Читать книгу: «Я не ангел»

Шрифт:

ПРОЛОГ

Незваный гость хуже просто двух. Просто пословица.

Он взглянул на обитую железными полосками дверь офиса. Как же ему не хотелось туда входить! Ему было страшно, но неповиновение приказу каралось ещё страшнее.

Он вздохнул и огляделся, оттягивая неизбежное.

Офис располагался в респектабельном квартале, прямо-таки голосящем о своем богатстве. Дома, изысканно и роскошно украшенные, были один вычурней другого, словно их хозяева поставили себе цель: победить в конкурсе на самое шикарное (оно же нелепое) жилище. Чего, например, стоил дом, свёрнутый в кольцо Мёбиуса? Один плюс – его очень удобно мыть снаружи.

Он усмехнулся: зачем стараться, если все и так знают, что это иллюзия? Правда, вопрос респектабельности включал в себя и цену, заплаченную за заклятье иллюзии. Просто многие могли увидеть неказистый оригинал магическим зрением. Он был из таких. Магическое зрение не раз выручало его в многочисленных аферах.

Был случай, когда… Впрочем, вам это, наверное, не интересно… Или интересно? В общем, я расскажу, а вы, если вам не понравится, не будете читать, договорились? Молчание – знак согласия.

Итак, был случай, когда магическое зрение спасло ему жизнь. В тот день он решил устроить диверсию в общественной столовой, чтобы отомстить буфетчице за котлеты, состоящие из бумаги более чем на двести процентов. Ладно бы бумага была хорошего качества, ей бы никто и слова не сказал, так нет, она словно нарочно лепила свои котлеты из газет, причём даже не свежих, а прошлогодних.

Он нашел торговца, продававшего разнообразную взрывчатку. Купил у него специальные «котлетные» мины, по виду ничем не отличавшиеся от тех самых бумажных котлет (забавное и подозрительное совпадение, не находите?), но при взрыве разбрасывающие говяжий и свиной фарш во все стороны. На всякий случай он проверил их магическим зрением. Оказалось, что не зря: одна из мин была начинена не фаршем, а клеем. Плюс ко всему в ней был таймер, установленный на пять минут.

Незаметно для торговца он подложил эту «котлету» ему в завтрак, подменив миной настоящее мясное изделие. А сам взял ящик с «взрывчаткой» и отошел за угол. У торговца не было магического зрения (забыл вовремя оплатить у колдуна-провайдера), поэтому он не заметил подмены и откусил котлету. Раздался тихий хлопок, словно кого-то любовно застрелили из пистолета с глушителем, и торговца затопило клеем изнутри.

Буфетчице повезло больше. Из врожденной осторожности (без которой в нашем Мире – да и вообще в любом – не прожить) она откусила от «липовой» котлеты – хотя и любила мясо до жути, называемой целлюлитом на бёдрах, – лишь малюсенький кусочек. Но и этого хватило, чтобы ее разнесло на три метра в ширину, хотя она и так была довольно объёмной. После такой малоприятной процедуры бедняжку пришлось эвакуировать из столовой путем сноса стены.

Со сменой округлостей буфетчицы на «квадратности» качество котлет в столовой заметно улучшилось, появился долгожданный мясной аромат (впрочем, как многие подозревали, запах был всего лишь следствием применения ароматизаторов). Да и бумагу буфетчица заменила на глянцевую (из-за чего тираж женских журналов изрядно сократился).

Он улыбнулся своим воспоминаниям и приблизил руку к лицу, чтобы посмотреть на циферблат своего шикарного «Роллекса» (часы, правда, были куплены у какого-то барыги за бесценок, но тот клялся, что стащил их у самого Роллекса).

В самый неподходящий момент оттуда выпрыгнула кукушка (которую всё руки не доходили пристрелить) и, едва не оцарапав ему лицо, прокаркала на всю улицу:

– Без пяти три!!!

