Читать книгу: «ATLAS. Праймал. «Мифы всегда преувеличивают, но никогда не лгут»»

Олег Громов

Шрифт:

Дизайнер обложки Олег Громов

Редактор Олег Громов

ISBN 978-5-4490-9123-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

…и в усталых глазах его скорбь веков…

РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ, НА ОСНОВЕ ВЫМЫШЛЕННЫХ СОБЫТИЙ

«Если спросят: «Была Атлантида?» —
Я отвечу уверенно: «Да!»
Пусть поверят историям этим.
Атлантида – ведь дело не в ней…
Разве сказки нужны только детям?
Сказки взрослым гораздо нужней»

1970
Александр Городницкий

ATLAS. Книга I. Праймал.

Кто из нас не пытался топить неудачи и горечь утраты в море дешевого виски, тот пусть кинет в меня пустым стаканом и нальет еще.

События годичной давности, оставили шрамы на теле, душе и психике героя. Бегство из родного города и страны, не помогают ему смириться и забыть произошедшее. Мореман в прошлом, он меняет соленые воды океана на море алкоголя. Работает в баре со старым другом и периодически сам прикладывается к стакану. Навязчивые кошмары и преследующая героя бессонница в итоге приводят в кабинет психолога. Но и эти сеансы не помогают ему избавиться от призраков прошлого, которого не было. Однако череда неожиданных знакомств и круговорот интриг вокруг некоего артефакта, ставит перед Аланом неожиданное открытие – в его спящем сознании, его истинное Я, древний бог и XIII царь Атлантиды.

ПРОЛОГ. САМОЕ ДОРОГОЕ

ЦЕПИ

Говорят, при знакомстве женщины в первую очередь обращают внимание на руки и задницу мужчины. Если со вторым, я так думаю, у меня все в порядке, конечно, поди полазай по мачте, да побегай в штормовой аврал на посудине размером меньше каждой третьей волны. Ягодицы сами собой превратятся в два крепких пушечных ядра. Но вот руки. Нет, конечно, не как у моряка Попая, но огрубевшая кожа и пожеванные солью пальцы, по душе не каждой самолюбивой даме. Возможно, поэтому линии сердца на моих ладонях перечерканы, затянуты в порезанный морской канат. Впрочем, я уже достаточно давно не выходил в море и не работал в порту. Однако телефонных номеров обладательниц звучных женских имен в моем листе контактов не прибавлялось. Так что, не стоит винить во всем мировой океан и грубый маникюр Нептуна.

Умывшись холодом проточной воды, ощущаю, теперь уже хроническую шероховатость пальцев на лице. Только шерстяной свитер бороды игнорирует эти ручные напильники.

Знавал я одного моряка, увлекавшегося хиромантией. Я и сам почитывал на эту тему Аристотеля, буддийские тексты и «Законы Ману» индусов, но относился к этой науке крайне скептически. Вот и этого, цыгана от моря всегда ставили в тупик переплетения моих путей сообщения на ладонях рук. «Тут лишь следы прошлого, и нет места будущему. Я не понимаю…» – вот, пожалуй, и все что он мог сказать.

Смотрю я на них и сейчас: на эти косички, петли, решетки, развилки вертикали линей и разрывы цепей, и понимаю, что все это полная хЕромантия. Я не верю, что все прошлое и будущее записано на руках. Прошлое – это всегда тюрьма случившегося, а будущее – это свобода, и там еще полно места для всего невозможного.

Лежащий на кровати телефон зазвенел, заставив меня покинуть ванную раньше, чем я рассчитывал. На экране смартфона высветился «Неизвестный номер», я листнул пальцем в зеленое лево.

– Все готово. – отозвался голос на том конце.

– Могу снять?

– Да.

Абонент отключился. Я снял с ноги браслет домашнего ареста. Будущее – это свобода.

