Читать книгу: «Принцип Солнца», страница 3

Диалог со Смертью

(Между мирами)

…Димка почувствовал запах роз, хотя до этого момента никогда не задумывался, как пахнут розы. Он находился в каком-то Неведомом саду. Роскошные, насыщенные влагой, цветы заплетали деревянную изгородь розовыми, белыми, бардовыми и желтыми махровыми коврами. Малиновые, абрикосовые и лимонные ароматы витали в воздухе, терпкие и едва уловимые. Вокруг были тысячи, миллионы, мириады цветов. Музыка Райского сада уносила героя в Неведомое пространство…

Идя дорогой роз, он оказался там, где не было никаких границ, предметов и мыслей, не было времени, но был свет. Только свет.

Не яркий, неоновый свет городских улиц, а тихий вечерний свет гостиной, где ты желанный гость; в доме твоих несбывшихся надежд. Дима почувствовал любовь ко всему и ко всем; это чувство было новым для него…

На пороге открывшегося Рая герой плакал над упущенными возможностями и растраченными в поисках счастья годами. В чужих краях пытался он отыскать любовь, а она, оказывается, всегда жила в нем. Диме даже показалось, что он обрел гармонию со своим прошлым, но тут его внутреннему взору явилась Ольга, и гармония бесследно испарилась. Воспоминания об ее изменах, браках, детях захлестнули его сознание. Телом вновь овладела боль, душой – отчаянье, а потом вернулась и ненависть. “Из-за этой златокудрой чертовки я не был счастлив в жизни, из-за нее я и в Раю буду мучиться?!” Но облик королевы растворился в розовом тумане; и он сам стал меняться, причем изменения эти были существенными.

Сначала он превратился в Ольгу(!), а потом в ее величество Женское Коварство(!!). Согласно жизненным принципам Дмитрия, это превращение должно было вызвать отравление организма и рвоту. Причем эта неприятность должны была случиться неоднократно… Но ничего подобного не произошло. “Так, значит, женское коварство будет сопровождать меня даже в Раю?! Или я должен принять его как данность? Но не могу же я вот так запросто взять и отказаться от собственных принципов?!”

В общем, Рай пришлось покинуть… И тогда наступила Тьма.

…

“Теперь вокруг меня абсолютная темнота”, – с ужасом констатировал герой. Он ничего не слышал, никого не видел, не мог открыть глаза и не чувствовал своего тела.

– Это тебе только кажется, потому что ты считаешь свою жизнь неосуществленной. На самом деле, вокруг тебя – свет. (Аполлон.)

“Вокруг абсолютная тьма… И тишина. И больше ничего. Неужели я все-таки УМЕР?!” – с ужасом думал Дима.

– Кто же, Дим, видит темноту, если ты умер? – поинтересовался Аполлон.

– Пол, привет! Я ощущаю твое присутствие… Это потому, что я еще жив, или потому, что я уже мертв?! (Дима.)

– А ты как хочешь больше? (Аполлон.)

– Пол, подожди, подожди… Я не хочу, не хочу умирать!!! Я еще очень молод! Не так много я и натворил всяких мерзостей! Уж точно, не больше чем другие! Во всяком случае, я никому ничего не обещал…

Ребенок Анькин – не мой; ну, ты же знаешь?! Жизнь я никому не портил: каждый сам себе портит жизнь. Ну, только если родителям. Пол, я даже заповеди не все нарушаю… (Дима.)

– Ты христианские заповеди имеешь в виду? Возлюби ближнего, как самого себя? Не убивай. Не прелюбодействуй. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего… (Аполлон.)

– Ольга?! Да, с ней я, конечно, дал маху, но она мне смерти не желает; я это точно знаю! Она – вполне приличная баба, просто шлюха… (Дима.)

– В этом мире все тленно. Люди придумывают разнообразные идеи и следуют всяческим методикам продления жизни, но они все равно умрут. Разве возможно, чтобы живое не умерло? Бытие человека – конечно, смерть – неизбежна. Царство мертвых многократно больше и разнообразнее, чем царство живых. Недаром, Аид – бог смерти и изобилия одновременно. Все мы приходим из Небытия и уходим в Небытие. “Но небытие – не пустота, наоборот, это подлинная жизнь. Небытие – это когда нечего бояться, это когда на все вопросы получен ответ и цель достигнута”¹⁴.

