Читать книгу: «Псы войны: дневники Шеннона», страница 3

– Земмлер, стреляй! – кричал сверху Эйнекс. – Они в недостроенном доме!

Земмлер видел, что Тебен, никак не может слезть со стены и побежал один, увязая в песке. Преодолев пятьдесят ярдов, он вплотную приблизился к дому и стал обходить его в поисках входа. Рыхлый песок кругом, белые срезы известняковых плит, пустой проем окна. Четвертую стену только начали возводить, с этой стороны вся внутренность здания была открыта. Неожиданно он наткнулся на вражеского солдата с нашивками капрала. Он стоял и молчал, держа в одной руке винтовку, другая безжизненно висела. Возникало ощущение, что он не совсем понимал, что происходит.

– Хенде хох, – заорал Курт капралу, инстинктивно перейдя на немецкий. Он шагнул к противнику и вырвал из его рук оружие, дёрнув его за ствол, который был покрыт грязью и ржавчиной. Мимолётного взгляда на оружие было достаточно, чтобы понять почему его противник не стрелял.

– Стой здесь. Если выйдешь, тебя застрелят, – громко сказал он. Зрачки капрала мигнули, по-видимому, он понял приказ. Земмлер закинул винтовку на плечо, повернулся и выбежал из недостроенного дома, держа свой «брен» наперевес. Эйнекс ухе его ожидал с револьвером в руке, готовый выстрелить в любой момент. Кругом никого не было видно. Курт отчетливо услышал редкие выстрелы со стороны барака, куда раньше пробежали Аб и другие бойцы. Там раздавались длинные автоматные очереди. Курт взял свой «брен» наперевес, проверяя патроны в магазине, и двинулся на звук выстрелов. Трофейная винтовка ему только мешала, и он бросил её на редкую траву покрывавшую двор.

– Потом подберу, – подумал он. Сзади раздавалось тяжёлое дыхание Эйнекса. Влажный, горячий ветер задувал под его куртку и обжигал его лицо. Из ближайшего дома по нему открыли огонь. Земмлер бросился на землю и, подняв «брен» над головой, наугад выпустил последние патроны из рожка. Его поддержал Эйнекс. Он держал свой револьвер невысоко: сила отдачи едва не сбила его с ног. Когда выстрелы стихли, Курт заменил рожок, а затем поднялся и побежал вслед за лейтенантом.

Из двери первого дома выскочили трое людей. Земмлер остановился, упер «брен» в бок и двумя короткими очередями в упор уложил их.

– Осторожнее. Не спешите стрелять,– вдруг крикнул Эйнекс. – Тут могут быть заключенные.

– Откуда они тут взялись?

Оба прислонились к стене дома, переводя дух. Тебен прислушался к крикам где-то рядом.

– Не знаю, – прошептал лейтенант и во всю глотку что-то закричал на своём наречии. Бой сразу стих. Слышны были только одиночные выстрелы.

– Идите сюда, – кто-то рядом заговорил на ломаном французском. – Мы не можем выйти.

– Там есть солдаты?

– Один. Но он наложил в штаны.

– Эйа, – подхватили другие голоса и что-то залопотали на своём наречии. Языки банту близки между собой, поэтому лейтенант сразу разобрал их речь.

– Они говорят, чтобы мы подошли к ним, – перевёл Эйнекс, показав на следующее строение. В его двери было окошечко, забранное решеткой. Через него была видна квадратная кухня с двумя печами. Заключенные столпились у единственного окна, забитого крест-накрест тяжелыми деревянными брусьями. Эйнекс отодвинул засов двери. За ней стояло трое похожих на мертвецов бакайя, босых, полуголых, в рваных хлопчатобумажных шортах.

– Эйа, – наперебой кричали они. выскакивая из дома. Откуда-то вдруг появился четвёртый, с винтовкой в руках. Курт, поднял свой пулемет, но Тебен остановил его.

– Нет, – сказал он, опустив руку на ствол и страшно захрипел, обращаясь к солдату. – Клади оружие!

Ржавая винтовка со стуком упала на глинобитный пол. Пленники даже не оглянулись на звук. Они галдели наперебой, перебивая друг друга точно дети:

– Как вам это удалось?

– Мы слышали стрельбу. Вас много?