СНИЗУ-ВВЕРХ

«В этом лесу растут бледные цветы, они убивают того, кто захочет их сорвать».
Андре Бретон «Магнитные поля»

Каждый шаг, каждый удар каблука, новеньких и потому еще немного скрипучих туфель, раздавался эхом по полупустой парковке. В этой подземной, бетонной конюшне хватало представителей, как и породистых марок, так и лошадей исключительно годящихся для гужевых повозок. Различные цвета карет, среди которых преобладали, конечно, нейтральные белые и серые оттенки. Среди звериных морд четырехколесных скакунов, я высматривал трезубец на черной решетке радиатора. Мне нужен был только породистый иссеня-черный жеребец. Нашел. Сверил номер. Да – он. Легкое касание сенсора и жеребец подмигивает фарами в ответ.

Я сел в машину. Нет. Я вошел в нее. В ее светло кожаный, мягкий, с панелями из черного дерева мир. Растворившись в комфортном сидении и проэрогировав на упругий охват руля, я позволил себе секунду насладиться моментом. Увы, но эта грациозная лошадка не моя. Мне стал интересен процесс финансирования спецслужб, раз в своем арсенале они располагают такими чудами машиностроения. Которые можно так вот просто передать в левые руки. Хоть и уполномоченные, обязанные и остававшиеся под внимательным наблюдением руки.

В ящике, что под подлокотником, лежал шпионский набор. Все как в кино: мини наушник с микрофоном и цифровые смарт часы. Не густо. Я пошурудил по бардачку в поисках еще ну хотя бы лазерного меча, мини-бластера или антигравитационного кольца. Ну, хоть что ни будь еще. Нету. Извини Алан, но магазин игрушек на сегодня закрыт.

Только я запихал наушник в ухо, как раздался грохот тысячи боевых барабанов.

– Привет Алан. – прогремело на том конце.

– Эй! Как-то потише можно!?

– Извини, это всегда так, нужно откалибровать сигнал. Так нормально?

– Да, годиться.

– Отлично. Итак, ты помнишь свою задачу? Не отвечай, я все равно еще раз подготовил короткий бриф, по дороге послушаешь. Как тебе колесница?

– Скажем, в том, чтобы задолжать правоохранительным органам есть свои плюсы.

– А не ерничай, мы оба знаем, почему мы все здесь сегодня собрались. Давай отложим этот разговор и будем надеяться, что все пройдет замечательно, ночь будет короткой, и мы еще успеем пропустить по пинте пива. Идет?

– Игорь, скажи мне честно, какой процент ваших операции заканчивается без сучка и задоринки?

– Алан, – короткая пауза и глубокий вдох, – у меня жена на восьмом месяце. По пять раз на недели я хожу с ней к позитивным психологам и на эти чертовы йог-тусовки. И сейчас у…

– А так вот почему я никак не могу избавиться от образа, будто ты говоришь это сидя в позе лотоса на розовом коврике. И на тебе все эти штуки из фитнес-видео телемагазинов 80-х, типа вязаной повязки на лоб, бирюзового комбинезона и белых гольфов до колена с таким знаешь маленьким слоником на щиколотке.

– Алан, господи… – Игорь хрустел зубами.

– Ладно, ладно успокойся. Просто я пытаюсь собраться и быть готовым ко всему.

– А вот это правильно. Выезжай и двигайся пока к пункту на навигаторе. По пути я скину тебе точный адрес, как только получу подтверждение об объекте.

Я завел машину, но по тишине в салоне этого не сказать. Она скорее включилась, судя по загоревшимся на приборной панели огонькам. Неспеша, наслаждаясь плавностью руля и хода новенькой Мазерати, я спустился на два этажа вниз и выехал с парковки.

Все очарование белых ночей, которыми славиться этот город, сегодня заляпано чернилами космоса. Холодные вельветово-бирюзовые слоганы выбивались из переулков и падали в лужи с неоновых вывесок магазинов и кабаков. Горячий малиново-оранжевый свет фонарей, вдоль полотна проспектов и окон жилых многоэтажек, согревал прохожих. Соцветия огней на фасадах XIX века, превращали архитектурный ансамбль города в новогоднюю гирлянду. Хотя до самого Нового года еще больше трех месяцев и торжественной атмосферой здесь и не пахло. Сквернословящие нищие у метро, кучки гуляк в забитых барах. Парочки, пытающиеся согреться в кафе за горячим питьем в стаканах из цветного стекла. Обрывки рукотворного пространства – пустые площади. На центральных проспектах и бульварах снуют черные зонты, серые плащи, длинные шарфы.