Больше медлить было нельзя. Он толкнул дверь и вошёл внутрь, в прихожую. Ему пришлось тут же отпрыгнуть вбок, чтобы не попасть под огненный шар, которым в него плюнула звериная пасть, выгравированная на обратной стороне двери – хозяин офиса (а заодно и дома, всего квартала и… но об этом позже) любил проверять реакцию гостей, которых не любил вообще. Результатом этой проверки был толстый слой пепла на полу. Гость знал об этом по рассказам тех немногих, кто побывал в этом «офисе» и был достаточно умен и проворен, чтобы выбраться оттуда живым (и одновременно глуп и недальновиден, раз трепался об этом направо и налево).

За следующей дверью его встретил длинный коридор, конец которого терялся во мраке, так как освещён он был только факелами, притом нещадно чадящими. Гость закашлялся.

Прочистив горло, он пошёл вперёд. В «офис» его вызывали впервые, и гостя переполняла гордость, что его скромную персону заметил сам «Босс». Хотя, зная скверный характер «Босса», такого приглашения следовало вначале опасаться, а уже потом выкапывать со дна ушедшей в пятки души остальные эмоции.

Стены коридора были украшены золотыми плитками с различными эпизодами из жизни предков хозяина офиса. Эпизоды были взяты из батальных и постельных сцен. Причём последних было процентов восемьдесят. От обилия подробностей у него покраснели уши и завернулись в тугую трубочку.

Стараясь смотреть только себе под ноги (так ушам больно не будет), он ускорил шаг.

Наконец коридор кончился, и он попал в собственно приёмную. Такого большого помещения он не видел с тех пор, как побывал на чемпионате по минифутболу в Мире Исполинов. Тогда его чуть не затоптали, приняв за мяч – личина оказалась бракованная, придав ему соответствующую внешность.

Несмотря на понимание иллюзорности зрелища, ЭТУ приёмную у него язык не поворачивался назвать помещением. Перед ним на многие километры раскинулся лес. Невообразимо высокие деревья тянулись к небосклону толстыми стволами и упирались кронами в густые облака. Между облаками весело резвились и также весело норовили клюнуть гостя в затылок птицы.

От птиц удалось избавиться только с помощью охранного заклинания. От которого местная крылатая популяция сгорела заживо. Оставалось только надеяться, что Хозяин заметит это не скоро…

Сами деревья также показались ему странными. Нет, они были живыми (не больше, чем это было необходимо), но… Он пощупал кору на ближайшем стволе – к его удивлению это оказался шоколад. Порывшись в памяти (так, это не то, это опять не то…), он вспомнил, что «Босс» большой любитель этого лакомства.

Он облизал украдкой палец, за что был вознаграждён ещё одной атакой в темечко, от которой не успел увернуться или отмахнуться (оказалось, что это на него метко рухнула недожаренная тушка последней птицы), и пошёл по тропинке, извивающейся между шоколадных деревьев. Вскоре он понял, что тропинка тоже живая, так как она всё время норовила ускользнуть у него из-под ног.

Поглядывая по сторонам, он заметил вдалеке какое-то движение.

«Вероятно, охрана», – подумал он.

Минуту спустя к границе тропинки вальяжно подошли с двух сторон огромный волк и такая же огромная горилла. Он замер, боясь шевельнуться. Охранники довольно осклабились.

Он понял, что звери не могут вступить на тропу. Волк словно прочёл его мысли и оскалился леденящей душу тёплой улыбкой радушного хозяина (прячущего за дверью берданку для слишком засидевшихся гостей). Обезьяна, насмехаясь над его страхом, покрутила толстым волосатым пальцем у виска, а потом оторвала кусок коры у ближайшего дерева и швырнула в гостя. Видимо, запрет на пересечение границы тропы на шоколад не распространялся.

В ответ на такое гостеприимство, от которого он вовремя увернулся, гость погрозил зверям кулаком. За что тут же получил шоколадной веткой по лбу. Швырнув ветку обратно в обидчиков, он что есть силы рванул вперёд. За ним вдогонку полетели шоколадные ошмётки и сучья. Последние были намного точнее.

Наконец охрана осталась далеко позади. Видимо, они контролировали только часть приёмной. Зато случилась новая напасть – тропинка сбрендила окончательно и попыталась сбросить незадачливого «бегуна».

Пришлось поиграть в «корриду». Безо всякого удовольствия, разумеется, ведь о каком удовольствие может идти речь, когда дикая тропинка так и норовит сыграть седоком в «отбойный молоток»?