– Остальные спрятались в бараке, что у ворот.

– Их перевели к воротам, когда ночью открыли огонь. Тот дом укреплен.

– Скорее туда.

Курт с изумлением разглядывал узников: с виду совсем старики – все на одно лицо

– Идем, – торопили они Тебена. Они пробовали говорить с Куртом на сакайя. Наёмник в ответ только таращил на них глаза.

– Он – алемано, —пояснил Тебен, указав на Земмлера.

– Алемано? – Старейшины что-то наперебой стали спрашивать.

– О чём они?

– Они говорят, что немцы давно свою войну кончили. Что он здесь делает? – стал переводить Эйнекс.

– Не так и давно, – пробурчал Курт. – Всего двадцать лет назад.

– Они говорят про другую войну. Про неё рассказывали старики…

– А-а-а?

Земмлер уже бежал через двор лагеря к дому у вторых ворот, где вновь началась перестрелка. Одиночные ружейные выстрелы раздавались из-за длинного низкого барака. Человек шесть во главе с Абом засели в жиденьком кустарнике у ворот. Они были обиты рифленым железом и опутаны колючей проволокой. Пули щелкали по воротам с характерным звяканьем железа о железо, но их автоматы не умолкали. Курт побежал к высокой куче водорослей и камней, наваленной у ворот. Укрывшись за ней, он выпустил последние патроны по окну барака, в котором виднелись силуэты двух солдат противника.

– Скажите им, пусть выходят, – проорал Курт. Рядом с ним плюхнулся Тебен:

– Стреляйте! В чем дело? Стреляйте!

– Патроны кончились, черт его дери. – выругался Земмлер. Он нажимал на спуск, но слышалось только металлическое щелканье. – Пусть выходят, – и стал ждать, когда Эйнекс выполнит его приказ.

–Эй, вы там! – закричал лейтенант на сакайя. —Выходите. Не прячьтесь. Мы не будем больше стрелять…

Один солдат вдруг выскочил из барака и бросился бежать к берегу. Эйнекс выстрелил из револвера ему вдогонку. Раз и потом еще два. После оглушительного «брена» звук пистолетных выстрелов показался Курту очень тихим. Тебен промахнулся, и солдат продолжал бежать. Второй, бросил винтовку, поднял руки вверх и медленно пошёл к ним. Бой вдруг неожиданно закончился.

Аб вылез из кустов, держа что-то под мышкой: его лицо его хранило напряженное, сосредоточенное выражение. Трое людей Эйнекса появились из-за барака с другой стороны и сразу скрылись в дверях барака. Курт вошёл следом, чуть опередив лейтенанта, и сразу же увидел два, лежащих на полу трупа. Пол был каменный, ступенчатый, и весь залит кровью. Его люди, вбежавшие через другую дверь, стараясь не ступать по этим страшным лужам, отодвигали деревянные засовы на дверях, ведущих в камеры по сторонам. Оттуда стали выходить еще заключенные, похожие на первых трех. Всего набралось девятнадцать человек. Они все столпились у входа с любопытством смотря на Земмлера.

Пока Эйнекс что-то втолковывал бывшим узникам, Курт приказал собрать пленных солдат. Их оказалось полдюжины, включая капрала. Одетые в зеленовато-бурые брюки и рубахи, парусиновые ботинки и грязные кепи, они дрожжали от страха. Матерчатые тканые ремни и патронташи болтались, руки тряслись, а глаза бегали.

– Горе вояки! – покачал головой Курт. Затем, посмотрев на часы, он не поверил своим глазам – прошло всего двадцать семь минут с начала боя. Для его новобранцев это было даже слишком хорошо. Правда, в парашютных частях на подобные штурмы отводилось меньшее время.

Пока бойцы обыскивали растерянных, дрожавших от страха пленников, Земмлер закурил и стал осматриваться. Неожиданно, где-то сбоку раздались выстрелы. Подхватив чей-то автомат, Земмлер бросился туда. Эйнекс немедленно последовал за ним. Оказалось, что несколько человек укрылись в небольшой пристройке. Когда люди Курта стали ломать дверь, они открыли огонь. Те, естественно, ответили.

