Читать книгу: «Дорога в небо. Книга первая. Мечты, как звезды»
© Олег Еремин, 2019
ISBN 978-5-4483-7096-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1. Рождение будущего
Интермедия
В июле 1988 года Советский Союз запустил две автоматические межпланетные станции «Фобос». Они должны были подлететь к спутнику Марса, провести фотографирование с большим разрешением и посадить на его поверхность автоматическую станцию и робота-попрыгунчика.
1 сентября 1988 года из-за ошибочной команды была потеряна станция «Фобос-1».
27 марта 1989 года – прервалась связь с АМС «Фобос-2». Достоверно причину определить не удалось, предполагается отказ бортового компьютера.
9 ноября 2011, в рамках программы «Фобос-грунт» российского космического агентства, состоялся запуск очередной экспедиции к Фобосу, которая должна была в 2014 году доставить образцы грунта со спутника Марса на Землю, но в результате нештатной ситуации (предположительно программного сбоя), станция не была выведена на расчётную траекторию, и 15 января 2012 года упала в Тихий океан.
На 2024 год планируется запуск российского космического аппарата «Фобос-Грунт 2».
Интересно, удастся ли ему добраться до несчастливого спутника, разобраться, что за странные борозды на его поверхности и что находится в пустотах, занимающих треть объема?
Реальность изменчива. Каждый миг рождается множество Вселенных. Сначала они отличаются на самую малость. Но постепенно расходятся в стороны, как ветви растущего дерева.
Этот мир отпочковался от нашего где-то во второй половине двадцатого века. Сначала различия были совсем незначительными, но в конце лета 2016 года, по второму закону диалектики, количество перешло в качество. Эту реальность стало все быстрее относить от той, в которой мы живем. Но, несмотря на это, мир, описываемый мною, не выходит за пределы возможного. События в нем пошли по другой ветке вероятностей, оставаясь на том же дереве.
Глава 1. Заложница
14.05.2017. 8:05ПГТ Раздольное, Республика Крым
– Я пошла!
– Пока! Удачной учебы! – отозвалась мама с кухни.
Вполголоса, чтобы отца не будить. Сегодня суббота, и он будет отсыпаться чуть ли не до обеда.
– Мам! – спохватилась я. – Мы с Дашей и Верой немного погуляем после школы.
– Ладно, – покладисто согласилась мама. – Только, если будешь задерживаться – позвони.
И я убежала.
Ну, то есть быстро, вприпрыжку, сбежала по лестнице с нашего третьего этажа и скорым шагом вышла во двор.
До занятий еще двадцать пять минут, а идти мне минут пятнадцать. Моя школа в самом центре поселка, а живем мы на южной окраине в одной из пятиэтажек.
Я, как обычно, не стала выходить на Евпаторийское шоссе, а пошла западнее, по Гоголя. Так быстрее, да и машин почти совсем нет.
И, вообще, мне нравятся такие тихие зеленые улочки. Особенно субботними утрами, когда все нормальные люди спят и только одинокие школьники плетутся на учебу.
Я поправила на спине рюкзак и двинулась по узким дорожкам между частными домиками. Мой поселок почти весь одноэтажный. Только небольшой микрорайон с несколькими хрущевками, в одной из которых я живу, да многоквартирными двухэтажными домами.
Мимо них я и шла. Утро было теплым. Вовсю чувствовалось приближение лета, и я оделась тоже по-летнему. Юбка, гольфы, блузка и форменная жилетка.
Ветер немного холодил голые коленки, но это было даже приятно. И, вообще, настроение у меня было очень хорошее. Суббота, из уроков только английский, русский и история. А потом неделя с хвостиком и – каникулы! Я стану семиклассницей и впереди целое лето! Можно бездельничать, гулять с подружками, ездить или просто ходить пешком на совсем близкое море. А вечерами играть, сколько захочу, на компьютере. Брат, уходя в армию, оставил его в мое полное распоряжение, правда, пригрозив, что если я хоть что-нибудь сотру, то он открутит мне голову, когда вернется. Но я же осторожная! Только несколько игрушек поставила и все. Ну и анимэшки свежие качаю, естественно. Через полгода, когда Андрей демобилизуется, заставлю его все их посмотреть. А вот нечего свою младшую сестру на японщину подсаживать!
