Читать книгу: «Анатомия зависти»

Посвящается моим детям, Володе, Кате, Коле Лафицким

Хочу выразить благодарность академику Донцову А. И., чей яркий талант, дружеская поддержка и вера в меня сделали возможным появление этой книги

Предисловие

Давать характеристику новым явлениям и сложно и интересно. Гуманитаристика последнего времени редко радует нас новыми темами, открытиями, подходами. А тема греховности вообще сузилась до небольшой по численности группы узких специалистов. Наше время драматично по своей сути. Предыдущие этические системы разрушаются, новые не складываются, осуждаемые ранее деяния становятся фетишами, поклоняются не богам, но идолам. Человек теряет духовные опоры и ориентиры. И в это время появляется книга Н. В. Лафицкой, в которой автор рассматривает и анализирует феномен зависти (одного из смертных грехов) всесторонне и почти энциклопедично. В этом контексте «Анатомия зависти» – явление серьезное и значительное. Работ по зависти несправедливо мало. Книга Н. В. Лафицкой призвана восполнить этот пробел. Чувствуется, что автор великолепно владеет материалом; отдельные части исследования – это уникальные научные открытия; язык автора выразителен и ярок. Интересен и необычен визуальный ряд, представленный в приложении.

Книга представляет собой большой научный и обществоведческий интерес и может быть рекомендована как специалистам-гуманитариям, так и тем читателям, которые интересуются социально-философскими и психологическими проблемами.

Н. А. Гаах, психолог,

кандидат философских наук,

профессор Академии военных наук

© Зина Кулиева

Введение

Разве можно видеть дерево и не быть счастливым?

Ф. М. Достоевский. Идиот

В наброске к одному гимну Гёльдерлин говорит:

 
Знак бессмысленный мы,
Мы не чувствуем боли и почти
Потеряли язык на чужбине.
 

Предлагаемое исследование, естественно, далеко от совершенства. Но поскольку любое научное исследование отражает лишь этап развития знаний в той или иной области науки и человеческой деятельности, можно надеяться, что со временем будут появляться новые книги, более полные и гармоничные и по содержанию, и по структуре.

Существует иллюзия, будто свобода разрешает все проблемы. На самом деле она их создает. Настоящая свобода идет параллельно с такими понятиями, как стыд и совесть. Нам хотелось бы немного поговорить на эту тему, поскольку зависть, в том или ином приближении, касается данных понятий. Эти понятия и близки и далеки друг от друга. Есть поговорка: «ни стыда, ни совести». Эти понятия – части единого. Существует ложный стыд, но не существует ложной совести. Стыдятся обычно социальных или физических несоответствий (несчастий, бедности, уродства). Так, Э. М. Ремарк писал о безногом, который стыдился своих культей, не имел отношений с женщинами из-за этого и стал гомосексуалистом. Интеллигенты Содома (в стихотворении Наума Коржавина) стыдятся осудить разврат, чтобы их не сочли ретроградами.

Слово совесть близко к слову сознание. В терминах апостола Павла – это сознание внутреннего человека, оценивающего поведение или мысли внешнего человека. Поведение всегда несовершенно, и потому «чистая совесть – уловка дьявола», «добро есть добро». Его не может быть много или мало. Оно есть или его нет. Точно так же и зло остается злом всегда. Поэтому человек обречен жить с нечистой совестью. А. Швейцер, подобно И. Канту, утверждает, что «чистая совесть – уловка дьявола»¹. Человек же, живущий по совести, может ничего не стыдиться. Киники и юродивые отбрасывали стыд. В муках совести есть оттенок стыда (у верующего – перед Богом, у рефлектирующей натуры – перед самим собой).

Подытоживая, можно сказать, что стыд – острое чувство неловкости перед людьми, муки совести – внутреннее недовольство собой, своим поступком, о котором никто может не узнать; недовольство отсутствием поступка, недовольство своими мыслями и желаниями. Вопрос, который мы задаем: чувствуют ли люди стыд или муки совести, испытав зависть? Уточним: позавидовал и что-то сделал (плохое) и просто позавидовал (не делая ничего плохого). Было опрошено 1200 человек (дети из группы риска – 300, дети-инвалиды – 274, пожилые люди – 280, люди, страдающие пониженным фоном настроения, – 150, остальные – уравновешенные представители работоспособного возраста). 820 (более 60 %) человек признались, что они испытали стыд, позавидовав и совершив некое неприглядное действие. 160 человек сказали, что стыдились, позавидовав, но действий не совершали. Шесть человек из-за острой зависти и душевных мук по этой причине (затруднялись охарактеризовать, что это – совесть или стыд) были близки к попытке суицида; оставшиеся 114 человек сказали, что чувство зависти им несвойственно.

