Арена

Ну что за уроды эти взрослые: говоришь им о цвете глаз твоего нового друга — странном, как отблеск заката на стекле, — вдруг он вампир? а они тебе: кто его родители, как он учится, куда думает поступать; а потом сам становишься таким — определённым, определяющим, как геометрия...

Вот было бы здорово сесть в тёплую ванну, застрелиться, а потом помыться и пойти есть макароны.

— Тебе не страшно тут жить одному?

— А чего мне бояться, если я тут один?

— Ну, привидений.

— Бояться надо живых, а не приведений.

Вот такой должна быть любовь — ослепительный свет, от которого болят глаза; зарождение новой звезды, когда сопротивляется изо всех сил вселенная: рушатся дома, болит голова, идёт в середине июня снег...

Наверное она каждое утро пьёт на завтрак настоящий горячий шоколад, не какао какое-нибудь растворимое из коробки жёлтой; и оттого губы у неё, наверное, сладкие-сладкие; и испугался: вдруг за мыслями кто-нибудь подглядывает, покрылся испариной; "жарко?" — спросила мама;

Он открывает двери в потусторонний мир, где актёров наказывает Бог — за то, что живут не своей жизнью...

Когда облекаешь действительность в слова, она теряет общечеловеческий смысл — и становится твоей собственностью, как чувства, успевшие спрятаться в дневник; можно превратить во что хочешь.

Есть люди, у которых талантов — как перчаток: они играют на пианино, они читают ноты, они ездят на мастер-классы по психологии, а ещё немножко рисуют и разбираются в артхаусе; и говорят на нескольких языках; они успешные и элегантные; а есть люди, у которых только один талант, но это дар Божий, он доведён до состояния безумия или алмаза, — вот такие люди меня восхищают...

"...девочки обычно не едят на ночь" "обычно как раз едят..."

...а теперь вот опять один - и понял, что я хочу быть один, - эгоистично, махрово, но что в этом плохого? Я чувствую себя живым, когда я сам для себя.