Читать книгу: «Психология адаптации иммигрантов», страница 2

1.3 Стратегии адаптации и ассимиляции

1. Ассимиляция. Отказ от своих культурной идентичности и традиций и переход в более крупное сообщество. Это может происходить путем абсорбции не доминирующей группы в устоявшуюся доминирующую группу, или путем соединения разных групп с целью создания нового общества, что называется «вариться в одном котле». Характеризуется слиянием, когда иммигрант отрицает свою культуру, ценности, привычки и традиции из-за массовой культуры. Когда мигранты не хотят или когда они не имеют возможности сохранить свою культуру, говорят об ассимиляции в новой культуре. В этом случае иммигранты не имеют возможности общаться с собственной культурой, но они стремятся к господствующей культуре и желают приобрести ее. Когда человек знакомится с новыми культурами, он может замечать, что родная культура «плохая» и не подходит ему. Новая страна и культура может предлагать лучшие условия и лучшую жизнь. Ассимиляции соответствуют негативная этническая идентичность и этническая толерантность.

2. Сепарация. Если нет значимых отношений с большим обществом, сопровождаемых сохранением этнической идентичности и традиций, то появляется другая опция. В зависимости от того, какая группа (доминирующая или недоминирующая) контролирует ситуацию, эта опция может принять форму либо сегрегации, либо сепарации. Когда образец поведения навязывается доминирующей группой, тогда возникает сегрегация с тем, чтобы держать людей из другой группы «на своем месте». С другой стороны, сохранение традиционного стиля жизни вне полного участия в жизни большего общества может быть желанным для аккультурационной группы и, таким образом, вести к независимому существованию, как в случае с сепаратистскими движениями (то есть реакция следующая за отказом).

Когда иммигрант придает значение сохранению своей собственной культуры и в то же время хочет избежать взаимодействия с другими культурами, тогда проявляется стратегия сепарации. Тогда иммигрант хочет избежать всех контактов с господствующей культурой и в то же время сохранить и развивать свою родную культуру. Сепарация имеется обычно у тех, которые чувствуют себя нежеланным. Если вся группа иммигрантов «выбирает» стратегию сепарации, из этого может следовать региональная сегрегация, то есть отделение рода. На макроуровне аккультурация может действовать на всю политику иммиграции.

3. Маргинализация. Эта стратегия характеризуется выступлениями против большего общества, чувством отчуждения, потерей идентичности и тем, что называется аккультурационным стрессом. Опция обозначена как маргинализация, при которой группы теряют культурный и психологический контакт, как со своей традиционной культурой, так и с культурой большего общества (либо путем исключения, либо путем отказа). Такая форма аккультурации порождает классическую ситуацию маргинальности. При маргинализации человек отрицает и иную, и свою культуру. В этой ситуации иммигрант восхваляет принципы родины, но все-таки, он не хочет соблюдать их. С другой стороны, иммигрант хочет оставить привычки своей культуры, с другой стороны, хочет держаться за них. Маргинализация делает идентичность иммигранта тонкой. При маргинализации человек теряет свою культуру, но не устанавливает контактов с другой культурой. В случаях, где у иммигранта нет средств или желания сохранить свою самобытную культуру одновременно с этим, у него нет заинтересованности или возможности поддерживать отношения с представителями властной культуры, вероятность маргинализация большая.

4. Интеграция. Интеграция подразумевает как сохранение некоторой культурной целостности группы (то есть реакция на перемены или некоторое сопротивление переменам), так и стремление стать неотъемлемой частью большего сообщества (то есть некоторое приспособление). Поэтому, в случае интеграции, выбор падает на сохранение культурной идентичности и присоединение к доминирующему обществу. Когда такая стратегия широко распространяется, тогда появляется несколько разных этнических групп, которые сотрудничают внутри большей социальной системы.

Тогда, когда у иммигранта существует заинтересованность в сохранении первоначальной культуры и в то же время он общается с новой культурой и другими группами, выбором становится стратегия интеграции. В интеграции иммигрант приспосабливается жить между господствующей и родной культурой. В результате рождается успешный мультикультурализм. Это означает, что иммигрант сохранит свои культурные традиции, такие как язык, и культурные связи со своей группой, но также признает и усваивает культуру и нормы большинства. Интеграция возможна, только если господствующая культура открыта к различным культурным группам [J.W. Berry, 2006].

