Читать книгу: «Конец сингулярности. Сборник рассказов»

Конец сингулярности

Введение в сингулярность:

– Люди в процессе своего развития создают и развивают самые различные системы: социальные (от семьи до государств), технические (от каменного топора до всей сегодняшней техносферы), научные (концепции, теории, гипотезы, методики…), системы в области искусства (жанры, произведения…), медицины, педагогики, игр и т.п. Иногда кажется, что это развитие идет совершенно случайным образом. И действительно, роль случайностей велика.

– Однако, рассматривая развитие различных систем на достаточно больших исторических массивах, можно утверждать, что СИСТЕМЫ РАЗВИВАЮТСЯ ПО ОБЪЕКТИВНЫМ, ПОЗНАВАЕМЫМ ЗАКОНАМ. Эти законы выявляются путем изучения больших массивов информации и истории развития. В рамках ТРИЗ первоначально были выявлены законы развития технических систем, которые впоследствии оказалось возможным распространить на область развития науки. Сегодня имеются основания для утверждения, что и в других областях развития действуют близкие закономерности.

– ЗАКОН ЭТАПНОГО РАЗВИТИЯ (чаще называемый законом S-образного развития) описывает типовую последовательность развития системы и графики изменения главных характеристик в зависимости от "возраста" системы"

Жаров А. Будущее. Эволюция продолжается.

Часы, стоявшие в углу огромного кабинета, пробили девять. С последним ударом мембрана трансляционной кабины лопнула с лёгким звоном, и из неё вышел средних лет человек, одетый в строгий служебный костюм. Это эффектное появление происходило с завидной регулярностью вот уже полторы тысячи лет. Но, самое удивительное, было то, что зрителей у этого микроспектакля не было. Однако Гсои мог себе это позволить. Даже немного не так, он был обязан себе это позволить.

Вообще-то его звали не Гсои. ГСОИ – это сокращенное именование его титула: Главный Специалист по Изобретениям и Открытиям. Но для удобства все, даже домашние, звали его Гсои, и это была многовековая традиция. Его предшественники были Гсои, его последователи будут Гсои. Так будет до окончания веков. Так гласит Закон Сингулярности. (Первый Закон Сингулярности – всё в жизни человечества неизменно и вечно).

 Он не торопясь прошествовал к креслу, которое услужливо отъехало от стола, монументально царившего в центре зала, и занял место с видом человека ответственного за Большую Вселенную. Хотя, наверное, так оно и было. Некоторое время он сидел, сосредотачиваясь, и только после этого мысленно дал команду: –  включиться!

Над столом, будто из воздуха, соткался экран, под руками возникла панель, над которой повисли вычерчиваемые голубоватым лазером буквы и цифры. Рука легла на стол и привычно почувствовала устройство, сформированное магнитным полем. «Мышь» и «клавиатура», услужливо подсказала толи электронная, толи биологическая память. Гсои улыбнулся про себя. Всё это было невероятно патриархальным. Даже не патриархальным, а настолько старым, что только Большой Информаторий мог провести расчеты, где и когда появились эти «причиндалы». Естественно, вполне можно было сформировать картинку на сетчатке глаза, а машина абсолютно нормально повиновалась мысленным командам. Но патриархальность – стиль жизни всех Гсои. Это как лёгкие щелчки, раздающиеся при нажатии на символ. Правда кто-то говорил, что в незапамятные времена в кнопках были вмонтированы магнитные пары, звук которых и имитировали эти лёгкие пощёлкивания.

Вся эта старина как бы подчёркивала, что главная цель и главная задача Гсои – стоять на страже Уровня Развития Человечества. И всё это было такой же обязательной атрибутикой, как золотая «S», несколько сплюснутая, которая красовалась в петлице строгого пиджака.

Хочу сразу оговориться, говоря «пиджак» я просто подразумеваю одежду, которую будут носить люди эпохи Сингулярности. Просто представить её не представляется возможным, да и задачи такой я перед собой не ставил.

Сингулярность! Это время, к которому человечество добилось всего. Всего, чего могло достичь по объективным законам. Человечество освоило Большую Вселенную, общая масса которой была так велика, что она просто замкнулась сама на себя, и, выбраться за её пределы, было объективно невозможно. В своём развитии машины достигли пика, но так и не стали машино-интеллектами. Миниатюризация достигла предела и стала соизмерима с элементарными частицами, программное обеспечение стало столь сложным, что любой последующий шаг в развитии программ выходил за пределы человеческих и машинных возможностей. Человечество освоило практически мгновенное перемещение и мгновенную передачу информации в любой уголок Большой Вселенной. Человек стал вечным, по сравнению с людьми, которые только начинали человеческую цивилизацию. Но у любой системы есть предел прочности и предел жизни. Люди просто его достигли. Человечество накопило столько знаний, что для того что бы их освоить приходилось тратить ВСЮ человеческую жизнь, и для того, чтобы шагнуть вперёд не хватало мгновений, которые находились по ту сторону этой жизни. И вот уже миллионы лет человечество просто жило, ему некуда было стремиться, и нечего было познавать.