К счастью, вдалеке показался стол секретарши, и гость с огромным удовольствием покинул необузданную дорожку. Если бы он сейчас соизволил обернуться, то увидел бы такую картину: тропинка, весьма разочарованная результатом своих действий, с горя обвилась вокруг нескольких деревьев и ожесточённо принялась их душить. К тому моменту, когда посетитель добрался до секретарши, шоколадные стволы уже посинели.

На столе у неё стояли выключенный монитор последней модели (откушенная и недоеденная вилка лежала рядом с мышью – сама мышь мирно похрапывала на своём коврике) и включенный шар предсказаний, целиком вырезанный из хрусталя. Дальнейшую «сервировку» он не рассмотрел, так как увидел секретаршу.

До безобразия красивое лицо, длинные, до пояса, белоснежные волосы, стройная фигура и обалденные ножки (он специально посмотрел на неё сквозь стол) делали её самым прелестным созданием в Мире. Всё это великолепие было облачено в коротюсенькое обтягивающее платьице (из разряда «чуть шевельнись – и скрутится, как жалюзи, в трубочку») цвета спелой клубники, собранной за пять минут до начала сезона дождей юной обнажённой девственницей… Стоп! Куда это я? Извините, увлёкся!

От этого зрелища у него закружилась (буквально) голова. Наслаждаясь произведённым эффектом (и зная, что он сейчас видит её всю), красотка тщательно выверенным движением закинула одну восхитительную ножку на другую. Потом поправила умопомрачительное декольте и обворожительно улыбнулась. Голова у гостя провернулась вокруг своей оси ещё пару раз и со щелчком встала на место. Он быстро нацепил на физиономию свою лучшую выходную улыбку а-ля «У меня в кармане миллион». А в глазах девушки уже зажёгся опасный плотоядный огонёк. Он судорожно сглотнул, поняв, что это значит, и резко бросился на землю. Извозился весь, как свинья, зато остался цел, а шоколадное дерево позади него обратилось в пепел – обычный, серый.

Он позволил себе облегчённо вздохнуть – на подзарядку её глазных лазеров, которыми оснащали себя все секретарши их Мира, стремящиеся произвести благоприятное впечатление на босса, а также защититься от его домогательств, должно уйти, по меньшей мере, минут десять – в это время он может чувствовать себя в относительной безопасности.

«Она меня спровоцировала, дура крашеная! – раздражённо подумал он, еле сдерживая себя, чтобы не нашпиговать её молниями. – И чего это я так на неё запал? Не иначе приворотными духами напшикалась! Плюс сексапильную личину напялила. Качество, конечно, отменное, признаю, но из секретарш личинами в наше время пользуются только старые перечницы, годящиеся мне в праправнучки!»

Гость на всякий случай не стал смотреть на секретаршу магическим зрением, чтобы не заполучить инфаркт. И чуть его не получил от увиденного зрелища, которое подтвердило его худшие ожидания. Он встал и невозмутимо отряхнул костюм от Верстаче… И пыль отряхнул, и упомянутого микроскопического кутюрье скинул, и поделом – ведь реклама торжественно обещала, что на его шикарный костюм пыль не садится, а тут она, пыль, прямо-таки разлеглась!

Красавица – в смысле, иллюзия от красавицы – словно прочитала его мысли про перечницу и изрядно помрачнела:

– Вы кто?

– Я Ангис Пёстроголовый. Мне назначено на три пятнадцать! – бодро отрапортовал он.

– Налоговый инспектор, что ли? – удивилась она.

– Нет, – изумился Ангис. – С чего вы взяли?

Но секретарша его уже не слушала, её понесло:

– Ах, я просто обожаю налоговиков!..

«Это в твоём-то возрасте?!» – ошеломлённо подумал он.

– …Они такие страстные!.. – продолжала секретарша. – Заботливые, богатые, воспитанные, обеспеченные…

Пёстроголовый почувствовал, что «девушка» оседлала любимого конька, да ещё и ремень безопасности застегнула на все пуговицы, и деликатно (как ему показалось) кашлянул. Переборщил. Воздушной волной секретаршу сдуло со стула.

