Читать книгу: «Маленький Лох-Несс. Повести и рассказы»

Николай Бредихин

Шрифт:

Автор и дизайнер обложки Кирилл Бредихин

ISBN 978-5-4490-9518-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лихим 90-м

Фантом
По лепесткам души,
По лепесткам воспоминаний
Плетусь сквозь боль
Сознаний и созданий.

Маленький Лох-Несс

Повесть

Орда
Шутка
Ни кола, ни двора,
Город наш —
Совсем дыра.
Захватила его как-то
Хан-батыйская Орда.
Вот сидим
И ждём, когда
Уберётся та Орда.

Глава первая

в которой рассказывается о том, как объял землю Русскую хлад и глад, как братки-разбойнички шалят, а купцу-молодцу от них и деться некуда.

– Ну и что дальше? – Вася Колобов поднял голову от карты и, так и не дождавшись ответа от друга, продолжил: – Не хочу выглядеть дятлом, но в сотый раз напоминаю: я тебя предупреждал. Теперь полный тупик. Прямо поедем – на основной костяк бригады нарвёмся, у них автоматы и гранатомёт – у нас с тобой ничего, кроме гаечных ключей: трясли на каждом перекрёстке. Справа и слева – молодняк. Эти похуже даже, вообще отморозки. Приехали, Палыч. Да ты не молчи. Они нам на раздумье и пяти минут не дадут, сразу начнут сближаться. И ни на что не надейся: «гадобэдэдэшников» больше не будет, они своё дело сделали – остригли нас до мяса, теперь придут люди, которые возьмут всё, в том числе и наши жизни. Сматываться надо, сматываться, Саша. Оставлять машину, груз и «делать ноги». Я, во всяком случае, был с тобой до конца, но сейчас ухожу.

– Ты знаешь, сколько я должен? – тихо спросил Румянцев. – Мне один чёрт умирать: что сейчас, что потом. Уж лучше сейчас. По крайней мере, может, семью не тронут. Как ты считаешь, оставят они их в покое?

Колобов нехотя пробурчал, пожав плечами:

– Это смотря у кого занимал. А то деятели такие найдутся, что счётчик на несколько лет включат – весь выводок твой в рабство возьмут. Им всё равно с кого получать, лишь бы получить.

Оба какое-то время молчали, затем Румянцев выключил фонарик, освещавший карту.

– Ну а если назад, в город? – осторожно поинтересовался он.

– А, ну там точно «га-ды бэ-дэ-дэ». «Откуда вещички?» И вправду, откуда? Приборы, деталюшечки разные, о-о-чень интересные, цветного металла чуть ли не с тонну! Большая часть этого добра, конечно, внезапно куда-то подевается, но и того, что останется, вполне хватит, чтобы и тебя, и ребят, которые тебе его сосватали, надолго в «места не столь отдалённые» упрятать.

– Да не о том я, – с досадой оборвал Колобова «Палыч». – Помнишь, мы мимо проезжали, Женьку Русанова вспомнили, даже колебались, не заехать ли к нему в гости? Ну так почему бы и не заехать? Гараж у него будь здоров какой, да и коттедж метров на двести квадратных полезной (!) площади, наверняка найдётся где переночевать. Если, конечно, мужик не «ожлобел».

Колобов даже заёрзал на сиденье от возмущения.

– Ага, «ожлобел»! Это, скорее, ты надумал в жлобы податься, да вот не судьба, рылом не вышел. А я с Женькой и переписываюсь, и открытками поздравительными обмениваюсь регулярно, в гостях даже несколько раз был. Зачем вот только ты друга подставить хочешь? Непонятно. Со мной заодно?

Румянцев криво усмехнулся.

– Ну, без тебя, во-первых. Ты же, как мне помнится, сбежать хотел? А во-вторых, почему подставить? Просто навестить.

– Так они нас всё равно отследят, неужели не понимаешь? – разозлился Колобов. – За ночь отыщут. А тогда уж каюк не двоим, а вообще всех в доме, от мала до велика, вырежут.

– Ну, это как сказать, – скептически покачал головой Румянцев и снова осветил карту, – пораскинь мозгами: если вот так, а тут так махнуть, сколько бы ты дал мне форы?