Жизнь человеческая – лишь миг вечной жизни души. Человек всегда находится между жизнью и смертью, но никогда не бывает готов к тому моменту, когда он должен покинуть этот мир. Люди смертны, Дмитрий, именно поэтому Жизнь так прекрасна… Но и Смерть прекрасна! Там нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Там есть великий покой и великие возможности… После смерти меняются только два понятия – пространство и время. Память и сознание у умершего присутствуют. Небытие также захватывающе, как и Жизнь… А ты, что, боишься Смерти? (Аполлон.)

– Ну, конечно, боюсь! Очень боюсь, – признался Дима.

– Ну, ты же решил быть героем, а герои смерти не бояться… (Аполлон.)

– Да не собирался я быть героем! (Дима.)

– Зачем же ты тогда, не будучи альпинистом, потащился в горы? – удивился Аполлон.

– Пол, потому что я дурак! (Дима.)

– Ну, не настолько же, чтобы не принимать во внимание вероятность, что в горах, да еще зимой, можно разбиться? Ладно, успокойся. Смерть тела не так страшна, как кажется. Смерть тела – “лишь дверь в другую комнату, гораздо более светлую и просторную”, как сказала умница Эль Тат¹⁵. Ты просто еще не адаптировался к этому “таинственному беспредельному счастью освобожденной от земных забот души…”¹⁶ (Аполлон.)

– Пол!? Я тебя умоляю… Не надо!!! – взмолился Дима.

– Я тебе подготовил специальную литературу. Пока ты находишься между – успеешь прочесть. (Пол.)

– ?! (Дима.)

– Бардо Тедоль – тибетская книга мертвых; Перт Эм Хру – собрание погребальных египетских текстов; книги из средневековой серии “Искусство смерти”… Особенно глубоко тема смерти была проработана в эпоху Средневековья, когда люди тысячами гибли в войнах, умирали от массового голода, эпидемий и антисанитарных условий в городах, и в моду вошли публичные казни и сожжения еретиков… (Аполлон.)

– Пол, я не смогу это читать! Нормальный человек понять это не в состоянии! (Дима.)

– Нормальный западный человек… Дмитрий, скажи мне, какое событие, кроме рождения, столь же значимо для человека, как смерть? А “нормальный западный человек” всеми возможными путями пытается уклониться от нее. “Старение, болезни, смерть воспринимаются современным обществом не как естественные составляющие процесса жизнедеятельности, а как конец света! Как последний трагический аккорд в непрекращающейся битве человека с природой!

Люди боятся болезней. Как только кто-то из родственников заболевает, они сразу же помещают его в специализированное учреждение. В больницах медики днем и ночью “борются” с болезнью, вооружившись современными лекарствами и хирургическими инструментами. Если больному все же удастся вернуться оттуда живым – семья тут же отправит его “долечиваться” в санаторий.

Люди боятся старости, а особенно – немощи. Больных родителей убирают с глаз долой в дома престарелых, чтобы за ними ухаживали специальные сестры милосердия. Ты, задумайся, Дмитрий: милосердие в современном мире – это не черта характера, это чья-то профессиональная обязанность!

Смертельно больного человека определяют в хоспес – специализированное учреждение для умирающих. Ну, а умершим уже займутся служащие морга и похоронного бюро. Индустрия болезни и смерти избавляет родственников от нелицеприятного зрелища смертельных мук. За деньги, конечно, и до поры, до времени.

Кстати, и врачи, и медсестры тоже предпочитают не входить в близкий контакт с больными и умирающими. (Аполлон.)

– Потому что тоже боятся физических страданий и смерти… (Дима.)

– Своей смерти. Отсюда это навязчивое желание облегчить страдания больного, отсрочить наступление конца, любыми средствами продлить жизнь физического тела. А ведь больные люди, а тем более умирающие, остро нуждаются в искренних человеческих контактах… Верно, Дмитрий? (Аполлон.)

– Верно. (Дима.)

– Не должно быть никакого отчаяния, ибо “что значит умереть, как не встать нагим на ветру и растаять на солнце?!”¹⁷ Тем более, кто-то был недоволен жизнью… (Аполлон.)

– Нет, нет, нет! Пол, что ты… (Дима.)

– Ты был счастлив? Каждый прожитый тобою день? – удивился Аполлон.

– Понимаешь, что-то я не доделал на земле… (Дима.)

