Реклама
Читать книгу: «О любви, наркотиках и терроризме»
«Грустный герой»
– … к полудню воздух прогреется до двадцати трех градусов. Дожди сегодня не ожидаются. Сейчас в нашем городе плюс десять, – бодро протараторил женский голос в больших серых наушниках.
«Сейчас максимум плюс пять. И это в середине мая! Охренеть!», – подумал Николай и, поёжившись, поднял воротник пальто. Диктор явно ошибался, что, впрочем, для гидрометцентра и весенней погоды в этих краях было обыденностью.
Серое низкое небо давило своей депрессивной бесконечностью. Пронизывающий ветер задувал между пуговицами длинного лёгкого пальто и, проникая сквозь тонкую белую рубашку, гулял по коже, заставляя Николая скрестить руки на груди и вжать поглубже подбородок в воротник.
Николай был крепкого телосложения, среднего роста с лысой головой и густой чёрной бородой на болезненно сером, словно у заядлого курильщика, лице. При этом черты его лица были плавными и мягкими, источающими доброту, даже когда он не улыбался и смотрел своими ярко-голубыми, как у щенка бассета, глазами на окружающий мир безразлично. Чёрное пальто, тонкие вязаные перчатки и начищенные чёрные берцы завершали его образ.
Помимо угрюмого бородача на автобусной остановке «Москва» стояли ещё трое. Двое коренастых мужчин одинаковой комплекции в сине-серой, как их лица, потёртой форменной одежде и пожилая женщина в плотной зеленоватой куртке.
Характерное для столь раннего времени малолюдье. Немногие желали вставать на работу в пять-половину шестого утра, ехать на первом автобусе и появляться на работе в семь, когда рабочий день начинается с восьми. К тому же по раннему маршруту ходили старые раздолбанные автобусы с протёртыми сидениями, проржавевшими до дыр полами и вонью от выхлопной системы в салоне. Человек в своём уме попросту не поедет на подобном транспорте без крайней необходимости.
Николай стоял среди этой компании, мучаясь от тяжелой похмельной бессонницы и легкого голода, в ожидании, когда трясущийся автобус отвезет его на работу. Там в кабинете Николая ждал невкусный растворимый кофе, основательно засохшее песочное печенье в тёмном шоколаде и вчерашний кекс, который достался Николаю от одной из сотрудниц. Кекс был прекрасен: домашний, ароматный, полный орешков и изюма, покрытый толстой корочкой из белоснежной глазури и посыпанный разноцветной кокосовой стружкой.
От мыслей о кексе рот наполнился слюной, и Николой шумно ее сглотнул. Раз уж похмелье подняло его ни свет ни заря, а дома еды не было, он счёл прекрасной идеей приехать на работу пораньше и съесть его в тишине. Ещё неплохо бы все же зайти после работы в магазин и купить продуктов домой, а то единственными обитателями холодильника были несколько бутылок пива и начатый Red Label.
Николай жил один и большую часть времени проводил на работе, поэтому он не утруждал себя ни уборкой, ни готовкой, ни даже покупкой продуктов. Еженедельные «набеги» уборщицы Сары – пухлой невысокой узбечки лет пятидесяти с вечно улыбающимися узкими глазами на круглом лице – помогали остановить распространение хаоса и энтропии в его квартире.
Но, на самом деле, квартира ему опостылела. Он старался возвращаться туда только ради некрепкого короткого сна, душного самокопания и расслабления в любимом дизайнерском кресле. Высокое, серое и мягкое – оно как будто поглощало Николая, унося его в царство уюта и безмятежности. Под ламповое потрескивание винилового проигрывателя он терялся во времени и мыслях, потягивая виски со льдом. Но недавно Николай, неуклюже резко плюхнувшись, сломал кресло. «Нужно не забыть взять детали с работы», – подумал он.
