Читать книгу: «И сложится сказка, как надобно»

Баба Яга бродила между дубовыми столами, шелестя цветастыми юбками. Под ее ногами хрустел ковер из сухих веток и трухи.

– Как тебе наш особый отвар из мха и еловых шишек, дядюшка Леший? – Яга вдруг остановилась у одного из столов и наклонилась к дорогому гостю. Гость был бородат, волосат и горбат, с шерстяным платком на плечах, из которого тут и там торчали палые листья.

– Хорош, Яга, хорош, нечего сказать! – голос Лешего скрипел как деревья, раскачивающиеся на ветру. – То-то ты у нас хозяюшка!

Яга улыбнулась, довольная, и засеменила дальше. Гостей в ее здравницу сегодня наведалось видимо-невидимо: вон там, под елью, две мавки заплетали своей третьей подруге косы, длинные, до полу, и зеленые, как тина болотная; а вон там, у сосны, лиха одноглазые соревновались, кто придумает беду пострашнее.

– Как тебе утка с мухоморами, милая Кикимора?

– Вкусно, Яга, коготки оближешь, – Кикимора провела тонким язычком по темным губам. – А как мне ванны твои болотные по душе пришлись! Я словно на сто лет помолодела! – и рассмеялась, и ее визгливый смех отдавался эхом.

– Рада услужить, дорогая гостья, – Яга откланялась и поспешила дальше. Работы у нее каждый день было невпроворот. Всех гостей нужно было напоить, накормить, да спать уложить. К ней заглядывали не только обитатели чащи лесной, но приходили даже домовые из ближайших деревень, отдохнуть от всех своих насущных дел. Яга всем была рада: с тех пор, как прошла эпоха героев и богатырей, старухе совсем нечем было заняться. Тогда и решила она открыть при своей избе здравницу, и закружились дни, в заботах и хлопотах.

Столовую проведала – теперь пора на болота. Водяной согласился помочь Яге в ее деле: обустроил купальни и стал проводить гостям особые процедуры. Хотите омолаживающую маску из тины? Пожалуйста! Или, может, вам угодно расслабиться в купальне, увязая в трясине? Приходите к нам! Болота пользовались большой популярностью, особенно среди кикимор и мавок. Хоть Водяной и держал их под своим надзором, Яга все равно навещала их время от времени: как хозяйка, она считала своей обязанностью знать и видеть все, что происходит в ее здравнице. Вот и теперь она ковыляла к болотам, мурлыча себе под нос давно забытую всеми песню, как вдруг…

– Ну, здравствуйте! Давненько не виделись!

Две большие белые птицы с длинными изогнутыми шеями преградили ей путь и разразились шумным гоготом, толкаясь и перебивая друг друга.

– Чего-чего? Так, говорите по очереди, я не могу разобрать ни слова! – Яга уперла руки в бока, нахмурилась и покачала головой. Одна из птиц смирно опустила клюв, а вторая вытянула шею и снова загоготала. Яга тут же изменилась в лице: брови ее изогнулись в удивленной гримасе.

– А ну-ка, повтори! Да быть такого не может! Дела-а… – Яга почесала ногтем крючковатый нос, покивала своим мыслям и хлопнула в ладоши. От растерянности в ее лице не осталось и следа. Она была готова действовать со всей решимостью. – Так, значит, вы двое, донесите весть до жителей чащи лесной, а потом возвращайтесь и следите за ним. А мы… Мы будем готовиться!

Птицы гоготнули ей в ответ и взлетели, а Яга развернулась на пятках и поспешила к своей избе.

– Избушка, а, Избушка! Встань ко мне передом, а к лесу задом!

И заскрипела изба на курьих ногах, заворочалась, исполняя приказ хозяйки. Поднялась Яга на порог и взмахнула рукой:

– Встань, Избушка, к лесу передом!

И вновь заскрипела изба. И шагнула Яга в Тридевятое царство.

***

– Иван Царевич!

– Добрыня Никитич!

– Бито!

Кащей поскреб ногтями по черепу, осматривая веер из потертых карт в когтистой руке. Из золотистых рамок на него глядели знакомые издавна лица славных молодцев и красных девиц, но из всех портретов – совсем от него сегодня удача отвернулась! – ни одного богатыря. Горыныч ухмылялся всеми своими тремя головами, обыгрывая Кащея уже пятую партию подряд.

– Василиса Премудрая!

– Беру, змей проклятый!

Карты на руке у Бессмертного росли в количестве с неумолимой скоростью, он чесал затылок, хрустел пальцами и закатывал глаза на каждый ход соперника. В конце концов, из лап хвостатого на стол полетела последняя карта, и из горла Кащея вырвался недовольный хрип.