– Ну, это не удивительно. В твоем подсознании – прошлые жизни; в твоей памяти – незавершенные события вчерашнего дня; в уме – бесконечные опасения и страхи по поводу будущего; в мечтах… эротические фантазии с садо-мазохистским уклоном. Одни иллюзии вокруг! Что тебя радует? Алкоголь и психоделические галлюцинации? Зачем тебе реальная жизнь, если ты проводишь большую часть времени в иных реальностях? Откуда же, черт возьми, возьмется энергия, чтобы сделать не сделанное?!

Но ты не переживай, Дмитрий, главное – ты не исчезнешь полностью; это я тебе обещаю. Внутренние ценности останутся с тобой даже после смерти… (Аполлон.)

– Пол, я тебя умоляю… В последний раз… – прохрипел Дима, ловя ртом воздух.

Бог выдержал паузу и ответил: – В последний, Дмитрий.

Знаешь, почему ты боишься умереть? Потому, что ты так и не познал любовь в своем сердце. “Страх перед смертью – лишь результат неосуществившейся жизни”¹⁸.

– Что это за внутренние ценности? – спросил Дима, когда пришел в себя.

– Это все то, о чем мечтает человек. Свобода от собственных страхов, радость от каждого прожитого дня, внутреннее бесстрашие, знание, творчество, удовлетворенность, осознанность, тишина и любовь. Знаешь, что сказал Ошо о жизни и смерти? “У меня нет никакой цели. Поэтому умри я прямо сейчас, у меня бы даже на секунду не возникло ощущения, что я оставляю что-то недоделанным. Не стоит вопрос о завершении чего-то. Пока я жив – работа делается, когда я умру – она закончится”.

О смерти знают поэты, которые умерли молодыми:

 
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть”¹⁹.
 

Без близкого знакомства со смертью невозможно понять философию, религию, мифологию. Невозможно понять ценность жизни. Шкала ценностей, особенно у таких индивидов как ты, меняется после того, как они побывают “по ту сторону”… (Аполлон.)

– У каких индивидов? (Дима.)

– Которые входят в Смерть через “Золотые ворота”²⁰… (Аполлон.)

– Но я не страдаю суицидальными наклонностями… (Дима.)

– А я ничего не имею против самоубийств. Эти люди хотя бы не пичкают себя огромным количеством лекарств и обладают храбростью умереть в полном сознании. (Аполлон.)

– А есть средство от страха смерти? (Дима.)

– Ну, а как же: вера в реинкарнацию. (Аполлон.)

– В реинкарнацию верят только на Востоке… (Дима.)

– Вера в реинкарнацию существует не только в индуизме, буддизме и джайнизме, она есть и в космологических системах индейских племен Северной Америки, в философии Платона и в орфическом культе Древней Греции, в раннем христианстве… (Аполлон.)

– В христианстве?! – удивился Дима.

Концепция реинкарнации была осуждена Вторым Константинопольским собором в 553 году. Ориген, один из высокообразованных отцов церкви, считал, что “душа не имеет ни начала, ни конца. Каждая душа является в этот мир, усиленная победами, либо ослабленная поражениями предшествующей жизни. Ее положение в мире подобно ладье, которой предначертан путь к чести или бесчестью; определено прошлыми достоинствами и недостатками. Ее деятельность в этом мире определяет положение в мире грядущем”.

Смерть в незападных культурах не воспринимается как абсолютное уничтожение личности. Она рассматривается как переход или преображение… (Аполлон.)

(Непал, Катманду)

Оле казалось, что все происходит очень и очень медленно. Она не понимала, почему в Лхасу надо лететь через Катманду, если Катманду – это столица Непала, а Лхаса – столица Тибета? Она никак не могла “переключиться” с московского ритма; и уж тем более, не могла взять в толк, зачем набивать рюкзаки ненужным хламом?! В Катманду Александр Ильгизирович и Саша ходили по магазинам и покупали какие-то лыжные палки²¹, водонепроницаемые баулы, кислородные баллоны… Чтобы Ольга не мешалась, ее отправили осматривать местные достопримечательности.

Мало того, что экскурсовод целый день показывал дворцы и ступы, которые Олю в настоящий момент совсем не интересовали, он еще притащил ее к какому-то тибетскому ламе за благословением.

– За каким благословением?! – простонала Оля.