Я вышла на угол Гагарина и повернула налево по переулку в сторону Гоголя. Справа очередные домики, слева – пустырь.
С севера, со стороны моря, раздается отчетливый стрекот летающих вертолетов. Наверное, двух или трех. Но я к такому уже привыкла. Все-таки до украинского берега километров двадцать, а там, после отставки президента, опять какая-то заварушка. В новостях говорят, что нацисты взяли власть и объявили еще одну мобилизацию.
А я беспокоюсь за Андрея. Их часть возле Красноперекопска, почти на самой границе. Скорей бы он вернулся из армии!
Шум вертолетных винтов вроде как приближается. Интересно, кого они ловят?
А еще вон впереди солдаты идут. Шесть человек в камуфляжке с большими рюкзаками и оружием. Странно, что не на броне. Обычно пограничники на БТРах разъезжают, берег патрулируют.
Я чуть замедлила шаг. Почему-то стало тревожно. А военные шагают мне навстречу, и лица у них какие-то озабоченные и нервные, что ли.
Посмотрели в мою сторону и о чем-то тихо, но очень напряженно заспорили. Потом один, наверное, командир, что-то вполголоса приказал, и ко мне направился молодой парень, высокий и светловолосый.
Я совсем остановилась, глядя на него. Что-то в его походке и взгляде не нравилось. Где-то в животе заворочался холодный комок страха.
– Девочка, не подскажешь, как выйти к Сенокосному?
– По проулку, – я махнула рукой назад. – А, как выйдете на шоссе, то по нему все прямо.
– Спасибо.
Все это время он продолжал подходить, и вдруг резко скакнул ко мне, крепко схватив за левое предплечье.
– Ай! – вскрикнула я.
– А ну – тихо! – и жесткая ладонь накрыла мой рот, гася крик. – Идем с нами!
Парень выпустил мою руку и двумя движениями скинул с моих плеч рюкзак. Тот больно ударил по пятке. Это вывело меня из обморочного оцепенения. Я дернулась в сторону, но сильная рука обхватила меня за плечи, прижала к правому боку солдата.
Что-то твердое и угловатое вдавилось в левый бок. Больно! А шершавая лапища плотно закрывала рот, так что я могла лишь мычать что-то нечленораздельное.
Страх навалился так, что подгибались колени, и, если бы военный меня не держал, я, наверное, рухнула бы на пыльную дорожку.
А парень между тем быстро зашагал, таща меня за собой, к узкой, заросшей бурьяном тропинке, ведущей мимо заброшенного здания конторы овощехозяйства. Остальные четверо обступили нас, прикрывая сзади.
И все-таки нас заметили:
– Эй, куда вы ведете девочку? – раздался позади громкий окрик.
Парень резко развернулся, вынуждая меня сделать то же самое. Я скосила глаза и увидела, что к нам быстро вышагивает пожилой мужчина в деловом костюме. Лицо его было знакомым, но я не помнила откуда.
– ******! – матерно выругался старший из военных и, сбросив с плеча автомат, вскинул его и нажал на спуск.
Гром выстрелов встряхнул меня, в ушах зачесалось. Очередь опрокинула мужчину навзничь, он коротко дернулся на пыльной земле и затих.
– А теперь – ноги! – гаркнул стрелявший.
Мой пленитель разжал ладонь, закрывающую мой рот, взял меня на руки, подхватив под коленки и, тяжело дыша, припустился по тропинке.
Я глубоко вдохнула воздух и закричала.
Парень зыркнул на меня, но не стал ничего говорить. Наверное, после автоматной очереди мои крики их уже не волновали.