Не выдержав концентрированного огня, дверь упала. На полу валялся труп человека в гражданской одежде. Окно пристройки было распахнуто – остальные скрылись. Через несколько секунд откуда-то из-за забора раздался рёв автомобильного мотора, затем, через пару секунд, второго. Всё произошло так внезапно, что Курт не успел даже отдать команду. Ровный гул автомобильных двигателей постепенно удалялся.

– Тебен! Твои люди должны их перехватить, – бессильно кивнул на окно Земмлер. Он понимал, что это была его промашка…

Словно по волшебству, вдалеке раздался взрыв. Где-то у церкви завязалась перестрелка. Сухие шелчки пистолетных выстрелов перемежались с автоматной стрельбой. Последней было явно больше. Курт новыми глазами посмотрел на лейтенанта. Неожиданно во дворе раздался дикий крик.

– Что там случилось? -задал естественный вопрос Земмлер. Эйнекс пожал плечами. – Надо разобраться…

Когда они появились на крыльце, причина стала ясна: знакомый капрал лежал ничком с разрубленным черепом. Над ним с катаной наклонился один из заключённых. Эйнекс что-то спросил у своих бойцов на сакайя. Бывший заключённый разразился гневной тирадой в ответ и зло уставился на Земмлера. Его глаза были налиты кровью…

– Месть, – произнёс он деловито. – Он говорит, что этот человек изнасиловал его сестру и убил его отца. Теперь он отрежет ему уши и отнесёт в свою деревню, чтобы показать их братьям и матери…

– Немедленно прекратить! – закричал Курт, забыв, что туземец может его не понять. – Нельзя убивать пленных! – повернулся он к Эйнексу. – Даже если это кровожадные придурки…

Недовольно ворча и щурась на Курта, люди Эйнекса отошли от тела капрала. Но он уже забыл про инциндент, .прислушиваясь к ходу перестрелки. Как только она утихла, он отдал распоряжение Эйнексу:

– Тебен, остаёшься здесь командовать. Я беру Аба и ещё пару бойцов. Проверю, что произошло у церкви…

Путь назад занял около четверти часа. Подойдя к церкви, Курт увидел, что недалеко от неё дымится грузовик. Его кузов был разворочен взрывом. Дверь кабины распахнута и оттуда свешивался труп. Чисто автоматически Курт обратил внимание, что резина на задних колесах цела. «Надо будет сказать Горану», – подумал он. Навстречу ему шёл Тимоти, подталкивая негра лет сорока, разодетого как попугай.

– Кто это? – спросил Курт.

– Вице-президент Алрой Шинра. Один из моих людей признал его. Он со своей семьёй работал на его банановой плантации. Говорит, страшный жмот. Даже те жалкие гроши, что обещал, он нам так и не заплатил…

Курт профессионально обыскал пленника, который потерянно оглядывался по сторонам. Он ничего не обнаружил кроме внушительного бумажника, золотой зажигалки и связки ключей на брелоке.

– Где ты его нашёл?

– Во втором грузовике. Он – там, за поворотом. Сидел в кабине первого грузовика и был выброшен взрывом. Он был без сознания, когда люди Тимоти подобрали его. Из его спутников никто не уцелел.

По словам Тимоти, грузовики выскочили через пять минут после окончания стрельбы в городке. Пикет на дороге растерялся: его бойцы не успели сделать ни одного выстрела до тех пор, пока первая из машин не поравнялись с ними. Из её кабины раздалась стрельба. Выскочивший прямо на дорогу, Санди дал очередь по скатам, а затем упал на асфальт, обливаясь кровью. На пустых шинах грузовик потерял скорость, но всё же попытался скрыться за поворотом, но его догнала граната из базуки Тимоти. Его люди оправились от неожиданности и встретили вторую машину плотным огнём. Чья-то очередь пробила скаты грузовика, тот сбросил скорость и съехал в кювет. Затрещал уоки-токи: это был Шеннон:

– Курт, ты что там шумишь?

– Зачищал казармы, шеф. Два военных грузовика пытались проскочить. Один раскурочен взрывом, другой лежит в кювете. – Санди тяжело ранен. Есть трофеи и пленные. Среди них вице-президент этой шоколадной республики.

– Оставь кого-нибудь охранять казармы, а сам осмотри окрестности церкви и возвращайся…

– Лейтенант Эйнекс и четыре бойца остались охранять казармы. Они должны были собрать на территории всё пригодное оружие и охранять пленных. Ему должны были помогать бывшие заключённые.