Его мысли прервал старый грязно-желтый автобус, появившийся из-за поворота! Громко порыкивая и выпуская из прогнившей выхлопной трубы клубы копоти, автобус приблизился к остановке и с пронзительным скрипом открыл расшатанные двери.
Николай зашел в заднюю дверь, где была большая площадка, свободная от сидений, встал у окна и облокотился на облезлый поручень. В автобусе воняло, как будто кто-то протянул шланг из выхлопной трубы прямо в салон в надежде надышаться угарным газом и распрощаться с жизнью.
Он огляделся вокруг: протертые до дыр сидения, стены с облупившейся краской, прогнивший пол – ничего нового. В другом конце сидел укутанный в армейское пальто кондуктор. Зацепившись взглядом за бородатого мужчину, он мотнул головой. Жест был понятен. Николай достал из кармана рабочий пропуск, позволяющий ездить на отдельных автобусных маршрутах бесплатно, и показал его кондуктору. После одобрительного кивка кондуктора пропуск был убран.
Николай давно не ездил в автобусе, но со вчерашнего вечера он остался без машины, которая встала на плановое ТО в сервис. Никто из коллег на работу в такую рань не ездил, альтернативы у него не было, поэтому он смиренно расслабился и отдался чарующим звукам музыки в наушниках, подумав: «Я спокойно доеду до работы и, возможно, даже не блевану».
Николай облокотился спиной на поручень, поправил наушники и прикрыл глаза. Двери со скрежетом захлопнулись, и автобус, ведомый неизвестными силами, кряхтя устремился вперёд.
Спустя минут двадцать пять в голову Николая постучалась мысль: «Семь треков. Уже должны подъезжать». Он открыл глаза.
«Хм… быстрее, чем раньше, кажется», – подумал он, увидев за окнами знакомые серые башни.
Здание хранилища отработавшего ядерного топлива, где работал Николай, находилось в ближней к городу части периметра атомной электростанции. Оно было огорожено двухметровым забором с колючей проволокой и имело собственную проходную с охраной. Возвышавшееся над заливом здание было хорошо видно с дороги, ведущей из города на атомную станцию. Хранилище было огромным: две высотные части, словно оборонительные башни крепости, возвышались на сорок метров над водами залива. В одной из башен располагалось отделение разделки, где отработавшее топливо резали на три части для дальнейшей упаковки в контейнер. Мощное, монолитное, с полутораметровыми стенами из тяжелого бетона и свинца, хранилище было пронизано километровыми коридорами, в которых неопытный гость без сопровождения мог заплутать на час-другой. Немногочисленные окна пропускали редкие лучи солнца и волны от сотовых вышек – в метре от окон связь пропадала. Три участка, десять этажей и километры коммуникаций этой неприступной крепости обеспечивали ядерную и радиационную безопасность не только самого объекта, но и всего региона. На одном из участков, в бассейне временной выдержки, располагалось отработавшее за более чем сорок пять лет работы АЭС ядерное топливо. Со стороны залива к хранилищу был пристроен огромный, на подобии ангара, отсек, где ждали отправки на длительное хранение контейнеры, наполненные ядерным топливом. А к ближнему к городу краю здания уютно примостился трехэтажный административно-бытовой корпус, среди работников называемый «Пристройка». На втором этаже «Пристройки» в кабинете с табличкой на двери «Начальник контейнерного хранилища» Николая ждали кофе и печеньки.
Мысли о кофе и бодрящая промозглость весеннего утра не располагали к медленной прогулке. Как только автобус распахнул двери на остановке «АЭС-1», Николай в один прыжок выскочил на улицу и бодрым шагом пустился по направлению к проходной №1. Дальше на его пути не встретилось ничего примечательного, кроме, пожалуй, нового приветливого сотрудника внутренней проходной хранилища. Крепкий парень лет тридцати с чёрными волосами, бородой и сросшейся бровью, которые выдавали его восточные корни, долго всматривался в потёртый пропуск. Николай, практически каждый день проходивший этот контрольно-пропускной пункт больше семи лет подряд, от подобного отвык.