Дорожка миновала дом и, через проем в заборе с остатками сломанных ворот, вывела нас на площадку бывшего тепличного хозяйства.
Солдаты уверенно побежали к зданию овощебазы – приземистому, одноэтажному, с плоской крышей. Оно тоже было заброшено. Вдоль стен высились покосившиеся штабеля ящиков, а стекла в узких редких окнах были выбиты.
Один из военных обогнал остальных и с разбега впечатал ногой по хлипкой деревянной двери.
В ней что-то хрустнуло, и она рухнула внутрь. В пахнущий гнилью и плесенью полумрак.
– Кот, Таркан, Билый – к окнам, держите периметр! – скомандовал старший. – Швидкий – со мной, осмотримся. Звир, упакуй пленницу!
Военные разбежались, а Звир разжал руки, и я упала на грязный пол. От удара даже в глазах потемнело. Правое бедро сильно-сильно заболело. Синячища, наверное, будет!
Солдат сбросил с плеч рюкзак и вынул из бокового кармашка моток веревки. Я с ужасом смотрела на него снизу-вверх.
И вдруг меня как подбросило: «Бежать!»
Я, сначала на четвереньках, выпрямляясь с каждым шагом, кинулась к спасительному яркому прямоугольнику дверного проема.
Но сильные пальцы впились в ворот жилетки, прихватив прядь волос, и рванули назад. Я взвизгнула и опрокинулась на спину.
Сверху навалилось что-то огромное и тяжелое, подмяв под себя, выворачивая руки так, что я вынуждена была перевернуться на живот. Кисти перехлестнула веревка. Она больно врезалась в запястья, стискивая их.
Потом тяжеленный парень уселся на мне верхом, лицом к моим ногам и так же жестко связал лодыжки. Поднялся, подхватил меня подмышки и отволок в темный угол. Кинул в него, сам оставшись стоять, возвышаясь надо мной как башня.
Страх опять скрутил мои внутренности. Он, то усиливался, то чуть ослабевал. А вот сейчас накатил так, что я сжалась в комок, вся дрожа. Слезы, не переставая, текли из глаз, а внутри все закаменело от ужаса. И в то же время я все слышала и понимала.
Из дальнего угла помещения раздалась автоматная очередь. Я вздрогнула всем телом.
– Кот, что там? – крикнул старший.
– Менты, – отозвался боевик. – Я – шуганул.
– Понятно. Ну, будем ждать более серьезных гостей.
– ***во, что задание провалили, – проворчал Звир.
– Это как сказать, – откликнулся командир. – План «А» да, по ***** пошел, мины не заложили. И засаду на ватников не устроили. А вот план «Бэ» вовсю реализуем.
– То есть?
– Отвлечь на себя внимание и, взяв заложников, тянуть время. Чтоб другим группам легче было действовать.
– Ось воно означэ як, – задумчиво протянул Швидкий. – А ми значить в розхид?
– Почему в расход? – не согласился командир. – У нас есть защитница. Так что побузим, а потом уйдем вместе с ней.
– Если будет куда уходить, – тихо проговорил Звир, усевшись рядом со мной. Обнял меня за плечи, притиснул. – А ты не боись, все образуется.
Но мне от этого почему-то стало еще страшнее.
Я не знаю, сколько прошло времени. Солдаты негромко переговаривались, шутили. Звир все так же сидел рядом, иногда поглаживая меня по голове. Даже достал бумажный платок и вытер мне лицо. Другие солдаты подсмеивались:
– Не*****ю ты себе работенку нашел! Мы тут москалей выцеливаем, а ты с девчонкой.
– Каждому свое! – отшучивался он.
У меня от тугих веревок сильно затекли кисти и стопы. Руки я вообще не чувствовала. Только боль в запястьях. Но я боялась об этом сказать или попросить развязать.
Наконец, снаружи послышался приближающийся шум моторов и погромыхивание.