В жизни накопилось невероятное количество условностей, изменение которых имело бы непредсказуемые, а точнее – предсказуемые катастрофические последствия.

Например, рабочий день Гсои начинался в девять. Так было записано в "Законе о ГСОИ". Но на его часах было не девять ноль ноль, а тридцать семь часов пятьдесят минут. Ведь в нормальных стачасовых сутках девять – это время глубокого сна. И почему на уродливом ящике в углу переход осуществлялся не в сто часов, а после двадцати четырёх? Конечно, можно узнать в Информатории, но что это поменяет? Или, где Земля А? Там, где Башня ГСОИ или в другой точке вселенной? Или всё же на планете Гринвич, которая отвечает за Время во вселенной?

Человек эпохи Сингулярности начинал учиться практически сразу, с первым вздохом, а оканчивал школу, если конечно так можно выразиться, с последним. Время стало самой большой ценностью в жизни. И вся жизнь, во всяком случае, у людей уровня Гсои, была расписана посекундно. «Работа – преподавание – учёба – интеллектуальный отдых – рабочий отдых – удовлетворение физиологических потребностей», всё имело свою временную ценность, и их продолжительность были строго привязаны к возрасту тех, кто управлял Миром. Нет, Гсои не был несчастлив, как и любой человек этой эпохи, он просто не представлял себе другой жизни.

Главной же задачей Гсои и смыслом его бытия было сохранение "зелёного цвета". Со всей большой вселенной сюда, в ВМПВ (вычислительная машина предельных возможностей) стекалась информация из всех обитаемых миров. ВПВМ формировал трёхмерную картинку на экране, струящемся над столом, в виде завораживающего зелёного шара. И если только где-то Коэффициент использования Знаний падал, ниже 98%, в этом месте загоралась золотая точка. Причин могло быть множество: техногенные и экологические катастрофы, ошибки, просчёты, случайности. Но какова не была бы причина, мановением руки он направлял к точке сотни космических рейдеров, миллионы людей, триллионы тон грузов и невыразимое количество энергии. И всё это продолжалось до тех пор, пока золотистая звёздочка не сливалась в едином волшебном зелёном море Графика Большой Вселенной.

Но сегодня всё было как всегда, а это значит –  зелёный шар безмятежно парит над столом вместе с экраном, и только изменения показателей на сотые доли процента заставляют местами менять интенсивность цвета зелёной поверхности шара.

Ловкие пальцы забегали по клавишам, на экране стали строиться разнообразные графики, а приятный бархатный голос ВМПВ ненавязчиво их комментировал.

Неожиданно боковым зрением Гсои зафиксировал какое-то движение в кабинете. Он поднял голову и огляделся. Всё оставалось на своих местах. Да и откуда в этом кабинете взяться движению? Он ещё раз, уже более внимательно оглядел кабинет. И, только теперь понял, поворачивалась ручка двери! Нет, не той Двери, которую инженеры именуют «трансляционная кабина», а прямоугольника, расположенного в стене, за которым должна находиться ещё одна комната, или коридор, или лестница, то есть – иное ограниченное пространство. Обычными дверями уже не пользовались, наверное, тот же миллион лет. Использование трансляторов настолько вошло в привычку, что даже внутри одного здания люди перемещались через гиперпространство. Ручка продолжала бесшумно поворачиваться. И что-то сродни ужаса заставило Гсои оцепенеть. Нет, его не пугало то, что было за дверью. Его не испугала бесшумность, с которой ручка повернулась до конца и начала приоткрываться дверь. Робомыши миллионы лет поддерживали всё здание в идеальном состоянии, ремонтирую, убирая и меня где и когда надо. Он испугался самого факта поворачивающейся ручки.

Но дверь распахнулась, и в проёме оказался странно одетый человек, с каким-то предметом. Человек смущённо закашлялся, опустил глаза, вытянул вперёд предмет, который до этого удерживал локтем, прижатым к боку, и сказал: – «Вот …». Он ещё раз сказал: «Вот», – и двинулся в сторону Гсои.

