© Олег Тупицкий, 2020
ISBN 978-5-0051-2800-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Берите дни по смете —
и платите по долгам,
зане Господь бессмертия
для нас не полагал.
Оно, поверьте мерину седому
хоть на миг,
единожды отмерено
и только на двоих.
Но, обольстившись Евою
и даже не чихнув,
Адам одною левою
его перечеркнул.
С тех пор живём по правилам —
мотыжим и пасём
кто Каином, кто Авелем.
И всё…
Уникальностью личности
любо люд ублажать,
если чувства вторичности
удалось убежать
и отринуть сомнения
получилось на раз.
Всё равно, тем не менее,
понимаешь – подчас
жизнь, как пьяный, шатается
от суда и стыда
и однажды кончается
навсегда. Навсегда…
Я, как телок у мамки вымя,
мысль продолжаю теребить:
что прожито – непоправимо,
не потерять и с рук не сбыть.
Не обольщаюсь – ни в какую
кукушка не повеселит:
бессмертия не накукует
и вечности не посулит.
Надо, чтобы дольче вита
задалась, из носа кровь,
и наполнила корыто
аж до самых до краёв.
Нам о том твердит обычай
и упорствует молва.
Что является добычей,
кто-то знает? Чёрта с два!
Что считается потерей?
На меня не угодить…
Где мерило? В чём критерий?
Кем назначено судить?
Оттого, не взвидя света,
повторяю, как пароль:
короля играет свита,
если только гол король.
Меж бытностью и снами
наводятся мосты —
так пишутся сонаты,
сонеты и холсты.
Как молоко пахтаем —
иллюзию творим
и без конца пытаем
небесный алгоритм.
Судьба – опять и снова
булыжники таскать,
но ключевого слова
вовеки не сыскать.
Мне пятаки на веки
лягут – придёт черёд.
Ложка из нержавейки
переживёт мой рот.
Стоптанные ботинки,
всех не пройдя дорог,
после краткой заминки
бросятся за порог.
Тотчас мало-помалу,
радуясь и кляня,
мир к своему финалу
двинется без меня.
Что приключится дальше —
не у кого спросить.
Всех вариантов даже
не вообразить.
Человеку не до Брейгеля,
человеку не до Гоголя,
человеку не до Ригеля,
человеку не до ягеля —
ни к чему ему экзотика,
беспонтовая романтика:
если в слякоть – нету зонтика,
если в стужу – нету ватника.
Человеку нужно – доллара,
пятака хотя бы медного.
Человеку нужно долгого
прозябания безбедного.
Словно с писаной торбой
со стихом не носись,
а размыслить попробуй
и потом согласись,
что поэзия – это
не основа основ,
но почётное гетто
добровольных послов,
где рифмач аки петел
на заре голосит,
как однажды заметил
знаменитый пиит.
Можно жить, беды не чая,
и на медные гроши,
досконально изучая
стратиграфию души.
Много в ней напластований
суеты невдалеке
полубитв, полустояний
на придуманной реке
или в обморочных безднах
залеганий непростых
ископаемых полезных —
бесполезных и пустых.
Подобно воробью или грачу
ищу червей или ворую просо,
но помыслы, когда дойдёт до спроса,
не облачу в панбархат и парчу.
Зело, скрывая зависть, заворчу:
де, избежав словесного поноса,
смотрю не дальше собственного носа
и ничего иного не хочу.
А коль вельми и всуе хлопочу
корысти ради – се не суть вопроса:
в виду погоста до лаптей износа
своё существование влачу,
не помня, в раз который на веку
реку ку-ку или ку-ка-ре-ку.
Не списанный вчистую
в распыл или в запас,
я просто существую —
ещё один из вас:
планеты не вращаю
и судьбы не вершу,
не много обещаю,
нимало не прошу,
а как билоба гинкго
в триасовом раю
произрастая, гимны
горланю бытию.
Апостолы пишут эпистолы
и носят на главный почтамт.
Апостолам опостылело
служить не тогда и не там.
Мечта наркомана хрустальная
внушает апостолам жуть.
Второго прихода Христалина
апостолы в ужасе ждут.
Еккл. 1, 8.
Не насытится око зрением,
не наполнится ухо слушаньем,
как пытливый ум – озарением,
а пустая утроба – кушаньем.
Так и жить бы до самой старости,
душу живу что было сил нести
преисполненной благодарности
к пожирающей ненасытности.
«… мы – тщета и нищета…»
Когда б имел я право
стращать и наущать,
налево и направо
прощать и отпущать,
то я кому бы только
чего бы ни прощал,
кого бы я без толку
на что б ни наущал.
Велел бы на гоненье
пассивно не пенять,
а лишь предназначенье
посильно выполнять —
воителям о латы
оружием бряцать,
события и даты
пророкам прорицать,
и даже вам, поэтам,
в тщете и нищете
ключей к своим секретам
искать хоть на щите.
Житьё-бытьё гораздо на битьё
и обложило непосильной данью —
искать до погруженья в забытьё
какого-никакого оправданья.
Я не робею преломить копьё
заносчивым потомкам в назиданье
за, всуе будь помянуто, своё
достойное хулы существованье —
фантазию, иллюзию, мираж.
Матерьялисты, не входите в раж —
за вас фундаментальные законы
стоят на поле брани, как редут,
но, непоколебимые, падут
от рёва труб моих Иерихоны.
Бесплатный фрагмент закончился.