проявить заинтересованность в жизни местного сообщества.

– Нет, это Валентина Ивановна живописала, – рассмеялся Антон. – Она говорит, что это символы защиты дома от кого-то или чего-то. После смерти мужа она немного странная стала, наверное, одиночество сказывается. Такое ощущение, что тетя Валя чего-то опасается. Хорошо, что она с дочерью живет, а то, знаешь, одинокие женщины немного сумасбродны. А Зоя, дочь Валентины Ивановны, очень разумная девушка для своих восемнадцати лет, хотя сосредоточена только на себе. Тетя Валя, знаешь, хорошая, но одинокая женщина, потому и немного загадочная.

Линочка смущенно улыбнулась. Наверное, Антон прав: скудность впечатлений от реальной жизни заставляет придумывать замысловатые сюжеты, заплетать в косу событий случайные фрагменты из прочитанного в книгах, увиденного в фильмах и придавать особое значение бессмысленным ситуациям. В памяти вновь возник образ человека в сером балахоне. Может быть, это пугало – коллективная галлюцинация одиночек? И красивая брюнетка, возможно, тоже одинока, как эта вдова художника, как Линочка и Тошка?

Антон вышел из автомашины и, распахнув дверцу, галантно подал руку. Выбравшись из салона авто, девушка осторожно потянула носом воздух, а затем сделала глубокий вдох. Маленький провинциальный городок, где жила Лина, находился совсем недалеко, но воздух там был совсем другой – тяжелый, пропахший бензином.

Заречный открыл капот и принялся доставать пакеты с логотипом сетевого магазина. Линочка хотела было помочь, и уже сделала шаг, но остановилась, застыв на мгновенье. Ей показалось, будто на нее бесшумно надвигается беда. Преодолев страх, Лина оглянулась. Позади стояла высокая стройная девушка и насмешливо наблюдала за Антоном.