Читать книгу: «Года и годы. Стихи»

Наталья Нутрихина

Шрифт:

Редактор Захар Оскотский

Корректор Анатолий Нутрихин

Иллюстратор Наталья Нутрихина

ISBN 978-5-4474-7750-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1967
18 лет

«Я иду по берегу канала…»

Я иду по берегу канала,
Ты идешь по берегу канала,
Мы идём…
Нет, это очень мало,
безнадежно мало,
чтобы «мы».

Я не знаю, думаешь о чём ты,
А тебе не важно, я – о чём.
Не пробить мне хода, даже щёлки.
Хоть почти касаюсь я плечом
Твоего плеча.
Но все же, все же
Я напрасно на пути твоем,
И напрасно думает прохожий
Будто я и ты сейчас вдвоем.

Я иду по берегу канала,
Ты идёшь по берегу канала,
Мы идём…
Нет…

«Я хотела всего огромного…»

Я хотела всего огромного:
Если моря – то пусть бездонного,
Если неба – то пусть высокого,
Если птицу – то только сокола,
Если пить – так уж пить до дна,
А любовь у меня – одна.

Только дна не достать руками,
Небо скрыто за облаками,
И не пью, а хожу лишь около:
Мой воробышек не был соколом.

«Ты говоришь, а я молчу …»

Ты говоришь, а я молчу —
случайным словом не хочу
нарушить ясную союзность:
так дивно слились – гомон улиц,
тишь ниспадающих ветвей,
дыханье солнечных лучей
и голос твой; но снова ты
разводишь брови, как мосты,
и говоришь, что я молчу,
а мне слова мои, как шум
чужой средь голосов оркестра;
вокруг такое равновесье
тебя и мира.
Я молчу.

1968
19 лет

«В голубое небо засмотрись…»

В голубое небо засмотрись,
Залюбуйся крохотной синицей.
В небе так лучи пересеклись,
Что она покажется жар-птицей.

И другого счастья не желай,
Не пытайся взять руками птицу.
Получив в ладони журавля,
Ты не сможешь на него молиться.

И увидишь, где беда твоя,
То, чего не ведала в разлуке:
Сломанные крылья журавля
И свои беспомощные руки.

«Танцпятачок в поселке дачном …»

Танцпятачок в поселке дачном —
Цветной забор, скамейки в ряд.
В оркестре девушка-скрипачка,
А рядом костыли стоят.

В неделю раз она играет
Здесь от семи до десяти,
И пары мимо проплывают,
Глаза пытаясь отвести.

А ей как будто горя мало,
Спроси – она могла б сказать:
Мол, я бы тоже танцевала,
Да скрипку некому отдать.

«Смотрите в шахматную доску…»

Смотрите в шахматную доску,
Как в зеркало тревог и бурь.
Как символично, как непросто
Передвижение фигур!

Полна решимости и гнева,
То наступая, то юля,
По полю скачет королева,
Спасти пытаясь короля.

Спасает девочка от двоек,
Когда стоит он у доски;
Жена спасает от попоек,
От дурости и от тоски.

Король (о, как вы все похожи!)
Сидит, ворчит, чего-то ждет.
Он многое умеет тоже,
Но дальше клетки не пойдет.

В далекой древности и в эру
Космического корабля
По полю скачет королева,
Спасти пытаясь короля.

Ей все заранее известно,
И в том числе судьба своя:
Должно погибнуть королевство,
Когда не станет короля.

«Если б мы с тобою жили…»

Если б мы с тобою жили
На различных полюсах
Да к тому же говорили
На различных языках,
Жили в разные столетья,
В разных верили богов
И вдобавок были дети
Ярых классовых врагов,
Да еще б нас разделяли
Сто других причин, поверь,
Мы б друг друга понимали
Много больше, чем теперь.

1969
20 лет

Закон инерции

Всё оказалось забытым и ложным,
Внешние силы давно не приложены,
Только упрямое глупое сердце
Мчится вперед по закону инерции.
Всё оказалось не так уж запутано —
Первое правило старого Ньютона.
Детство кончается и не кончается,
Долго пустые качели качаются,
Брошенный в воду кораблик с ладони
Долго в холодной воде не потонет,
И без влиянья чего-нибудь внешнего
Всё еще плачет любовь моя прежняя…
Всё оказалось не так уж запутано —
Первое правило доброго Ньютона.

«Я говорю: «Не уходи!..»

Я говорю: «Не уходи!»
Как говорят: «Прощай!»
Чтобы потом не угодить
Из радости в печаль.

Я всё заранее прощу —
И в том моя броня.
Я всех любимых отпущу
С другими от меня.

И всё отдам. И с этих пор
Могу спокойно спать,
Ведь ничего не может вор
У нищего отнять.

1970
21 год

«Я школьница. Портфельчиком качаю…»

Я школьница. Портфельчиком качаю,
В нем пачкает тетради бутерброд.
И мальчика знакомого встречаю,
И прячусь от него за поворот.

Он стеклышко с асфальта поднимает
И на прохожих смотрит сквозь стекло,
А я слежу за ним, не понимая
Причины любопытства своего.

Вот он прошёл, а я стою в волненье
И вслед ему невидяще гляжу.
Я напишу о том стихотворенье
И никому его не покажу.

«Потом ты встретишься с другой…»

Потом ты встретишься с другой
(Не знать того бы дня!)
И назовешь ее женой,
Как будто нет меня.

Она красива и добра:
Она тебе верна,
А я из твоего ребра
Была сотворена.

У вас свой дом, паркет блестит,
И зеркала, и бра,
Но как в груди твоей болит
Отсутствие ребра!

«Едва ли ты меня поймешь…»

Едва ли ты меня поймешь,
Когда скажу о том,
Что мне уснуть мешает дождь,
Шумящий за окном.

Пока не встретилась с тобой,
Мне незнаком был страх.
Я спать могла под шум любой,
Хоть под обвал в горах.

А вот теперь, под этот дождь
Я думаю о том,
Что ты куда-нибудь идёшь
И мокнешь под дождем.

Мной сочиненная беда
Уснуть мне не даёт:
Тебе холодная вода
За шиворот течёт.

Живу в тревоге за тебя,
Мне ветер бьёт в окно,
Мне спать мешает шум дождя,
А ты уснул давно.

«Нас незнакомка за плечо…»

Нас незнакомка за плечо
Возьмёт и спросит вдруг:
– Скажи мне, мальчик, кто ты, что
И как тебя зовут.

Придёт ко всем по одному,
Чтоб вопрошать она:
– Скажи мне, девочка, кому
На свете ты нужна?

Она пронзит твоё чело
Стрелою новых дум,
Мужчину спросит: – Для чего?
А женщину: – Кому?..

Исток каких угодно тем,
Исход любых речей:
Мужчине страшно быть ничем,
А женщине – ничьей.

1972
22 года

«Громко шаркая в коридоре…»

Громко шаркая в коридоре,
По-хозяйски приходит
горе.
Не решась ко мне постучаться,
Осторожно крадётся
счастье.

Выхожу я горю навстречу
Отвечать приветливой речью:
– Хорошо, что ты хоть такое,
А могло быть и больше втрое.
Заходи же в мой дом скорее,
Ожиданье тебя —
страшнее.

Ну а счастью идя навстречу,
Говорю я иные речи:
Мол, тревоги не оберешься,
Чем ты завтра-то обернешься?
Знают все о законе старом:
Ничего не дается даром.

А оно мне в ответ такое:
Мол, твое я, а не чужое.
Так открой мне скорее двери.
Я молчу.
Я ему не верю.