– Командир, кавалерия пожаловала! – окликнул Кот. – Два бэтэра.
– Значит, пора поговорить. Звир, тащи девчонку к двери.
Парень опять подхватил меня подмышки и, прижимая к себе, неловко откинувшись назад, просеменил к дверному проему. Поднял повыше, закрываясь как щитом, встал напротив входа.
После сумрака овощебазы свет ударил по глазам. Я щурилась, пытаясь разглядеть окружающее. Бронемашину, виднеющуюся из-за кирпичного забора. Зеленые шлемы солдат, на мгновение появляющиеся из-за него и тут же прячущиеся.
– Эй, у нас заложница! – Громко прокричал командир диверсантов. – Если что, мы ее прибьем! А еще у нас куча взрывчатки, если ****ет, от девчонки ничего не останется. Так что давайте жить мирно!
– Какого ***** мирно? – отозвался далекий голос. – Отпустите девочку и по одному без оружия выходите. Тогда *****ть не будем.
– Ни! Це неможливо! – перешел на украинский командир. – Ми краще тут посидимо.
– Как знаешь! Только девочку не трожьте, а то *** поотрезаем и в **** заткнем!
– Уноси мелкую, – тихо приказал командир Звирю. И тот уволок меня в темноту.
И опять потянулись мучительные минуты или часы. Не знаю. Временами диверсанты принимались стрелять. Короткими скупыми очередями. Но, мне кажется, скорее, чтобы о них не забывали. Военные им не отвечали.
Потом командир боевиков скомандовал:
– Швидкий, Звир, замените Кота и Билого. Кот – с девчонкой.
Швидкий ушел, и вскоре к нам подошел невысокий плотненький мужчина. Он протянул руку Звирю, помогая встать, а сам уселся рядом со мной. Приветливо спросил:
– Тебя как зовут?
– Н-настя… – ответила я. Он был первый, кто со мной заговорил.
– Как самочувствие? Что-нибудь хочешь?
– Руки… и ноги… очень болят, – выдавила я, не в силах больше терпеть.
– Дай-ка посмотрю.
Он развернул меня лицом в угол и завозился с моими руками. Я вскрикнула от резкой боли.
– Звир! – громко позвал Кот. – Ты что, с девушками совсем не умеешь обращаться?
– А что? – ответили из темноты.
– На*** было так веревки затягивать? – и, повернувшись ко мне: – Я сейчас развяжу, только ты никаких глупостей не делай, ладно.
Уж какие там глупости?! Кисти, когда я их поднесла к лицу, повисли как тряпочки. А на запястьях иссиня-багровые полосы.
Вскоре руки начали оживать и я об этом очень пожалела. Было так больно, что я не могла даже кричать, только скулила, свернувшись в калачик.
А Кот гладил меня по спине.
Потом он нагнулся к моим ногам и тоже развязал.
Командир что-то недовольно проворчал, но мой новый охранник ответил:
– Да куда она убежит? Она и встать-то с полчаса не сможет! А я минут через десять снова ее свяжу, но не так жестко.
Когда боль немного утихла, он протянул мне фляжку, и я, неловко взяв ее все еще непослушными руками, жадно отпила прохладной воды.
– Вот и славно, давай ко мне под крыло.
Он обнял меня за плечи, еще раз погладил по голове, отведя с лица спутанные пряди волос. Сказал:
– А ты красивая. Наверное, мальчики заглядываются.
Я почему-то смутилась.
А он плотнее меня прижал и провел левой рукой по груди. Я вздрогнула.
– О! Уже что-то есть! – обрадовался парень.
Ну да, я одна из первых среди одноклассниц, у кого начала фигура вырисовываться… в нужных местах.
– Кот, перестань приставать до дивчини, – послышался незнакомый голос. Это Билый, поняла я.
– А тебе завидно?
– Она ж ще маленька.
– Де нет, вполне себе взрослая девушка, правда, ведь, Настя?