Монахи напоили туристов “адской смесью” – тибетским чаем, от которого Ольгу чуть не стошнило. Тибетцы варят чай, добавляя в него лежалое масло, соль и соду: он имеет кофейный цвет и весьма своеобразный вкус.

– Этот чай знаком всем кочевникам Центральной Азии, – ответил экскурсовод на немой Олин вопрос. – Он бодрит и насыщает одновременно…

Лама Ринпоче, благословляя героиню, ударил ее по голове каким-то неопознанным предметом и сказал через переводчика, что ей не надо торопиться, что она все успеет, потому что идет туда, куда должна идти.

“Идти-то я иду, – согласилась с ламой Оля, – вот только очень медленно!”

Оля, конечно, не догадывалась, что Аполлон вел ее теми же дорогами, по которым прошел Дмитрий. Она ходила кругами вокруг тех же ступ, вертела те же самые молитвенные барабаны мани, получила благословение у того же ламы. Оля этого не знала, но она верила, что с Димкой все будет хорошо.

…

– Итак, техническое оснащение нашей экспедиции закончено. Теперь поделюсь с вами некоторыми хитростями для облегчения акклиматизации, – сказал Александр Ильгизирович вечером, в отеле.

– Акклиматизация – это нормальный процесс привыкания организма к дефициту кислорода и понижению давления на высоте. Происходит он в первые семь дней после прилета в Лхасу. Першит горло из-за сухости воздуха, даже при малейшей нагрузке учащается дыхание, беспокоит головная боль, иногда случается рвота и расстройство желудка…

– И что делать?! (Саша.)

– Во-первых, не надо никуда спешить, – Александр Ильгизирович укоризненно посмотрел на Олю. – Но надо двигаться и глубоко дышать. Во-вторых, пить как можно больше жидкости – до четырех литров в день…

– А пиво – можно? (Саша.)

– Пить надо постоянно и маленькими глотками. Пить будем горячий напиток на основе лимона, меда, имбирного корня, шиповника и каркаде… И растворимый аспирин с витамином С. В-третьих, никакого алкоголя, никотина, переедания и кофе! Есть будем витамины и сухофрукты (курагу, чернослив, имбирь), а также орехи, горький шоколад и сухарики из черного хлеба с солью… (Александр Ильгизирович.)

– А лекарства? (Саша.)

– Лучшее лекарство – это время и постепенный набор высоты. Но я взял с собой гомеопатические мочегонные средства, микрогиурин и диамокс²². (Алек. Ильг.)

– А чтобы башка не болела? (Саша.)

– Парацетамол, ибупрофен… Все взял. (Алекс. Ильг.)

– Александр Ильгизирович, а какая нас ожидает погода? – поинтересовался Саша.

– Хорошая. Днем солнце будет прогревать воздух до восьми градусов тепла, ночью температура будет опускаться до минус восьми. Ветер будет холодным. И днем и ночью было ясно. (Алекс. Ильг.)

– Когда лучшее время для посещения Тибета? (Саша.)

– В мае-июне и в сентябре-октябре. Тогда климатические условия оптимальны, а содержание кислорода в воздухе максимально. Так что твой друг, Оля, правильно выбрал время… (Алекс. Ильг.)

– Только вот зачем он задержался так надолго? (Саша.)

– Значит, на то были причины. (Алекс. Ильг.)

– А почему не в июле-августе; ведь летом здесь, наверное, теплее? (Саша.)

– В июле-августе есть большая вероятность дождей. Из-за дождей и высокой влажности не видны вершины гор, дороги часто преграждаются селевыми потоками, а в июне по Тибету иногда проносятся непродолжительные песчаные бури… (Алекс. Ильг.)

– Песчаные бури?! Здесь? (Саша.)

– Да, в Тибете есть песчаные дюны. Во второй половине августа погода в Тибете обычно меняется, дожди прекращаются, и в сентябре-октябре, как правило, стоит ясная солнечная погода. Температура днем +10+15, к вечеру холодает до +5. Однако нужно помнить, что погода в горах всегда переменчива, и даже в самые благоприятные месяцы может выпасть неожиданный снег на несколько дней и занести перевалы. Не следует забывать и о большом перепаде дневной и ночной температур. Солнечный день сменяет морозная ночь с инеем даже в сентябре! К тому же здесь почти всегда дует ветер. Но в целом, погода вполне дружелюбна…

В высокогорье воздух разряжен, поэтому следует беречь глаза и все тело от сильного ультрафиолетового излучения с помощью солнцезащитных очков и крема с SPF-фактором. В горах старайтесь полностью закрываться, оставляя открытыми только лицо и руки, которые следует регулярно смазывать кремом от загара. Тибет – страна ветра и пыли, поэтому для глаз и носа у нас есть увлажняющие капли, для губ – защитная помада, и еще мы купили специальные маски от пыли… (Алекс. Ильг.)