Черный Мазерати плыл в бурлящей реке автомобильного потока, а брызги луж из-под колес, после частых в этих местах дождей и речные каналы Невы, питающие сердце города, не оставляли сомнений в принадлежности полотна дороги к водной стихии. Я проплыл мимо здания Эрмитажа, где велись восстановительные работы над Атлантами. Игнорирование города, неустойчивой конструкции и трещин на скульптурах, требующих усиления связей и перекрытий, плюс, толи от крупной аварий, толи от неудачного ограбления и взрыва, каменные руки не выдержали и рухнули вместе с небом. Самым целым и стойким из десяти, оказался тот самый Атлант, в которого попал снаряд еще во времена ленинградской блокады.

Питер. Мне нравился этот город. Но он меня и душил. Тут я родился, а после небольшого европейского, дикого забега и потери родителей, вернулся снова. Последние годы, я работал в порту, бороздя просторы северных морей и Атлантики. Но по-прежнему хотел повидать и остальной мир. Пока он еще цел. Юга Африки и Азиатский восток, Северная и Южная Америки… знаю, там неспокойно, но где сейчас царит уют и гармония? Сейчас, в эру туристического терроризма, не лучшее время для курортных Гран-турне. И все же, единственная причина, что меня еще здесь держала – сестра.

Входящий вызов. Как раз от нее. Агата, моя младшая сестра. Я провел по сенсору часов.

– Ал, привет. Ты приедешь сегодня? И прежде, чем ты ответишь, хочу напомнить тебе, что ты обещал.

– Я постараюсь. Просто у меня еще одна встреча и как только я закончу, сразу к тебе. Во сколько там тебя нужно забрать? Во сколько начало?

– Алан, я уже здесь. Приезжай, тебе хоть иногда нужно выходить из тени на свет. Я хочу тебя познакомить с Филиппом, я говорила тебе про него. Он художник, собственно его выставка и есть часть основной программы вечера. Ему понравились мои картины. И он тоже жил в Париже.

– Думаю, мы жили в слишком разном Париже. Это ведь тот пижон с чудо рукой, ниспосланный к нам простым смертным, дабы просветить наши умы понятием красоты и глубины искусства? Авангард ультрасовременного искусства новой эпохи просвещения, будоражащий ваши потаенные желания и воображение…

– Не будь занудой.

– Ну что ты, я читаю, прям с проехавшей мимо рекламы.

На дисплее высветился адрес и тут же был проложен маршрут. Затормозив у перехода, я стал, вчитываясь в каждый символ названия пункта назначения, немного залип, пока раздраженные сигналы клаксонов не вернули мои глаза опять на дорогу, но уже снова загорелся красный. Сомнений не осталось, адрес, высланный Игорем совпал с тем, где ждала меня Агата.

– … Это большой шаг, здесь будет открытие нового музея альтернативного искусства и цифровой реальности. Тебе нужно увидеть это самому. – Агата тем временем, что-то говорила, но я ее не слышал, – Алан. Алан ты меня слушаешь вообще?

– Да. Эй, я приеду. Займи мне там место, хорошо?

– Господи Ал, тут нет мест – это выставка.

***

– Ну что? Он приедет? – спросила Агату подруга.

– Не знаю, надеюсь. – Агата убрала телефон в сумочку.

Двери лифта открылись. И две подруги пошли прямо по коридору вестибюля, в конце которого стоял швейцар. Обменявшись приветствиями, он провел их взглядом до входа в атриум.

Как только они вошли в зал, тут же подле них оказался официант, на подносе которого красовалось несколько бокалов игристого. Агата и Соня с легкой улыбкой благодарности взяли по бокалу.