Влияние индивидуальных личностных характеристик на процессы адаптации и аккультурации

Ниже дается обзор основных теорий и эмпирических исследований отношений между личностными характеристиками и аккультурацией иммигрантов.

Возраст. Считается что когда аккультурация начинается рано, например в дошкольном возрасте, то процесс обычно происходит плавно, в то же время если процесс аккультурации началась в более позднем возрасте, Например после выхода на пенсию то существует повышенный риск [Beiser, 1988]

Образование. Высшее образование считается фактором снижения стресса. наличие высшего образования подразумевает навык анализа проблем их решения, а также является предпосылкой к наличию других ресурсов таких как доход профессиональный статус сети поддержки которые являются защитными факторами. [Beiser,1988, Jayasuriya, 1992]

Социальный статус в стране исхода. Более высокий статус при отъезде из страны исхода ведет к риску обесценивания этого статуса по прибытии, приводящий к потере статуса. Часто связано из различий в квалификации, и недостаточным владением местным языком. В таком случае основная цель миграции- повышение уровня жизни – сводится на нет, что приводит к риску развития депрессии [Beiser, Johnson, Turner, 1993].

Уровень мотивации и ожиданий. Рассматривая мотивацию, лежащую в основе поведения иммигрантов, ученый Ким обнаружил, что у людей с мотивацией выдавливания (push) включая вынужденную миграцию было больше проблем процессе психологической адаптации. Однако, те, кто использовал мотивы притяжения (pull), имели примерно столько же проблем: возможно они имели завышенные или нереальные ожидания относительно жизни в новом месте которые могли не оправдаться и привели к сильному стрессу. Убеждения о себе почти всегда подчиняются мотивирующим силам. Мотивация изучалась с разных точек зрения и классифицировалась по-разному [Higgins & Kruglanski, 2000]. Так, теория, разработанная и введенная в действие Макклелландом (1987), подчеркивала три потребности: потребность во власти, потребность в принадлежности и потребность в достижениях. Бонева и Хансон Фриз (2001) предполагают, что люди, решившие эмигрировать, обладают определенным набором мотивационных потребностей, которые отличают их от тех, кто не намерен эмигрировать. Эти авторы показали, что те, кто хотят эмигрировать, имеют более высокую мотивацию достижения и власти, но более низкую мотивацию принадлежности. Людей может привлекать иммиграция, потому что они хотят для себя лучших возможностей: они хотят испытать собственные силы, а также хотят избежать рутины. Кроме того, те, у кого сильная мотивация, более склонны идти на риск в достижении своих целей, чтобы быть узнаваемыми и произвести впечатление на других. Тартаковский и Шварц [Tartakovsky E., Schwartz S.H., 2001] предложили другую концептуализацию мотивации эмиграции: безопасность (физическая, социальная и психологическая безопасность), саморазвитие (личностный рост способностей, знаний и навыков) и материальные блага (финансовое благополучие, богатство). Эта концептуализация может быть связана с дискурсом самосовершенствования, упомянутым выше. Эти авторы не только подтвердили относительную важность мотивации в прогнозировании групповой идентификации, субъективного благополучия и экономического положения иммигрантов, но и в определении первого шага иммиграционного процесса: решения об эмиграции.

Культурная дистанция определяет, насколько принимающая и изначальная культуры различны в языке, религии, традициях и так далее. Общий вывод заключается в том, что чем больше культурные различия тем сложнее проходит адаптация.