Я в панике сжалась. Мне совсем не нравилось то, к чему идет разговор.
– А давай мы с тобой поиграем, а? Уверен, тебе понравится, – и его рука легла мне на бедро.
– Нет! Не надо! – взвизгнула я, пытаясь вывернуться из внезапно ставших сильными объятий.
А рука лезет куда-то совеем уже…
Я почти вырвалась, но была схвачена за волосы на затылке.
Кот, больше не изображая дружелюбия, уткнул меня лицом в куртку так, что мой крик угас, и теперь безжалостно меня лапал.
Это было так невыносимо мерзко, страшно и больно, что я превратилась в бьющегося в агонии зверька.
– Нет! Нет-нет-нет! Спасите! Не надо!!! Ай!!!
– Видпусти ие, козел! – рык Билого.
– А те чё, тоже охота? – с довольным сопением отозвался мой мучитель. – Так присоединяйся! Держи ей ноги!
– Ах ти, рик! У мене дочка така!
Рывок, возня надо мной, звуки ударов. Выкрики.
Я, прижав коленки к груди, смотрю снизу-вверх, как дерутся двое здоровенных, одетых в одинаковую форму мужчин.
– Прекратить! – орет командир.
Громоподобный выстрел заставляет меня вздрогнуть всем телом.
Кот оседает, держась за живот. В руке Билого тупоносый пистолет.
– Придурки! – голос командира тонет в грохоте, который наваливается со всех сторон.
Я вижу, как летят кирпичные осколки от пробиваемых навылет стен. Как отброшенной куклой падает на груду досок Звир.
Как командир наставляет на меня черную дыру автоматного дула.
И как Билый в последний момент закрывает меня своим телом. Валится на меня подергивающейся грудой, заливая чем-то теплым, липким, неприятно воняющим.
А затем что-то влетает в дверной проем и ослепительный свет выжигает помещение.
Я жмурюсь, но поздно. Перед глазами ярко-зеленая пелена.
Мамочки!!!
Грохот смолкает, но затем опять накатывает, уже совсем рядом, короткими очередями. Не знаю, сколько это длится. Мне страшно!!! Страшно-страшно-страшно!!!
Грубый голос:
– Вот она, в углу.
Тяжесть от придавливающего меня тела исчезает.
– Она вся в крови, командир, но вроде живая. Девочка, ты как?
Мотаю головой.
Руки, грубые, мужские. Опять меня трогают!
– Не-е-е-ет!!! Пустите!!!
Извиваюсь и даже кусаю за что-то.
– Ай! Зараза! Она кусается!
– Значит, жива, – какой-то усталый голос. – Демичев, тащи сюда доктора.
Я открываю глаза, но все равно ничего не вижу, только ярко-зеленые пятна, которые двигаются, когда я перевожу взгляд. Но они постепенно тускнеют, и я начинаю различать бродящие и копающиеся в чем-то фигуры. Груды чего-то непонятного. Внезапно до меня доходит, что это мертвые люди. Те, что захватили меня.
Через какое-то время рядом появляется белое расплывчатое пятно. Полузнакомое женское лицо склоняется надо мной. Кажется, доктор из скорой помощи, она пару месяцев назад к нам приезжала, когда у папы болело сердце.
– Ну, ну, все прошло.
Мягкая рука гладит меня по щеке. И я вся тянусь ей навстречу.
– Тебя не ранило? Сможешь встать? Вот так, не торопись.
Я еле удерживаюсь на дрожащих ногах. Хватаюсь за докторшу, почти падаю.
– Давайте, я понесу, – мужской голос рядом и опять руки!
– Нет! Не трогайте меня!!!
Так страшно, когда меня касается мужчина!
– Нет уж, я сама, – врачиха подхватывает меня на руки и выносит на улицу.
Все вокруг заполняется ярким светом.
Врач тяжело дышит. Я ведь уже тяжелая. Вожусь и прошу меня опустить.