– Хорошо, Курт. Конец связи!

Тимоти десятком людей отправились во дворец. Они несли с собой раненого Санди, миномёты и оставшиеся неиспользованными мины. С большим сожалением, Земмлер отдал им свой «брен», к которому кончились патроны и подобрал «шмайсер» Санди.

– За мной, – махнул он рукой, окружающим его бойцам. – Надо прочесать окрестности. Действовать аккуратно и внимательно!

Разбуженные ночной стрельбой дома оживали. Некоторые наиболее смелые обыватели уже выглядывали на улицу. Там они видели африканцев в камуфляже, осторожно двигавшихся цепочкой по их улицам и дворам. Минут через пятнадцать, Курт обнаружил во дворе школы жёлтый автобус. Он завёлся с полуоборота. Солдаты набились в него довольные тем, что дальше можно будет передвигаться с удобствами…

Когда Земмлер доложил о своей находке, Кот стоял и курил у окна, прислушиваясь, к редким выстрелам, раздававшимся со стороны городских кварталов. Лёгкий ветерок дул со стороны казарм: он доносил запах горелой резины.

– Ты знаешь, как начиналась политическая борьба в Зангаро, Карло? – спросил его Окойе.

– Нет. Расскажи, Вайянт.

– Это было лет двадцать назад. Я тогда жил в Кларенсе и готовился к поступлению в адъюнктуру при госпитале в метрополии. В свободные часы часто навещал Мориса Луле, фельдшера эпидемиологической станции. По национальности он был наполовину швейцарец и поэтому он прекрасно говорил по-французски, а я брал у него бесплатные уроки. Фельдшер как-то сразу проникся ко мне симпатией и, несмотря на разницу в возрасте и положении говорил со мной как с равным. Иногда Луле допускал резкие отзывы о колонизаторах, а я спрашивал его о жизне в Европе. Многое из того что он говорил было для меня откровением: я ловил слова, глядя ему прямо в рот. Словом, мы очень быстро сошлись.

С каждым разговором у нас росло доверие друг к другу, чувство, основанное на общих убеждениях и вкусах. Со временем мы стали часто ходить друг другу в гости. Однажды мы сидели на веранде его дома перед столом с коллекцией ритуальных масок и перерисовывали их в красках. Закончив это и принялся выписывать сведения из книги о сонной болезни, которую Луле принес из больничной библиотеки. Луле входил и выходил из дома, занятый подбором каких-то справок. Вдруг он встревоженно зашептал, делая вид, что убирает книгу.

– Вайант, кто-то подглядывает за нами, смотри!

Я внезапно поднял голову и узнал нашего соседа:

– Это мсье Мутото, опасный человек! Он служил капралом в армии, теперь служит в полиции сыщиком. Его для вида сделали корреспондентом местной газеты…

– А! Понимаю, корреспондентский пропуск дает возможность рыскать повсюду.

– Он должен собирать новости и просто шпионит за нами.

– О, какой опасный человек этот мсье Мутото! А мне надо незаметно исчезнуть на пару часов, – вдруг произнёс Луле.

– Так чего он трется здесь? Я его сейчас выпровожу! – я направился к двери.

– Ради бога, Вайант! Не делай этого. Сиди здесь, посмотри мою книгу или разберите коллекцию! Пусть он уйдет сам, убедившись, что ты на месте!

– Раз ты меня пригласил к себе, Морис, то не беспокойся: я с ним справлюсь. Иди, занимайся своим делом, а я хорошенько ознакомлюсь с материалами!

Рослый фельдшер замешкался в дверях, словно усомнившись в моей решимости.

– Не бойся, иди! Покажите, где глава о мухе цеце. Это? Ладно! Иди!

Через полчаса я неожиданно услышал сладкий голос Мутото:

– Здравствуй сосед, – шпик уже оказался на веранде и заговорил с фельдшером.

– Я хотел…

В лучах фонаря он выглядел великолепно: клетчатый костюм, красный галстук, зеленый платок, желтая рубашка, большие роговые очки. Две самопишущие ручки. Перстни.

– Я хотел получить у тебя интервью, Скажите…

– Я занят. Давай завтра!

