Читать книгу: «Скажи мне «да»»

Шрифт:

ISBN 978-5-4490-0960-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пятница наступила быстрей, чем я ее ожидала. Я не любила пятницу. Именно в этот день к нам в гости приходил папа, а видеть я его не просто не хотела, а не желала вовсе. Все дело в том, что в свое время мой глубоко «уважаемый» папочка наломал столько дров, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Мама его любила и готова была простить все его ошибки и косяки, но я простить и понять, как ни пыталась, так и не смогла. Мне просто было противно осознавать то, что все это время, пока я ему верила и доверяла, он попросту водил нас с мамой за нос и вел двойную игру. Ту игру, от которой у мамы чуть не случился инфаркт, когда она узнала о ней. Пройдя сквозь боль, жуткую депрессию и постоянную истерику, она потихоньку стала приходить в себя и постаралась забыться. Но я забыть не могла и помнила об этом каждую секунду.

Утром мама ушла на работу и дала мне наказ, чтобы я сходила в магазин и купила продуктов. Как обычно, нужно было накрыть на стол, причем сделать все так, как будто это не обычный день, а какой-то важный праздник. Мне надоело сидеть всякий раз за «праздничным» столом и, натянуто улыбаясь, слушать очередную смешную байку от своего лицемерного папочки. Вот и сегодня, после обеда, я по-шустрому сбегала в ближайший супермаркет, набрала полные пакеты разнообразной снеди и потопала домой. Бросив половину еды в холодильник, а другую на стол, я уселась на стул и безразлично выглянула в окно. Июньское солнышко светило приветливо и ласково. На губах нарисовалась грустная улыбка. В дверь протяжно зазвонили. Я вздрогнула. Кто бы это мог быть? Для визита отца еще слишком рано, а на часах время перевалило только за три часа. Трель звонка повторилась. Я нехотя пошла открывать и приятно удивилась, когда увидела за ней свою любимую тетушку.

– Что ж ты, племяшка, так долго открываешь?

– Теть Ира! – я радостно бросилась к ней в объятия и повисла на шее. – Как же я рада тебя видеть!

– Впустишь? Или оставишь стоять на лестничной клетке? – Ирина Сергеевна лукаво улыбнулась, я хлопнула себя рассеянно по лбу и пошире распахнула дверь.

– Конечно, проходите. Вы надолго к нам?

– Если честно, забежала на пару часиков. Дел невпроворот, да и нужно торопиться. Но не могла же я не посетить мою любимую племяшку и не поинтересоваться, как у нее дела.

Ирина Сергеевна работала торговым представителем и постоянно была в разъездах. Плюс она недавно вышла замуж – и была под неусыпной опекой и контролем у своего ревнивого супруга, который ревностно оберегал ее от всяких незапланированных походов по гостям. К нам она также приходила нечасто, поэтому сегодня я была ей очень рада.

– Да все нормально у меня, теть Ир. Вы-то как?

– Отлично, отлично, Анют. А ты чего такая кислая? Случилось что?

Мы прошли на кухню. Я встала у газа, игнорируя вопрос.

– Чай или кофе?

– Пожалуй, чай. Только без сахара, – тетя тихо хихикнула. – От него быстрей появляются морщины.

– Да хватит вам! Вы в отличной форме. Уж вам-то грех жаловаться! – я решила ее приободрить. Но Ирина Сергеевна и не нуждалась в похвале. От природы ей достался персиковый тон кожи, который был лишен любых изъянов, поэтому его не нужно было маскировать тональником или пудрой. Тетя была высокой, с большим бюстом, черными, как вороново крыло, волосами и большими карими глазами. Она одевалась всегда элегантно и ухоженно. Внешностью я чем-то была похожа на тетю: такая же высокая, черноволосая, кареглазая, только вот характер у меня был мамин. Мягкая, стеснительная и порой уж очень покладистая. А вот от папы мне досталась твердость и железная воля, которая проявлялась во мне только тогда, когда я злилась. В такие моменты я не могла себя контролировать, и срывалась по любому пустяку. Но это случалось крайне редко. В основном после того, как папа ушел из дома…

– Спасибо, племяшка, за поддержку, но я все же воздержусь от потребления ненужных углеводов. Кстати, так что с тобой? Выглядишь ты неважно, если честно. Поделишься?

