Читать книгу: «Бурятские Боги щедрые…», страница 2

На следующий день я уже сидела в офисе, заполняя выданные мне бумаги.

График работы меня устроил более чем, так как я ночной небожитель.

Меня насторожил только единственный пункт в анкете с вопросом «Курите ли вы?»

– А что означает этот пункт? – поинтересовалась я у девушки за стеклом.

– Этот пункт означает, что если вы курите, то вам продляют время отдыха для перекура – ответила она с невозмутимым лицом.

– Это вот шутка такая сейчас была? – и мои брови тут же взобрались выше на целый сантиметр.

– Ни в коем случае, я серьезно – все с тем же выражением ответила девушка.

«Да ладно, есть-таки рай на земле!» – подумала я и ответила на вопрос положительно.

На следующий день я приехала на стажировку, которая должна была проходить пять дней. Но к концу первого дня администратор магазина Таня сказала, что учить меня не чему, и чтобы завтра я уже принимала смену.

«Фух! Талант все-таки не пропьешь!»

К восьми вечера следующего дня я вышла ночным продавцом-флористом.

Первая утром пришла Таня:

– Ну как? Сколько за ночь получилось? – без особого интереса протянула она.

– Восемнадцать – ответила я.

– Сколько??? – Таня не поверила ушам и пошла к кассе. Открыв кассу и пересчитав выручку, она спросила:

– Ты что, собой что ли тут торговала?

– Почти – ответила я – учитывая, что мое тело не присело всю ночь. Еще товар привезли. Еще клиент из Москвы попался, что мама не горюй. Мне пришлось ему тридцать толстенных роз крутить и быть в состоянии «готова к бою», потому что он в каком-то неадеквате был, как обкуренный, но я его удовлетворила, и он оставил мне чаевые аж долларами.

– Чаевые мы складываем вон в ту баночку – указательный палец Тани ткнул в стоящий под прилавком горшочек.

– Эти чаевые, если позволите, я оставлю себе на память и буду носить в кошелечке. А все, что будет после них, уже отправится в баночку.

Таня недовольно поморщилась, но ничего не возразила и мои честно заработанные доллары были вытащены мной из потайного места и аккуратно сложены в не менее потайной карман кошелька.

– У нас такой выручки ночью уже давно не было. Наташа, мне никто не поверит даже. Денег в кассе не было бы, я бы тоже не поверила. Ну ты даешь! Сейчас Райку посмешу – и со смехом мы отправилась курить на крыльцо.

Из-за угла к крыльцу магазина вырулила молодая, но очень неухоженная полноватая женщина. Такое ощущение, что ее волосы не видели шампуня и воды добрых недели четыре, а то и больше.

Таня показала Рае на место для часов на руке, имея ввиду, что та опоздала, на что Рая абсолютно никак не отреагировала.

– Рай, а знаешь, сколько у Наташи выручка сегодня?

– Нисколько? – протянула та в ответ.

– Восемнадцать тысяч.

Рая занесла было ногу на ступеньку, но при слове «восемнадцать» затормозила. Потом все же поставила ногу.

– Не может быть – сказала она.

– Неа – заинтригованно улыбнулась Таня.

– Да у нас отродясь такой выручки не было – Рая не хотела верить Тане.

– Может Мирка дверь входную на ночь запирает и спать ложится? Нужно по камерам проверить – предположила Таня.

– Ну и как у тебя это получилось? – спросила Рая, доставая сигарету.

Я быстренько поведала, как моя попонька была вся в мыле на протяжении ночи и решила откланяться:

– А у вас еще один флорист – она тоже опаздывает? – улыбнулась я, глядя на Раю.

– Она в отпуске. Это мы добрые, выйдет Ляля, ты летать тут по залу утрами будешь.

– Ну, посмотрим мы на вашу Лялю, но летать вряд ли будем – ответила я и, развернувшись, зашагала к метро.

Я устала очень за эту смену. И морально, и физически. Но больше морально, так как я еще не ассимилировалась с местным населением и все время нужно было себя контролировать, чтобы не сказать лишнее.

Дни шли, и я неплохо влилась в этот маленький коллектив о двух головах, ожидая чудо-Лялю, про которую мне так много уже рассказали «хорошего», что я просто обязана была с ней подружиться. Впрочем, «ничто так не сближает двух людей, как обосрать третьего.»