– Извините, – смущённо пробормотал он. Но в глубине души злорадно радовался, что так естественно поставил (а, вернее, положил) «девицу» на место.

Девушка поправила вздыбленную причёску, что мало помогло, и села на место. Прикоснувшись к шару, она произнесла имя посетителя. Шар загорелся ярким зелёным светом. Потом поднялся в воздух и рухнул секретарше на ногу. «Красотка» взвизгнула и подпрыгнула на стуле, зацепив другой ногой столешницу. Стол опрокинулся, компьютер полетел вниз (тоже на секретаршу) и утянул за шнур мышь. Ангис стол поймать успел, а вот компьютер и мышь – нет. За это грызун впился ему в ногу. С трудом отодрав мышь от конечности, Пёстроголовый вернул её владелице.

Секретарша нажала на кнопку клавиатуры (которая со стола не упала, потому что оказалась прибита гвоздями), и перед Ангисом возникла массивная дубовая дверь.

– Проходите. – Она томно потянулась, надеясь вернуть себе внимание (и это с такой–то шваброй на голове и истинной физией!). Платье выгодно обрисовало все пикантные подробности её фигуры.

Но Пёстроголовый опустил глаза к полу. Она разочарованно-возмущённо фыркнула и отвернулась.

Ангис потянул ручку двери на себя. Ни в какую! Секретарша захихикала. Пёстроголовый отошёл подальше и помчался на дверь.

«Девушка» ехидно и обидно рассмеялась:

– От себя!

Тормозить было поздно. На полном ходу он протаранил дубовую преграду. Дверь разлетелась на кусочки, не выдержав его напора (ведь обычно она открывалась гораздо медленнее – пружина, фирма-с!).

На такой скорости маневрировать было невозможно, поэтому он вбился головой в первый попавшийся валун. Такие же двухметровые валуны заполняли практически половину пространства пещеры, куда влетел Ангис.

После валунов пошли сталактиты, плавно перерастающие в сталагмиты. Несколько минут Пёстроголовому пришлось проплутать в этом каменном лабиринте (не исключено, что виноваты в этом были две последние шишки), прежде чем он достиг дальнего конца этого «кабинета».

Сквозь узорные трещины в потолке пробивались тонкие лучики света. Они освещали золотой трон, на котором восседал Хозяин «офиса» (да и всего данного Мира) Сатанаил – троюродный внучатый племянник сына свояченицы деверя тётки личного сантехника шурина самого Вельзевула (как он с такой «родословной» занял трон – не знал никто).

Выглядел Властитель великолепно: длинные, увитые мускулами руки, такой же перекачанный торс, ноги покрыты прекрасной белой шерстью, на копытах золотые подковы, а голову с мужественным профилем украшают рога, затейливо закрученные в изумительную корону. Ангис невольно залюбовался Хозяином. Да, пока Повелитель молчал, он выглядел великолепно. Зато потом над внешностью брал верх его самолюбивый характер.

Из оцепенения его вывел голос Сатанаила, звучавший с капризными нотками:

– Сними Личину, Ангис. Твой внешний вид поднимает мне настроение! И не забудь сделать мне комплимент.

Пёстроголовому жалко было расставаться с образом киношного красавца-гуманоида (кажется, прототипа его Личины звали Орландо Шварцеструдель), но дважды Властитель повторять не любил. Тех, кто не подчинялся ему с первого раза, Властелин Адского Мира лично с любовью укладывал в гроб в белых тапочках. Разумеется, если их было на что надевать.

– Ваше величество, ваша шерсть на ногах белее самого белого снега! – униженно пролепетал Ангис.

– Знаю, – «скромно» потупился Сатанаил. – Я ж на неё цистерну «Комета» извёл!

Ангис торопливо пробормотал заклинание, и личина стекла с него на каменный пол, образовав у ног владельца крохотную лужицу, которая, впрочем, быстро впиталась в какую-то щель. Хозяин действительно скупо улыбнулся. Пёстроголовый в волнении уставился в пол – он знал, что его истинная внешность на редкость уродлива: кривые ноги разной длины со свалявшейся шерстью грязно-жёлтого оттенка (он истратил уйму денег на всевозможные магические шампуни, но шёрстка и не думала становиться чистой, да и расчёсываться не желала), копыта отсутствовали совсем, огромный живот, которому позавидовал бы любой ценитель пива, и несуразные рога в количестве полторы штуки – поэтому он и предпочитал всюду носить личину красавца.

