Читать книгу: «День денег. Денежные рассказы»

© Олег Ларченко, 2022

ISBN 978-5-0056-1021-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День Денег

Василий Сергеевич Новацкий, человек немолодой, но одинокий, не смог выйти из своего частного дома. Он толкнул дверь, а она только приоткрылась совсем немного, образовав узкую щель. «Завалило снегом», – подумал Василий Сергеевич, вспомнив тут же, что сейчас июнь. Это какой же катаклизм природный должен был произойти, чтобы за ночь в июне выпало столько снега. Нет, не может быть. Снова попробовал открыть дверь – безрезультатно. Новацкий внимательно осмотрел дверь. Поломки он не нашел, да и вчера дверь прекрасно открывалась. Что могло произойти?

От растерянности Новацкий сел на стул. Видимо, это чья-то злая шутка и кто-то подпер дверь снаружи. Но у этой версии был ряд слабых мест. Во-первых, калитка и ворота во двор были закрыты и надо было постараться, чтобы перелезть через забор. Во-вторых, у него не было врагов и злопыхателей, кто бы мог проделать такое. Соседи точно не могли, значит, дети. Точно, это нахулиганили дети. Злость охватила Новацкого, это же надо додуматься, хулиганы проклятые.

Новацкий заставил себя успокоиться. Надо было решать проблему, надо выйти из дома и поехать в город, в банк. Новацкий был обеспеченным человеком. Собственный дом и дорогой автомобиль были лишь внешними проявлениями его состоятельности. На работу Василий Сергеевич регулярно не ходил, а относился к тем людям, которые ездили в город «по делам».

Для звонка соседям было слишком рано, да и не хотелось беспокоить их по такому, как на тот момент казалось, пустяку. Тогда Василий Сергеевич решил выбраться из дома другим способом.

Подойдя к окну, он решительно распахнул его, и тут же в комнату хлынул поток цветных бумажек разного размера. В панике Василий Сергеевич стал карабкаться по ним наверх из окна. Поток усиливался под ним, руки и ноги проваливались и уезжали вниз. Ужас охватил Новацкого, он стал быстрее перебирать конечностями по скатывающейся в комнату лавине. Страх и отчаяние все же победили, и Василию Сергеевичу удалось выбраться из комнаты, и вскоре он вскарабкался на гору из цветной бумаги, напоминавшей сугроб. От усталости он даже не стал сразу вставать на ноги, а уселся на вершине сугроба. Тяжело дыша, он схватил охапку бумаг. Это были денежные купюры. Впрочем, то, что это купюры, он увидел и понял раньше, когда открывал окно и карабкался по ним вверх. Но мозг в тот момент отказывался анализировать и был нацелен на спасение. Теперь же Василий Сергеевич думал, что кто-то очень сильно хотел его разыграть, навалив в его дворе кучу фальшивых банкнот. «И кто теперь все это будет убирать?» – со злостью думал Новацкий, представляя, как он найдет шутников и заставит их убрать все до единой бумажки.

Отдохнув, он встал на ноги. Его взору предстала картина апокалипсиса. Буквально все пространство не только в его дворе, но и за его пределами было завалено цветными бумажками. С высоты сугроба были видны улица и соседский двор, и все они были завалены фальшивыми банкнотами. Они летали в воздухе, лежали на крышах и в канавах дорог.

«Похоже, это не шутники», – подумал Василий Сергеевич и с трудом, покачиваясь и стараясь не упасть, подошел к тому месту, где должен был стоять его автомобиль. Видно было лишь небольшой кусок крыши машины. Новацкий наклонился и взял несколько купюр, только сейчас он заметил, что банкноты были все разные. У него в руках были с какими-то узорами. «Эти, наверное, индийские», – почему-то подумал Василий Сергеевич.

Растерянность, недоумение и невозможность объяснить происходящие все эти одинаковые понятия, охватившие рационалиста Новацкого, не давали возможности действовать. Спустя двадцать минут, сопровождающихся бессмысленным осмотром всего вокруг, похлопываниями себя по карманам и топтанием на месте, Василий Сергеевич подошел к забору, от которого осталось лишь сантиметров двадцать, и с трудом перешагнул через него. Он пошел в направлении железнодорожной станции. Так он делал всегда, когда не мог поехать на машине. Но теперь он шел на автомате, в надежде найти ответ и спасение. Идти по купюрам было неудобно. Ноги то и дело проваливались или проскальзывали. Воздух был пропитан запахом типографской краски. Периодически Новацкий падал коленом на мягкий бумажный покров, но с упорством обреченного снова вставал и шел дальше. Дома по дороге тоже были завалены: где-то по окна, а где-то и под крышу. Людей на улице Василий Сергеевич не видел. В столь ранний час все еще спали, не зная, что их ждет.