В одну из смен я приехала, как всегда, пораньше и увидела в холодильнике с цветами новую персону. Вероятно, это и была та самая Ляля. Я прошла в бытовку переодеться и поставила чайник, чтобы заварить кофе.

Женщина вышла из холодильника и пришла на шум закипающего чайника.

– Здравствуйте! Наташа, ночной продавец – представилась я.

– Ляля – как-то без особого энтузиазма ответила она – сегодня тебе нужно заменить воду в боковой витрине и вычистить российскую розу. Полы в зале не промыты – промыть…

– Насколько я поняла, все ценные указания я получаю от администратора, она ставит мне задачи, но не продавцы. Про полы – смена была не моя, соответственно и косяк не мой. Опять же, повторюсь, все претензии к администратору – я открыла банку и насыпала из нее кофе в свою кружку – не составите компанию? – предложила я, кивнув на банку с кофе.

– Нет, спасибо, я тороплюсь – буркнула она и стала переодеваться.

Ляля ничего не сказала на мои препирания, но и не приняла их безоговорочно, так как сразу же после ее ухода мне позвонила Таня и проныла о том, что я отметила момент передачи смены штыковой атакой.

– Таня, добрый вечер! Я уверяю, что с моей стороны все было прилично – я всегда знаю, что и кому говорить. Поэтому я жду указаний от вас, а не от моей коллеги.

– Что Ляля сказала сделать?

– Заменить воду в боковой витрине и вычистить российскую розу. Ах, да, Мира полы не промыла.

– Люлей ей вставлю, она их не моет, а размазывает. Воду да, заменить, розу не всю – половину, а то не доживет до продажи. Завтра с утра Ляля, постарайся с ней помягче.

– Хорошо – улыбнулась я в трубку – ни один волосок не упадет с ее головы.

– Пока-пока! – попрощалась со мной Таня.

Утром ровно в восемь в проходе появилась Ляля. Это было опоздание, и оно означало, что мне придется задержаться минут на тридцать, чтобы передать смену.

– Вообще-то я не люблю опаздывать, но сегодня так получилось, извини.

«Прогиб засчитан» – подумала я – «два ноль в мою пользу, Лялечка!» – и я поняла, что диалог состоится, как в лучших домах ЛондОна и ПарИжу – кофе?

– Да, с удовольствием, задержаться есть возможность?

– Не очень, но задержусь – улыбнулась я в ответ, набив себе третье очко.

Мы взяли кружки с кофе и вышли на крыльцо покурить.

Лялька была маленького роста, даже еще ниже, чем мои полтора в прыжке, очень стройная и симпатичная. Изгибы ее тела были пластичны, как у кошки. По разговору я уловила, что флорист, это не ее начальное образование. Очень грамотная и разнообразная речь. Так и есть. Лялька сказала, что до Питера она работала библиотекарем в Новосибирске, а флористом подрабатывала, чтобы прокормить двоих дочерей. А сюда переехала, чтобы дать детям хорошее образование. Ну все как, обычно, то есть все, как и у меня. Ее муж, но не отец детей, остался там, потому что не смог покинуть зону своего комфорта, но несмотря на это, они вместе проводили все отпуска.

Мы вернулись внутрь, я заполнила кассовый отчет, передала смену и попрощалась с Лялькой.

Так, собственно, и заладилось наше с нею общение, но время вместе не в стенах магазина мы не проводили. И только как-то осенью, после моего увольнения, она пригласила меня в гости.

Наша алкогольная посиделка состоялась и переросла в редко-систематичные встречи, но обязательно включающие в себя культурную программу – это были либо прогулки, либо шопинг, либо чтение книг и еще многое другое. С ней было интересно, надежно и весело. Ментально мы были с ней рядом и уже на втором году дружбы делили с ней и радостные и горестные моменты.

Но про Ляльку я еще продолжу, а сейчас мое день рождение!

Мой сорок седьмой именинный день выпал на субботу. Отпраздновать сию чудесную дату я пригласила Катерину, свою бывшую соседку по Читинскому подъезду, которая полгода назад тоже переехала в Питер и Ляльку, с которой у меня перед уходом от Соломоновны состоялся следующий диалог:

– Опять поздно? – скривила она гримасу.