«Папка», услужливо подсказала электронная память, которая в этот раз включилась чуть ли не физически ощутимо. «Папка, – продолжала память, место для хранения бумаг. Бумага – информационный массив вместимостью 0,0000000001 стандартного объёма. Для считывания информации использовались глаза человека. Поддерживает текстовую, числовую и 2D графическую информацию. Возможно использование цвета». Всё это промелькнуло в мозгу так быстро, что практически сразу стало частью личных воспоминаний Гсои. Это же предмет зари человечества! Значит этот человек …!? Предшественник как-то рассказывал, что к нему пару раз забредали странные личности, которые пытались доказывать, что что-то открыли, или изобрели. Таких, как и изобретателей вечных двигателей, обычно медицинские автоматы вычисляли ещё на подходе к Башне ГСОИ. Точнее в кабине транслятора в момент мысленного приказа о конечной точке маршрута, и перенаправляли в руки врачей. Но этот пришёл, как это называется, пешком!!

Хотя, для того, чтобы прийти пешком он был должен жить не только на планете, где была Башня ГСОИ, но и в непосредственной близости от башни. Он не должен был посещать пункты питания и гигиены, он не должен был …

Его просто не должно было быть! В противном случае автоматы просто не могли его пропустить. Или он был здоров …

 «Вот» – ещё раз повторил человек. И добавил: «Открыл».

Электронная память услужливо предоставила очередную необходимую порцию воспоминаний. Гсои радушно поздоровался с вошедшим, предложил сесть на услужливо выплывшее из глубины кабинета кресло и приступил К СВОИМ ПРЯМЫМ И ОСНОВНЫМ ОБЯЗАННОСТЯМ.

 Он взял папку в руки и подошел к стене. В стене автоматически открылась ниша, в которую Гсои поместил папку, не удосужившись открыть магнитный замок, крепко удерживающий листы в ровной стопке. Крышка ниши стала прозрачной, и стало видно, как механические руки отключили замок и стали поочерёдно подносить листы к стеклянному оку.

Первый лист. Второй.

Гсои вернулся в своё кресло и стал ждать. Вошедший, сразу как-то обмякнув, сгорбился на краюшке кресла. Его руки, зажатые между коленями, нервно подрагивали. А лицо выражало такую печаль, что Гсои даже стало несколько не по себе.

Но вот листы закончились, и на экране появилась надпись, услужливо продублированная голосом. «Введение информации завершено».

Теперь должна была появиться череда букв и чисел, которая должна показать, когда, кем, где, при каких обстоятельствах это открытие было сделано. Это был второй Закон Сингулярности – человечество открыло всё, что возможно было открыть.

Экран вдруг дёрнулся, и на экране и воздухе возникла фраза. «Первый этап контроля совпадений не обнаружил». Через пару мгновений ситуация повторилась. «Второй этап – совпадений не обнаружено». Наступила томительная тишина, в которой с каждой секундой плечи вошедшего всё больше распрямлялись, а мысли Гсои приобретали незнакомый оттенок.

– Сейчас ВМПВ спешно синхронизирует информацию с такими же вычислительными монстрами по всей Большой Вселенной. Другие ВМПВ сто, тысячу раз пролистают Базу Знаний Человечества, хотя, наверное, персональная ВМПВ ГСОИ это сделала неоднократно и вероятность ошибки стремилась к нулю. А это значит, что мир изменился и летит в тартарары.

 В личных, а не в электронных, мыслях Гсои стал вырисовываться мир, в котором появилась Цель. Не просто цель – жить и потреблять, а великая Цель. Цель, к которой человечество, впервые за несколько последних миллионов лет цивилизации, устремит свои мысли, ресурсы, знания, будут успехи и неудачи, будут герои …

И два человека, Открыватель и Гсои, в одном, невероятно маленьком по сравнению с Большой вселенной, кабинетике, затаив дыхание, ждали вердикта. Вердикта машины, что жизнь – продолжается. Вердикта, который перевернёт уснувшую жизнь Большой Вселенной.

Фотоаппарат

Игорь Игоревич был старым волком журналистики. Кроме того, он был матёрым волком журналистики. А ещё – он работал начальником отдела! в одном очень научном журнале. Конечно, времена уже давно не советские, когда были такие выдающиеся издания как «Техника молодежи» и «Наука и жизнь», формировавшие прогрессивные взгляды общества. Но и сейчас популярно – научное издание не оставалось без своего читателя. Хотя читатель этот стал несколько реже встречаться, стал лыс, одутловат и плохо умел пользоваться Интернетом.