Зал, был залит ярким светом, который казалось, шел отовсюду. Каждый предмет интерьера подсвечен чистым, белым цветом, либо сам был причудливым светильником. Теней нет совсем, мерцания и блики от колец и ожерелий не оставляли им ни шанса. Блеск украшении тут своего рода оберег, от возможно неудачной фотографии. Атриум был огромен. В его центре был не слишком большой, но трехэтажный фонтан с бирюзовой водой. Сверху он был увенчан скульптурами ангелов, играющих на флейтах и скрипках, а внизу танцующими под руку бесов и людей. По некоторым стенам от самого потолка спускались зеленые ковры плетеных цветов. Журчание фонтана и такие же переливы разговоров и светских сплетен сопровождались едва уловимой мелодией скрипки. Аромат невозмутимой торжественности. Звон фужеров. Напыщенность атмосферы больше походила на Европейские баллы XVIII века, хоть наряды посетителей были куда сдержанней. Люди свободно перетекали по залу из одной группы общения в другую, на пути перехватывая по канапе с подносов изобилия.

Соня с Агатой не слишком выделялись, но одеты были куда скромней остальных персон. Словно инь и ян: Соня была в приталенном белом, ниже колен платье, а Агата в коротком и свободном черном. Опытный взгляд какого-нибудь кутюрье сразу определил бы, что эти барышни одеты примерно на десять тысяч евро скромней остального общества. Кстати, вон наверняка и есть тот какой-нибудь кутюрье – один сухощавый старичок, во фраке и с аккуратно уложенной белоснежной бородкой немного поморщившись, бросил на них не задержавшийся взгляд. Но девушек вряд ли заботило мнение тысячи окружающих глаз присутствующих. Их ждали в VIP-зале.

Соня вела Агату за собой и попутно представляла ее мелькающим знакомым персонам.

– Я не так дальновиден, как вы. Смеяться и забавляться – вот идеал людей нашего века, не так ли? – Агата уцепила обрывок какого-то разговора.

Особо не задерживаясь на взаимных любезностях, они поднялись по лестнице на третий этаж. Именно здесь, в одном из залов и проходила сама выставка. Быстро пройдя очередное препятствие в виде проходной где, сверившись со списками высокий и без эмоциональный костюм, пропустил их в просторное помещение. Оно было действительно просторным. Площадь в половину футбольного поля и еще немногим длиннее. Навскидку семиметровые, квадратные колонны упирались в потолок. Ровным строем между ними располагались различные экспонаты, инсталляции и динамические скульптуры, а по периметру всего зала, на стенах висели картины. На большинстве из них были едва уловимые очертания рисунков. Ни чего захватывающего на первый взгляд. Шум из атриума сюда почти не доходил. До начала выставки оставалось совсем немного времени, но пока здесь еще никого не было. Почти.

Примерно в центре зала стояли две фигуры, одна из них показывала на одну из картин. Если Соня шла уверенно прямо, то Агата немного отступала, заглядываясь по сторонам. Хоть она уже и видела большую часть работ, ее интерес к этим живым полотнам не угасал.

Одна из фигур в центре зала заметила их приближение.

***

Я подъезжал к башне «Ригель». Вся она пульсировала сверху донизу цветомузыкой, сообщая, что именно здесь сегодня бьется сердце города и всей светской тусовки. Там за башней стояла еще одна, достроить ее собирались в следующем две тысячи тридцать первом году. Примерно на уровне 45-го этажа их соединял длинный переход.

При въезде на территорию голографическое табло сообщало, что нижние ярусы парковки заняты. Пришлось завернуть на отдельную парковку за зданием. Сколько же тут народу пришло сегодня выгулять свои брюлики?

Я оставил Мазерати прямо на крыше пятиэтажной парковки. Хотел взглянуть отсюда на новые районы. Новые блестящие районы.