– Да, но…

– Если ты не отстанешь, то я пожалуюсь твоей матушке!

Я сидел и прилежно писал конспект, а затем он отобрал редкие фотографии и точные описания ритуальных плясок. Сосед куда-то исчез, стемнело. Прошло три часа, и я стал беспокоиться о том, куда запропастился хозяин.

Наконец он вернулся и облазил весь свой палисадник, осмотрев все закоулки.

– Как дела? – спросил он меня.

– Все удалось как нельзя лучше! От имени нашей многострадальной и любимой родины благодарю Вас за великую помощь! – вдруг торжественно заговорил мой старший друг и протянул мне руку. Я насмешливо ответил на рукопожатие:

– Можно узнать, в каком деле?

– Мсье Луле,– произнес фельдшер торжественно, – вы своим присутствием обеспечили бесперебойное течение исторической церемонии. Ис-то-ри-че-ской!!

Я вопросительно поднял брови, изо всех сил стараясь быть серьезным.

– Вайант, извини, тысячу раз прошу прощения. Я использовал нашу дружбу для одного тайного дела.

Я нахмурился, но всё же спросил:

– Так в чем же состояло сие историческое торжество, если не секрет?

– Я тебя обманул, извини, но выхода не было. Прятаться на плантации бесполезно: там нас сразу выследят и арестуют.

– Ты совершил что-то незаконное, Морис?

– За мною давно следят, и выхода, повторяю, не было. Мы рисковали жизнью, пока ты здесь сидел. Пройдём сюда, прошу, – он повёл меня в пустой темный чулан.

– Ну?– недовольно спросил я, ничего не поняв. Голос Мориса приобрёл торжественный тон:

– Полчаса тому назад здесь произошло учредительное собрание.

– Какое?

– Мы основали политическую партию: один солдат из местного гарнизона, он как раз сменился с дежурства, два делегата от рабочих с плантаций какао, они привезли сюда какой-то мотор на ремонт, три крестьянина и я, представитель интеллигенции. Как видишь, широко представлены все группы населения. Партия называется Союз борьбы за освобождение Зангаро. Я избран генеральным секретарем, потому что все остальные не умеют ни читать, ни писать.

– Как вы все сюда пробрались?

– Делегаты пролезли в окно со двора и так же вылезли. Сошлись и разошлись поодиночке, быстро и незаметно. Прямо под носом Мутото, этой полицейской ищейки. Мы основали политическую партию, мсье: один солдат из местного гарнизона, он как раз сменился с дежурства, два делегата от рабочих с плантаций какао, они привезли сюда какой-то мотор на ремонт, три крестьянина и я, как представитель интеллигенции. Как видите, широко представлены все группы населения.

– Значит, вас всего семь человек? Немного, – ухмыльнулся я.

– Нет, это делегатов семь, а сознательных людей две-три сотни, а сочувствующих – двадцать тысяч. Да что там -все население Зангаро! Только эти люди сами еще не знают, что они с сегодняшнего дня уже являются сочувствующими патриотической партии!

– Ты и эти две-три сотни надеются опрокинуть колониальный режим? У губернатора двести жандармов, да армия метрополии за морем. Вы надеетесь на чудо? Где ваши винтовки? Пулеметы? Пушки? – усмехнулся я. Луле покачал головой и возразил:

– Их нет, мы будем воевать сначала только словом.

– Ах, словом…

Я только пожал плечами, а он зашептал убежденно:

– Слово приведет к нам жандармов и выгонит губернатора из дворца и посадит туда нашего президента. Мы начнем с рабочих – в портах и на плантациях. А когда нас станет много, мы возьмемся за оружие! Вы качаете головой! Не веришь?

– Что значит семь человек? – мне тогда казалось, что учреждение политической партии в маленькой кладовке – печальная гримаса местной жизни, бесплодное трепетание мушки в лапах паука. Мне стало грустно:

– У вас не было даже стульев?

– Ничего, все сидели на полу. Тем лучше!

– Стулья у меня есть в помещении, но семь стульев в кладовой – улика. Мсье Мутото мог ворваться и…

– Ворваться? – Луле поднял подбородок и смерил его взглядом.