– Ляль, ну я от себя сейчас не завишу, ты же знаешь. Приеду домой часов в шесть только, пока с Егором закупимся сходим, приготовим по- быстрому, надеюсь. Ну не ранее восьми точно сядем.

– Не знаю, это поздно, мне на работу утром – не унималась Лялька.

– Ляль, моё дело пригласить. Раньше не получится – уже психанула я в ответ. «Ну приехали! Мой праздник – когда захочу – тогда и отмечаю!»

– Всё, я убежала – крикнула я на выходе Ляльке – до завтра!

Вставив в уши наушники и врубив мою любимую на тот период Лоуну я стремительным шагом метнулась к пешеходному переходу, а от него к метро. Музыка спасала меня от всего. Она и сейчас спасает, тело берет от нее энергию. Энергию ритма, гармонии, текстов. Все это разливается во мне, как вино, излечивает, питает и дает новые силы. Вот и сейчас – силы на исходе, но я иду очень решительно и активно, потому что во мне забился ритм.

– Привет, мам! – сын открыл мне дверь.

– Привет! Как дела? – спросила я.

– Нормально. Что готовить завтра будешь?

– Дожить бы до завтра желательно – с усмешкой сказала я.

– Куда ты денешься? – ответил Глеб – мам, я серьезно.

– Не знаю, на что глаз упадёт, то и купим, приготовим. Времени совсем мало будет, нужно быстро, дешево и сердито. Тетя Ляля там выстебывается, что поздно застолье назначено.

– Ну ты же работаешь.

– Так и я о том же. Ладно, небольшой перерыв и уборку давай сделаем, бардак дома.

– Хорошо, позовешь.

– Да – кивнула я в ответ.

Я бухнулась на диван в перпендикулярном положении и задрала ноги через его спинку на стену. Помогает кровушке встряхнуться. Минут десять я еще повалялась, и мы с Глебом принялись за уборку – он в своей берлоге, а я в своей.

Проснувшись субботним утром в девять, быстро позавтракала, приняла душ, сделала боевой раскрас на лице и помчалась к метро.

Телефон разрывался от звонков и сообщений, но все потом, после работы, а то мозг мой не выдержит…

Приехала к Соломоновне, как и договаривались, к половине одиннадцатого. У нее уже тусовался Пашка, он пришел к ней за какой-то очередной умной книгой и для психологической беседы. Накануне Соломоновна предложила мне принять участие в групповой терапии в качестве голоса за кадром. Она хотела понаблюдать, как Паша будет вести себя в присутствии постороннего человека.

– Мне не вступать в полемику? – поинтересовалась я.

– Ну почему, если посчитаешь нужным, поддержи беседу – ответила Соломоновна.

На том и порешали.

– Павел, приветствую! – поздоровалась я.

– Привет, Наташа! – немного удивился Паша. Вероятно, он не рассчитывал на мое присутствие сегодня.

Соломоновна решила сразу разрядить ситуацию.

– Сейчас будем пить чай – Наталья сегодня именинница!

– Шутите, Ирина – подмигнул ей Пашка.

– Нет, это правда. Наталья, я тебе подарок приготовила – примерь – и она протянула мне пакет.

– Спасибо! Может позже, Ирина Соломоновна, Паша уйдет, и я спокойно примерю?

– Нет, Паша отвернется – настаивала она.

– Паша тогда пока тоже что-нибудь примерит – сказал Пашка и потянулся к куче с одеждой, лежавшей за шкафом.

Шоу началось, господа! Я достала из пакета первую вещь, которая оказалась очень милым черным платьем и примостилась за шкафчиком у входа, чтоб переодеться. Платье было отменным, но на размер меньше, чем я ношу.

– Ну как? – Соломоновна вырулила из-за шкафа, чтобы посмотреть на меня.

– Вы мне польстили, Ирина Соломоновна, маловато – с печалью в голосе ответила я.

– Жаль, платье тебе идет.

– Да. Очень красивое. Может скину размер как-нибудь.

Пашка выбрал себе из кучи женскую вязаную кофту цвета «вырви глаз» и снял с себя толстовку. Да уж, торс шикарный, ничего не скажешь! Он вообще был хорошо сложен, как хороший танцор, стройный, с движениями пумы.

– Паша, не дразни девочек – засмеялась я – прикройся.