– Максимум пять часов.

– Хорошо, ну а если мы машину по пути где-нибудь бросим, а груз на женькиной «газели» перевезём? Есть ведь у него «газель», с памятью у меня всё в порядке? Тогда сколько времени?

Колобов не выдержал, вспылил.

– Сколько, сколько! Палыч, ты как был, так и остался козлом упрямым. Повторяю для особо тупых: сколько ни дай, финал неизменен.

– За козла ответишь? – беззлобно поинтересовался «Палыч».

– Ладно, пусть ты будешь «морским козлом», устроит тебя?

– Это ещё что за зверь? – удивился Румянцев. – Есть такой?

– Ну а как же! Ты как раз и по знаку зодиака – Козерог, помесь морского козла и козла, поднимающегося в гору. Так вот всегда нахрапом и берёшь.

Русанов не подвёл, во всяком случае «козлом» не оказался. И, лёжа на диване, Румянцев долго ворочался с боку на бок, не в силах понять, где же он допустил столь роковую ошибку? Вроде бы всё было десять раз рассчитано-пересчитано, а сколько ни примеривал, отрезал всё равно наперекосяк. Вышел в отставку командиром подлодки, но пенсии, как водится, не хватало, а детей-внуков наплодил сверх меры. Решил подзаработать: занял деньги и подался к друзьям в Мурманск – нежданно-негаданно в родном городишке подвалил заказ на всякую металлическую дребедень. Стоп, вот здесь, по всей видимости, и была «подстава», с самого начала было задумано его грабануть. А теперь ещё неустойку придётся платить, что подвёл заказчика. Эх, всех он подвёл своей наивностью: сунулся туда, в чём ни уха ни рыла не смыслил. Васю Колобова, закадычнейшего своего друга, под дуло автомата подставил, теперь вот Женьку со всей его семьей. Чёрт, как эта проклятая сухопутная-беспутная жизнь ломает людей! Неужели конец их морскому братству?

Редактор местной газеты «Нижнекопьевская правда» Павел Аверкиевич Жогин лениво просматривал снимки, представленные ему фотокором Валей Попокиным.

– Ну вот, опять чернуха да порнуха, – по привычке нудил он. – Неужто нельзя дать народу чего-нибудь чистого, светлого? Ты посмотри, что тут у тебя: интервью с владельцем казино «Марс» – известным бизнесменом-бандитом Витюшей Масловым по кличке Витя Шампур, прозванным так за свою особую, пламенную любовь к прекрасному полу. Что это, Валя? Реклама, не скрытая, а нарочитая, наглая реклама. Он хоть и бандит, пусть платит. Правда – она во все времена дорого стоила, что изменилось теперь? Или вот ещё – фото митинга коммунистов. А кому и на кой хрен, спрашивается, они сейчас нужны? Нет, ты знаешь, какая перед нами поставлена сейчас основная, глобальная по своим масштабам задача?

– Конечно, – угодливо поддакнул Валентин. – Включение родного и обожаемого Нижнекопьевска нашего в Золотое кольцо России, старинных русских городов.

– Вот-вот, – оживился, воспрянул даже от своей сонливости Жогин. – Чем мы хуже, скажем, того же Суздаля или Ростова Великого? Да наш город чуть ли не на полвека старше Москвы. Сейчас все силы брошены на создание достойного образа нашей «малой родины», а ты мне харю какого-то Витьки Шампура, которая в объектив не влезает, хоть и масляная, суёшь. Или коммунисты. Да не может быть в достославном старинном русском граде каких-то вшивых коммуняк. Просто не может быть. По определению.