Самосознание и самооценка. Положительное самосознание может стать ценным ресурсом для преодоления стрессов и неудач, тогда как негативные взгляды на себя связаны с проблемами восприятия, депрессией и другими проблемами. Самооценка является оценочным аспектом рефлексивного сознания и является своего рода ресурсом, который позволяет людям продолжать нормально функционировать перед лицом неудач и других проблем. С этой точки зрения, люди, которые думают о себе хорошо, имеют больше ресурсов, чем люди, которые думают о себе плохо. Поэтому неудивительно, что чувство собственного достоинства становится сильным предиктором адаптации среди иммигрантов (Валентин, 2001). Сэм и Вирта (2003) исследовали эту концепцию в трех группах иммигрантов (чилийцы, турки и вьетнамцы) в Норвегии и Швеции и обнаружили, что наличие интегрированного или двукультурного опыта социального взаимодействия связано с более высокой самооценкой. Поддержание хорошей самооценки – это постоянное усилие в чужой стране, но это очень важно, потому что чем больше человек ценит себя, тем больше вероятность того, что он приложит дополнительные усилия для адаптации. Иммигранты сталкиваются со многими ситуациями (например, предрассудками и дискриминацией [Sam & Virta, 2003] и нисходящей мобильностью, которые могут угрожать их самооценке. Большая часть исследований в области социальной психологии основывается на предположении, что люди мотивированы для защиты и повышения своей самооценки. Было выдвинуто предположение, что иммигранты будут использовать различные стратегии для достижения позитивной самооценки и / или сохранения своей самооценки. Это может быть достигнуто либо путем позитивной интерпретации их миграционного опыта в условиях суровых условий жизни и работы, либо путем благоприятных сравнений с принимающими гражданами и соотечественниками. В исследовании, посвященном албанским и польским иммигрантам в Италии [Kosic & Triandafyllidou, 2002], результаты показывают, что для молодежи миграция понимается и переживается как в отношении экономического положения, так и в отношении личных достижений. Эти иммигранты изначально рассматривали миграцию и общение с другими культурами как возможность путешествовать и узнавать о других обществах. Однако для многих молодых албанцев и поляков «путешествия» и «обучение» остались мечтой или иллюзией, и они оказались в ловушке низкооплачиваемой низкооплачиваемой работы. В качестве стратегии сохранения своей самооценки они использовали переосмысление ситуации. Неприятные, низкооплачиваемые и нерегулярные работы рассматривались как часть «цены», которую нужно было заплатить за будущие пособия. Таким образом, несмотря на трудности, многие иммигранты считают миграционный опыт положительным, поскольку он позволяет им улучшить свое финансовое положение и положение своей семьи. Более того, они связывают опыт миграции с позитивным личностным развитием, связанным с изменениями и зрелостью. Поэтому кажется, что иммигранты предпочитают представлять себя не как «жертвы», а как личности, у которых есть обязанности, и которые могут опираться на богатый культурный и личный опыт при определении себя. Это, вероятно, помогает им осмыслить свой мир и в то же время защитить свою самооценку.

Копинг-стратегии могут быть определены, как когнитивные и поведенческие усилия, которые человек использует для уменьшения последствий стресса [Lazarus & Folkman, 2014]. Проблемно-ориентированные стратегии направлены на решение проблемы (делать что-то, чтобы изменить источник стресса, пытаясь решить проблему), тогда как эмоционально-ориентированные стратегии направлены на снижение уровня эмоционального стресса, связанного со стрессовой ситуацией (фокус на выражение напряженности и разочарования, проветривать чувства, контролировать себя и т. д.). Эндлер и Паркер (2004) определили третью стратегию: преодоление, ориентированное на избегание (отвлечение и пассивность). Эмпирические данные, представленные Шмитцем (2002), указывают на то, что эти процессы когнитивной оценки являются центральными промежуточными переменными в аккультурации иммигрантов. Более того, в другом исследовании Schmitz (2002) показали, что стратегии аккультурации в значительной степени коррелировали со способностями справляться с задачами, эмоциями и избеганием. Интеграция была положительно связана с ориентацией на задачи, ассимиляция положительно связана как с ориентацией на задачи, так и с эмоциями, но отрицательно связана с ориентацией на избегание, тогда как разделение положительно коррелировало с преодолением эмоций и избегания. В других исследованиях сообщалось о дальнейших доказательствах тесной связи между стратегиями аккультурации и поведением совладания [Kosic, 2004]. Используя пересмотренную версию шкалы Эндлера, это исследование показало, что отношения с принимающей группой также были отрицательно связаны с избеганием и эмоциональным преодолением, а также положительно связаны с проблемно-ориентированным преодолением. С другой стороны, поддержание своей первоначальной культуры было положительно связано как с эмоциональным, так и с проблемно-ориентированным преодолением.