– А зачем вы взяли растворимые супы и каши? Разве в Тибете нет ресторанов? (Оля.)

– Оленька, Тибет – страна особая. Здесь у людей иное мировоззрение, иная система ценностей, отличная от европейской культура и религия… И в горах, конечно, нет ресторанов. (Алекс. Ильг.)

(Тибет, Лхаса)

Дорога из аэропорта в Лхасу проходила по долине реки Брахмапутра. Деревни, стада, огороды… и горы вокруг. Лхаса находится на высоте 3650 метров над уровнем моря, и в переводе с тибетского означает “место богов”.

В машине Оля спрашивала Александра Ильгизировича, как они доберутся до Димкиного монастыря: по железной дроге или на машине?

Железная дорога в Тибете есть. Это самая длинная и самая высокогорная в мире, Цинхай-Тибетская железная дорога; 960 км которой расположено на высоте более четырех тысяч метров над уровнем моря! Протяженность дороги – 1956 км. Движение на участке Синин-Голмуд было открыто еще в 1984 году а участок от Голмуда до Лхасы строился как раз сейчас…²³ Ну никто же не знал, что Ольга Владимировна, жена “олигарха” Васи из Москвы, в Тибет соберутся!

– Как на такой высоте можно строить железную дорогу? – удивлялся Саша.

– Я тебе отвечу, как, пока нам не дали китайского гида-КГБэшника. Нет на свете таких вершин, которые не смогли бы взять китайские коммунисты. Железную дорогу на Лхасу строят не вольнонаемные трудящиеся… (Алекс. Ильг.)

 
“Десять лет трудовых лагерей,
И в подарок рабочему классу —
Там, где были тропинки зверей,
Проложили Тибетскую трассу”.
 

…

– Александр Ильгизирович, мне Макс²⁴ сказал, что добраться до нашего монастыря можно только на джипе. Два дня на джипе, а потом двадцать километров пешком! Мы после такого трекинга выживем?! Или мне с женой попрощаться, пока связь есть… (Саша.)

– Замечательно, значит, вы с Ольгой увидите кусочек Тибета. Вы будете потрясены! Только перед трекингом надо хорошо выспаться…. (Алекс. Ильг.)

И Оля бы выспалась, если бы не горная болезнь, которая “накрыла” ее в четыре часа утра. Она проснулась от ужасной головной боли и сильного озноба…

– Оль, тебе тоже плохо? – в дверь барабанил Сашка. – Отрывай, сейчас мы тебя вылечим!

После экстренного лечения Оле приснился добрый Синий Дельфин, который спас маленькую девочку от кровожадной Полурыбы-полузмеи Мурены. Перед пробуждением, во сне светило

Солнце, летали Веселые Стрижи, не обращая внимания на искавшего что-то в земле Слепого Крота. Потом Крот нашел поилку с тибетским чаем, и пил его до тех пор, пока чудесным образом не прозрел…

Александр Ильгизирович удержал Ольгу в Лхасе еще на один день, мотивируя это тем, что надо кое-что докупить. На самом деле – для лучшей адаптации к условиям высокогорья. Набор высоты должен быть постепенным. При наборе каждой тысячи метров, желательно хотя бы один день пробыть на этой высоте.

– Я думала Лхаса – маленький “город небожителей”, а здесь давно уже цивилизация… (Оля.)

– Население Лхасы – семьдесят пять тысяч человек. Это раньше в Лхасе жили боги и люди, осознанно отказавшиеся от внешних материальных ценностей для внутреннего духовного познания, а сейчас это китайский город. С 1985 года китайцы возвели здесь многочисленные современные строения. Мы посетим сегодня рынок Баркор… (Алек. Ильг.)

…

Вокруг храма Джоканг расположен старый район Баркор.