Валя Попокин действительно на попа никак не тянул, как по духу своему, так и в силу весьма хилого телосложения. Так, попок. Но ведь попок! Причём тут «простое русское слово», смешнее которого Илья Ильф и Евгений Петров якобы ничего не знали на свете? Работа в редакции вообще Вале не задалась. Образования соответствующего у него не было, взяли его из простых фотографов, да и пришёл он, когда все значительные, хлебные места были давно уже обсижены. А он очень любил писать, да и с одних только снимков прокормиться было совершенно невозможно. Вот и рыскал он с утра до вечера в поисках самой захудалой работёнки. Однако всё сметало «простое русское» невезение. Да вот и пить Валя не умел – ещё одно весьма досадное качество. А пили в «Нижнекопьевской правде» не то чтобы по-чёрному, но от души, то есть просто-напросто не просыхали. Нет-нет, в рабочее время ни-ни, разве что одному редактору было положено, однако вход в его кабинет в таких случаях охраняли, как Оружейную палату (или что там ещё есть из национальных достояний? Ах, да – Алмазный фонд!). Но вот в пятницу… А кто в наше время свят? Ну а в праздники, в праздники понятия «отчего дома» для «нижнеправдинцев» вообще не существовало. Коллектив «горел» на работе. Где пил, там и спал, где ел, там… в одно мгновение решались все, копившиеся месяцами вопросы. Ну а Валя… Валя («Не орёл! Совсем не орёл!») после первой же рюмки впадал либо в жуткое занудство, либо в лёгкую агрессию. Получал соответственно, даже от женщин. Ну и в вопросах секса, что тоже немаловажно, действовал как петушок: налетал с пылом с жаром, но больше чем на две-три минуты его обычно не хватало.

«Ладно, ладно, я ещё вас удивлю, – обычно бормотал про себя после подобных редакторских разносов Валентин. – Вот уйду к Мишке Айзенбауму, попляшете без меня».

Конечно, никаких шансов попасть в «Нижнекопьевскую пчелу», появившуюся в городе сразу же на гребне перестройки и завоевавшую бешеную популярность, у Вали Попокина не было, там работали профессионалы не чета ему, да и зарабатывали вдвое, а то и втрое больше. И тем не менее Мишка, который в не столь отдалённые времена ни о чём выше должности спецкора заводской многотиражки и мечтать не смел, как-то, уже будучи важным барином, на совещании у местного главы похлопал Валю по спине со словами: «Ну что, Валентин, как дела? Растёшь на глазах. Талант у тебя, талант!» Что позволило «простому русскому парню» предположить, что Миша спит и видит его в своей редакции и что он, Попокин, может в любой момент запросто к нему перебежать. Чего на самом деле, разумеется, и в помине не было.

Жена сразу по Валиному виду поняла, что муж в очередной раз подвергся «редакторской порке». А стало быть, все выходные будет где-нибудь пропадать. Ладно, бог с ним, может свадьба подвернётся или похороны, хоть немного денег подзаработает. Однако на сей раз Валя удивил её, заявив, что отправляется на рыбалку. «Рыбалка, на кого? Какая-нибудь выдра, камбала, вобла сушёная?», – вертелась в голове Лиды Попокиной мысль, но проверить её не было никакой возможности. Встать в такую рань и тащиться за мужем по темноте – после подобных сексуальных фантазий можно было смело записываться в пациенты местной психушки, которая была единственной в городе, но, по странному стечению обстоятельств, среди всех больниц носила номер 6.

– Ты там, если поймаешь чего, не выбрасывай, Соньке будет разнообразие в меню, – решила всё-таки поддеть Валю жена, собирая ему харч с вечера. На что Попокин важно кивнул, хотя оба прекрасно знали, что кошка Сонька шарахается в сторону от речной мелкоты, как от автомобильных выхлопов.

Валера Ломов, соответственно своей фамилии носивший вполне приличную кличку «Лом», главарь местных «блатарей», недоумённо взирал на кучу металлолома, доставленную ему его ближайшим советником (читай: консильери, как у сицилийцев) Митей Проценко («Митя Процент») и раздумывал, какую козу сделать своему не в меру ретивому консультанту.

– Ну что, Митя, попал?

– А в чём проблема, Валерий Витальевич? – попытался прикинуться дурачком верный Митя.

– Ну как же, послали парня «туда, не знаю куда», думали, не привезёт он «то, не знаю что». А он привёз, слышишь, привёз! И с долгом полностью расплатился. Это как понимать? И на кой хрен, скажи, мне теперь эти железяки? В металлолом сдать?

Процент не сдавался, намерен был сражаться до последнего.

– Железяки я продам, с прибылью, не извольте беспокоиться.

– Кому? Японцам, взамен Северных территорий?