Уровень тревожности. В нескольких исследованиях тревожность рассматривалась как фактор, который может влиять на процесс адаптации. Роккас и Брюер (2002) обнаружили, что беспокойство может быть вредным для выполнения задач, когда требуется внимание и преднамеренные усилия, как в случае изучения иностранного языка. Исследования чаще всего рассматривают тревогу как результат аккультурации. Нет сомнений в том, что иммигранты сталкиваются с различными стрессорами в процессе адаптации к новому обществу. Иммигрант сталкивается с проблемами в поиске работы и жилья, приобретении нового языка, работе с иммиграционными правилами и полномочиями, адаптации к другой системе образования, работе с другой системой ценностей, убеждений и обычаев и так далее.

Потребность когнитивного закрытия. Исследования обнаружили тесную связь между «потребностью в когнитивном закрытии» (NCC) и аккультуративным стрессом и тревогой. NCC определяется как стремление получить твердый ответ на вопрос и неприятие двусмысленности, Webster and Kruglanski [Kruglanski & Webster, 1996], предположили, что NCC изменяется по континууму от высокого NCC на одном конце до высокой необходимости избегать закрытия на другом. Исследования (Kosic, 2002) показали, что иммигранты с высоким NCC страдают от большего стресса, выраженного в виде эмоционального расстройства и психосоматических симптомов. Другой аспект, получивший значительное внимание в межкультурных исследованиях личности и адаптации [Ward, 2001], называется внешним локусом контроля – это обобщенное ожидание того, что результаты определяются внешними силами, такими как могущественные другие, удача или судьба (например, плохой гороскоп), и это противоположно внутреннему локус контролю, который является обобщенным ожиданием того, что результаты зависят исключительно от человека и его собственной инициативы. Различные исследования последовательно демонстрируют, что внутренний локус контроля способствует межкультурной адаптации иммигрантов, тогда как внешний локус связан с симптомами психологического стресса [Ward, Chang & Lopez-Nerney, 1999; Ward & Kennedy, 1992]. Мы должны упомянуть, что некоторые иммигранты происходят из культур, которые традиционно «подпитывают» более фаталистическое объяснение событий, которые могут ослабить их восприятие уверенности в себе и контроля над событиями.

Психологическая дифференциация. Берри (1976) предсказал, что каждый человек будет испытывать культурное влияние в разной степени, в зависимости от его уровня психологической дифференциации. К высоко дифференцированным индивидам относятся те, кто независим от событий окружающей среды и способен отделить себя от социального контекста. С другой стороны, люди, которые менее дифференцированы, имеют зависящий от окружения когнитивный стиль и, следовательно, ограниченные аналитические и структурирующие навыки восприятия и познания, могут быть предрасположены к зависимости от событий окружающей среды. В своем исследовании Witkin и Berry (1975) обнаружили, что те люди, которые были высоко дифференцированы, были в состоянии поддерживать себя в условиях перемен и, следовательно, подвергались меньшему стрессу, в то время как те, кто был менее дифференцирован, были больше вовлечены в культурные изменения и тем самым перенесли больший стресс.

Экстраверсия. Из различных индивидуальных аспектов, относящихся к ориентации на других, большое внимание в межкультурных исследованиях было сосредоточено на экстраверсии. Экстраверсия относится к тому, как люди выражают себя, и, несомненно, одной из важных задач для иммигранта является создание и развитие новых социальных контактов. Как полагают Маккрэй и Коста (1997), люди, занимающие эту черту, имеют тенденцию получать удовольствие от общения с другими. Тем не менее, исследования в этой области дали противоречивые результаты [Ward, 2001]. Исследователи обнаружили положительные, отрицательные и несущественные связи между экстраверсией и адаптацией иммигрантов [Ones & Viswesvaran, 1999]. По мнению некоторых исследователей, экстраверсия включает в себя способность устанавливать межличностные отношения с другими, в том числе с принимающими гражданами. Таким образом, установление дружеских отношений с принимающими гражданами способствует социальному обучению навыкам, связанным с культурой, облегчая межкультурную адаптацию. Тем не менее, следует помнить, что некоторые доминирующие культуры предпочитают интравертные качества.