Так незаметно тут строилась эта незримая стена. Стена, по одну сторону которой оставалось богатство старинных парадных и бедность тысячи оттенков серого, бетонного человейника, а по другую иглы новорожденных небоскребов с их углепластиковой душой и вертикальными садами сплетенные биодинамическим бетоном. Здесь старинные дворцы, пики соборов, культурный центр и спальные районы. Там медицинские корпораций-протезирования, зеленые крыши и хрустальные офисы. Надеюсь, однажды они сплетутся в единую экосистему, но пока все что их соединяет это перетянутый нитями кабелей единый небосвод. Граница между старым миром и Новой Ингрией лежит прямо здесь. И на этой границе стоит пока самая высокая из здешних башен – бизнес комплекс «Ригель». А вон и ее гарнизон.

– Алан. – голос в голове.

– Да, я подхожу к охране на входе. Напомни, кого я ищу?

– Мать твою! Алан, ты слушал бриф!?

– Нет, не было времени, отвлекся. Извини, просто скажи в двух словах.

– … «неразборчивая нервная речь»…

– Игорь?

– … в двух словах ему блин. Значит так, Филипп Рю Морель – часы слегка провебрировали, на дисплее появилось фотография. – В городе появился новый наркотик, и Морель скорее всего связан в схеме поставок. Он должен знать: что, от кого, кому и зачем. Твоя задача…

– Что за наркотик? – я перебил.

– Образцов нет, точнее они исчезают, распадаются через какое-то время после синтезирования, поэтому их взять и исследовать еще не удалось. За ним закрепилось название «Джинн». С момента, которого нам удалось зафиксировать его появление, он уже унес более тридцати душ. Твоя идеальная решенная задача – первое, доставить Филиппа живым, неважно в каком состоянии, но живым. Дежурная машина оперативников будет в районе соседней стройки. Второе, достать образцы ингредиентов.

– И где мне его искать? – я изучал фотографию.

– Собственно сама выставка «Танцы в пустоте», это его детище, и он главное лицо вечера. Теперь понимаешь всю деликатность ситуации? Попасть в сам комплекс не должно составить труда. Вход свободный, но естественно по дресс-коду. Надеюсь, одет ты прилично, иначе операцию можно сворачивать.

– Сделаю лифта-лук для тебя.

– Безумно смешно. Филипп должен быть, что естественно, на территории самой выставки или в вип-залах. Как попасть туда – уже твоя задача.

– Прекрасно.

– Помни, соблюдаем режим радио тишины.

Я зашел в фойе. Рай перфекциониста. Строгие колонны, прямые углы, ровные геометрические формы. Здесь тебе и музей, и отель, рестораны и спортивные комплексы. Говорят, некоторые пчелы-трудяги вообще не покидают этот улей. В командировку на переговоры, отправляя голограммы, а в отпуск выбираются в виртуальную реальность. У тех, кто повыше естественно все наоборот. Сидят себе на белопесчаных пляжах, а их цифровые копии поправляют галстуки на очередных еженедельных совещаниях. Но эта корпоративная иерархия, как и внутреннее убранство меня мало трогало.

Я никак не мог сопоставить картинки в голове. Агата звала меня сюда еще несколько дней назад и с Филиппом уже была вроде знакома ранее. Нет, конечно, у нее широкий круг знакомых, но это потому что она никогда не умела их выбирать. Ему понравились ее картины? Пффф. Не знаю, насколько обматывание манекенов гирляндой проводки светильников и разобранных тостеров, можно считать искусством. Она никогда неумела плодотворно распоряжаться своей энергией, которой у нее без сомнения было с избытком. Скрипка, гимнастика, гитара, пение, немного карате. Танцы, психология, эзотерика, Таро, алкоголь, кислота… живопись. Ни что не увлекало ее слишком долго, но все-таки кроме танцев и искусства. Возможно вообще наводки на этого эпатажного француза ложные? И ни стоит переживать? Тогда вечер пройдет хоть и не с Игорем за кружкой пива (слава богу), а среди хорошей музыки и богемы, в компании Агаты. Может действительно стоило чаще выходить в люди из пыльных архивов древних рукописей и насквозь просоленной духом и запахом квартиры ворчливого старика. А если нет, стоит ли опасаться за Агату? Знаю, что постоять за себя она еще как может, но вот устоять перед запретным плодом в очередной раз – не уверен. Ворох вопросов полностью занял мою голову.