Сатанаил, насмотревшись вдоволь, перешёл к делу:

– Для тебя есть задание, Ангис.

– Я весь – внимание! – Пёстроголовый от волнения (ещё бы, ведь не каждый день ему поручает задание сам Владыка) изобразил книксен.

Властитель вновь улыбнулся. Ангис разволновался ещё больше и сделал реверанс. Хозяин покатился с трона в приступе истерического хохота.

Через несколько минут он устал смеяться и вернулся на трон.

– Мой шпион в Безупречном Мире доложил о том, что в Земном Мире готовиться высадится рота десанта Ангелов-Хранителей.

– Целая рота? – изумлённо переспросил Ангис.

– Именно. – Сатанаил нахмурился. – Это беспрецедентный случай за всю историю Вселенной. Такого количества Ангелов сразу Яхвин не выпускал из своего Мира никогда! Более того, вся орава этих недообщипанных ворон будет охранять одного заурядного человечишку! Вот его фото.

Перед Пёстроголовым появилось изображение молодого парня. Обычный такой, разве что рыжий.

– Так вот, моя личная гвардия перехватит и уничтожит Ангелов, а ты должен будешь заняться парнем, со всеми вытекающими. Но так, чтобы прихвостни Яхвина сочли это несчастным случаем. Дело в том, что этот пацанёнок упомянут в Пророчестве Апокалипсиса. Слышал о таком?

– Да.

Ещё бы Ангис о нём не слышал. Пророчество Апокалипсиса было самым известным предсказанием о грядущем конце света.

– Скорее всего, – продолжал Владыка, – этот паренёк как раз тот самый, кто в день своего двадцатипятилетия уничтожит Вселенную. Наши гуманные Ангелочки наверняка в суматохе ищут способ спасти парня, не убивая его. Но мы-то к этому делу относимся гораздо спокойнее, верно?

– Так точно! – гаркнул Ангис, заставив Хозяина поморщиться.

– Только позвольте вопрос, Ваше Величество: разве Яхвин ничего не заподозрит, узнав, что его Хранители уничтожены вашей гвардией?

– Такого неотразимого правителя, – Сатанаил быстро оглядел свою «безупречность» со всех сторон в маленькое зеркальце (где он всё-таки отражался), – невозможно в чём-то заподозрить! А в крайнем случае, сдам старику эту роту – скажу, что они дезертировали и теперь сами по себе, подумаешь, покрошили чёртики ангелочков! Да он себе ещё клонирует. И ещё, Ангис, операция неофициальная, в случае провала пеняй только на себя – сдам тебя вместе с гвардейцами. На рассвете обратишься к первому советнику, он отправит тебя на место.

Владыка Адского Мира нажал на подлокотнике трона кнопку вызова, и через секунду перед ним возникла запыхавшаяся секретарша из приёмной.

– Ах да, Ангис, ты свободен, – словно только опомнился Сатанаил.

– Слушаюсь! – Ангис чётким движением отдал честь. Чуть зазевался и едва не отдал и душу, но вовремя спохватился и сцапал ускользающую беглянку за хвост.

Он вытянулся по швам, попытался щёлкнуть «каблуками» (получился лишь глухой, невнятный шлепок) и, развернувшись кругом, направился к выходу из пещеры-кабинета.

Вслед ему донёсся голос Короля:

– А ты, милочка, отполируй-ка мне копыта – я люблю любоваться на своё отражение…

Секретарша на мгновение оторвалась от свалившейся на её охваченные ревматизмом плечики работы и проводила коротышку завистливым взглядом.

Владыка же, глядя на уходящего беса, презрительно скривился: теперь Яхвину и его Ангелам будет чем заняться.

Но сам Ангис Пёстроголовый уже ничего не замечал, глядя строго перед собой и улыбаясь во весь рот – у него появилась важная работа.