Соломоновна тоже расплылась в улыбке и Пашка натянул на себя эту жуткую кофту.

– Как мне? – выпрямился он по струнке.

– Ничего личного, Пашь, это комплимент – подлецу все к лицу! – продолжала со смехом я – руки только подрезать придется, рукава коротковаты.

Кофта действительно села на него хорошо, выгодно обтягивая фигуру, но рукава еле прикрыли локти.

– Наталья, там брюки в пакете, мерь – сказала Ирина.

Я вернулась за шкафчик, сняла платье, одела домашнюю тунику и вытащила брюки из пакета.

– Ирина Соломоновна, ну это какие-то прямо блядские брюки.

– Да? Это ты неправильные брюки носишь. Одевай!

Брюки были их экокожи, блестящие и узкие. «Примерю, возьму, но носить не буду» – сразу решила я.

Я натянула брюки и вышла на всеобщее обозрение.

– Ну? – посмотрела на меня Соломоновна, я же сказала, ты не ту одежду носишь.

Охреневший Пашка не мог отвести глаз!

– Наташа, иди-ка надень ботинки и куртку – сказал он.

Я вышла в коридор и через пару минут вернулась в комнату в полном боекомплекте.

– Наташа, это твои брюки! Ирина права. Очень сексапильно выглядишь. И ботинки к ним и куртка подходят. И ножки – на миллион просто!

– Спасибо, Пашь, буду теперь ходить в блядских брюках с проститутской помадой на губах, терять мне все равно уже нечего – и мы все рассмеялись над моим заключением.

– Спасибо, Ирина Соломоновна, за подарок! В этих брюках я от вас сегодня и поеду домой – сказала я, обняв Ирину.

– Носи на здоровье! Платье тоже возьми, вдруг похудеешь.

– Да, платье очень красивое, спасибо!

– Ну тогда идемте пить чай – и Ирина направилась на кухню.

Я вернула себе домашний вид и догнала своих собеседников. Пока грелся чайник, мы накрыли стол, и Ирина принесла коробку конфет.

– Наталья, это в честь твоего дня рождения! – протянула она коробку.

– Открываю? – спросила я.

– Ну давай – ответила Ирина.

Я налила чай, и мы начали беседу.

Прошло минут несколько, как в дверном проеме появилась Лялька и помахала мне рукой.

– С днюхой! Я там тебе написала, а ты даже не ответила – обиженно промямлила она.

– Спасибо, Ляль! Я еще вообще никому не отвечала, там у меня сто пятьсот сообщений, освобожусь и буду всем отписываться.

Лялька еще нервно поподпрыгивала в проходе, но, видя, что ее не пригласили за стол, скрылась.

Я не могла ее пригласить, ведь это не мой дом, и не мой стол. И, тем более, что это не праздничное застолье, а Пашкина терапия. Но Лялька об этом не знала, а я не могла ей об этом сказать, так как это было бы не этично по отношению к Соломоновне и Пашке. И Лялька уже приглашена ко мне на ужин. Просто у меня всё как всегда в одну большую кучу и через одно место.

«Об этом я подумаю завтра» – промелькнули уже ставшие моим жизненным лозунгом слова Скарлетт из «Унесенных ветром.»

Я выкинула лишние мысли из головы и присоединилась к беседе, о которой я не имею права здесь говорить.

После ухода Паши Соломоновна под завязку загрузила меня бумагами, и я отдыхала только на перекурах, даже не звала на них Ляльку, потому что Соломоновна начинала нервничать, что с ней я курю дольше обычного.

Мой рабочий день завершился и перед уходом я постучала в Лялькину комнату.

– Ляль, пойдём покурим, и я побегу.

Лялька с недовольным выражением лица вытащила сигарету из пачки и поплелась за мной. Моя попонька уже чувствовала гром и молнии, исходящие из ее нутра, но процесс уже был запущен и топка раскалилась, без права остановиться.

– Наташа, вот скажи мне, пожалуйста, что за хуйня творится? – утрированно проговаривая каждое слово и смакуя его, произнесла Лялька.

– Какая именно тебя интересует – что я не ответила на сообщение? Дублирую ответ – я еще никому и ничего не отвечала. Ты думаешь – оно там одно от тебя? Да там полмира меня уже поздравило, что было дальше я еще не смотрела даже. Мои полмира, имеется ввиду, мои друзья, родные и еще у меня куча клиентов, которые тоже теперь поздравляют меня со всеми праздниками.