Я решил действовать по ситуации. А раз так, стоило найти Агату. И как можно быстрее.

***

– А! Соня! Агата! Soirée bonne Mademoiselle! – с явным торжеством Филипп поцеловал кисти рук девушек.

С плеч Филиппа падал шарф, который переходил в расписное пальто и скрывал правую руку по локоть. В его жестком касании руки Агата не почувствовала тепла, совсем.

Филипп представил девушкам своего друга. И он так же не удержался от поцелуя рук двух молодых леди. Агата поправила волосы, с ее левого запястья чуть припав, золотой браслет обнажил спиралевидное родимое пятно.

– С минуты на минуту сюда пойдут посетители. Надеюсь, что вы, как и я не слишком любите эту суету. Поэтому, я предлагаю пока провести нашу беседу, в более комфортной обстановке. – Филипп уверено владел иностранным, казалось бы, для себя языком.

Все четверо отправились в пентхаус, любезно предоставленный Филиппу на период выставки. Покидая выставочный зал, девушки сделали по последнему глотку и наконец, опустили свои бокалы на столик рядом. Они прошли по красному коридору к лифту, который должен доставить их прямо к номеру.

Просторная, зеркальная кабина лифта, переливалась красно-малиновым цветом. Филипп молчал только когда спрашивал, о чем-то другого собеседника, а точней своего слушателя. Всю дорогу он рассказывал истории, переходя с русской на французскую речь. И хотя не было сомнения в его французских корнях, что-то в нем еще выдавало и восточную кровь. Убранные в не слишком длинный хвост темные волосы, закрученные усы и выразительные скулы. Короткая, строго очерчивающая и без того узкий подбородок, борода, могла сойти за наконечник копья.

Покинув лифт, вся компания во главе с Филиппом оказалась на одном из последних этажей «Ригеля». Здесь было куда спокойней и безлюдней ярмарки тщеславия царившей в атриуме десятками этажей ниже. Стены из дерева спокойных тонов. В стеклянных лабиринтах, вмонтированных прямо в стены, плавали рыбы разных форм, цветов и размеров. Акул, к счастью или сожалению не было. Некоторые панели стен и потолка обвивались зеленью. Вентиляцией культивировался запах леса. Откуда-то раздавался смех, но он вряд ли сравним с хихиканьем феи.

В номере, развлекаясь с коктейлями, их уже ожидала еще пара девушек и парней. Кого-то из них Агата знала лично, кого-то заочно. Филипп взял на себя ответственность представить всех друг другу. Другой взял обязанности бармена – следить за тем, чтобы у всех было налито по шампанскому или коктейлю. Еще один раскуривал кальян. Немного хрустящая электромузыка создавала непринужденный фон.

Последние бульварные новости, выпуск нового нейроимпланта, стоимость небольшой 5-ти комнатной квартиры в новых районах, помятая в неловком ДТП машина, скачек рубля к юнитам на финансовом рынке, стоит ли заводить детей из пробирки и пересаживать мозг любимого, но мертвого песика другому милому и еще пока живому песику. Беседа подогревалась переключением с одной темы на другую. Никто и не пытался удержать нить повествования.

Немного отрешенный Филипп, что было крайне странно для него, принеся тысячу извинений, удалился на телефонный разговор.

Через минуту, когда очередь дошла до обсуждения нетрадиционного сексуального общественного паритета, Агата отошла в уборную, но на самом деле ее привлек вид за панорамными во всю стену окнами.

Вид на Новую Ингрию. Район, царапающий вечно пасмурное небо города. Виноградной лозой вокруг этих исполинов вились био-конструкции, вертикальные сады и струны транспортных узлов. Агата подошла слишком близко, и стеклянные двери распахнулись, впустив поток легкого ветра и свежего воздуха внутрь. Она вышла на веранду, навстречу бесконечным огням ночи.