Работа! Задание от самого Правителя! Ему, вечно невезучему, можно сказать, впервые в жизни удалось сорвать джек-пот. И теперь Ангис думал лишь о том, как не порвать себе широченную гордую улыбку…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Проверяйте деньги, не отходя от кассы…

Куда кассу-то понёс, ирод?!

Капитан милиции Глеб Жигалов (здоровенный – во! Широченный – ого-го! Высоченный – вах! Ну ещё волосы светлые и глаза чёрные, но это так, к сведению) распахнул дверь своего рабочего кабинета. Ну ладно, ладно, не совсем своего: Жигалов делил его со своим другом – старшим лейтенантом Евгением Крылиным.

Старлей – крепкий невысокий шатен с дружелюбным лицом и неизменной улыбкой – сидел за столом и пил пиво. Увидев друга, он улыбнулся.

– Пива?

Глеба после вчерашнего праздника немного мутило (в который ведь раз обещал себе не пить столько), и он кивнул. Крылин протянул ему ополовиненную бутылку классического «Солодина». Жигалов с наслаждением выдул прохладную жидкость.

– Что новенького? – спросил он, садясь за стол с другой стороны. Кроме стола, в кабинете были лишь шкаф, кушетка и пара стульев – при этом места для самих людей практически не оставалось.

– Заходил полковник. Требует незамедлительно разобраться с делом об исчезновении журналистки. А как? Разве что порвать? – ухмыльнулся Евгений.

– Ага, а потом Нечепоренко – нас!

– Хорошая мысль!

Жигалов и Крылин одновременно повернулись к двери. В проёме, опираясь об косяк, стоял полковник. Этот невысокий толстячок, казалось, состоял из одних округлостей, умудряясь при этом выглядеть очень и очень грозно. Друзья вскочили, отработанным неуловимым движением пряча бутылки.

– Сидите уж!

Глеб попробовал оправдаться:

– Игорь Борисович, вы же понимаете… ну…

– Прекрасно понимаю, Жигалов, – кивнул полковник. – Но ты ведь знаешь, чья это дочь. Так что постарайся, пожалуйста.

– Будет сделано.

Нечепоренко хмыкнул и ушёл.

Глеб вздохнул:

– Ну и что теперь делать?

– Что–что… – Крылин ехидно улыбнулся. – Вешайся! Говорят – отлично помогает.

– Шёл бы ты… – вяло отмахнулся Жигалов, доставая папку с делом журналистки.

– Снова за пивом? Уже иду!

И Крылин смылся. А Глеб углубился в чтение.

Любишь кататься в лифте – работай лифтёром.

Журналистку Ларису Старожилову, вечно сующую симпатичный носик не в своё дело, Глеб знал уже несколько лет. Знал близко. Настолько близко, что у них даже случился небольшой роман. Бурный, как горная река, и скоротечный, как русское лето (её слова, чесслово!). Расстались они друзьями.

Виделся Глеб с ней довольно часто. Встречались в кафе, чтобы поболтать, обменяться новостями. Эти встречи, как видел Жигалов, были приятны ей так же, как и ему. Старожилова своей нестандартной женской логикой не просто умиляла – она и пользу приносила. Несколько раз Жигалов (втайне от полковника, само собой, иначе втык, вытык и снова втык) посвящал её в детали расследуемых дел, и Лариса почти безошибочно определяла преступника. Ещё она с первого взгляда угадывала все потаённые страхи человека. В её лице мир потерял великого психоаналитика, зато обрёл честного журналиста. И работала Старожилова под псевдонимом, то есть без оглядки на отца, хоть в это и трудно поверить.

Всего этого в деле, конечно, не было. Только сухие факты. Глеб вздохнул. И бесполезные. Последний раз он встречался с Ларисой за месяц до её исчезновения и не мог знать, во что она ввязалась. Но, скорее всего, в нечто весьма неприятное.

Исчезновение было странным. И это ещё мягко сказано. Вечером пятого июля Лариса вошла в лифт своей десятиэтажки. Это подтвердила очень любопытная местная старушка, словно танк навязавшаяся в свидетельницы. Она же показала, что лифт был пуст, когда Старожилова входила в него, и что он доехал до верхнего этажа, не останавливаясь. На десятом лифт ждал сантехник. Удивительно, но трезвый. По его словам лифт пришёл без пассажиров. Вопреки правилам безопасности люк на крыше лифта был заварен намертво. Давно запаян. Склонности испаряться в воздухе Жигалов за Ларисой не замечал. Становиться невидимкой она тоже не умела, но, тем не менее, пропала бесследно.