– Нет, хуйня, которая сегодня на кухне была? Вам стало жалко чашку чая для меня?

– Ляль, это не мое застолье было и не празднование – это деловое чаепитие, но я не могу тебя в это посвятить, к сожалению. Это мероприятие было связано исключительно с профессиональной деятельностью Ирины Соломоновны и ее клиентом. И ты видела, что за столом, кроме нас с ней, сидит еще человек. Мы всегда пили чай вместе, но, когда втроем – ты, я и Ирина. Мое приглашение осталось в силе на сегодня, жду тебя к восьми в свой дом и за свой стол!

– Наташа, да пошла ты на хуй! – Лялькины глаза изрыгнули на меня все громы и молнии Питера.

Не поверите, как охота было втащить Ляльке за эти слова.

– Остынь, у тебя есть пара часов и включи голову. Мое предложение в силе. Я не могу так просто вычеркнуть наши четыре года дружбы. Я нахожусь на работе, и ты прекрасно об этом знаешь, ты мне сама ее подсуетила.

– Цена твоей дружбы сорок тысяч в месяц?

– Ляль, ты сейчас несешь чушь – услышь себя! Все, я ушла…

«Лялька, ну какая ты вот сейчас дура! Капризное дитя в тебе пробудилось. Это же мой праздник, а ты его говном сдобрила.»

Лялька не пришла, ну а я не стала звонить и писать, она сама сделала свой выбор.

– Глеб – подходи к магазину, я уже внутри – набрала я сына.

– Сейчас, мам.

Я быстро покидала продукты в тележку – на что глаз падал, то и брала. Катерина приехала, как всегда, на часок пораньше, что было очень кстати и мы, как и полагается, уже отлаженной системе – помыли, пошинковали, наварили и накрыли стол, потому как мама в мое отсутствие ничего не удосужилась сделать. Ну хоть салатик бы какой сгоношила…

Посидели, как обычно, хорошо, но я чувствовала себя особо уставшей, видимо, инцидент с Лялькой высосал у меня оставшиеся силы.

Соломоновна

Здесь я должна представить вам еще одного, ставшего важным для меня, человека.

Это уникальное создание, к которому я привязалась не на шутку, но поначалу мне очень сильно хотелось купить лопату и закопать ее…Соломоновну, в смысле.

Приехав к Ляльке на новоселье, я прикупила то, что употребляю я (такие у нас с ней правила – каждый пьет то, что пьет) и что-то из закуски, сейчас уже не вспомню – что именно…

– С Соломоновной хочешь познакомиться? – спросила меня Лялька.

– Можно – ответила я.

– Сейчас на стол накидаем и позовем – и Лялька принялась к сервировке ужина.

Все было расставлено и порезано на ее новом пятидесяти сантиметровом столе, а что не поместилось – отправилось на подоконник, и она ушла за своей квартиросдатчицей.

Про Соломоновну я уже была наслышана очень много за эти четыре года, но так ни разу ее и не видела, и, поэтому рада была представившейся возможности познакомиться с нею лично.

– Соломоновна, заходи, не стесняйся, все свои – услышала я за дверью, которую Лялька тут же и распахнула.

«О, Боги!!!! Что это???» – и я застыла на миг в полном оцепенении…

В комнату, держась за Лялькину руку, вошла старая женщина и Лялька помогла ей сесть на стул.

Слово «вошла» мне нужно заменить другими словами, так как это слово не выражает того, что я увидела.

Я вообще увидела не то, что ожидала. Полное непопадание сложившегося в моей голове предполагаемого образа Ирины Соломоновны и представшего сейчас моим глазам.

Лялька всегда так восхищалась ею и рассказывала разные презабавные истории о совместном их времяпрепровождении, что я представляла в своей голове красивую еврейскую женщину, немного пожилую, и это как минимум.

Итак – «вошла»… Видели ли вы когда-нибудь, как ходят люди с болезнью Паркинсона? Лично я до этого момента не видела.

Нарушения при ходьбе выражаются у них замедлением скорости самой ходьбы, укорочением длины шага и уменьшением высоты шагов. Таким образом их походка приобретает вид «шаркающей».