– Бог послал вас, мсье, сам бог! Конечно, негодяй не посмел бы! Но все сошло хорошо: в землю вложено семя, земля у нас щедрая и богатая, и скоро из семени покажется росток! Великое понимается и оценивается только с большого расстояния, и я понял значение роли и личности Луле, когда потерял его, – закончил Окойе свой рассказ.

– А что было потом?

– А потом, – задумавшись Окойе подошёл к окну, посмотрел во двор, вернулся к столу и проговорил тихим шепотом. – Он хотел увидеть наше торжество своими глазами, но не дожил до этого.

– Почему?

– Трагически погиб во время эпидемии. Это произошло шесть лет назад. Его преемником на посту генерального секретаря стал Кимба…

Затянувшуюся паузу нарушил Шеннон;

– Мсье Луле был социалист?

– Нет, он был очень верующий католик, хотел стать священником.

– Генеральный секретарь социалистической партии – верующий? – Шеннон удивился такой трансформации политических идей на африканской почве.

– О, да, конечно! Он воспитывался в католическом приюте Кларенса.

– Он не мог быть социалистом хотя бы потому, что не знал, как следует, чего они хотят. Ведь тогда в Кларенсе нельзя было достать нужных книг и газет.

– Почему же он стал социалистом?

– Опыт русских говорил сам за себя. Именно они опровергли сказку об избранных народах и победили Европу.

Луле их понимал по их же делам. Нам всем казалось, они сделали у себя то, что нам нужно сделать в Зангаро. А затем наступило отрезвление…

– Кимба?

– Да, он и его советники.

– Почему им это так легко удалось?

– Колониальные власти не понимали местной специфики. Многим казалось, что мы здесь думаем, как они: такие же ценности, такие же мысли, такие же запросы, но это было не так.

– Что-то пошло не так?

– Конечно. В Зангаро издревле существуют тайные общества. Их основная цель – укрепить дух племени, рода, клана, вселить веру в себя и объединить его на борьбу с внешним врагом. Неважно кто это: соседнее племя или белый господин. В Стране Винду стихийно возникло тайное общество, символом которого является пантера, самый сильный зверь джунглей. Члены этого общества узнавали друг друга по рычанию «роу-роу».

– Примитивные голые люди! – посетовал Шеннон.

– И слабые, потому что они еще не имели языка!

– А что, Союз Борьбы имел тоже свой девиз?

– Да! – Окойе за считаные мгновения помолодел на десять лет. Его лицо осветилось одухотворенной гордостью. Он, как дирижер в большом оркестре, широко взмахнул обеими руками и громко, нараспев произнёс:

– Ухуру!

– Свобода! – эхом повторил вслед за ним Шеннон. – Так как же всё-таки случилось, что у власти оказался Кимба?

– Всё сложилось очень банально. Лидеры «пантер» присоединились к Союзу борьбы. Как говорят, на выборах нового генерального секретаря они поддержали кандидатуру Кимбы. Я тогда был в Биафре и не знаю всех деталей. Кимба пригласил русских и китайских советников, которые обеспечили ему преимущество на выборах. Остальное тебе известно.

– Слушай, Вайант, а что случилось с Мутото?

– Он эмигрировал и сейчас живёт где-то в Луисе, говорят, процветает…

Беседу прервал Барти. Он доложил, что Горан починил замки в винном погребе и радиорубке. Потом он осмотрел стоявшие во дворе машину, снял с неё радиатор и отправился его запаивать на «Тоскану». Чиприани пообещал помочь с перегородками и дверьми.

Вслед за Барти ввалился Тимоти, котрый коротко должил, что миномёты установлены на заднем дворе дворца и готовы открыть огонь в любую минуту.

– Что с нашим местом высадки?

– Дюпре и я уничтожили все следы. Упаковка ракетниц сожжена и сброшена в море.

– Молодец! Что с Санди?

– Его разместили в отдельном кабинете на первом этаже. Он дышит, но пока без создания. Ему бы сейчас врача…

– Доктор, Вы можете осмотреть его? – обратился к Окойе Шеннон.

– Конечно.

После беглого осмотра Санди глава революционного правительства вынес свой вердикт:

– Крови потерял немного, ранения множественные, но касательные, так что должен выжить. Как только появится транспорт, повезём его в госпиталь.