Истории свидетелей были тщательно проверены. Оба стояли на своём, в показаниях не путались. Но разгадку исчезновения журналистки приблизить не могли. Сыскари рыли носом землю месяц и благополучно закрыли бы дело, если бы не тот факт, что губернатор Старожилов всё ещё оставался на своём посту и был очень недоволен результатами следствия.

Жигалову поручили это дело, не зная о его знакомстве с Ларисой. А Глеб, несмотря на внешность, был неплохим сыщиком. Он принялся проверять все мало-мальски пригодные версии. Были опрошены сотрудники газеты, где работала Старожилова. Но с июля Лариса вышла в отпуск и никаких специальных заданий не получала. Значит, вляпалась в неприятности самостоятельно.

Глеб лично обыскал её квартиру, но никаких зацепок не обнаружил – в июле Лариса ничего не планировала. Он нашёл только билет на самолёт, но и эта ниточка никуда не привела – Старожилова хотела лишь слетать в Париж, однако билетом так и не воспользовалась.

Похищение с целью выкупа Жигалов отмёл почти сразу – сообщений от похитителей не поступило до сих пор.

Глеб не спал пару суток, лично исследовав злополучный лифт и подъезд практически по сантиметру (он бы и всю десятиэтажку перерыл, но не дали) – не то чтобы он не доверял своим коллегам, просто хотел убедиться, вдруг что пропустили, взглянуть «свежим» взглядом. Увы, тут целеустремлённость Жигалова чуть не впервые дала сбой – после всех его усилий цель была так же далеко, как финиш – спустя секунду после старта.

Однако сдаваться Глеб был не намерен. Лариса была слишком дорога ему. Жаль, что он понял это так поздно…

Как же скучны рабочие будни, особенно с понедельника по пятницу!

От раздумий Глеба оторвал сержант Петров, вломившийся в кабинет и всей своей немаленькой тушей занявший почти всё пространство. Толстый и неопрятный, ленивый и вечно страдащий одышкой. Петрова грозили уволить минимум пару раз в неделю, но изворотливый сержант всякий раз умудрялся выкрутиться.

– Глеб… уф… тут такое дело… уф…

– Что опять?

– Киоск ограбили… уф… на Первомайской. Уф… владелец киоска весь телефон заплевал… уф… утверждает, что у него там… уф… какой-то странный случай.

– А я-то тут при чём? – изумился Жигалов.

– Понимаешь… уф… во всём отделении людей не нашёл! – всплеснул руками сержант. – Кто на выезде… уф… кто за пивом пошёл… О, стихи!

– С тобой всё ясно, Пушкинов, – улыбнулся Глеб. – Надо сказать полковнику, чтобы по утрам выдавал всем рассол.

Сержант хихикнул:

– На всех всё равно… уф… не хватит!

– Правильно, потому что ты один всё выжрешь! Ладно, поехали. – Капитан встал. – А кто у тебя за баранкой?

– Шурин мой… уф… Колян. Я его на полставки… уф… устроил.

– А Нечепоренко что?

– Что-что! Увидел… уф… пригрозил уволить. И Коляна… уф… и меня. А сам… уф… водить не умеет! Так я сегодня… уф… на шурина форму надел… уф… фальшивые усы, что у тётки… уф… из театральной костюмерной стащил… уф… навесил, авось, не узнает!

– Узнает, – заверил Петрова Глеб, – в любом гриме узнает! Наш Игорь Борисович гражданских за версту чует. Он свой опыт нипочём не пропьёт, в отличие от тебя.

– Да-а? – недоверчиво протянул сержант. – Тогда придётся… уф… самому ехать права получать! Да боюсь… уф… не помещусь я за руль!