Так вот и Ирина Соломоновна не «вошла», а «прошаркала» до стула и как-то совершенно стремительно в него влетела. Кроме того, у нее был ярко выраженный сколиоз, который уже деформировал все ее тело до определенно внушительного горба, отсутствовала добрая половина зубов, на лице красовались седые усы с бородой и, всю эту эпопею завершала грязно-серая гипсовая повязка на правой руке.

Знаменитая старуха Шапокляк выглядела на фоне Соломоновны просто красавицей….

– Ирина Соломоновна, знакомься – Наташа, моя подруга – и довольная Лялька расплылась в улыбке.

– Ирина – тихо сказала женщина и я ощутила живость и пронзительность ее взгляда.

«Свят, свят, свят» – пронеслось в моей голове – «надеюсь, она не умеет читать мысли» – и я вывела себя из ступора.

– Ляля так много о вас рассказывала – залепетала я.

– Хорошего или плохого? – пошутила Ирина Соломоновна.

– Соломоновна, ну как про тебя плохого? – и Лялька обиженно поджала губы.

Застолье удалось от слова совсем. Ирина Соломоновна просидела с нами почти до трех часов ночи и удивляла меня по самые помидоры.

Я встречала в своей жизни умных людей, но такого человека, как Ирина, я еще не видела.

Она была практикующим психологом в сфере транзактного анализа, поэтессой и самой настоящей еврейкой с феноменальными знаниями и не менее феноменальным чувством юмора.

Чем различаются собаки и кошки? Конечно же породой. Породу видно сразу, даже невооруженным глазом, и не нужно особо разбираться в этих породах.

Так вот, когда она открыла рот и начала вещать на нашу небольшую с Лялькой аудиторию, я сразу ощутила эту самую породу и она подтверждала ее все больше, рассказывая о себе пока еще небольшими порциями.

Я не могу утверждать, что исключительные качества присутствуют только в породистых собаках. Дворняги тоже бывают на редкость умны, но они все равно остаются дворнягами…

Все допили свои напитки, в том числе и Соломоновна – у нее был томатный сок, и мы с Лялькой проводили ее до комнаты.

Тут меня поджидала новая порция ступора!

Таких комнат, как Иринину, я тоже еще не видела. Вернее, будет сказать – такого срача, какой творился в Ирининой комнате.

Нет, это была не грязь. Это был какой-то сумасшедший апокалипсис абсолютно всех вещей, которые там были. И невероятное количество куч с бумагами. Эти кучи были во всех местах. На столе, на кровати, на подоконнике, на шкафах, на стульях, на креслах, на полках. Везде. И еще было сумасшедшее количество разных коробочек…

Пока я находилась в очередном состоянии шока, Лялька произнесла:

– Соломоновна, а ты не хочешь Наташе стихи почитать?

– Ну давайте – как –то бодро ответила она на Лялькино предложение, хотя еще минуту назад чуть не засыпала, сидя у нас за столом.

Лялька перепроводила ее с кровати до письменного стола и Ирина неловкими движениями левой руки принялась водить мышкой по столу.

Мое оцепенение стало проходить по мере чтения стихов Ириной.

Говорила она очень тихо, так что мне пришлось переключиться и сосредоточиться только на ее голосе:

«Я кручусь как балеринка

на одной своей ноге -

я лишь малая пылинка

во Вселенском Бардаке.

***

Я наверно когда-то умру

Только верить мне в то неохота.

Я наверно когда-то умру

И, наверно, умру отчего-то.

Я наверно зачем-то умру.

Я, наверно, умру для чего-то.

Только что-то понять не могу,

Ведь давно я мертва для кого-то.

Для кого-то еще я жива,

Где же он, незадачливый кто-то?

Может быть я умру от любви?

Может быть я умру от ненастья?

Будет время подумать о счастье -

Постели мне под ноги травы.

Может снег наметут январи,

Без тебя далеко не уйду я.

Только руку ты мне протяни,

Розу мне подари золотую.

***

Как краток путь! А мнился – долог…

Вот старость, лишь успел мигнуть -

Кому ж из двух мне присягнуть?

Другие начинают путь…

Пускай не мы, пускай другие…

Вещей вокруг откроют суть.

Ох! не люблю же я толкаться

В дверях на выход и на вход…

К тому же, очень может статься,

Жизнь самостийно пропихнет.