Всё в жизни Игоря Игоревича было великолепно. Конечно, было три «но». Во-первых, зарплата была так себе. Человек с его дипломом и хоть какими-то амбициями получал в несколько раз больше. Во-вторых, если проблемы с женой можно было объяснить ошибкой выбора, то проблемы с детьми в нормальную схему не вписывались. Но были. И самое главное – вечный двигатель. «Вечный двигатель», как вы понимаете, взят в кавычки для того, чтобы вы не думали, что разговор идёт о банальном Perpetuum Mobile. Под этим термином подразумевается любая мысль по тяжести последствий аналогичная Perpetuum Mobile.

Вы, наверное, решили, что вечный двигатель перестали изобретать? Фигушки! Просто изобретение вечного двигателя ушло в абсолютно новую плоскость и на новый уровень. Одни торсионные поля чего стоят! Державу положили, а живут!! Но, опят же, разговор не о них, а об Игоре Игоревиче.

День был как день. Норма по «вечным двигателям», в просторечии PM, не была выполнена, и Игорь Игоревич ждал посетителя с яркой идеей спасения мира. А тот всё не шёл. Не шёл, хоть тресни. Уже казалось, что день потерян, но тут отворилась дверь …

Правда с самого начала всё пошло как то не так. В кабинет, заваленный бумагой и Pentium 2, вошёл человек. Человек вида абсолютно человеческого. Не взлохмаченный. Без очков. Без папки подмышкой. В обычной куртке и т.д. Просто обычный. Мимо такого можно пройти на улице и не обернешься. Войдя он, почему-то не стал орать и требовать. Он вежливо поздоровался.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Извините, я инженер, работаю в ящике. И тут, как-то работая над профильным заданием я вдруг придумал непрофильную мысль.

– В смысле?

– Видите ли, у нас очень серьёзный ящик. И мысли у нас витают очень серьёзные и очень секретные. Но я не про них. В философии есть такое понятие – переход количества в качество. Просто огромное количество очень умных, а порой и гениальных, мыслей, привели меня к выводу, не связанному с основной работой. Вот я с ней к вам и пришёл.

– Можно чуть по подробнее? – Хотя эту фразу Игорю Игоревичу очень не хотелось произносить. До конца рабочего дня оставалось минут тридцать, и слушать чушь в личное время и бесплатно не очень хотелось.

– Конечно можно. Наверное, даже нужно. Суть дела в следующем.

Вошедший подошёл к столу, достал из рюкзачка чистый лист бумаги и, усыпая лист формулами, стал их комментировать. Первые минут пять Игорь Игоревич ещё держался, потом начал скучать, не смотря на два высших образования связанных с физикой и математикой и кандидатскую степень, почти. Затем стал откровенно вырубаться. Вошедший, наверное, поняв состояние слушателя, вдруг огорошил его следующей фразой,

– Извините! Слабость … Очень люблю теорию. Но, наверное, мои выкладки вам не очень интересны. А давайте сходим и посмотрим.

После этой фразы гость широко улыбнулся, а у Игоря Игоревича, говоря молодёжным сленгом, сорвало крышу и, чердак чуть не уехал.

Хотя это его абсолютно устраивало. Был официальный повод чуть раньше слинять с работы. Игорь Игоревич величественно произнёс:

– что ж, давайте поглядим.

Зашёл в общий кабинет и не менее величественно изрёк:

– я тут по делам …

И отправился с посетителем на улицу. Лифт, как всегда не работал, или просто отсутствовал. Игорь Игоревич уже и не помнил, он так давно работал в здании, а лифт, если и был, так давно не работал, что ноги сами несли к старой не очень чисто убранной лестнице. Пока они спускались гость не умолкал:

– понимаете, главная проблема в том, что, передвигаясь по струне …, это я откуда-то из фантастики позаимствовал, тело превышает скорость света. Я понимаю, что это слишком похоже на бред, но оно так. Я у вас на столе оставил листочки, там всё ясно. Так вот, я чуть сам себя не убил! Спасение, так сказать, на кончике пера. Просто, если бы я не взялся за решение этой проблемы, то я всякий раз возвращался бы в прошлое. И мне никогда бы не удалось доказать, что такое возможно.