Я разлила чай по маленьким белым чашкам, которые достала с кухонного гарнитура, и, тяжело вздохнув, присела на мягкий стул.

– Можно подумать вы не знаете причину. Все дело в нем… – я запнулась. Тетушка внимательно посмотрела на меня и медленно закивала головой, будто понимая о ком идет речь.

– Ты имеешь в виду папу?

Я коротко и болезненно кивнула. Ирина Сергеевна неодобрительно покусала полноватые губы.

– Не вини ты его, Анют. Антон всегда был безрассудным и бесхарактерным. Оно неудивительно, что так все случилось. От него можно было ожидать всего угодно…

Я до боли сжала кулаки и процедила сквозь зубы:

– То, что он сделал, называется – предательством! Не винить его? Да я презираю его за то, что он бросил нас и ушел к другой!

Тетя тяжело вздохнула, опуская взор в чашку, медленно помешивая коричневатый дымящийся напиток десертной ложечкой.

– Да я не стараюсь его защищать и тем более не хочу осуждать, так как не имею на это никакого права. Но послушай меня, Аня, жизнь такая порой странная штука, что никогда не знаешь, на каком повороте тебя ожидает очередная подножка. Есть такая пословица: «знал бы, куда упаду, – подстелил бы соломку». Разве кто-то из нас мог когда-нибудь знать, что это случится? Честно признаться, я до сих пор в шоке от поступка Антона, но ты не должна держать на него зла… Просто постарайся понять…

Я соскочила с места и, подбежав к окну, скрестила руки на груди, запыхтев как самовар.

– Говорите, что не защищаете его?! А что вы тогда сейчас делаете?! Я ненавижу его! Ненавижу! И никогда не смогу понять, а тем более простить…

Ирина Сергеевна встала со стула и, подойдя ко мне, ободряюще потрепала меня по плечам.

– Успокойся, деточка. Не нужно нервничать. Это сейчас совсем ни к чему…

Я повернулась к тете и, прижавшись к ее груди, заплакала, заикающимся голосом протянув:

– Я люблю его… Очень сильно люблю, но он сделал больно маме, а этого я никогда ему не прощу. Давайте не будем о нем. Мне больно…

– Хорошо, милая. Как скажешь. Только успокойся и перестань плакать. Слезки испортят твою нежную кожу, – Ирина Сергеевна повернула меня к себе и по-матерински заботливо смахнула слезы с моих влажных щек, заглядывая прямо в глаза.

– А теперь присядь. Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем? – я подчинилась, присев на стул, пододвинув к себе остывший чай.

– Мне мама говорила, что в этом году ты в институт поступать не хочешь…

– Именно.

– А почему? Антон же хочет полностью оплатить твое обучение.

Я вспыхнула.

– Мне ничего не нужно от него! Ни копейки. Этот год я посвящу работе и сама буду в состоянии оплатить свое поступление. А дальше видно будет. Быть может, переведут на бюджет.

Ирина Сергеевна внимательно посмотрела на меня и прищурилась.

– Не будь такой упертой, детка. Ты же понимаешь, что помощь отца не помешает.

– В том-то и дело, что мешает. Мне не нужны его подачки. Пусть обеспечивает своих новых детей. У этой… – я запнулась. Мне не хотелось выражаться при тете нецензурными словами. – У этой его новой женщины, наверняка ведь есть дети.

– Этого я не знаю.

– Без разницы. Я не хочу брать того, что мне не принадлежит!

– Но ты же его дочь, – пыталась меня вразумить тетушка, но я была категорична и непреклонна.

– И что из этого? Чего вы сейчас добиваетесь от меня?! Или вы считаете, что от одного вашего слова сейчас все изменится, и я начну думать об отце как-то иначе?!

Ирина Сергеевна мягко улыбнулась.

– Не сердись. Ничего я не добиваюсь. Я просто хочу тебе помочь. Кстати, раз ты серьезно решила самостоятельно заработать на свое обучение, то я могу помочь тебе с работой.

Я навострила уши.

– Серьезно? Вы, правда, поможете мне с работой?

– Конечно, солнышко. Именно за этим я сюда и пришла. Но предупреждаю сразу, что сама идея тебе может не совсем прийтись по вкусу. Но деньги там реально крутятся большие.