Кому ж мой труд незавершенный

Затем в наследство перейдет?

Надеюсь мрачно, что намек мой

Друзья и недруги поймут,

Тут речь о том, что прежде батьки

Нос в трансцендентность не суют.

Конечно, если очень хочешь,

Жизнь пропихнет тебя, любя,

На борт (а может быть и за борт?),

Но по-отечески храня

И ты узнаешь, мимоходом,

О том, что все вокруг – лишь свет,

Что все, кто здесь, оттуда родом,

И там – чуть выше – денег нет.

«К тому же, очень может статься, жизнь самостийно пропихнет»… Ох, как часто я испытываю эти ощущения. Пропихивает, поверьте мне. Еще как пропихивает…

***

Cвой стих последний прочитала…

Ну что ж… неплохо прозвучал.

Украсьте им в волшебном царстве

Последний мой волшебный бал.

А текст, пожалуй, разместите…

Ну где-то там…чтоб высоко…

Прошу, оставить титул дамы

Из клана Агнии Барто.

Уже стареют руки, пальцы…

Одной ногой уж где-то там…

Я знаю, где тут запятые…

ВЫ их расставьте по местам.

Была Агнесса верно ведьмой,

А я – так, старая трухля.

Улиткой догоняю ветер,

Чтоб поэтессой слыть не зря.

А вы подите поищите

Для ведьмы теплый уголок…

Чтоб ей немного отогреться

Успеть исправить пару строк.»

И еще очень много стихов было прочитано ею в ту ночь очень тихим голосом…

Должна сказать, что стихи зацепили меня с самого начала. Они несли в себе философию жизни и обрамляли смысл очень красивыми сложными фразами.

И я поняла, что приняла бардак в комнате Ирины Соломоновны так же, как и ее саму несколько часов назад.

Мы задержались с Лялькой у Ирины где-то минут на сорок, и, чувствуя, что всех уже клонило в сон – откланялись.

– Ну как тебе Соломоновна? – спросила, засыпая, Лялька.

– Офигенно! – ответила я и провалилась в сон.

Так я еще пару раз приезжала к Ляльке на посиделки, заходя к Соломоновне, чтобы послушать ее стихи и ее в целом, пока как-то на одном из перекуров где-то в середине января Лялька не сказала мне:

– Наташ, ты же деньги Глебу на подарок искала, не хочешь подработать?

А денежку я действительно искала. Глебу через месяц исполнялось восемнадцать, и он загорелся электронной барабанной установкой. А это восемьдесят тысяч. Школа пока еще не обеспечивала нас сверх нормы.

– Ляль, издеваешься? Я на телефоне круглые сутки вишу, кто меня такую возьмет? – ответила я.

– А к Соломоновне? – и Лялька хитро сощурилась.

– В смысле? – не совсем поняла я.

– Она ищет сиделку. На месяц. Пока не снимут гипс. Вчера она опять упала у себя в комнате. Зарплата сорок за месяц.

«Где я и где сиделка?» – промелькнуло у меня в голове, но словосочетание «зарплата сорок» одержали верх.

– Заманчиво – сказала я – а она согласится на меня?

– Не знаю, пойдем поговорим – и мы с Лялькой пошли к Соломоновне.

– Ирина Соломоновна, чаю с нами не хотите? – спросила Ляля, приоткрыв дверь в комнату Ирины.

– Ну давайте – растягивая слова ответила Ирина.

Лялька убежала ставить чай, а я помогла Ирине Соломоновне дойти до кухни.

Вряд ли я тогда отдавала себе отчет в том, на что я подписываюсь. Но думать было уже поздно.

– Ирина Соломоновна, помнишь, ты вчера меня спрашивала, нет ли у меня какой знакомой сиделки? – начала Лялька.

– Ну помню – ответила Ирина – нашла что ли?

– Почти – и Лялька опять хитро прищурила глаза, переведя их на меня.

– Ну не томи – попросила ее Ирина.

– Наташе нужны деньги на подарок сыну, и она не против месяц подработать у вас.

– А ты справишься? – и Соломоновна перевела разговор на меня.

«Ах, Ирина Соломоновна! Ну нельзя Наташеньке такие вопросы задавать. Потому что это звучит, как утверждение – ты не справишься! А я с детства упертая. Я постоянно хожу на сопротивление. С самой собой и со всем миром вокруг меня. После вашего вопроса я уже точно знаю, что я просто обязана справиться!»