Подойдя к станции, он увидел, что небольшой деревенский магазин был открыт, а вход перед дверью был расчищен от купюр. Василий Сергеевич спустился с мягких бумажек на землю. Ощутив под ногами твердую поверхность, он неловко вошел в магазин. За прилавком стояла продавщица Света. От заурядности увиденной картины Василий Сергеевич даже не сразу нашел что сказать.

– Добрый день!

– Про добрый не знаю. Странный день – это точно, – ответила продавщица.

– А что случилось, не знаете?

– Ну, наверное, кто-то вел себя очень хорошо и пожелал много денег… очень много денег.

Сказав это, Света обреченно посмотрела в окно.

– Ну не думаете же вы, что это настоящие деньги?

– А какие же! Самые что ни на есть настоящие. Я сто раз уже на детекторе проверяла.

Василий Сергеевич застыл. В его голове крутился миллион мыслей. Будучи человеком рациональным и не находя ответа, он отказывался верить в происходящее. Тогда он решил, что это очень реалистичный сон, и понял, что хочет посмотреть продолжение.

– Так, а поезда ходят, не знаете? Мне надо в город съездить за деньгами, а машину и дорогу завалило.

– За деньгами? – засмеялась Светка истерическим смехом. – Никому теперь не нужны ни деньги, ни поезда. Раньше все двигалось из-за денег, а теперь что?

– Можно мне лимонад? – помолчав, растерянно сказал Новацкий.

Света достала из холодильника бутылку лимонада и поставила на прилавок. Василий Сергеевич полез в карман, достал бумажник и протянул Свете деньги. Потом, подняв на нее глаза, почувствовал себя полным идиотом. Света смотрела на него с жалостью, глазами человека, потерявшего всякий смысл существования.

– Да, – сказал Василий Сергеевич, убирая деньги в бумажник и беря бутылку лимонада. – Как же вы теперь? Бесплатно продукты раздавать будете? – спросил Новацкий, сразу поняв, что слово «бесплатно» приобрело какой-то глобальный метафизический оттенок. – Неужели теперь все будет бесплатно? Мечта коммунистов исполнилась самым неожиданным способом. Но когда бесплатные продукты в этом магазине закончатся, кто их будет сюда привозить? Кому это будет надо?

– А не знаю, вон насобираю денег и поеду в теплые края, не везде же они нападали, – обреченно сказала продавщица, снова посмотрев в окно.

Попрощавшись, Василий Сергеевич вышел из магазина и, взобравшись по горе денег, пошел по ним домой.

«Что же это получается: я иду домой по деньгам, а раньше сам ходил добывать деньги, – рассуждал Новацкий. – Наверное, грузовой самолет пролетал и открылся грузовой отсек», – пытался найти объяснение Василий Сергеевич. С одной стороны, следовало позвонить в банк и сказать, что приехать он не сможет. С другой стороны, причина, по которой он не сможет приехать за деньгами, была настолько странной, что звонить даже без объяснения Новацкий не стал. В конце концов, банк может быть и сам сейчас завален деньгами больше, чем обычно.

Добравшись до дома, он решил раскопать вход в дом. Руками он стал сгребать деньги. Быстро устав, он лег на спину на образовавшуюся кучу. Небо было таким же, как и всегда. Голубое, с редкими облаками и иногда пролетающими птицами. Оно казалось таким вечным и неизменным на фоне того, что творилось сейчас на земле. Василий Сергеевич схватил охапку купюр и поднес к лицу. Самого разного цвета, с портретами и изображениями городов, они уже не были столь значимыми, как раньше. Наоборот, создали кучу неудобств, засыпав собой все вокруг.

– Сергеич!

Василий Сергеевич услышал знакомый голос соседа.

– Серге-еич! – повторился окрик.

– Ау! – ответил Василий Сергеевич.

– Пойдем к правлению, председатель зовет.

Василий Сергеевич поднялся, стряхнул с себя несколько банкнот и пошел за соседом, идущим впереди метрах в пятнадцати. Несмотря на нетривиальность ситуации, сосед с ним не разговаривал. Он шел молча, не оглядываясь. В этой картине была какая-то обреченность. Подозрительность и страх прокрались в душу Новацкого. Сосед что-то знает и не хочет говорить?