Встаю, продолжая крепко держаться за ее халат. Оглядываюсь. Кругом люди в военной форме. Суетятся, торопятся.
Гром. Далекий и перекатывающийся. Где-то на севере сильная-пресильная гроза. Смотрю в ту сторону непонимающе. Небо от края до края чистое, голубое.
– Что это? – спрашиваю врачиху.
Она вздыхает и произносит только одно слово:
– Война.
Глава 2. Война!
14.05.2017. 11:50Украина
Она была неожиданной для девочки Насти, и для миллионов других детей и взрослых.
Но не для всех. Были люди, которые ждали эту войну, тщательно готовили ее и готовились к ней.
В феврале 2017 года украинские радикальные националисты «штыками» нацбатальонов совершили военный переворот. Главной его целью была полномасштабная война с Россией.
Новому исполняющему обязанности президента была обещана помощь в этом славном начинании. И не только на словах, но и на деле.
Разумеется, это не было секретом и для властей России. Так что планы развития конфликта тщательно прорабатывались и в ее штабах.
Один из таких планов, оказавшийся неожиданно успешным, разрабатывал начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал Геннадий Серпухов.
Но речь сейчас не о нем.
Новые власти Украины спешно проводили мобилизацию и торопливое формирование двух армейских кулаков – направленных на Донбасс и на Крым. А Россия подтягивала войска к юго-западной границе.
Напряжение буквально витало в воздухе, искрилось и готово было в любой момент разразиться грозой. Но, чтобы сделать стихию подконтрольной, существуют громоотводы.
Я не буду рассказывать здесь подробно о том, что произошло 14 мая 2017 года. Об этом дне написано столько книг, создано сайтов, посвящены сотни часов документальных фильмов. Но, если хотите освежить в памяти события тех дней, я бы посоветовал вам прочитать «Шаги над пропастью» Олега Ерёмина. Это произведение написано в начале тридцатых годов. Оно, коротенькое и рассказывает о ключевых событиях того исторического дня, когда человечество подошло к самоуничтожению так близко, как еще никогда не подходило.
О том дне, когда горели и шли на дно корабли Черноморского флота России и шестого флота США. Когда сдвинулись люки, закрывающие шахты баллистических ракет в Сибири и Вайоминге, в небо поднялись стратегические бомбардировщики, а подводные лодки подвсплыли на глубину пуска. Когда президент США Хилари Клинтон упала в обморок прямо во время телевизионной трансляции, а, очнувшись, приказала идти на попятную, потому что меньше всего на свете она хотела править радиоактивными пустошами.
Глава 3. Истребитель
14.05.2017. 15:10Украина
Лейтенант ВКС России Игорь Мыскин, конечно же не знал всей картины происходящего. Полковник Симаков донес до личного состава полка, в котором меньше года прослужил Игорь, лишь самое основное:
– Началась война. Мы нанесли массированный ракетный удар по украинским системам ПВО. Большая их часть уничтожена, но могут остаться недобитки. Наша первостепенная задачи зачистить их.
Истребители летели широкой парой. Ведущий в восьмистах метрах слева и немного впереди.
Лейтенант Игорь Мыскин управлял самолетом предельно внимательно. Это был его первый боевой вылет. Молодой пилот лишь год назад окончил Армавирское военное училище. То, что он сейчас летит в небе над Украиной, можно было бы посчитать редким везением, или невезеньем, если бы это не было следствием холодного расчета.
Демонстрационная группа. Это как ловля на живца. Пара Су-27 как бы выманивала на себя остатки противовоздушной обороны противника, уцелевшие после сокрушительного ракетного удара. Наверняка смогли избежать его некоторые мобильные «Буки», может быть не полностью уничтожены С-300, и далеко не все самолеты сгорели на аэродромах.
Поэтому и летят сейчас в «разведывательный» полет самолеты с не слишком ценными из-за малого летного опыта экипажами.
«Хотя, это не совсем так», – сам себя одернул Игорь.
