Цитаты из книги «Беседы об искусстве»

мир будет счастлив лишь тогда, когда каждый будет наделен душой художника, то есть когда каждый будет находить в своем труде удовольствие.

Разглядывали ли вы когда-нибудь античную статую при свете лампы? – внезапно спросил меня хозяин [О. Роден].

<…> он подвел меня к мраморному торсу, <…> это была восхитительная копия античной Венеры Медицейской. <…>

Поднеся лампу совсем близко к боку статуи, он осветил живот Венеры. <…>

Боковой свет позволил мне обнаружить на мраморной поверхности многочисленные выпуклости и впадинки, о наличии которых я и не мог заподозрить. <…>

Во время вращения [статуи] я подмечал все новые, едва уловимые неровности формы живота. То, что при первом приближении казалось простым, в действительности являлось необычайно сложным. <…>

[Роден:] Признайтесь, ведь вы не ожидали, что откроется столько деталей? <…> Видите эту длинную волнообразную линию, которая очерчивает выпуклый переход от живота к бедру? <…> А теперь взгляните на поясницу, какие дивные ямки! <…> Это настоящая плоть! Кажется, она создана из поцелуев и ласк! <…> Трогая этот торс, я почти ожидал ощутить человеческое тепло. Беседы об искусстве, Гл. 3. Лепка

Назначение «сюжета» в том, чтобы сосредоточить дух, уберечь его от рассеяния. Но истинный интерес – по ту сторону сюжета. Наша современная публика даже не подозревает об этом «по ту сторону». Она утверждает, что якобы хочет понять. – Что же? – То, что хотел сказать художник. – Но сюжет ничуть не осведомляет нас о намерении художника. Его надо искать в исполнении.

В новом художественном поколении, к несчастью, существуют поэты, отказывающиеся учиться говорить. Поэтому они издают лишь бормотание.

Искусство – это еще и великолепный урок искренности. Истинный художник всегда выражает то, что он думает, даже рискуя опрокинуть установившиеся предрассудки.

Мы живем рядом с такими прекрасными вещами, а большинство из нас их не видит! Да и среди тех, кто видит, они убеждают и удерживают слишком немногих! Наше незнание шедевров – это забвение нашей истины. Проникая в глаза, красота пробуждает сердце к любви, а без любви ничто не имеет ценности. Но любви больше не учат. Если понимание прекрасного – дело образования, просвещения, то как мы можем быть этого лишены, мы, современные люди, привилегированные из привилегированных?

Земная жизнь, сколь бы несовершенна она ни была, есть красота и благо.

Возлюби жизнь даже за то усилие, которого она требует от нас.

Безобразно в природе лишь фальшивое, искусственное, то, что стремится быть привлекательным или красивым, вместо того чтобы быть экспрессивным, то, что претенциозно и манерно - смех без причины, бессмысленная жеманность, то, что надувается и важничает, не имея на то основания,-- бездушное, неискреннее, то, что есть лишь внешняя демонстрация красоты или грации, -- все, что лживо.

Любовь к Природе и искренность, эти две страсти гениев

стр. 81

Его наследие сплошь состояло бы из шедевров, не питай он слабости к официальным почестям. Ему хотелось прослыть Лебреном Третьей республики и играть партию первой скрипки в оркестре современных художников. Он умер, так и не достигнув осуществления своей мечты.

Невозможно работать на двух поприщах одновременно. Те усилия и время, что он тратил на поддержание полезных связей, на то, чтобы играть некую роль в обществе, были потеряны для искусства. Интриганы ведь отнюдь не глупы: если художник захочет конкурировать с ними, ему придётся положить на это столько сил, что для работы уже ничего не останется.

Кто знает, если бы Далу вообще не покидал своего ателье, продолжая много работать, он сотворил бы шедевры столь ослепительной силы, что по большому счёту то художественное первенство, на завоевание которого он истратил весь свой талант, ему было бы присуждено безоговорочно.