Глеб сразу вспомнил случай, когда сержант спьяну решил сесть за баранку милицейского «бобика». Сесть-то он сел, а вот вылезти обратно не смог. В итоге всё отделение, побросав работу, вытягивало Петрова из машины. Получилась современная обработка сказки «Репка» в милицейском исполнении. Жаль, что в отличие от сказки, данный случай закончился не очень хорошо – Петрова удалось вызволтть из «плена» лишь полностью раскурочив рулевую панели машины. За ремонт «бобика» бедняге пришлось платить из собственной и без того невысокой зарплаты, из-за чего сержант почти бросил пить. «Почти» длилось ровно месяц (то есть до следующей зарплаты), который с тех пор отмечался всем отделением, как общенациональный праздник. С тех пор Петров на эти дни всегда старался запланировать отпуск, чтобы не краснеть перед коллегами.

Они подошли к грязному «уазику». На переднем сидении бессовестно дрых пьяный детина в подозрительно знакомом кителе.

Сержант взвыл:

– Ах ты, скотина! Да я ж тебя… уф… это… ну… А, вот! Полковнику сдам!

– Да успокойся ты! – прикрикнул на Петрова Жигалов. – Я сам поведу.

– Идёт! – Сержант моментально заткнулся и влез в машину, предварительно выкинув из салона шурина.

«Уазик» опасно накренился вправо.

– Вылезай, – скомандовал Глеб.

– А что… уф… случилось?

– Нам не обойтись без твоего Коляна.

– Как это? – не понял Петров.

– Он послужит твоим противовесом, иначе перевернёмся на фиг. Закидывай его на заднее сиденье.

– А–а, понял! – Сержант так резко выскочил из машины, что та заходила ходуном.

– Китель-то с него сними! Кстати, ты где его взял?

Петров быстро раздел бессознательного Коляна:

– Там… уф… в коридоре висел…

– ПЕТРО-О-ОВ!!! – Дальше из окна Нечепоренко понёсся яростный полковничий Мат. Мат с большой буквы, потому что таких сочетаний Жигалов ещё не слышал.

Сержант в панике запрыгнул в «уазик», и Глеб рванул с места. От греха подальше.

И пиво может свести с ума, если его не пить, а слушать.

Минут через пятнадцать они прибыли на место. Вокруг разрушенного киоска наматывал круги, видимо, решив побить все мировые рекорды, хозяин торговой точки – миниатюрный толстенький человечек, взъерошенный и злой (ну правильно, такой вынужденный марафон ещё никого добрее не делал).

– Здравствуйте, капитан Жигалов, – представился Глеб. – Что произошло?

– Сами видите, – простонал, забыв про манеры, киоскёр.

И действительно – всё было видно. У киоска напрочь отсутствовала передняя стена. Судя по всему, она была вырвана с корнем. Ассортимент товаров практически весь был растащен. То, что осталось, не нужно было уже никому, так как превратилось в битый-поломанный хлам.

– Когда это случилось? – спросил Глеб.

– Прихожу с обеда, а тут такое…

Жигалов поднял бровь:

– С обеда? Сейчас же только десять утра.

– А что?! – вскинулся киоскёр. – Моя точка – когда хочу, тогда и обедаю! И столько раз, сколько захочу!

– Ясно, – не стал спорить Глеб. – Значит, с девяти до десяти, так?

– С девяти тридцати до девяти сорока пяти, – хмуро поправил киоскёр. – Ем я часто, но быстро.

– А товар?

– Товар растащили прохожие. Набросились, как стервятники! Пока вас дождёшься… Я пытался их остановить, но… – Он продемонстрировал большущий фингал под глазом. – Их всех надо посадить, слышите!

Капитан промолчал – как же, найдёшь теперь кого.

– У вас есть список краденного… э-э… то есть товара?

– Есть, то есть был… – запнулся лавочник. – Всю документацию спёрли в первую очередь. Понятия не имею, зачем она кому-то, кроме меня! Но я помню всё наизусть!

– Вот и отлично. Сержант, запиши показания гражданина… – Жигалов намеренно сделал паузу.

– Брумберг я, – крайне неохотно отрекомендовался толстячок. – Абрам Иосифович.

– … Гражданина Брумберга. А я свяжусь с отделением.

– Капитан… это… уф… рация не работает, – сообщил Петров.

– Это ещё почему?

– Похоже, ей… уф… Колян закусывал…

– Рацией?! – восторженно взвизгнул киоскёр.