– Да нет, клиент уже имеется, солидный, со Старого Арбата, хлам этот пойдёт под видом кое-чего, что удалось вынести с подводной лодки «Комсомолец». Глядишь, заказов вообще будет хоть отбавляй по меньшей мере на год вперёд.

Лом уже не знал, то ли ему «врезать по лицу» Проценту, то ли расхохотаться. Да хрен с ним, с Митей, пусть хоть свои деньги выкладывает. И всё-таки прокол, явный прокол.

Уже в бане, с парилкой, по-русски (все эти сауны, дребедень финскую, Ломов начисто отрицал: сердце посадишь, особенно по пьяному делу, – и не заметишь как), Валерий тщательно восстанавливал в памяти ход событий, постоянно морщась, так как не нравилось ему, очень не нравилось то, что в последние два года происходило. Раньше всё просто было: поделили город на части, которые, собственно, испокон веку были: зачем, скажем, мальчику с Репенки пылить по Рабочему посёлку? Действительно, зачем? И пылил мальчик обратно, уже утираясь кровавыми соплями. Но просто так – из принципа. А тут закрутились большие деньги, не надо было ни воровать, ни даже отбирать – сами давали. Благословенное время. И не хлопотное: и «деревянные», и «зелёные» денежки со всех сторон притекали, прокручивались в пирамидах, банках. Канары, Багамы – отдыхали сколько душе было угодно и не с кем попало. И дела шли прекрасно, как по маслу, мог бы большим человеком стать. Вон, скажем, Жора Иорданский (не кликуха – фамилия!), один из самых значительных авторитетов в Краснорецке, такими фигурами двигает! А трясётся как осиновый лист. Пожаловался как-то ему, Лому, при встрече в Москве: «Эх, Валера, и куда меня понесло, никого нет своих, никому я там не доверяю. Таракана убили, Яшка Хорёк со мной отказался ехать и, между прочим, не прогадал. Ну а ты как? Некоронованный царь в нашем родном Нижьекопьевске? Ладно, за заботу о матери, брате спасибо. Если что понадобится, только дай знать. Ребята у нас хоть и не сибиряки, а и Белке, и Стрелке сразу оба глаза навскидку свинцом заплюют».

Что ж, в жизни всё может пригодиться, ни от чего нельзя отказываться. Любую неприятность лучше всего упредить, чем потом расхлёбывать. Киллер из Краснорецка – это очень хорошо, хотя сам Жора не вызывал у Лома никакого почтения. Интеллигент – одно слово! Сынок директрисы самой большой в городе комиссионки, вдруг пошедший по плохой дорожке. Иконки, иностранцы, потом церкви, музеи. Его подручный, Таракан, прозванный так за свой маленький рост и шустрость, в любые пещеры «алмазные» без мыла пролезал.

– Ещё парку, Валерий Витальевич? – уважительно спросила Нюрка Сысоева, лучшая в городе банщица.

По первому зову прилетела она, запыхавшись, из Осёнок, за пятнадцать километров, из первого и до сих пор не превзойдённого в городе «помывочного» комплекса, радостная, сияющая. Даже перед такой – поблекшей, раздобревшей Сысоихой не мог устоять Ломов, исходил потом, слюнями. И сейчас со сладостным предвкушением перевернулся на спину. «Поддай, поддай, Нюра, парку!»

Поговаривали, что и сынок Нюркин Витька – сын Лома, да ведь, что называется, слова к делу не пришьёшь. Во всяком случае, именно Валерий спас Витька от первой ходки к «хозяину» и даже дал ему работу – в хорошую «бригаду» определил.

Потом, в бассейне, никто Лома не тревожил – это были его лучшие часы. Лишь насладившись полностью прохладной в меру водичкой, он нажимал кнопку, вызывал братву, либо девок молодых, ярых, либо просто халдейку с хавкою, то бишь официантку с дорогой, изысканной жратвой.

Глава вторая

из которой читатель узнает о золотом колечке, царском крылечке, колоколах, звонящих из-под земли, индейском вожде, нижнем копье и прочих милых русскому сердцу седой старины преданиях.