Тут наверху башни «Ригель», в ночном небе еще можно разглядеть редкие звезды, снизу практически никогда. Городским жителям настолько уже не хватало витамина З-звезд, что очередной предприимчивый парень склепал «Звездные очки». Нет, их не носили звезды Голливуда, их не рекламировали телеведущие, за ними не скрывала побоев жена миллиардера в очередном скандальном интервью, и в них не щеголял герой новой трилогий «Звездных войн». Их линзы напрочь глушили весь электрический свет и всю неоновую завесу города, открывая панораму звездного неба. Забраться и улечься вдвоем на крыше какой-нибудь многоэтажки, отключиться от соцсетей, раздвинуть световой занавес, отдаться бездне. Молодое поколение романтиков, наконец, могло, хоть и отчасти, но именно подарить своим возлюбленным звезды. Те, кто не мог выбраться на побережье островов или даже элементарно на природу, да подальше от города – просто брали «Звездные очки». Ведь какая разница откуда смотреть, если видишь? Млечный путь везде одинаково чарующе настоящий.

Агата спустилась по нескольким ступенькам ниже. Перед ней был бассейн, а справа небольшая стойка мини бара. Сверху еще один этаж над верандой. Все пространство аккуратно вычерчено коричневым деревом, черным металлом и белым пластиком. Мягкий свет укладывался на частые декоративные зеленые насаждения. Плавно перетекающие цвета воды в бассейне с их гипнотическим эффектом погружали в некое медитативное состояние, позволяя проникнуться моментом атмосферы безмятежного уюта.

Она стояла у самой воды. У края бассейна, сложив руки на груди и держа бокал игристого. Каблуки черных закрытых туфель, сливались в одно целое с чулками выше колен, и добавляли ей несколько сантиметров к росту. Простое и элегантное черное платье, обнажало немного смуглые плечи. Их открытость, не менее выразительна, чем ее глаза темного цвета индиго. Черный локон от убранных в хвостик волос едва касался длинных ресниц. Чернично-черный камень с фиолетовыми прожилками и окаймленный золотом красовался в подвеске на ее тонкой шее.

Она всматривалась в далекие, желтые огни окон, за которыми в этот ночной час еще продолжался суетный день.

Агата поймала себя на мысли, что не хочет возвращаться к остальным, почему-то вдруг ей захотелось помолчать, а не обсуждать правомерность принудительного лечения от нетрадиционной сексуальной и наркотической зависимости очередной горе голливудской звезды. Она просто стояла здесь и наслаждалась свежим запахом кипариса.

Появившийся Филипп Рю Морель, быстро вывел ее из этого состояния внутреннего равновесия.

– Стоило мне отлучиться, как мой самый желанный гость одиноко брошен в холодные объятья ночи? – спускаясь со второго этажа веранды, произнес Филипп.

Она поддалась на провокацию.

– Просто кастрация домашнего кота в домашних условиях домашним роботом-помощником – не самая моя любимая тема для беседы.

– Соглашусь, – Филипп на секунду посмотрел в зал сквозь стеклянные двери, – они люди далекие от искусства. Юристы, врачи, гонщики, модели, звезды инстаграма, путешественники и транжиры отцовских денег. То ли дело мы с тобой. Когда Соня уговорила меня взглянуть на какую-то местную девчонку… Прости, но я действительно не рассчитывал, что меня так поразят твои картины. Честно, они меня поразили. Вся серия «Человек в проводах». Увы, она не вписывалась в сегодняшнюю коллекцию. И я не сказал тебе ранее, но думаю, мы сделаем что-нибудь совместное в следующий раз.

Филипп отпил шампанского. Агата не сдержала улыбки. Раздался телефонный звонок.

– Это мой брат Алан. – как бы спрашивая разрешения на ответ и одновременно извиняясь за прерванную беседу, Агата отвечает на звонок.

Алан сообщил что приехал, спросил где она и куда ему идти. Улыбка Агаты стала еще чуть шире. Филипп попросил ее передать ему: «Пускай подойдет к любому охраннику и скажет 89—380, его проведут». Агата поблагодарила Филиппа, поцеловала Алана и завершила звонок, словами: «Мы тебя ждем».