Барьеры кросс-культурной коммуникации, возникающие в процессе адаптации

Коммуникация лежит в основе межкультурных контактов, и для эффективного межкультурного обмена требуются знание языка, а также знание культурных различий. Умелое социальное взаимодействие также требует знания и умения в правилах и условностях социального общения в определенном культурном контексте. Наконец, социокультурная адаптация требует понимания соответствующих норм и ценностей. Это не означает, что временный житель или иммигрант должны принять на вооружение новый набор ценностей, чтобы приспособиться к новой культуре, но они должны знать о ценностных различиях и иметь поведенческие стратегии для эффективного решения этих проблем. Далее дается краткий обзор некоторых межкультурных различий, которые могут служить барьерами для эффективной коммуникации, позитивных социальных отношений и более широкой социокультурной адаптации.

Различия в языке. Знание языка, на котором говорят в принимающем сообществе, играет центральную роль в процессе культурного обучения, поскольку язык рассматривается в качестве основного средства передачи культурной информации. Поскольку изучение языка и культуры тесно связано, неправильное общение, скорее всего, приведет к тому, что мигранты и временные жители не приобретут хотя бы некоторые базовые устные навыки.

Различия в невербальном общении. Межкультурная компетенция и культурное обучение требуют не только изучения языка, а грамотное общение требует от ученика решения ряда проблем. Например, социальные прагматические различия могут привести к сбоям в общении. Таким образом, хотя беглость речи является важной частью общения, невербальные формы общения также важны в процессе межкультурного общения.

Существуют многочисленные аспекты невербального общения, в том числе такие виды деятельности, как специфические для культуры жесты, демонстрация взгляда, принятие предпочтительных поз тела, выражение эмоций и выполнение ритуальных процедур, таких как приветствие и отпуск. Такие невербальные действия часто несут неявные сообщения, которые определяют природу отношений внутри культуры, и эти сообщения могут широко варьироваться в разных культурах. Во многих отношениях изучение невербальных форм общения может представлять большую сложность для культурных путешественников, чем достижение языковой беглости, поскольку зачастую трудно получить эвристические знания, встроенные в культуру. Поскольку невербальное поведение необходимо для эффективного межкультурного общения, важно, чтобы оно соответствовало культурным ожиданиям. Действительно, экспериментальные исследования межкультурного взаимодействия показали, что культурно-конгруэнтные невербальные модели поведения являются более мощным предиктором межличностного влечения, чем этническая принадлежность [Dew & Ward, 1993].

Невербальные формы общения заметно различаются между культурами, и эти различия часто способствуют межкультурному недопониманию. Например, культуры могут отличаться в том, как они отображают физический контакт, взаимный взгляд и жесты [Argyle, 1975, 1982]. Люди из культур с высоким уровнем контакта, таких как культуры Южной Европы и Латинской Америки, имеют небольшие области межличностного пространства и часто общаются, в то время как представители культур с низким уровнем контакта, таких как восточноазиатские общества, кажутся менее интимными. Когда люди из культур с высоким и низким уровнем контакта встречаются, первое может восприниматься как навязчивое, а второе, скорее всего, воспринимается как холодное и недружественное.

Различия во взглядах и жестах. Когда происходят межкультурные взаимодействия, люди из культур с высоким взглядом могут рассматриваться как неуважительные или угрожающие, тогда как люди из культур с низким взглядом могут восприниматься как невежливые, скучающие или нечестные. Арабы и представители латиноамериканских культур демонстрируют сравнительно высокую частоту взаимного взгляда, в то время как европейцы демонстрируют меньшую частоту. Что касается культурных различий, связанных с жестами тела, то, как известно, латиноамериканские культуры очень выразительны, в то время как скандинавы мало используют жесты. Значение и значение жестов также различаются между национальными и культурными группами. На более общем уровне существуют межкультурные различия в предпочтениях или предпочтениях позы тела. Так, японцы предпочитают закрытые позы, в то время как американцы склонны более позитивно реагировать на людей с открытыми позами [McGinley, Blau & Takai, 2004].