На связь вышел Валленберг. Он сообщил, что Чиприани на «зодиаке» отправился на берег. Остальные лодки подняты и уложены в трюм, Горан чинит радиатор, а он ждёт дальнейших распоряжений. Шеннон был доволен: к девяти часам утра в городе было тихо, приборка дворцовой территории была почти завершена, а ремонт внутренних помещений начат. Его несколько беспокоили только корабль на рейде и уехавший с Площади Победы в аэропорт грузовик. «Уоки-токи» лежал на коленях: его тихое равномерное потрескивание подбадривало. Он ждал тревожных сигналов от Лангаротти и Земмлера, но их небыло. Это вселяло надежду в том, что организованного сопротивления не будет.

Оба его соратника прибыли во дворец почти одновременно. Они нашли Шеннона в одной из парадных столовых дворца. Он уписывал за обе щеки, обнаруженный на дворцовой кухне хлеб с джемом.

– Присоединяйтесь, – промямлил он. Курту и Жан-Батисту не нужно было намекать дважды. Со знанием дела они быстро распотрошили холодильник. Не успели они присесть, как на кухню вошёл Окойе:

– Я повторно осмотрел Санди. Он серьёзно ранен и не приходит сознания. До прибытия кареты скорой помощи за ним присмотрит лейтенант Слит. Он бывший аптекарь, получил некоторую медицинскую подготовку и один или два раза действовал как мой помощник. – Он помолчал и потом тихо добавил. – Без срочного хирургического вмешательства он вряд ли выкарабкается. Мне очень жаль.

Непроницаемо чёрные глаза доктора странно блестели в полумраке комнаты. Шеннон перевёл взгляд на потупившего взгляд Земмлера.

– На войне, как на войне, – философски произнёс Жан-Батист, желая немного разрядить обстановку.

– Теперь о главном, – продолжал доктор. – Мои люди в полицейских казармах арестовали вице-президента Шинру,– Шеннон удивлённо посмотрел на Земмлера, тот хмыкнул и отвёл глаза. – Под диктовку лейтенанта Эйнекса он подписал указ о передаче своих полномочий мне.

Лангаротти перевёл взгляд на Шеннона, вопросительно сдвинув брови. Тот повел головой, приказывая всем молчать.

– Мудрый ход, доктор, – тихо произнёс он, – но есть еще один вице-президент, и его мы пока не нашли. Кстати, пусть этого … Ши… Ши… нру доставят сюда. Так надёжнее…

– Хорошо, – Окойе попятился к выходу. – Я пошлю за ним лейтенанта Ракку и двух своих людей.

– А это кто ёщё такой? – спросил Шеннон.

– Я его знаю, – перехватил ответ Жан. – Он из полицейского управления. Правда, утром был ещё сержантом.

– Понятно, – потянул Шеннон. – Вайант, среди твоих людей есть радиотехник? – фамильярно крикнул он вдогонку Окойе.

– Спросите у лейтенанта Слита, – послышалось из коридора. – Он отвечает за всю нашу технику.

– Я видел двух техников с радиостанции, – хмуро произнёс Лангаротти.

– Надо будет их отыскать, – озаботился Шеннон. – а то скоро останемся без связи.

– Курт у нас полно времени, расскажи-ка нам что произошло в казармах, – неожиданно попросил корсиканец.

– Да, что там произошло? – повторил Шеннон. – Столько неожиданных поворотов…

Курт начал методично перечислять все перепитии боя. Оба его товарища внимательно слушали, лишь изредка перебивая. Особено их интересовали заключённые, находившиеся в бараках. Кто они?

– Ну, а теперь что? – спросил, закончив свой рассказ, Земмлер.

–Будем ждать, – ответил Шеннон.

–Чего?

– Заказчика. Впрочем, если хочешь потренируй людей Окойе. Судя по твоему рассказу, они не выдержат длительного боя…

– Пожалуй ты прав, Кот. Пойду, займусь муштрой…

– Алемано, – проворчал Лангаротти, смотря в спину уходящему Земмлеру…

Шеннон ковырял в зубах спичкой и молчал. Он думал о Жанни Дюпре и Марке Вламинке, которые лежали внизу на полу, и о Джонни, которому уже никогда не придется добывать себе на ужин очередную козу. Стараясь не мешать своему командиру, Лангаротти решился заняться любимым занятием. Он не спеша обмотал левую кисть кожаным ремнем и стал молча водить по нему лезвием ножа, изредка посматривая на командира. Курт нервно курил, усевшись на подоконник. Его «шмайсер» с полным магазином был прислонён к стене…

АЭРОПОРТ

Солнце сияло, кокосовые пальмы шелестели от липкого бриза, утренняя прохлада быстро таяла под лучами тропического солнца. Духота врывалась в комнату через разбитые окна дворца.