– Говорите начистоту, – глаза мои уже загорелись алчным огнем. Я готова была уже согласиться со всем, лишь бы мой месячный оклад составлял больше ежемесячной зарплаты мамы. Тогда-то я смогла бы не только обеспечить свое существование, но и помогать денежными средствами своей семье. Тетя улыбнулась, пригладив на затылке свои густые волосы.

– Позавчера я разговаривала со своей коллегой. У нее есть знакомый, который живет в загородном имении. По слухам, вроде как один. Ему срочно требуется работящая и трудолюбивая девушка, которая сможет ухаживать за домом.

Я поперхнулась.

– Что? Вы предлагаете мне стать домработницей?!

– А что в этом плохого? Да, работенка порой пыльная и, возможно, малоприятная, но я тебя уверяю, деньги ты будешь получать по нашим меркам сумасшедшие.

– К черту деньги! Я никогда и ни при каких обстоятельствах не стану подчищать за кем бы то ни было его дерьмо!

Тетушка весело рассмеялась.

– Надо же, как мы заговорили! А стоя на рынке, и торгуя тухлой селедкой, занятие по твоей душе?

– По крайней мере, я буду знать, что я отработала день без каких-либо претензий и получила свои честно заработанные триста рублей и со спокойной душой могу идти домой!

– Ну, смотри сама. Отказываться от такого… Вроде как, Светка говорила, что работа там не на полный рабочий день. Три раза в неделю. А оклад – тридцать тысяч в месяц. Подумай над этим, деточка. И не торопись с выводами.

– Спасибо. Но мне такого счастья не нужно.

Ирина Сергеевна пожала плечами.

– Ну, смотри сама. Насильно тянуть туда никто не заставляет. Но я на всякий случай оставлю тебе визитку. Если передумаешь – позвони вот по этому номеру.

Тетя открыла свою большую коричневую сумку и, порывшись там, достала то, что искала, протянув мне через стол золотистую визитку. Я без особого интереса взяла ее в руки и прочитала вслух:

– Хостин Бенедикт Арсеньевич. Что это за имя такое – Бенедикт. Он с Луны?

Тетя неодобрительно покачала головой.

– Перестань ерничать, Анют. Не нужно придираться к имени, не зная человека. Ты подумаешь над этим предложением?

Я наморщила лоб, прокрутив между пальцами визитку, а потом резким движением убрала ее в карман джинсов.

– Подумаю. Но я вас уверяю, что данная должность меня не устраивает. Поэтому особо рассчитывать на меня не нужно.

– Твое дело, Аня. Вот в принципе и все, что я хотела сказать, – она мимолетно взглянула на свои золотые часики, висевшие на левой руке, и спохватилась. – Ох, милочка, заболталась я что-то с тобой. Мне уже пора. Рада была пообщаться. Проводишь?

Я кивнула. Мы встали одновременно из-за стола и прошли в коридор. Открыв дверь, тетя вышла на лестничную площадку, но напоследок оглянулась и проговорила:

– Ты все равно позвони. Другого такого удачного шанса не будет. Всего хорошего.

Я натянуто и широко улыбнулась, помахав ладонью. Потом закрыла поспешно дверь, и, выдохнув, пошла в свою комнату, даже и не думая о наказе тетушки. Мне это было не нужно. Моими мыслями завладел предстоящий вечер. Я не хотела готовиться к нему, но выбора не оставалось. С неспокойной душой я поплелась на кухню и стала разделывать свежую рыбу, чтобы потом запечь ее с лимонами в духовке. Ближе к шести на пороге появилась мама. Одетая во все темное и неприметное, она прошла в коридор и кинула небрежно черную сумку на тумбочку, поведя при этом резко ноздрями.

– Анечка, ты уже готовишь?

Я вышла к ней из кухни, и, приобняв, чмокнула в щеку, поправляя выпавшую прядь осветленных волос за ухо. Мама как никогда была тревожной и слишком усталой, но именно сегодня глаза у нее блестели по-особенному ярко и руки дрожали в предвкушении чего-то приятного. Мне стало не по себе.

– Да, мамуль. Еще пять минуточек, и рыба будет готова.