– Во все времена здесь шумел восточный базар. И сегодня на прилавках можно найти все что угодно… (Алекс. Ильг.)

– Только вряд ли что-то нужное. (Саша.)

Обедали они в том самом кафе, на балконе которого любил сидеть Димка. Внизу, по часовой стрелке, обходили храм паломники буддисты, а против часовой – немногочисленные поклонники религии бон…

На крыше храма Оля долго смотрела на окружающие Лхасу горы, на небо с облаками. “Что ждет меня там, за этими горами?!” На душе было тревожно, но солнце наполняло героиню жизненной силой. Сегодня, 26 ноября был праздник Солнца…

Возвращались в отель уже поздно вечером. Шли по какой-то улице и неожиданно увидели дворец Потала…

– Ничего себе! Я никогда не видел его ночью, – сказал восхищенный Александр Ильгизирович.

Иллюстрация. Загадочная Потала.

Фотография Тырченкова А.В. (Цвет. илл. 3)

Стоявший на берегу озера дворец отражался в воде, и получилось сразу два дворца. Оля пыталась сфотографировать открывшееся им чудо.

– Дай сюда фотоаппарат, а то снимки испортишь! (Саша.)

…

Странные сны, к которым уже привыкла Оля, перестали быть страшными. Сначала во сне шел Золотой Дождь, потом прилетел Златогривый Пегас и растоптал своими серебряными копытами Ядовитую Гадюку. А потом Олю опять накрыла горная болезнь…

(Тибет, Лхаса-Шигадзе-Сага-озеро Манасаровар)

– Оля, может быть, ты все-таки переобуешься? – спросил Александр Ильгизирович, озадаченно глядя на каблуки-шпильки.

– Нет! – гордо ответила Оля.

– Не стоит, Александр Ильгизирович, не стоит с ней связываться. Поверьте моему многолетнему опыту. Она упрямая, как коза. (Саша.)

– Но она же ноги сломает? (Алекс. Ильг.)

– На этот счет можете быть абсолютно спокойны: она даже по пляжу ходит на каблуках. Сломает она не ноги, а свои каблуки, вот тогда и переобуется в нормальную обувь. (Саша.)

Ольга отказалась одевать бандану, чтобы “не испортить прическу”. Солнечные очки, по ее мнению, “оставляли белые пятна на лице”, а жирный крем от солнца “вообще портил кожу”. Александр Ильгизирович не знал, как убедить ее выполнить эти необходимые в горах мероприятия, а Саша предложил обратить внимание на лица местных жителей. Лица коренных жителей Тибета были красными, обветренными, со слезящимися глазами и растрескавшимися губами… Оля, увидев, что ожидает ее в недалеком будущем, не только намазалась кремом, но и замоталась платком, как арабская женщина.

…

По дороге героиня удивленно смотрела по сторонам. Никогда в жизни не видела она такого яркого солнца, невыносимо синего неба и удивительных гор. Вокруг были снежные горы, тибетские деревни, бесконечная дорога… Белые одно-двух этажные деревенские домики с красной окантовкой по верху напоминали маленькие тибетские монастыри. На оградах лежали стопки сушеных ячьих лепешек – единственного доступного топлива в Тибете.

Деревни сменяли друг друга. Населенные пункты отличались цветом домиков и крыш, а вот победоносно развивающиеся китайские флаги всегда были красными.

Водитель ехал очень медленно.

– В Тибете вообще никто никуда не торопиться, – вздохнул Саша.

– В этом разница между западным и восточным менталитетом… (Алекс. Ильг.)

– Ага, разница. Если в России две беды: дураки и дороги, то в Тибете только одна – дураки. Потому что только дураки могут ехать по свободной дороге со скоростью пятьдесят километров в час! (Саша.)

– Мало того, что ползет как черепаха, так еще и поет! Я его сейчас убью, – сказала Оля, имея в виду водителя.

– Здесь просто не разрешено ехать быстрее, – разъяснил ситуацию Александр Ильгизирович. – Мы же на оккупированной территории находимся…

– Что-то я не приметил гаишников, одни голодные тушканчики бегают… (Саша.)

– А ты обратил внимание, что на каждом въезде в деревню находятся КПП? Там контролируют скоростной режим. Поэтому мы стояли и ждали на обочине, чтобы не приехать раньше положенного времени… (Алекс. Ильг.)

– До чего же хитрые эти китайцы! (Саша.)