Было бы интересно проанализировать типологические черты людей, склонных к зависти. Типологий подобного рода не существует. Наиболее приближенной к поставленному вопросу является типология Н. В. Соколовского, созданная на основе принципа отношения человека к правилам и обычаям, без которых невозможна нормальная (по совести) жизнь.

«1-й разряд – относящиеся сознательно к правилам и обычаям жизни, которых они придерживаются.

2-й разряд – относящиеся к этим правилам бессознательно, хотя и живущие по ним.

3-й разряд – сознательно нарушающие нравственные правила из-за выгод, расчетов или в угоду своим страстям.

4-й разряд – нарушающие правила по бесхарактерности»².

Люди в этих разрядах разные по личностным характеристикам, что, собственно, и дало возможность создать подобную типологию. Люди первых двух разрядов надежные, обладают достаточно (а иногда и весьма) твердым характером, на них можно положиться, у них есть понятия о добре и зле, они могут противостоять невзгодам, у них есть, по словам Соколовского, «что-нибудь, да святое». Из их среды выходят выдающиеся личности: Владимир Святой, Владимир Мономах, Александр Невский, Михаил Сперанский.

Из людей второго разряда могут получиться фанатики, они бывают консервативны, но, с другой стороны, являются хранителями традиций.

«Люди, сознательно ради выгод нарушающие правила нравственности, наиболее нежелательные члены общества: обладая часто умом и твердостью воли, они, по выражению пророка Исайи, не разумеют сердцем своим»³. Знают, что такое зло, что такое порок; сознательно творят зло и попустительствуют порокам. Из среды таких людей, по словам Соколовского, выходят «отъявленные злодеи».

«Люди, нарушающие требования нравственности по бесхарактерности, действуют под влиянием мимолетного настроения и окружающих людей. Сегодня такой человек хороший, а завтра, попав в другую компанию, – плохой. Бесхарактерный человек легко изменит, солжет, разболтает доверенную тайну, бросит начатое дело и т. п.»⁴. По мнению известного в XIX веке обществоведа, зависть имеет все шансы укорениться в среде людей из третьего и четвертого разрядов.

Вот что пишет Н. В. Соколовский в заключении к своей статье: «С каждой победой над злом воля укрепляется, а с укреплением воли дальнейшая борьба становится плодотворнее и легче. Позволю напомнить читателю мудрый совет Сократа „Познай самого себя“ и другой мудрый совет Пифагора „Да не смежит сон очей твоих, прежде чем ты трижды не перечислил деяния дня. Куда направлялись шаги твои? Что наиболее пригодного совершил ты для себя? Какого доброго дела не исполнил? И, подведя итог, сотри дурное с душевным сокрушением и радуйся добру“». Когда знаешь свои недостатки и слабости, когда анализируешь свое поведение и можешь к нему отнестись критически, намного проще справляться с теми негативными чертами, которые мешают жить. В том числе и с завистью.

Начало начал

Мир представляет собой жестокую драму раздвоения воли к жизни⁵.

Немецкий просветитель XVIII века Гердер в сочинении «Идеи к философии истории», оказавшем большое влияние на взгляды А. Радищева, писал: «Странно поражает нас, что из всех обитателей Земли человек далее всего от достижения цели своего предназначения»⁶.

Человек в своих антропологических, философских, социальных, психологических, исторических гранях – существо далеко не совершенное, в определенном смысле «кризисное». Вместе с тем существуют идеал и цель высшего, духовного Человека, тот идеал, который и движет им в стремлении превозмочь собственную природу. И отношения между этой реальностью и этим идеалом весьма сложны. Породив разум как орудие своего дальнейшего развития, но орудие, наделенное свободой (к тому же вложенной в противоречивое, смертное творение), эволюция словно пошла на риск. Свобода – это и свобода говорить не только «да» сознательному преобразованию мира, но и «нет», вплоть до решительного и окончательного «нет» самой эволюции. В наше время этот момент балансирования стоит особенно остро. «Возникла реальная опасность родового самоубийства человечества, а с ним и жизни вообще. Ответственность разумных существ значительно больше, чем они могут это представить: в своем „падении“ мы увлечем за собой и всю космическую эволюцию, магистраль которой проходит через жизнь и сознание; своим малодушным, „демоническим“ выбором можем обречь на неудачу весь космогенез. Универсум без нашего совокупного созидательного усилия в деле его творческого одухотворения обернется абсурдом»⁷.