Командир звена – майор Комов – очень опытный летчик, целый год летавший в небе Сирии. Так что вполне возможно, что его, Игоря, назначили в этот полет не на убой, а для ускоренного обучения. Тем более что он окончил училище с отличием и уже успел показать себя в полку с хорошей стороны.
А впереди, в двадцати километрах по курсу – Днепр. Он широким разливом вытекает из Каховского водохранилища.
Красиво и тревожно.
– «Барсук один», «Барсук один», – голос диспетчера нарочито спокоен. – Три цели. Азимут двести восемьдесят три, удаление двести восемь. Предположительно МиГ-29. Следуйте прежним курсом. На дистанции в сто десять приготовьтесь к маневрированию. С восьмидесяти пускайте «двадцать седьмые» и уходите по азимуту сто сорок. Как поняли?
– «Барсук один», «Медвежонку». Вас понял, – такой же подчеркнуто спокойный ответ командира. – Пускаем двадцать седьмые с восьмидесяти и уходим на сто сорок. «Барсук два», задачу уяснил?
– «Барсук два», «Барсуку один», – отозвался Игорь. – Вас понял. Продолжаю полет без изменений. Готовлюсь к маневру. «Барсук два второй», подтверди готовность ракет.
– «Барсук два второй», «Барсуку два», – откликнулся второй пилот, сидящий в метре за спиной Игоря. – Все четыре ракеты готовы.
Привычные переговоры, а сердце громко стучит. Первый бой. Хотя, восемьдесят километров. Противник может уйти, а для Игоря маневр так вообще почти не опасный. Но, мало ли что…
Как ползет время! Самолет несется лишь немного медленнее звука, а пейзаж под ним еле-еле движется. Уходит назад Днепр, проплывает справа Кривой Рог.
– «Барсук один»! Цели в ста сорока километрах. Азимут двести девяносто восемь. Доворачивают в вашу сторону. Готовьтесь к маневру! – скороговоркой, без обязательных «как понял».
– Ясно! – тоже сократил обычные обращения командир. – Второй, приготовься!
Секунд через двадцать на краю экрана радара появились три отчетливые точки. Они явственно шли встречным курсом, немного быстрее скорости звука, постепенно ускоряясь.
– Вот они, голубчики! – в голосе командира напряжение и азарт. – Второй, тянем до семидесяти.
– Принял.
У Игоря перехватило дыхание. Он не зря получил красный диплом. Помимо того, что великолепно пилотировал и знал назубок технику, но еще и прекрасно умел считать в уме. Семьдесят – это рискованный минимум. Если зазевается или неправильно выполнит маневр, то не уйдет от вражеских ракет.
«Хорошо, что у укров старые эр двадцать седьмые! – подумал Игорь.
Но ракета обычно летит немного дальше заявленных шестидесяти километров. А ему еще разворачиваться. Не зря диспетчер давал указание отстреляться на десять километров раньше. Но в бою решает сам пилот, и командир предпочел пойти на риск.
А тем временем майор Комов спокойным голосом давал наставления:
– Не рви на развороте. Три, максимум четыре же. В конце перейдешь на форсаж, и все будет хорошо, – и, обращаясь ко второму пилоту Игоря: – Ваня, а с тебя ловушки.
– Естественно, – отозвался капитан Селиванов – второй пилот Игоря, штурман, оператор вооружений и наблюдающий.
А отметки вражеских самолетов ползут по экрану.
– Приготовились! – голос командира звенит от напряжения. – Поехали!
– Пуск! – тут же скомандовал Игорь второму пилоту.
Селиванов не задержался ни на секунду, выпустил одну за другой все четыре ракеты.
Когда с подвески сорвалась третья из них, Игорь повел штурвал влево. Мягко, плавно, заставляя себя не спешить сверх меры. Перегрузка неторопливо, но плотно навалилась, вдавливая в кресло, перехватывая дыхание. Игорь доворачивал штурвал до тех пор, пока не заметил наползающую с краев зрения сероватую пелену. Он очень хорошо переносил перегрузки, поэтому позволил своему самолету развернуться немного круче, чем рекомендовал командир пары.