– Да похож, похож, – Николай показательно закрыл ладонью бороду, тем самым сымитировав гладко выбритое лицо с пропуска.
– Вам не мешало бы перефотографироваться, и на этот раз с бородой, – протараторил парень и бодро с улыбкой протянул пропуск.
Что-то в этом молодом человеке смутило Николая. Хоть он видел парня впервые, но первый день на проходной хранилища никогда не бывает первым на проходных опасных ядерных объектов. Сюда не ставят новичков, а отправляют только матёрых охранников. От нарочитой приветливости, нехарактерной для всех без исключения работников государственной охраны, веяло неестественностью. Николай на секунду провалился в свои мысли о новичке, но быстро пришел в себя и бодро ответил:
– Вот сегодня обязательно найду время и сделаю новый пропуск. Честное пионерское!
«Да хуй там, – подумал он про себя, поднося пропуск к магнитному считывателю на «вертушке». – Когда пойду домой, тебя уже сменят, а в следующий раз я опять отшучусь».
Николаю очень не хотелось тратить свободное время на оформление нового пропуска. Вся эта бюрократия: множество специальных форм заявлений, ходьба по кабинетам, работающим по крайне неудобному графику и общение с неприветливыми сотрудниками в окошках – не вызывали у него ни единого всплеска желания заниматься столь скучным делом.
Он прошел турникет, и его резко обдало канализационной вонью.
– Кстати, мужики, когда у вас уже сток прочистят? Воняет же. Я-то зашёл и вышел, а вам тут целый день потолок коптить. Озадачьтесь уже наконец, – бросил он на выходе из небольшого здания.
Николай пересёк пустынный внутренний двор с его дорожками и скамейками, зашел в пристройку и вбежал по лестнице на второй этаж, где по правой стене коридора располагались кабинеты начальников, а слева в конце коридора виднелся проход в женский санпропускник. Николай заскочил в свой кабинет, включил свет и выдохнул.
– Уфф… работушка. Ну привет, – вполголоса произнёс он, снял пальто и повесил его на крючок в кладовке.
Клацнуть кнопочкой чайника, достать из тумбочки кекс, печенье и кофе «Черная карта». Три ложки сублимированной гадости, сахар, кипяток. Николай закончил маленький ритуал, и аромат дрянного растворимого кофе наполнил небольшой кабинет. Усевшись в высокое чёрное кресло, мужчина включил компьютер, сладко потянулся и откинулся на спинку в ожидании завершения загрузки системы. День обещал быть спокойным.
«Злодеи»
– Папочка, ты всё-таки приехал, – светловолосая, с волнистыми волосами, девочка лет десяти в розовом платье резко вскочила из-за праздничного стола. Она подбежала к отцу и прыгнула ему на шею.
– Как же я мог не приехать к своему ангелу, – произнёс мужчина, улыбаясь, и прижал её к себе правой рукой.
– А мама сказала, что ты снова где-то в Африке по своим важным делам, – девочка показательно нахмурилась и сделала губы уточкой.
– Не слушай маму, милая! Ни одна работа в мире не заставит меня пропустить твой день рождения. Вот, держи подарок, – он свободной рукой достал из-за спины небольшую коробку, обтянутую розовой бумагой с большим серебристым бантом.
Девочка схватила подарок, подняла его высоко над головой и отбежала от отца к столу, где сидели многочисленные гости. Дети и взрослые с интересом смотрели на именинницу с коробкой.
– Настя, покажи, что тебе подарил папа, – попросил один из гостей, – покажи!
Теперь к его просьбе присоединились все гости. Они громко скандировали: «Открывай! Открывай!»
Девочка, явно испытывавшая удовольствие от внимания гостей, повернулась к отцу.
– Папочка, можно я открою подарок?
– Конечно, ангел мой, открывай!
– Ура!!!