– Отлично. А как обстоят дела с салатами? Приготовила какой-нибудь? Крабовый там или оливье?

Я скривилась, вытирая мокрые руки об цветастый фартук.

– Это обязательно?

Мама прошла в свою комнату и, открыв платяной шкаф, стала переодеваться, как можно громко твердо крикнув:

– Конечно!

– Хорошо. Сейчас сделаю крабовый!

Я пошла обратно на кухню, и, открыв холодильник, стала доставать нужные продукты, прокручивая в голове все ингредиенты, чтобы ничего не забыть. Хотя при этом мне хотелось пересолить этот ненавистный салат до невозможности, чтобы разлюбезный папочка отведал его и стал корчиться от брезгливости. Пусть почувствует на своей шкуре, каково это – вкушать неприятную еду и при этом оставаться самим собой! Конечно, я неудачно сравнила нашу теперешнюю жизнь с мамой, сравнивая ее с испорченным салатом, но на самом деле сходство было, и немалое. Мне просто тошно и больно вспоминать все то, что нам пришлось пережить с мамой за весь этот долгий и никчемный год, когда он собрал свои вещички и просто ушел в никуда…

– Умничка моя, – мама подошла сзади неожиданно. Я вздрогнула, отодвигая свои мысли на задний план. – Может стол накрыть в зале?

– Зачем? – я нахмурилась. – Ты ждешь ЕГО так, как будто он персидский султан! Да только это далеко не так, и ты сама это прекрасно знаешь. И эти званые ужины совсем ни к чему!

Мама вздохнула.

– Перестань, Нют. Не надо. Не порть этот вечер. Прошу тебя.

Я запыхтела как самовар, но решила не перечить. Я просто не хотела огорчать маму, ведь это для нее было важно, что предатель папочка сегодня соблаговолит посетить наше скромное убежище. Мне же видеть его не хотелось вовсе.

– Хорошо. Как скажешь! Я к себе в комнату.

Мама хотела что-то добавить, но я уже резким движением сняла с себя фартук и стремительно покинула кухню. Закрывшись в комнате, я присела за компьютер. Одев наушники, я включила на всю музыку и без интереса стала лазить по разным сайтам, в поисках работы. Ничего подходящего не было, но я решила не отчаиваться. Завтра схожу на рынок и подыщу работу там. Время неумолимо неслось вперед, и я не заметила, как дверь в комнату приоткрылась, и на пороге предстал папа. Я увидела его отражение в зеркале, и внутри меня все сжалось от боли. Высокий, широкоплечий, мужественный. Как обычно одетый с иголочки, он держал в руках букет белых роз и… молчал. Я повернулась к нему, и, сняв в наушники, окинула жестоким взглядом.

– Зачем ты пришел? – невольно сорвалось грубо с губ. Папа мягко улыбнулся.

– Повидаться с тобой.

– Не стоило утруждаться.

В комнату быстро влетела мама и заулыбалась в тридцать два зуба. Глаза ее искрились, а щеки зарумянились.

– Ну чего ты здесь стоишь, Антон? Проходи на кухню. Все давным-давно готово. Аня, – она строго посмотрела на меня. – И ты давай присоединяйся к нам. Оставь ты этот компьютер, наконец, в покое.

Родители ушли на кухню, но перед этим папа осторожно прошел в мою комнату и положил букет благоухающих роз на стол. Я ненавистно схватила букет в руки, потрясла его в воздухе и откинула небрежно на кровать. Мне ничего от него не нужно было! НИЧЕГО!

Я не хотела выходить из комнаты, но все же пришлось себя заставить и пройти на кухню. Присев на один из свободных стульев, я хмуро скосилась на молчавшего отца. Тот же сверлил взглядом маму и ей, похоже, это нравилось.

– Как у тебя дела на фирме? – любезно интересовалась мама, подкладывая папочке салатика в белую тарелку. Я вновь пожалела о том, что не добавила туда больше соли. Было бы любопытно посмотреть на его реакцию.

– Все хорошо, Галь. Ты как?