А мир за стеклопластиком фонаря накренился и поплыл в сторону. Вдалеке показалась туманная полоска моря.
Экран радара отображал смертельную игру. МиГи отстрелялись секунд на десять-пятнадцать позже сушек, и тут же заложили крутые развороты.
«Жестко!» – подумал Игорь, прикинув, что двое противников взяли вираж с семи или даже с восьмикратной перегрузкой. И, похоже, один из них переусердствовал. Самолет не выходил из разворота – пилот потерял сознание.
Второй самолет принялся маневрировать, пытаясь стряхнуть ракеты. А третий, включив форсаж, спешил покинуть зону поражения.
Кроме того, пространство вокруг и украинских и русских самолетов покрылось рябью помех и ловушек. Но, вряд ли они сильно помогут врагу. Активнно-пассивная головка самонаведения с калмановской фильтрацией на новых российских ракетах – страшная штука.
А ракеты противника уже преодолели половину разделяющего их расстояния.
«Только бы они не пролетели дальше обычного!» – взмолился у неведомых богов авиации Игорь.
Выводя самолет из разворота, молодой пилот одновременно добавил тягу и, преодолев звуковой барьер, врубил форсаж.
Вражеские ракеты нагоняли «сухих», но все-таки недостаточно быстро и, когда они одна за другой, истратив топливо, клюнули вниз, не долетев буквально пяток километров, Игорь позволил себе вздохнуть полной грудью.
А вот украинцам не повезло. Пилот первого истребителя успел очнуться за несколько секунд до того, как сразу три ракеты разорвали его самолет в клочья.
Второму, закладывающему один противоракетный маневр за другим, удалось стряхнуть две ракеты, но третья взорвалась над плоскостями, изрешетив их осколками и продырявив фонарь вместе с телом пилота.
А третий почти убежал.
Он рвал на форсаже, пытаясь выйти из зоны действия ракет. И вышел бы, если бы это были обычные «двадцать седьмые», как у него. Но на самом деле командование расщедрилось, и на подвески «сушек» были установлены модифицированные Р-27ЭР повышенной дальности. Так что две ракеты, почти на пределе дальности, догнали МиГ и взорвались за дюзами.
«Вот и все, – подумал Игорь и сам себе удивился: – Почему я ничего не чувствую? Ведь только что мы убили шестерых человек. Но… правда, ничего. Как на симуляторе. Но ведь за себя же я боялся!»
Его самокопание было прервано. Командир докладывал на базу:
– «Барсук один», «Медвежонку». Задание выполнено. Все три цели уничтожены, запрашиваю дальнейшие указания.
– «Медвежонок», «Барсуку один», – незнакомый голос в наушниках. – Мы же говорили отстреляться с восьмидесяти километров. Почему нарушили наши указания?
– Так было надежнее, – отозвался командир.
– Вечно ты так! А куда нам теперь девать шесть эр тридцать седьмых? Может на вас перенацелить?
– Упс, – совсем не по-военному высказался командир.
– Ладно, не бойтесь, вы не в фокусе. Вот заставить бы тебя платить за ракеты! Все. Конец связи, – секундная заминка и знакомый голос диспетчера: – «Барсуки», возвращайтесь на базу.
– «Барсук два», слышал? – спросил командир. – Мы еще и виноватыми остались.
– Ага, – не по-уставному ответил Игорь.
Кто же знал, что в штабе решили подстраховаться и пустили по МиГам ракеты сверхбольшой дальности.
– Зато, мы по три звездочки себе нарисуем, – весело заметил командир. – Правда, желтые, не разбираться же, чья ракета в кого угодила.
Игорь улыбнулся. Командир, конечно, знает, что второй Миг сбила его ракета, но не хочет обижать напарника. А три звездочки – это круто!