Она быстро принялась разрывать яркую упаковку. Когда обёртка лежала на полу, девочка в восторге воскликнула: «Новый Iphone! Последний! Ни у кого в классе такого нет. Спасибо папочка», – она радостно потрясла коробкой с новым телефоном, подбежала к отцу и крепко обняла его.
– Ты не считаешь, что это перебор, Давид? – послышалось сзади.
Мужчина обернулся. В дверях комнаты стояла его бывшая жена.
– Ты её балуешь, Давид. Это очень дорогой подарок.
– Мама, я буду беречь его, – обратилась к матери девочка и лучезарно улыбнулась.
– Мы купим тебе классный чехол и защитный экран, – сказал Давид, которого дочка всё еще не отпускала из своих объятий. Он посмотрел на мать девочки. – Всё будет хорошо.
– Зайди на кухню, Давид, – сказала женщина и мягким движением поманила мужчину на кухню.
– Зайка, – обратился Давид к девочке, – нам с мамой нужно поговорить.
Он улыбнулся и осторожно высвободился из объятий. Пройдя за бывшей супругой на кухню, он закрыл за собой дверь.
– Давид, ты появляешься ниоткуда, даришь дочери дорогие подарки и пропадаешь на несколько месяцев. Так не может продолжаться. У Насти новый папа, а она его не принимает, повторяя, что ей нужен её папа, что её папа вернётся.
– Это всё еще моя дочь и мой дом, – прервал её Давид, – я вернулся и больше не собираюсь уезжать. Я очень устал. Моя комната всё еще не занята? Мне нужно поспать.
– Комната всё еще твоя. Сейчас мы с гостями поедем в торговый центр, там забронирован игровой зал для детей. Сегодня можешь переночевать тут, но завтра, пожалуйста, найди себе жильё, – она нервно заломила кисти рук.
– Хорошо, – сказал Давид и вышел из кухни.
Он поднялся на второй этаж, зашел в комнату и без сил рухнул на кровать. Три пересадки и почти двое суток в дороге дали о себе знать. Давид подложил подушку под голову и провалился в сон.
Резкий крик над ухом жёстко выдрал его из сна, как ломик выдирает ржавые гвозди из досок. Склонившись над ним, вся в слезах, стояла бывшая. Её руки вцепились в рубашку на его груди.
– Настя пропала, – всхлипывая прокричала она, – если это твоих рук дело, я тебя убью, слы…
Кабину КамАЗа сильно тряхнуло от выбоины в дороге, и Давид проснулся. Сон о дочери мгновенно развеялся. Он недовольно посмотрел в окно и узнал местность, по которой они ехали.
– Чёрт! – выругался он. – Это стратегически важная дорога. Дорога для эвакуации людей при аварии – единственная магистраль для доступа скорой помощи и пожарных к АЭС, а они делают этот уёбищный «ямочный» ремонт! Неееет! Эта страна не будет жить нормально никогда! Слышишь меня, Артур? Никогда! Поэтому получаем деньги и сваливаем отсюда к чертовой матери на Карибы. Море, солнце, еда и отсутствие полиции! Ты открывал ссылку с островом, которую я тебе прислал? – спросил мужчина лет сорока в сине-серой утеплённой спецовке. Его лицо с большим приплюснутым носом, карими глазами, чёрными густыми волосами и пышными усами было напряжено.
– Тебе понравился остров, Артур? Я куплю его. После дела я его обязательно куплю. Построю дом. Перееду туда жить с дочкой. Она будет довольна такой красотой и простит меня. Артур, как считаешь? Простит?
– Да, Давид. Уверен, что дочка будет счастлива жить в доме мечты и забудет события последнего месяца, как страшный сон.
Водитель включил правый поворотник и остановился на обочине.
– Давай поменяемся, мы почти приехали.
Мужчины синхронно открыли двери машины и вышли из кабины. Обойдя машину, Давид забрался на водительское место, а Артур уселся рядом.