– Александр Ильгизирович, я столько раз спрашивала у водителя про реку, а он все время отвечает мне, что это Брахмапутра. Он надо мной издевается?! (Оля.)

– Но это, действительно, Брахмапутра или Ярлунг Цангпо. Дело в том, что эта река протянулась вдоль всего центрального Тибета. Во время летних дождей вездесущая Брахмапутра разливается, и пейзажи Тибета начинают напоминать Юго-Восточную Азию. Между прочим, через нее нет мостов… (Алекс. Ильг.)

– Днем цветовая палитра Тибета потрясающа… (Оля)

– Да уж! Снег и ветер. Ветер и снег! (Саша.)

– Синее небо. Бежевые и темно-коричневые горы. Бронзовозолотые горы, серебряно-золотые… Сияющие снежные вершины. Ледники, струящиеся по склонам гор, словно корни гигантских деревьев, или как будто пенящиеся волны бушующего моря… (Оля.)

– Я в прошлый раз был здесь в сентябре, вот тогда была красота. Склоны гор были покрыты зеленым мхом и разноцветными травами. Вокруг раскинулись бронзовые поля. Горы были совсем разноцветными: зелеными, бежевыми, бардовыми… А на закате они окрашивались в розовые, золотые, темно-синие и сиреневые цвета. (Алекс. Ильг.)

– Горы напоминают огромных мифических монстров. Небо и сказочные великаны… Нереальные пейзажи! (Оля.)

В машине звучала тибетская музыка. На горных перевалах закладывало уши…

– Ну, вот, мы и добрались до Саги, – сообщил китайский сопровождающий.

Ночью добрая Белая Корова поила Олю молоком. На горизонте лишь на мгновенье появился Черный Носорог, но тут же пропал, растворившись в Белом Тумане. Оля проснулась и облегчено вздохнула. Больше ей не снились мифические животные.

…

– Как вы и предупреждали, Александр Ильгизирович, на улице не лето, – констатировал Саша за неторопливым ранним завтраком.

– С декабря по февраль – самое холодное время в Тибете. (Алекс. Ильг.)

– Это я уже понял. (Саша.)

– Здесь устанавливает холодная и сухая погода, и посещение Тибета в это время проблематично. Все перевалы занесены снегом и проезд часто не возможен. Но в долинах, расположенных невысоко, снега совсем немного. Надеюсь, что мы доберемся без приключений… (Алекс. Ильг.)

– То есть нам повезло? Могло быть и хуже? Я вот что думаю… Оль, может нам еще и вокруг Кайласа обойти? Заодно уж. Когда Дмитрий в следующий раз свалится, не известно… (Саша.)

– Кайлас отсюда далеко… (Алекс. Ильг.)

– Но ближе чем Москва! (Саша.)

Оля почти не участвовала в разговоре, она приходила в себя после гестхауса, в котором они ночевали, и пыталась представить, что же будет дальше. В “гостинице” не было горячей воды; не было даже кранов, откуда эта вода могла бы течь. Не было ванны и туалета – была дырка в полу, в деревянной будке на улице. Так как электричество включали на час в день, то ночью в туалет надо было ходить с фонариком на голове… Это потом, во время трекинга в горы, Оля поймет, что отсутствие бытовых удобств – это, конечно, проблема, но нехватка кислорода – проблема куда более существенная!

…

Когда Оля шла по горной тропе к Димкиному монастырю, она плакала. Тушь разъедала глаза, глаза слезились, и она почти ничего не видела вокруг. Как и обещал Саша, каблуки сломались очень быстро. Героиня переобулась в трекинговые ботинки, стерла с лица косметику, убрала в “хвостик” свои роскошные кудрявые волосы и перестала требовать “элементарных человеческих удобств”.

– Ну, вот и акклиматизировалась, – улыбнулся Саша.

Теперь Оле не надо было смотреть под ноги, и она увидела неземные Рериховские пейзажи²⁵. Снежные горы, небо и буддийские ступы, увешанные флажками. Эти цветные молитвенные флажки в Тибете повсюду – на вершинах гор, в долинах, над монастырями и жилыми домами…

– А что означают эти флажки, которыми опутаны горные вершины? (Оля.)

– На этих флажках написаны молитвы. Тибетцы, верующие буддисты, вывешивают их в местах, где дует ветер. Флажки колышутся на ветру, и ветер разносит на дальние расстояния положительную энергию их священных текстов. (Алекс. Ильг.)