Папа, до того как ушел от нас, работал в одной компьютерной фирме. И по слухам, вроде как поднялся до заместителя директора. С чего ему так подфартило – я не знала, но предполагала, что в этом замешана его новая пассия. Я ничего о ней не знала и даже ни разу не видела, но мне было жутко интересно посмотреть на ее наглую физиономию. Чего, к сожалению, пока сделать не получалось. А мама же работала на хлебокомбинате, в кондитерском отделе и ничего нового в ее работе не происходило. Работа была сложная, но мама никогда не жаловалась, и даже любила повторять, что эта самая лучшая профессия на земле, хотя и приносила домой не больше пятнадцати тысяч рублей.

– А у меня все по-старому. Ничего существенно не поменялось…

– А ты как, Анюта? – папа посмотрел заинтересованно на меня. Я фыркнула.

– Все отлично! Или ты думал, что у меня все будет так трагично?

Мама кашлянула в кулак, отец дернул уголками губ.

– Я слышал, что ты не собираешься поступать в этом году в институт. Почему?

– А с чего это тебя так заботит?

– Аня, перестань! – подала голос мама. Отец потрепал маму по руке и внимательно посмотрел на меня.

– Ты моя единственная дочь, и я не просто обязан заботится о тебе, а намерен это делать всегда. Так что никаких пререканий, но в этом году ты поступаешь туда, куда хочешь. Все твое обучение я беру на себя. Я скривилась.

– С какой стати ты решаешь все за меня?! Я сегодня нашла работу, и поэтому сама в состоянии оплатить свое обучение, и в чужих подачках я не нуждаюсь!

– Но мы друг другу не чужие, Аня! – голос отца стал твердым.

– Нет, папочка. Ты ошибаешься. Все изменилось с того момента, как ты бросил нас и ушел к другой!

– Аня прекрати! – на глазах мамы уже заблестели слезы. Быть может, ей было стыдно за меня и за мое поведение, а быть может, я затронула ту тему, которая всколыхнула в ее душе незажившие раны.

Лицо отца потемнело. Он до боли сжал вилку в руке, отчего побелели костяшки пальцев.

– Мы с твоей мамой взрослые и адекватные люди и давным-давно все решили для себя. Мы разошлись друзьями и поддерживаем исключительно дружескую связь. И не тебе, соплячке, указывать мне, что делать и как жить!

– Антон не надо, – по щеке мамы скатились горячие слезинки, а губы задрожали. Это разозлило меня.

– Да пусть он говорит, мам, чего ты останавливаешь его?! – я соскочила из-за стола, и мое лицо покраснело от гнева. – Пусть выскажется! Пусть скажет все то, что думает о нас! И перестань ты, наконец, защищать его! Он бросил нас! БРОСИЛ! Он кинул нас мамочка, в тот момент, когда мы особенно нуждались в нем. А что теперь? Зачем все это? – я резко взмахнула руками в сторону накрытого стола. – Зачем вся эта показуха? Чего он добивается? Разве он недостаточно сделал нам больно?! Зачем он приходит сюда и мучает тебя? Ведь каждый раз после его ухода ты заливаешь свою подушку слезами и сетуешь на грешницу судьбу, в то время как он преспокойно уходит отсюда в объятия молодой любовницы, и наверняка ни о чем не думает!

– Выйди из-за стола, – требовательно попросила мама, едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться сильнее. Отец был темнее тучи и, казалось, будто проглотил язык. Я просто не могла больше держать все в себе. Шумно выдохнув, я понеслась прочь из кухни. Забежав в комнату, я схватила со стола мобильный телефон и выскочила из квартиры, в которой мне было трудно дышать.

Как я выскочила из подъезда, я не помнила. В душе горел огонь ненависти и сильнейшей боли, в глазах уже защипало от непролитых слез. Я не хотела плакать, но сил держаться не было. Я брела в неизвестность, и мне было абсолютно все равно на то, куда я зашла и зачем. Оказавшись в старом парке, я присела на выцветшую от времени голубую лавочку и уставилась безразличным взглядом на каменные статуи, которые шли по бокам каштановой аллеи. Июньский ветер ласково трепал распущенные волосы, пытаясь приподнять подол легкого сарафана. По парку стали прогуливаться незнакомые, не внушающие доверия люди, под светом зажигающихся фонарей выглядевшие слишком сомнительно. Да, несомненно, в этот неудачный вечер мне хотелось побыть наедине с собой и подумать обо всем, но именно сейчас мне стало не по себе, и я решительно стала набирать номер своей лучшей подруги. Та сняла трубку почти сразу.