Различия в правилах и ценностях. В дополнение к культурно несопоставимому невербальному поведению, правила, регулирующие межличностное поведение, являются основным источником трудностей в межкультурном взаимодействии. Многие из различий в правилах и соглашениях были более широко связаны с межкультурными различиями в ценностях, в частности, индивидуализм-коллективизм и дистанция власти [Hofstede, 2000]. Члены индивидуалистических культур рассматривают человека как основную ячейку социальной организации, в отличие от членов коллективистских культур, которые подчеркивают значение большей группы. Индивидуалисты идиоцентричны; они ценят автономию, уникальность и «выделение». Коллективисты, с другой стороны, ценят «подгонку», нахождение и поддержание своего места среди других [Triandis, 1989]. Теория и исследования предполагают, что люди из индивидуалистических обществ, таких как Соединенные Штаты, предпочитают прямолинейность, принимают более длительные и неравномерно распределенные повороты в разговоре, говорят громче и более охотно выражают негативные эмоции публично. Поскольку коллективисты, особенно люди из восточноазиатских обществ, в большей степени гармонируют с группами ценностей и спасают лицо, они менее охотно участвуют в действиях, которые могут рассматриваться как разрушительные для большей группы. Следовательно, они часто выглядят более сдержанными в социальных взаимодействиях. Азиатские тонкости и косвенность часто интерпретируются западниками как непостижимость. Это усугубляется тем фактом, что во многих азиатских странах слово «нет» редко используется в ответ на запрос, поэтому ответ «да» может фактически означать «нет» или «возможно».

Межкультурные различия в дистанции власти отражают различия в преобладании устоявшихся иерархий, предпочтение вертикальных и горизонтальных отношений и важность статуса. Американцы предпочитают горизонтальные или равные отношения и имеют тенденцию быть неформальными в своих взаимодействиях, включая широкое использование имен в качестве формы обращения. Общества с большой дистанцией власти, такие как Мексика и Индия, более склонны использовать формы адреса, отражающие различия в статусе, включая использование названий.

Работа Ting-Toomey (2004) о переговорах лицом к лицу является прекрасным примером межкультурных различий в правилах и соглашениях. Она отмечает, что все культуры участвуют в интерактивных процессах, чтобы поддерживать и согласовывать лицо в ситуациях общения, но что культурные аспекты изменчивости, в частности индивидуализм – коллективизм и дистанция власти, влияют на предпочтение самообучения против других. Эти предпочтения проявляются в подаче запросов, достижении соответствия, извинениях и комплиментах, принятии решений, проявлении вежливости и разрешении конфликтов. По словам Тинг-Туми, грамотная межкультурная работа с лицом достигается путем интеграции знаний, внимательности и коммуникативных навыков. Акцент на знания и навыки компонентов переговоров лицом к лицу согласуется с основными принципами теории обучения культуре.

Другие факторы. Теория обучения культуре концентрируется на социальных аспектах межкультурного контакта, влияющих на социокультурную адаптацию, особенно на те, которые возникают из-за различий в языке, стилях общения и моделях социального взаимодействия. Однако есть и другие различия. Так, в инновационном обсервационном исследовании Левин и Бартлетт (1984) продемонстрировали значительные различия в темпе жизни и пунктуальность в Японии, Тайване, Индонезии, Италии, Англии и Соединенных Штатах, а также обсуждались последствия этих различий для показателей здоровья. Экологические факторы, включая температуру и климат, различаются в зависимости от культуры и часто являются источником дискомфорта. Когда его спросили о самой сложной вещи в жизни в Новой Зеландии, погода была среди двенадцати спонтанно полученных ответов в выборке из 2700 иностранных студентов [Ward & Masgoret, 2004]. Хотя климат и темп жизни могут быть классифицированы как факторы окружающей среды, проблемы, возникающие из этих источников, можно обойти путем обучения, и такие трудности часто включаются в оценку социокультурной адаптации.