– Ну руки, ноги на месте, на голову, вроде, тоже не жалуюсь. Думаю, что получится.

– Ну думать – одно, а делать – другое – засомневалась Соломоновна.

– Ирина Соломоновна, я предлагаю для начала попробовать, а там уже и поймем – смогу я или нет.

– Ну хорошо, давай – согласилась Ирина – когда начать сможешь?

– С дочерью сегодня поговорю, чтобы школа в мое отсутствие не страдала и позвоню вам.

– Ну ладно – сказала Ирина.

– Только у меня одно условие – начала я.

– Какое? – спросила Ирина.

– Я буду пользоваться телефоном в любой момент, если звонок поступит от потенциального клиента, родителя, ученика или преподавателя. А так – я вся ваша – пояснила я.

– Ну хорошо, пользуйся – улыбнулась Ирина.

Мы еще о чем-то поболтали, допивая чай и я поехала домой.

– Ирина Соломоновна, ну с Ариной я поговорила – набрала я вечером Ирину, как и обещала – она согласилась на мое частичное месячное физическое отсутствие в школе, но с половины шестого до девяти вечера я должна быть на рабочем месте. У нас ребята и не дай-то Бог, если что-то случится. Нас родители в асфальт потом закатают. И выходные мне нужны будут среда и суббота у вас, потому что с обеда у нас детские группы и мне тоже нужно находиться в школе.

– Ну ладно, будешь уезжать от меня в пять часов. Приезжать к девяти.

Два дня тебе на испытательный срок, а там посмотрим – сказала Ирина.

– Хорошо, завтра буду – ответила я.

– Ну до завтра, пока – попрощалась со мной Ирина Соломоновна.

«Ну что, Наташенька, ты еще не понимаешь, что тебя ждет? И попа не чует? Странно…»

Это был самый ужасный месяц в моей жизни. Но он мне был жизненно необходим, как я потом поняла. Без него я осталась бы недозавершенной, нецелостной, ненаполненной, не смогла бы получить ответы на мои многочисленные вопросы ко Вселенной. Не смогла бы закрыть некоторые гештальты своего существования в этом мире.

Но плата за это оказалась высокой и мое состояние оставляет желать лучшего и по сей день.

Сиделка

Итак, утром следующего дня мне пришлось рано проснуться, а это ой как не совместимо с моим организмом, особенно с мозгами, которые с утра ну никак не хотят работать.

Я приняла душ, сделала боевой раскрас и в половине девятого стартанула к Спортивной.

Путь до Соломоновны занимал ровно тридцать минут и уже в девять ноль-ноль я стояла перед ее парадной.

– Ну привет! – поприветствовала меня Ирина – проходи – и мы направились по коридору в сторону ее комнаты.

Ирина Соломоновна еле передвигала ноги, останавливаясь после трех маленьких шажочков, потом замирала стоя на несколько секунд и опять делала три шажка. Я протянула ей согнутую в локте руку и так мы и дошли до ее комнаты.

– С утра мне тяжелее всего – пояснила она – пока действие лекарств не начнется.

– Много препаратов принимаете?

– Достаточно, чтобы еще немного двигаться – ответила Ирина – это потом расскажу, что и когда принимать. Я забываю иногда принять вовремя.

– Я разденусь у Ляли, если вы не против, Ирина Соломоновна? – сказала я.

– А чего так? – спросила Ирина.

– Привычка – вторая натура – улыбнулась я – тем более, что Ляля мне выделила тапки.

– Ну как знаешь – ответила Ирина.

Я сняла куртку, ботинки, сунула ноги в Лялькины кожаные, белого цвета, тапки и зашла к Соломоновне.

– А вот переоденусь я у вас. Выделите мне место для одежды, пожалуйста.

– Ну вот сюда можно – и Ирина рукой показала мне место за шкафом, куда можно было повесить одежду.

– Спасибо – поблагодарила я и спряталась в угол, чтобы переодеться в привезенную из дома тунику.

– Я готова – сказала я, вырулив из-за шкафа – с чего начнем?

– Для начала меня нужно накормить – скомандовала Ирина – по утрам я ем каши. Разные. Сейчас можно приготовить овсяную. Пойдем, покажу – где и что хранится.