– Привет, Марин. Ты не занята? – глухим голосом спросила я. Та, как обычно, была позитивна и весела.

– Нет, Анчик, не занята. Сидим с Вадиком комедию смотрим. Не желаешь присоединиться? Я тяжело вздохнула.

– Может, лучше вы ко мне?

– А где ты?

– В парке.

Марина сильно удивилась.

– Что ты забыла в парке? Ты одна?

– Одна… Если я мешаю, то, пожалуй, не стоит беспокоиться. Отдыхайте и не тревожься.

– Успокойся. Скоро буду. Никуда не уходи.

– Хорошо, – я кивнула в темноту.

Подруга положила трубку. Мне было немного стыдно за то, что я сорвала её с места и заставила тащиться через добрую половину города, чтобы выслушать меня и мои извечные проблемы. Но мне просто необходимо было выговориться. Именно в этот момент, когда я погрузилась глубоко в свои мысли, я почувствовала на спине чей-то пронзительный взгляд. По коже пробежали мурашки. Я оглянулась, но позади меня шли ровным строем густые деревья, никого более я не увидела. Пытаясь приглядеться в темноту, я искала силуэт человека или подобие его, но все было тщетно. Ветер усилился и стал более прохладным. Ветви над головой зашелестели с удвоенной силой. Как назло, в парке никого не наблюдалось, лишь где-то впереди слышался заливистый девичий смех. Еще минуты три вглядываясь в темноту, и так ничего подозрительного не заметив, я нервно пропустила смех и отвернулась. В это время позади громко хрустнула сухая ветка. Я похолодела. Соскочив на тротуар, я вновь посмотрела в ту сторону, откуда доносился шум и хруст повторился. Теперь-то по-настоящему стало страшно. Кто-то стоял за деревом! Я не видела его, но четко ощущала его присутствие. Кто-то наблюдал за мной и я не знала его намерений, поэтому осторожно пятясь назад, но не упуская из вида темную сторону аллеи, я решила поскорее ретироваться с этого странного места. И тут неожиданно чья-то ладонь опустилась мне на плечо. Я испуганно вскрикнула.

– Ты чего кричишь? – позади меня показалось изумлённое лицо подружки. Я обрадованно бросилась ей на шею и обняла.

– Маришка! Как ты здесь оказалась так быстро?

– Мы сидели у Кирюхи, а он вон там живёт, – она указала рукой в сторону видневшейся неподалёку пятиэтажки, которая располагалась у окраины парка. – Поэтому доскочить досюда – плёвое дело! А ты чего такая встревоженная? Что-то случилось?

Я оглянулась в ту сторону, где, по моему мнению, кто-то стоял и наблюдал за мной, но былой страх и нехорошие предчувствия исчезли. Быть может, это просто разыгралось моё больное воображение? Тем не менее, взвесив все «за» и «против» я быстро проговорила:

– Пошли отсюда. Мне что-то здесь не по себе.

– Хорошо. Как скажешь. Да и с какой стати ты, на ночь глядя, поплелась сюда? Здесь же какой только шпаны ни ошивается. Не боишься, что пристанут?

Я подхватила Марину под руки, и мы спешно зашагали вперёд.

– Об этом я думала в самую последнюю очередь. Я просто не знала, куда ещё мне идти…

– Опять проблемы дома? – понимающе спросила подруга. Я коротко кивнула.

– Да. Всё дело в отце. Я просто не хочу его видеть.

– Он так и не оставил вас в покое? Видать, его нынешняя пассия варит плохие борщи, поэтому он бегает отведать стряпню твоей маман, – Марина коротко хохотнула. Я приостановилась и строго посмотрела на неё.

– Зачем ты так?

Подруга смутилась.

– Извини. Вот вечно я так: ляпну что-нибудь не подумав, а потом оправдываюсь.

– Мама продолжает любить его, не смотря на то, что он сделал.

– По мне, так это глупо.

– Глупо? А ты хоть что-нибудь понимаешь в любви?

Марина пожала плечами.

– В наше время этого чувства давно нет. И было ли оно вообще? Смысл спорить?