– Будем ждать нового правительства, – после долгой паузы произнёс Шеннон, размышляя вслух. – Вайянт скоро зделает заявление свое по радио. Его люди потихоньку всё прибывают и прибывают…

– Курту будет кого муштровать. Пора подумать об их тактической организации, – Лангаротти прервал тираду шефа.

– Надо брать столицу под контроль…

– А аэропорт? – поинтересовался Жан.

– Чёрт с ним, сами сбегут… – безмятежно ответствовал Кот.

Вдруг на востоке вспыхнули цепочки разноцветных ракет. В лучах тропического солнца они были почти незаметны, но их было много. Это явно не был салют в честь революции.

– Кто-то подаёт сигналы. Всё-таки надо выслать дозор в аэропорт, – промолвил Жан, невозмутимо продолжая водить ножом по ремню. – и, заодно, проверить как там дела у Патрика.

– Вот и двигай, – ответил Кот. – Нечего здесь маячить. Возьми автобус, Тимоти и его людей. Выясни там обстановку и сообщи мне.

Жан спустился вниз. На заднем дворе он видел Курта что-то внушающего столпившимся вокруг него неграм в военной форме. Они стояли полукругом вокруг него и жадно слушали. Тимоти был на кухне, куда он заскочил в поисках воды:

– Собери своих людей у автобуса, – приказал ему Лангаротти. – На всякий случай, возьми с собой базуку и пяток снарядов к ней.

Жёлтый школьный автобус стоял перед заблокированными воротами дворца. Лангаротти отобрал из толпы Курта ещё восемь человек и повёл к автобусу. У отеля «Индепенденс» они свернули влево на площадь Победы. Она была безлюдна. О ночных событиях напоминали закрытые наглухо двери правительственных учреждений и, стоящие рядом люди с винтовками. Они были одеты в невообразимые лохмотья. Автобус притормозил у полицейского управления: Жан вышел из душной кабины и направился ко входу. На веранду медленно вышел Хорас и приветственно поднял руку:

– Добрый день, мон женераль, – шутливо произнёс он. – Ваши распоряжения выполнены. Все объекты на площади охраняются. Вы, я смотрю, с подкреплением. Это хорошо…

– Что хорошо?

– Я Вашим протеже-контрабандистам раздал свои карабины и тот хлам, что удалось собрать на площади. Вы сами знаете на что он годится…

– Подкрепление прибудет позже, – резко оборвал его Лангаратти. – Мне нужен Патрик.

– А, Ваш человек, – потянул Хорас. – Он – в здании банка. Вон там! – Он махнул рукой в сторону белого здания с зелеными жалюзи напротив. – Там сейчас прохладнее всего…

– Я туда загляну. Оставайтесь здесь и ждите, к Вам из дворца будет направлен патруль.

– Как там мой сержант?

– Ракка? Он уже лейтенант.

– Я же говорил, что он имеет большие перспективы…

Жан высадил из автобуса двух добровольцев и бегом пересёк площадь. Когда он подошёл к двери банка, сомлевший от жары оборванец вытянулся и неуклюже взял свой ржавый винчестер «на караул». Лангаротти ему кивнул и приоткрыл дверь:

– Патрик, Патрик! – позвал он.

Ответа не последовало. корсиканец достал президентский "браунинг" и вошёл во внутрь. За ним последовали добровольцы с автоматами наперевес. Первыми, что бросилось в глаза Лангоратти в помещении банка, была наваленная в углу зала груда матраса и брошенный котелок. Жан поднял глаза кверху и увидел, что в нескольких местах крыша прохудилась. Влага сочилась сквозь образовавшиеся щели в прямо операционный зал, образуя грязные разводы на потолке. В помещении царил полный хаос, кучи бумаг разлетелись по полу, в беспорядке были навалены бухгалтерские книги, печати, штемпеля и прочие принадлежности,