Юрий Денисович Уткин, глава местной администрации, со скукой взирал из президиума на собравшуюся в конференц-зале разношёрстную публику. Большой зал, оказавший бы честь хорошему кинотеатру, был не просто полон, люди стояли в проходах, сидели на ступеньках. Ничего подобного здесь уже лет двадцать как не наблюдалось. «Господи, сколько же их ещё осталось! Как только не вымерли!» «С кем вы, мастера культуры?» Действительно, с кем и с чем? «Как живёте, караси?» – «Ничего живём, мерси!» Это ведь про вас теперь. Неужели ещё придёт то время, когда с вами вновь считаться придётся? А ведь считались когда-то. Жданов, Суслов, Сталин – умнейшие люди. Да и сейчас, на Западе, попробуй-ка с «этими» не поделиться. Мозги – они всегда мозги: если им что-то не дать, сами возьмут либо такое устроят – чертям тошно станет. Где же у здешних-то «мастеров» мозги, может, совсем другим местом думают?

Этот вопрос даже несколько тревожил Уткина. «А сдюжат ли?» Лица, где испитые, где недокормленные. Вот директор Дворца юного техника (умопомрачительное словосочетание!) сидит в истёртых до дыр джинсиках. Никаких других брюк у него нет – это Уткину доподлинно известно. И выхода никакого – премировать брюками неудобно, а дашь деньгами – либо проест с семьёй, либо не удержится, самолично пропьёт. Есть, конечно, и люди вальяжные, с двойными и даже тройными подбородками, но это «свои». У «этих» мозги действительно в нужном месте. Хотя опять же, интересно, о чём думают? Тот же Боря Гридин – вор каких мало на ниве «народного» образования, зачем, спрашивается, нужно было ему ехать в служебную командировку в Бельгию с любовницей? Особый шик?

Уткин рассеянно слушал доклад своего зама Конобеева: «Оказана честь… Однако предстоит пройти тщательнейшую аттестацию… Готовы ли мы? Каждый должен себя спросить: «Готов ли я?”… Появится возможность не только несравненно приукрасить наш город, но и создать дополнительные рабочие места, очень много столь необходимых нашему городу рабочих мест для рабочих рук».

Ну, насчёт «несравненно приукрасить» – это, без сомнения, перл, но в остальном Лёху Конобея учить – только портить. Дальше предстояло Уткину самому выступать, после чего он рассчитывал потихоньку, сославшись на занятость, смыться, однако кое-что на сей раз удерживало его. А именно – речь заведующего отделом культуры, бывшего директора местного краеведческого музея Родиона Славкина. Быстро сориентировавшись в новых веяниях, Родион издал на средства, выделенные его отделу, книгу под названием «Нижнекопьевские сказания», в которой переврал всё что только можно из местных преданий, однако его «открытия» в корне меняли издавна сложившиеся представления о «городе трёх рек». Уткин недаром распорядился пригласить на совещание даже пенсионеров-«культурников», дабы заранее знать, что можно было использовать из «достославных» «открытий», а что отнести на счёт фантазии автора.

Реакция была на редкость бурной. Однако, приглядевшись, Уткин заметил, что оппонентов у Славкина было не столь уж много, просто страсти вспыхнули сразу и разгорелись не на шутку. К счастью, за спиной крикунов, похоже, никто из врагов самого Уткина не стоял, что было для него немаловажно. Многие, очень многие в городе считали затею с Золотым кольцом предвыборным трюком Юрия Денисовича, но никто даже не подозревал истинных его намерений: друзья Уткина ещё по партийному цеху настойчиво звали его в Москву. Уже и должность была ему приготовлена, и площадка для будущего взлёта. Но уезжать следовало на коне, достигнув в местных масштабах пика. Даже жену Уткин не посвящал в свои планы, однако Даже жену Уткин не посвящал в свои планы, однако в Москву он точно отбыть собирался на коне или просто на личном автомобиле.

– Нижнепрокопьевск – какой может быть Нижнепрокопьевск! Причём тут Прокопьевский монастырь? – особенно эмоционально выступал какой-то бывший учитель истории. – Сменить название родного города, название, которому девять веков! Это профанация! Самая что ни на есть профанация! И зачем?

Юрий Денисович понял, что заму с возникшей ситуацией не под силу будет справиться, решил самолично вмешаться в разгоревшийся спор.