– Я не спорю. Я указываю на очевидные вещи. Если бы маме было всё равно на отца, она давно плюнула бы на него и отпустила на все четыре стороны. Но она не может… И с таким нетерпением ждёт этой чертовой пятницы, как будто от неё зависит вся её жизнь. Но всё остаётся по-прежнему. Он приходит, причиняет боль и вновь растворяется в никуда. Лучше бы вообще не приходил, было бы намного спокойней и ей, и мне.

Маришка тяжело вздохнула и по-дружески потрепала меня по плечам.

– Ох уж эти взрослые. Никогда не знаешь, что у них на уме и какую очередную злую шутку они выкинут. Ничего с этим не поделать, Анька, это всё судьба. Черт бы её побрал.

Я кивнула, не зная что ещё можно добавить к этому. Мы медленно пошли вперёд. Ветер вновь поутих, запахло пылью. Возможно, ночью пойдёт дождь. Он бы не помешал. Я любила дождь, но именно сейчас я его не хотела. В душе и так бушевал ураган, лишняя влага была ни к чему.

– Я вам не помешала с Вадиком? Он не был против того, что ты ушла?

Марина беззаботно махнула рукой.

– Да ему завтра рано вставать, поэтому он особо и не препятствовал. Отправился домой. Кстати, когда Серёжка из Новгорода приезжает? Соскучилась, небось?

Я улыбнулась, вспоминая своего парня. Познакомил нас год назад именно Вадик, который на тот момент интересовался Маришкой, но та была категорична к нему и всячески отталкивала. Вадим за компанию брал с собой тихого и скрытного друга, с которым вместе ходил на секцию бокса. Он сразу стал уделять мне неопределённые знаки внимания. То подарит одну единственную розу, то какой-нибудь сувенир. То большую плитку шоколада, а иной раз приходил со всякими поделками, которые делал собственными руками. Поначалу он меня забавлял и вызывал лишь доброжелательный смех, но когда Маришка стала встречаться с Вадиком, а мы с Сергеем стали подолгу оставаться одни, между нами вспыхнули чувства. Год безупречных отношений без единой ссоры, и лишь забота и внимание – этим можно было гордиться, но всякий раз мне чего-то не хватало. Я не могла объяснить, чего именно не хватало, но чувствовала, что если ЭТО вдруг придёт, то я обязательно пойму. Но ничего существенного так и не происходило.

– Конечно, соскучилась. Обещал быть в городе через три дня. Как раз за это время подыщу себе работу.

Подруга нахмурилась.

– Может, сразу будешь пытаться на бюджет? Чего год-то терять?

– Я попробую. Но работу всё же найду.

– Смотри сама. Тебе, конечно, видней. Но тебе же вроде обещал помочь с поступлением отец?

– Я не хочу брать у него ни копейки!

– Понимаю-понимаю. Но ты всё-таки подумай, стоит ли из-за своей неприступной гордости загубить год своей молодой жизни? Ведь мы так мечтали поступить вместе. Мечтали сидеть за одной партой и всюду следовать друг за дружкой. – Марина с надеждой посмотрела на меня, но я отрицательно мотнула головой.

– Год – это не вся жизнь. Ничего не изменится, вот увидишь. Работа – это стимул для меня. Да и потом, что в этом плохого? Быть зависимой от отца я не хочу. И никогда не буду!

– Какая ты упрямая! Ладно, повторюсь: тебе видней.

– Тем более я, кажется, уже нашла работу, – загадочно проговорила я, вспоминая визитку, данную тётей. Маришка удивлённо посмотрела на меня.

– Когда успела? И кем?

– Пока пусть останется это секретом. Если меня одобрят и возьмут – я сообщу тебе первой. Идёт?

– Идёт, – подмигнула мне подруга, гадая в уме, что это я задумала. А я решила для себя, что упускать шанс, который мне дала тётя, не стоит. Тем более деньги реально были большими. Да и я никогда не была «белоручкой», не страшилась грязной работы. Стоило только позвонить и договориться обо всём. Эта идея так поглотила меня, что я поскорей направилась домой. Мы распрощались с Маришкой у поворота ко мне, сама же подруга проживала через улицу от меня, и бесстрашно пошла по направлению своего многоэтажного дома. Я же поскорей заскочила в свой подъезд и поднялась на третий этаж. В квартире было тихо.