Понимаете, струна – это одномерный мир. У фантастов есть понятие – переход через суперпространство.  Тело из нашего, трёхмерного мира, перемещается в четырёхмерный, производит перемещение в четырёхмерном и возвращается в трёхмерный. Ведь в четырёхмерном всё не так! То, что невероятно далеко в трёх измерениях очень рядом в четырёх. Но беда в том, что трёхмерное тело не перемещается в четвёртое измерение. Там на листочках формулка есть … Так вот, трёхмерное тело перемещается в двухмерный мир! Мы берём тело, переводим в двухмерное состояние, на листочках есть цифорки (именно цифорки, а не циферки!), хотя нет, это я не писал, но это и так понятно. И наше тело практически занимает весь двухмерный мир! А затем мы его переводим в одномерный мир и садим на струну. Тело занимает весь мир! То есть, тело занимает весь одномерный мир, который растянулся через нас, например, и Магелланово облако. Но это первая часть работы. Просто вы помните, что в одномерный мир мы переместились с точки на Земле. А затем в обратном порядке мы выхолодим в трёхмерный мир. Но!

Казалось, говоривший остановился и поднял в верх указательный палец. Но так как Игорь Игоревич очень быстро перебирал ногами, естественно это всё было сказано на ходу и без невербального акцента.

– Но! Мы выходим в трёхмерный мир в любой точке струны! Где пожелаем!! Трансформация в измерения происходит практически мгновенно, следовательно, мы перемещаемся по вселенной практически мгновенно. Однако вот с чем я столкнулся. Это про спасение. Есть у тела какая та временная инерция. Это вытекает из формул. И хорошо, что нашёл. Для трёхмерного мира перемещение происходит со сверх световой скорости, поэтому проявляется Эйнштейновский эффект, только ещё и со знаком минус. Но тут я кое-что придумал, и всё вроде нормально.

А вот и он.

Игорь Игоревич и несмолкающий гость вышли во внутренний дворик и настроение у Игоря Игоревича резко упало. Во дворе стоял легковой автомобиль с прицепом, а на прицепе стояло что-то укрытое брезентом.  Лицо его, наверное, так переменилось, что гость не мог этого не заметить. И он тут же принялся успокаивать Игоря Игоревича:

– ехать никуда не надо, всё займёт минут, по моим расчётам десять. Это абсолютно безопасно, во всяком случае для вас. Это я так пошутил.

Они подошли к прицепу, и гость сбросил брезент. Под брезентом оказалось что-то очень похожее на дюралевую лодку, закрытую самолётным фонарём.

Для непосвящённых – Фонарь (авиация) – остеклённый колпак, которым закрыта кабина).

Внутри стояло симпатичное кресло. Приборная панель была заменена открытым ноутбуком, за спинкой кресла стоял акваланг, точнее – баллоны и маска.

Гость достал из кармана старенький фотоаппарат, – "Для документирования" – и его лицо изменилось.

– вы понимаете, хотел всё отдокументировать, а флешку дома оставил. Теперь придётся переносить испытание …

– Зачем же! – Игорь Игоревич был горд собой и счастлив – у меня как раз есть. Действительно, только сегодня он купил флешку для своего Canon, которым очень гордился. Он открыл кейс и протянул гостю пластинку памяти. Тот, просияв, схватил флешку, внедрил в фотоаппарат, навёл его на Игоря Игоревича и щёлкнул.

– Это для истории!

Затем попросил Игоря Игоревича показать свои часы и сфотографировал сначала руку с часами, а затем циферблат makro съемкой. Наступил торжественный момент.

Гость, стараясь ничем не выдать своё волнение, открыл фонарь, уселся в кресло, нацепил дыхательную маску и набрал в ноутбуке какой-то текст или команду. Затем торжественно, даже картинно, ткнул пальцем в клавишу Enter.

Игорю Игоревичу даже на мгновение показалось, что фонарь потемнел, но… Фонарь открылся и из него вышел гость, вопросительно глядя на Игоря Игоревича. Игорь Игоревич глянул на часы. До конца рабочего дня оставалось минут пятнадцать, поэтому возвращаться в кабинет смысла не было, настроение резко улучшилось. Он подошёл к изобретателю, нежно потрепал его по плечу и ласково произнёс: "Ну, ну". Принял флешку из растерянных рук, пригласил заходить ещё и двинулся к арке, ведущей из внутреннего двора старинного здания к городской жизни. Как уехал восвояси гость он уже не видел.

Домой Игорь Игоревич пришёл часам к восьми. Он прошвырнулся по центру, выпил бокал пива, потрепался с товарищем, которого не встречал уже лет десять. Увлёкшись его рассказом о космосе, друг был астрономом, пригласил его к себе домой и теперь продолжая болтать они извлекали из глубин кейса и офисного рюкзака пиво, воблу и прочие вкусности.