– К сожалению, у нас нет сейчас достаточно времени, чтобы вдаваться в подробности, но, судя по энтузиазму, который мы наблюдаем в зале, равнодушных к столь долгожданному и чрезвычайно важному моменту в истории нашего города здесь нет. Хочу особо отметить, что инициатива такой важной чести для нашего родного Нижнекопьевска исходит не от местных органов, а конкретно из Москвы и, естественно, согласована со всеми инстанциями, вплоть до Института истории при Академии наук Российской Федерации. Упоминаний и в летописях и в мемуаристике о нашем граде, как вы знаете, предостаточно, вопрос лишь в том, насколько привлекательной мы представим нашу «малую родину» для огромного числа туристов, в том числе и иностранных, в проекте-обосновании, который разрабатывается сейчас администрацией. Что построить, как организовать – тут трудностей нет, мы к этому шли, сами не подозревая о том, целых десять лет. Но сущность, историческое значение, роль в современной культурной жизни России – без вас, собравшихся в этом зале, такой вопрос нам точно не охватить. Поэтому предлагаю продолжить всё-таки дебаты по книге Родиона Касьяновича, но очень коротко, избрав в заключение специальный комитет при подготовительной комиссии, который бы особо занялся исторической и культурной частью того проекта, о котором я уже упоминал.

Как и предполагал Уткин, дальше выступления следовали достаточно умеренные: Нижнепрокопьевск… Почему бы и не Нижнепрокопьевск? Ведь именно в таком варианте название города дважды (!) упоминалось в летописях, причём в самых ранних. Ошибка переписчиков? Ой ли? А почему бы и не наоборот – дальнейшие упоминания не считать подобной ошибкой?

Капитан второго ранга Румянцев в подводный флот попал по мечте. Начитался в своё время Жюля Верна, Григория Адамова, Александра Беляева. Да и кто из старшего поколения не бурчал себе под нос популярнейшую песню: «Нам бы, нам бы, нам бы всем на дно…»? «Там бы, там бы, там бы» вина и водки довелось капитану Румянцеву выпить немерено. А сейчас сидел он со своим стариннейшим другом, старпомом Васей Колобовым, и размышлял, хватит ли одной бутылки для столь ответственного решения, или всё-таки стоит новую открыть.

– Не, не, Палыч, – отмёл его сомнения Колобов. – Мне точно хорош! Уже не ходок по этой части. Да и чего решать? В прошлый раз уже обо всём переговорили. Я «за», Женька тоже. Будем считать, что принято единогласно. Ты меня, кстати, извини, что я тебя тогда «жлобом» назвал, я понимаю, здесь совсем в другом дело.

С тем и отбыл Василий в родную обитель, жене под бок, а капитан Румянцев в который раз уже долго размышлял, не слишком ли большое дело он затеял, по маленькой бы лучше, по маленькой – по маленькой всегда верней. Но вот как раз по маленькой-то на сей раз и не получалось.

Юрий Денисович задумчиво крутил пальцами авторучку. Он как никто другой, понимал, какие выгоды сулило его родному городу драгоценное «золотое колечко». Но и прослыть посмешищем на всю Россию, явив миру новоявленный город Глупов, – такого для родного Нижнекопьевска Уткин совсем не желал.