Я прошла на тёмную кухню и включила свет. Накрытый стол был в точно таком же состоянии, как перед тем, как я его покинула. Судя по всему, ни мама, ни отец так и не притронулись к еде, все старания были впустую. Я присела на стул и вздохнула. Сегодня я разочаровала маму и теперь та, наверняка, обижается. Я не хотела никому грубить, но все слова вырвались случайно. А, быть может, и нет? Как долго можно копить и держать всё в себе? И как же невыносимо и мучительно осознавать, что я никому была не нужна…

Убрав всё в холодильник и сметя со стола крошки, я осторожно подошла к комнате мамы и аккуратно открыла дверь. Тишина и тихое посапывание говорило о том, что она давно спала. Я закрыла дверь и поскорей зашла к себе. Достав из шкафа джинсы, которые сняла перед приходом отца, я достала из их кармана блестящую визитку и покрутила её в руках. Звонить было уже поздно, я решила отложить всё до утра.

Проснувшись следующим днем, я едва дождалась подходящего времени для звонка и решительно стала набирать номер на мобильнике. В трубке послышались гудки. Я с замиранием сердца стала прислушиваться, и наконец на том конце провода прозвучал довольно-таки приятный с хрипотцой мужской голос:

– Алло?

Во рту пересохло, и мысли разом вылетели из головы. Я абсолютно не знала, как нужно разговаривать с будущим работодателем, и что надо говорить. Получилась довольно-таки приличная заминка, когда голос стал более требовательным и строгим:

– Алло? Кто говорит?

– Добрый день, – вырвалось непроизвольно у меня с губ. Я покрепче прижала сотовый к уху, боясь того, что он моментом выскользнет из моих вспотевших ладоней. – Я по поводу работы звоню.

– Какой работы?

Я недоуменно протянула:

– Домработницы…

– А-а-а, – голос стал мягче, но не продолжал терять своего таинственного шарма. – Да, я ищу девушку на данную должность. Можно узнать, откуда вы узнали, что мне требуется домработница?

Мне стало как-то неловко.

– Мне посоветовала вам позвонить моя тетя… А какое это имеет значение?

Парень на том конце провода хмыкнул.

– Как вас зовут?

Я вообще растерялась, не понимая, зачем ему нужно мое имя. Тот незамедлительно пояснил:

– Обычная формальность. Мне нужно ваше имя и фамилия, чтобы вас пропустили через пост охраны. Я проживаю в частной территории, и вы должны быть осведомлены в том, что все охраняется и фиксируется строгий учет прибывших гостей.

– Анна Павлова.

Голос на том конце трубки моментально утих, я задержала дыхание. Может, ему не понравилось мое имя? Почему он так резко замолчал? Сейчас откажет и скажет, что в моих услугах он не нуждается. Но, как ни странно, парень заговорил.

– Отлично. Записал вас в блокнот. Можете смело приезжать ко мне, вас пропустят. Адрес я сейчас же скину смской. В два часа обеда вас устроит? Сегодня.

Я пожала плечами.

– Устроит.

– Буду ждать, – деликатно проинформировал голос, и послышались два коротких гудка. Через три минуты мне на мобильник был скинут адрес. Я сохранила на всякий случай смс и потихоньку стала собираться. Добираться до указанного в смс поселка тоже нужно было время, а еще не помешало бы как следует подготовиться, чтобы произвести приятное впечатление. Мне нужна была эта работа, и я готова была вцепиться за нее всеми руками и ногами, лишь бы получить желаемое. Встав у зеркала, я стала наводить марафет.

Одев на себя короткое воздушное белое платье, я нацепила на ноги такого же цвета туфельки на невысоком каблуке и стала колдовать над своим лицом. Нанося тональник умелыми движениями на лицо, я слегка распределила его по бархатистой коже и занялась глазами. Слегка добавив темных теней, которые подчеркивали мои светло-карие глаза, я подвела верхнее веко черным карандашом. Последним штрихом было пару раз мазануть густые ресницы тушью и, весело улыбнувшись своему отражению, я выскочила в коридор. Там, схватив с тумбочки мамины духи, легонько оставила влажный след на белоснежной коже шеи.