– Ну что же, пока наш дорогой гость в пути, предлагаю вернуться к нашим беспечно оставленным друзьям, у меня есть идея, как обратить их в нашу веру и нашу культуру! – иронизировав подытожил Филипп.

Из зазеркалья дверей веранды они вновь вошли в комнату, залитую ламповым светом. Все гости расположились в центре зала на большом диване и отдельных креслах. Кальян продолжал дымить, источая медовый аромат, который заполнял собой все помещение. Разговоры здесь не смолкали, только перебивались смехом, но с появлением Филиппа он забрал все внимание на себя. Как это делал всегда.

– Mesdames et messieurs! Хочу вам кое-что показать. Это нечто ценное для меня и этого нет в сегодняшней коллекции.

С этими словами Филипп подошел к стене, у которой стоял неприметный до этого момента квадратный объект. Он сдернул с него расписной ковер, обнажив завернутое в белую, плотную бумагу полотно размером два на два метра. В верхнем углу упаковки Филипп пробил двумя пальцами дыру и резким движением оторвал лоскут защитной бумаги. Затем еще один. И еще один. Филипп закидывал пол крупными огрызками бумаги, пока картина не предстала перед зачарованными взорами гостей. Закончив, Филипп довольный уставился на полотно. Только в этот момент можно было услышать тихий электронный лейтмотив вечера. Все молча смотрели на пустое полотнище картины. Но все же на ней можно было разглядеть крошечную красную точку прямо в центре белого квадрата.

– Вау! – разбавила тишину одна из девушек.

– Ты ее еще не закончил?

– Подождите, она еще не прогрузилась. – пытался кольнуть один из друзей.

– Мои картины не сны усыпляющие, а сны пробуждающие. – парировал Филипп – Мой близорукий друг! Скажи мне, чем отличается подлинное искусство от спекулирования на трендах?

– Это тебе критики завтра в своих рецензиях о твоих «Пустых танцах» выскажут. Или как там? «Танцы в пустоте»? – кто-то подсказал, – Точно. А я? Ты знаешь, я далек от этого ультрасовременного искусства, одно ультрее и современнее другого.

– Шокировать. – сказала Соня.

– В точку! – отреагировал Филипп. – В чем разница ремесленника и творца? Внешний облик объекта неважен, важно задевает ли оно тебя. Только подлинное искусство может коснуться тебя изнутри, дотянуться до твоих страхов и самых тонких чувств.

Агата вступила:

– Но мне кажется, человеку все же теперь не хватает материализма, запаха краски, движение кисти, текстуры картин. Энергии, что кроется в физическом контакте художника с живой плотью картины. Возможно, скоро все перевернется с головы на ноги. Сейчас уже столько всех этих цифровых аттракционов, что скоро это приведет к неминуемому их обесцениванию, как носителя искусства. А те, кто, не изменяя себе, следовал традиционным средствам, снова будут на вершине.

– Не думал, что ты назовешь мою выставку лишь цифровыми аттракционами…

– Филипп, я говорю о большинстве экспонатов тех творцов, что ты привез. Но да, и некоторые работы из твоей коллекции я тоже бы к ним отнесла. Ты и сам, наверное, знаешь, что большинству на них глазеющих, там внизу, абсолютно плевать на смыслы. Им нужна просто животная эмоция.

– Да, я признаю, что для большей части это скорей поход в кинотеатр. Именно поэтому я нашел немного другой, обходной путь к их сердцу. Я хочу, чтобы они открылись. И я им лишь немного в этом помогаю.

Филипп взялся за перчатку, за кончики пальцев правой руки.

– О яви же нам, дабы мы узрели!

Филипп снял свою длинную белую перчатку. Да, все знали, что за ней скрыто. Не то чтобы аугментированной конечностью можно было кого-то сегодня удивить. Но Филипп никогда, практически никогда не демонстрировал свой инструмент. Рука была построенная особым образом, на заказ. Именно с помощью нее он возводил свои полотна, в которые могло провалиться сознание зрителя без каких-либо дополнительных средств и усилий с его стороны.

– Вот эта безделушка и сделала тебе имя! – ткнул в сторону Филиппа один из друзей.