Он ещё раз внимательно перелистал злополучные «Сказания». Некоторые из них были знакомы ему с детства. Легенда о подземном ходе, тянувшемся из местного Кремля через Волгу до самого Прокопьевского монастыря, – насколько она была вероятна? Совершенно невероятна. Однако чем объяснить столь чудодейственные успехи в обороне родного города, которые всегда сопутствовали нижнекопьевцам? Только один раз был город покорён – татарами, но против той орды всякое сопротивление было бесполезным. Собственно, чем этот ход мог заинтересовать туриста? Если, к примеру, не только найти его, но и восстановить? Своего рода аттракцион ужасов. Да наверняка там и клады замурованы, где же ещё их было прятать? Ну а насчёт названия города – давняя закавыка. Ведь ни Верхнекопьевска, а уж тем более Среднекопьевска на много верст вокруг никогда и в помине не существовало, почему же именно Нижнекопьевск? Изощряясь в фантазиях, доходили даже до предания о древнем индейском вожде по имени Нижнее Копьё, от которого-де, в силу необычайной его плодовитости индейской, и пошло практически всё население здешних краев. Но как могло занести в такую даль этого вождя треклятого в доколумбову-то эпоху? А может, всё-таки копи, а не копьё? Тогда уж точно ничего постыдного. Добывали здесь руду либо уголь, были и Верхние копи, да быстро выработались. Хорошее, солидное объяснение, зачем же старца Прокопия сюда приплетать? Монастырь-то в его честь гораздо позже был заложён, да и пещера памятная, в которой тот святой жил, опять же, весьма далеко от сих мест находится. Одна лишь зацепка – миф о чудовище-ящере, которое вроде как с древнейших времен в здешних водах обитало и с которым Прокопий вёл переговоры, сумев окончательно его укротить.

«Всё-таки, как ни крути, копи. Научно, логично, какого рожна им ещё надо? – с гордостью за свою сообразительность подумал Юрий Денисович. – Тоже мне, краеведы хреновы, до такого простого варианта не могли додуматься. Пусть теперь попробуют мне эти копи не найти!»

Валерий Ломов тоже, как депутат, присутствовал на встрече с интеллигенцией города, проводимой Уткиным, однако «конференция» произвела на него гнетущее впечатление. «Козлы! Ох, козлы! Мозги с голодухи совсем истончились. Простых вещей не могут придумать. Профессионалов-лохотронщиков, что ли, подключить? Те такое закрутят!» Однако местный патриотизм всё же сидел в Ломове глубоко. Как не поверить в то, что усвоено с самого детства? Подземный ход к Прокопьевскому монастырю! Вот где деньжищи: иконы, утварь ценная! Любой пацан памятных послевоенных лет мог бы через толщу времён в Нижнекопьевске стать миллионером. Старинных книг, монет, поделок всяких в городе вращалось без счёта, купить их можно было за сущие гроши. Что говорить о серебряных рублях, полтинниках сталинских, да только откуда у пацанов тех лет были деньги, так называемый первоначальный капитал? Соблазны подстерегали их буквально на каждом шагу. И мороженое за четыре копейки (всего-то!), и конфеты-подушечки (так называемая «Дунькина радость»), мячик резиновый, маленький – и то сколько счастья приносил. Валера Ломов знал места, терпеливо копался в разрушенных домах купеческих, а уж церкви-то вообще тогда стояли бесхозные. Ездил в Москву, продавал за гроши свои находки, но капиталу всё равно прибавлял и прибавлял. И ведь учил же его один старый друг: чем угодно занимайся, не касайся только трёх вещей – золота, оружия и валюты, потому что это дело уже не милиции, а КГБ, вмиг спалишься. Нет, не послушался, загремел к «хозяину», столько времени впустую потерял! Впрочем, впустую ли? Не получилось из него самого собирателя – стал грозой коллекционеров. А теперь вот «глава», «синий», то есть «блатной», но «глава». Ещё неизвестно, кто выше. Впрочем, с Уткиным шутки плохи, предпочёл отдать город во власть краснорецким «спортсменам» -бандитам, лишь бы не терпеть зарвавшихся местных уркаганов.

«И все-таки, не создать ли в городе какой-нибудь Клуб юных следопытов, пусть порезвятся новоявленные пионерики, авось даже если не подземный ход, то что-нибудь всё-таки раскопают?»

Почти одновременно с ним принял решение и Юрий «Деникинович» Уткин, который так и не смог уснуть после столь удачно найденного варианта с «копями», вот только ставку он сделал на другое предание: храмы, ушедшие под землю, наподобие китежских, при нашествии татар. Нижнекопьевская панорама, ни больше ни меньше. Историческая оборона города с подземным ходом, через который защитники наносят удар в спину ворогам. Однако те не уменьем, а числом всё же побеждают, и тогда три храма местных с главными святынями своими уходят под землю, не переставая звонить в колокола и возвещая затем постоянно о неизбежном скором избавлении от ненавистного иноземного ига.

Осталось только деньги из областной казны выбить, да спонсоров к подобному проекту подключить.