Пройдя двадцать километров пешком, Оля стала другой…

…

Когда вечером, с рюкзаками за спиной, Александр Ильгизирович, Саша, Оля и Макс, наконец-то, добрались до Димкиного монастыря, в Ольгиной голове остались две мысли. Первая: “Только бы он не умер за эту неделю, пока я добираюсь к нему”. Вторая: “Какие же должны быть проблемы в жизни у человека, чтобы он приехал в этот суровый край по собственной воле?!”. Оля имела в виду, конечно, Дмитрия, а наблюдавший за ней Аполлон имел в виду кого-то другого.

Иллюстрация. Золотые вершины Тибета.

Н.К. Рерих “Путь в Шамбалу”. (Цвет. илл. 4)

Уставшие путники остановились передохнуть. Монастырь был уже виден. Олю преследовала музыка звенящих колокольчиков и, даже когда она закрывала глаза, разноцветные флажки продолжали трепетать на ветру… В голове осталась только одна мысль: “Только бы он был жив”.

Иллюстрация. Монастырь в горах.

Н.К. Рерих. “Гималаи. Темно-синие горы, постройки на холме”. (Цвет. илл. 5)

Оля вошла в келью, где лежал Дмитрий, увидела его, и пол медленно поплыл из-под ног… Саша едва успел поймать ее: – Ты только не падай!

– А, он точно, живой?! – спросил Оля Ганса, немца-монаха, который привел их к Дмитрию.

– Живой-живой, это я тебе как специалист по смерти говорю. (Аполлон.)

– Пол, а ты к смерти какое отношение имеешь? (Оля.)

– Здрасьте вам. Вообще-то, я – демон смерти, убийства, и даже человеческих жертвоприношений, но, правда, освященных ритуалами. (Аполлон.)

– Как же можно быть целителем и губителем одновременно? (Оля.)

– Это кто говорит? Ты же Димку своего постоянно спасаешь. Зачем? Чтобы потом, когда он придет в себя, сделать ему еще больнее. Разве не так? (Аполлон.)

Оля нахмурилась. – Не так однозначно.

– Но и у меня все не так однозначно. Жизнь вообще, слава богам, изменчива и разнообразна. Добро превращается в зло, которое становится добром. Я же хранитель гармонии, это моя божественная обязанность. (Аполлон.)

– У тебя столько ипостасей, как ты в них не путаешься? (Оля.)

– “У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей”²⁶, что уж говорить о богах. (Аполлон.)

– Пол, почему с ним это случилось?! (Оля.)

– Что? (Аполлон.)

– Как что? Ты что же, белокрылая бестия, считаешь, что с ним все в порядке?! Ты же его ангел-хранитель… (Оля.)

– Ты ничего не перепутала, дорогая? Кто его ангел-хранитель? (Аполлон.)

– Зачем? Зачем… так жестоко?! (Оля.)

– Оль, он сам попросил существенных изменений. Это его выбор. На мой взгляд, хороший выбор. Тибет – единственная страна, где родилась наука о смерти – танатология… (Аполлон.)

– Поэтому ты его почти убил? (Оля.)

– Не преувеличивай, пожалуйста. Без сознания организм имеет редкую возможность отдохнуть. Он же не может в таком состоянии ни есть, ни пить, ни курить, ни баб трахать. Кроме того, сокращенное потребления сахара снижает биологическую активность мозга, что тоже полезно. Там, где он сейчас находится, нет ни света, ни звука, ни запаха, поэтому человек очень скоро начинает видеть, слышать и осознавать нужные ему вещи. Когда он придет в себя – станет совсем другим человеком, вот увидишь. Дней за сорок станет почти святым… Чакры – энергетические центры человека – закрутятся как новенькие, а это очень важно. С помощью муладхары человек побеждает страх перед физической смертью. Свадхистхана дает способности интуитивного самопознания. Манипура помогает ясновидению. Лнахата помогает устанавливать контакты и получать информацию на расстоянии. Активизация вишуддхи открывает возможность познания прошлого, настоящего и будущего. Аджнъя – “третий глаз” – пробуждает сознание. В сахасраре живет бог Шива. Эта чакра похожа на лотос с тысячью лепестков и сияет над головой как “десять миллионов солнц”… (Аполлон.)