– Послушай меня, Давид, я всё понимаю, но не отвлекайся от дороги. Последний километр мы должны проехать без проблем. Если мы ещё раз попадём в яму, песок может осыпаться и груз будет видно на камерах наблюдения. И не будет ни дочери, ни острова, ни мечты, – сказал голубоглазый мужчина средних лет с гладко выбритым лицом, подобием ирокеза на голове, одетый точь-в-точь, как собеседник. Он задрал рукав на правой руке, обнажив запястье, на котором болтался браслет из небольших круглых чёрных бусин и одной белой покрупнее. Перебрав их по кругу, он глубоко вздохнул и улыбнулся.
Давид боковым зрением посмотрел на соседа. Хоть лицо Артура и расплылось в улыбке, было понятно, что про остров и мечты он не шутит.
«Да уж. Он не шутит», – подумал Давид, убедился, что машин нет, и включив левый поворотник, вырулил на дорогу.
Справа, сквозь небольшой просвет в тяжелом сером небе, выглянуло солнце, ослепив пассажиров кабины. Вдалеке, освещаемые лучами, показались очертания сначала хранилища, а потом и блоков АЭС.
– Почти приехали. Осталось самое сложное, – Давид смахнул проступивший пот со лба, – к какой проходной нам ехать, Артур?
– К четвёртой. Пропуск оформлен на четвёртую.
Машина прошла ещё три поворота и снизила ход для финального манёвра к проходной №4. «Змейку» из бетонных блоков Давид преодолел виртуозно. Очереди не было. Заскрипев тормозами, машина остановилась перед отодвигающейся створкой высокого серого металлического забора с кудрями колючей проволоки по верху. За забором находилась досмотровая площадка для грузовых автомобилей.
– Артур, бери документы, вылезай и иди на проходную. Я загоню машину и подтянусь. Скрести пальцы, друг, нас ждут великие свершения. – Давид прикоснулся к чёткам, висящим на зеркале заднего вида.
Артур бодро дёрнул за ручку двери и спрыгнул на бортик. Дверь за ним закрылась.
КамАЗ, дёрнувшись, неспешно въехал на территорию досмотровой зоны. Машина остановилась, Давид заглушил двигатель в точности, как велела ему жирная красная надпись на стенде. Створка ворот со скрипом начала закрываться.
Артур проводил скрывающийся за забором КамАЗ, в кузове которого возвышалась куча песка. Несмотря на неказистый вид мужчины, одетого в рабочую куртку и как будто ватные штаны, в нем читалась стать и военная выправка. Он, в отличие от большинства среднестатистических работников станции, понуро не опускал голову, упирая глаза в пол и не сутулился под тяжестью нависающих над ним проблем. Дождавшись, когда груз песка скроется за массивными воротами, он дошел до одноэтажного здания проходной №4 и открыл тяжёлую дверь. Пройдя мимо входа в досмотровую зону, он приблизился к бронированной металлической кабине проходной, положил документы в выдвинутую металлическую ячейку, торчащую из серой кабины, и посмотрел в окошко.
– Я сопровождаю груз песка и смесей для ремонтных работ в хранилище отработавшего ядерного топлива, – обратился он к часовому в будке и повернулся к окну, из которого была видна досмотровая зона.
Тощий солдатик, привстав на подножку КамАЗа, обратился к Давиду.
– Мне необходимо осмотреть кабину и кузов. Везёте что-нибудь запрещённое? Флэшки, сотовые телефоны, устройства записи? – вяло отчеканил выученную фразу молодой парень в военной форме с потухшими впалыми глазами, залезая в кабину с пассажирской стороны.
«Почти пятьдесят единиц огнестрельного оружия, включая пулемёт Калашникова и СВД, двадцать пять кг С4, бронежилеты, рации, тепловизоры, приборы ночного видения, глушители на почти всё оружие и много ещё чего», – подумал Давид, но из его уст прозвучало совсем иное:
– Нет. Смесь для бетона и полтора куба песка. Больше ничего интересного.
– Пройдите, пожалуйста, в здание проходной для проверки документов, – сказал солдат, открывая бардачок.
Давид плавно открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Не закрыв за собой дверь, он неспеша подошел к проходной. Зайдя внутрь, он подошел к Артуру, и тот кивком указал на место, где мгновение назад виднелся ящик для документов.
С металлическим скрежетом ящик открылся и сквозь хрип динамиков послышалось мужское:
– Игорь Александрович, заберите свои документы.
Артур подошел к выдвинутому ящику и достал документы. С пронзительным щелчком сработал электромагнит, блокирующий «вертушку» в полтора человеческих роста.
– Проходите, – произнёс мужской голос. – Следующий.
Давид подошел к кабинке и опустил документы в ящик.
Минуту спустя ящик снова выдвинулся. Голос предложил Давиду забрать документы и вернуться к машине.
Когда Давид вышел во внутренний досмотровый двор, солдат, осмотрев содержимое кабины, бодро взбирался на площадку для досмотра кузова. Вооружившись длинным шестом с острым концом, он осмотрел целостность мешков со смесью, потыкал отделённую от мешков деревянной перегородкой кучу песка, повернулся к Давиду и с мольбой в глазах произнёс:
– Всё нормально. Садитесь и проезжайте.
Под лязгающий звук цепей привода ворот машина снова завелась, фиксирующий машину сзади и спереди барьер опустился, и Давид, выехав из досмотровой зоны, остановился возле Артура:
– Когда вы успели завербовать этого сопляка? – спросил Давид, у Артура. – Я искренне напрягся, когда он начал тыкать в песок своей палкой. Думал, что всё, приплыли. Но ты меня в очередной раз не разочаровал, друг. Надеюсь и на внутренней проходной будет также?
– Будет, – пробубнил Артур, но потом встрепенулся. – Блядь, Давид! Мы же так давно работаем вместе. Ты – мой друг, мой шеф и ты не тупой, но скажи мне, как ты идёшь с таким настроением на дело? Как ты можешь хотя бы чуточку думать о том, что нас поймают на первой же проходной перед въездом на объект? Ну хуйня же какая-то! – он повысил тон и продолжил, – все куплены, все, кто мог встать на первую, четвёртую проходную или досмотровую хранилища в течении этой недели. Все. Нам платят огромные деньги, чтобы случайностей не было, Давид, и их не будет. Никаких, блядь, случайностей, – голос Артура понизился, в нём появилась усмешка, – с этим парнем, кстати, было тяжелее всего. Принципиальный очень. И маму любит. Вот, собственно, пока его мама у нас в гараже лежит, он будет тыкать в ящики и вместо «калашей» находить там песок. Так будет всегда. Если не деньги, то страх открывает все ворота. Вот лично я выбираю деньги. У тебя память хорошая. Напомни убрать после дела мать этого сопляка и его самого. Ибо нехуй.
– Хорошо! – пробурчал Давид, явно недовольный, что с ним общались сейчас как с каким-то школьником.
«Хотя, не задавай тупых вопросов, не получишь ещё более тупых ответов», – подумал он, переключился на первую скорость и направил грузовик в сторону проходной хранилища. Машина ехала мимо унылых, безжизненных громадин первого и второго энергоблоков атомного гиганта. Со времени остановки реакторов свет в немногочисленных окнах погас, серые облезлые купола сливались с майским небом, снова потерявшим солнце в тяжелых тучах.
Проходную хранилища они преодолели еще легче. Давид припарковал машину у ворот и пошёл за разрешением обратно на проходную. Артур направился в хранилище к команде, которая устраняла недочеты ремонта после предыдущего подрядчика, который пару недель назад пропал.
«День будет хорошим!» – подумал Давид и улыбнулся.