Мы не хотим стоять в стороне от того, что происходит в наших душах, в нашем обществе. Любой ученый, да и просто думающий человек, не может остаться равнодушным и бесстрастным. Мы все должны брать на себя ответственность за происходящее с нами, за то, что происходит в обществе, в котором мы живем. Особенно, если учесть, что «мы живем на рубеже, когда потенция присваивающих цивилизаций, родившихся на заре голоцена, уже близка к исчерпанию, а может быть, и полностью исчерпана. Для того чтобы человечество было способно развиваться и дальше и даже просто сохранить себя в составе биосферы, нам нужны новые и пока никому не известные „парадигмы бытия“»⁸. И наше исследование является именно такой попыткой. Попыткой выяснить, как нам сделать лучше мир вокруг нас. Он несовершенен, наш мир, но другого мира у нас нет.

Мы попробуем рассмотреть, проанализировать и, возможно, понять, что такое зависть («Как много мы знаем, и как мало мы понимаем» – знаменитые слова А. Эйнштейна). Почему зависть, могут нас спросить? На наш взгляд, это интереснейшая из страстей. И вот почему. Так получилось, что эта страсть (эмоция, чувство), пожалуй, единственная, которая является однозначно отрицательной. Близкая к ней по эмоциональной напряженности и побуждению к действию ревность, всегда предполагает наличие любви (привязанности, страсти). А там, где любовь, люди предпочитают если не молчать, то не так уж громко хулить ревнивца, а то и вовсе сочувствовать ему. Мы все помним бессмертного Отелло. Кто главная фигура, к кому прикованы наше внимание и сочувствие? К мавру. К человеку, задушившему свою молодую нежную жену. Мы можем вспомнить «Маскарад» М. Лермонтова. Опять ревнивый муж убивает жену, а нам его жаль, мы, читая, сочувствуем Владимиру Арбенину. Своего рода психологическая перверсия.

Следующая близкая к зависти эмоция – жадность. Но ее также можно трактовать в положительном аспекте. «Жадный до работы» – слышим мы, и перед нами встает образ этакого трудолюбивого парня, у которого нет времени для всякой ерунды. Жадный может быть скуповатым, скопидомом, бережливым. А это уже просто замечательно. Жадный – экономный, он копит, а следовательно, преумножает, созидает. Своего рода акт творчества. А вот зависть иная. Нельзя ее перевернуть ни в какую сторону со знаком плюс. Абсолютное зло. И этим она притягивает. И отпугивает. И каждый человек боится, что вдруг и он завистлив. А это уже и беда, и горе, и безысходность. Это не Кунсткамера: вошел, подивился, брезгливо поморщился и вышел.

Если это внутри, то это внутри. Врастет в душу, как опухоль, как «чернота душевная», и «соки все брызжущие высосет». Но любой абсолют абсолютом не является. В этом-то и есть величие бытия. В этом и есть свобода воли, а, следовательно, свобода выбора. Основная трансцендентальная составляющая нашей жизни.

Если посмотреть на феномен зависти без эмоционального восприятия, убрав ряд ассоциаций и личных неприятных воспоминаний, то мы без труда увидим, что ряд «зависть – действие – разрушение», можно понять несколько по-другому. Разрушение – это созидание наоборот. Коль скоро не могу создать (любить) прекрасное, то могу ужасным образом прекрасное разрушить. Более того, зависть одухотворена, ибо «нет страсти в бездушии» (Тертуллиан). А зависть вполне страсть. Парадокс? Абсурд? А это уж как вы хотите.

Ничего не имело значения. После выдоха не было вдоха. Терпимо, хотя грудь болела. Еще болело сердце, но оно болело всегда. Луна светила, дул ветер и в природе все было как обычно. Свой запас боли, добра, безразличия. «Начало и конец един». В чем един? В одиночестве? В неизбежности? В невозможности повлиять? Он попробовал пошевелиться. Удалось. Потом он сел. Стало лучше. «Хочу танцевать, есть и заниматься любовью». Скажешь тоже. Красная Рожа довольно вытянулась. Она частенько составляла ему компанию. Появлялась внезапно, а исчезала, как Чеширский кот. «Рояль безумно, зло хохочет, придумывая, что сказать…», знакомые забытые слова, знакомая забытая мелодия, «села центром я на гвоздь, прорвала себя насквозь, авось выживу». А это что? Гимн сидящего на колу? Жизнь уходила. Или проходила мимо. «Сколько же мне лет», – подумалось ему. Красная Рожа хихикнула: «Твои года – твое богатство». Пошлость какая-то, захотелось сказать ему, но Красная Рожа вдруг сделалась злобной, большой и прыгнула ему на грудь: удавлю, как козявку, загрохотало прямо в уши. Он закрыл глаза. Но все равно все видел. Видел облака, месяц, круглый пушистый снег, падающий вниз, нежный, веселый ручей, уходящий вдаль поезд. Красная Рожа слезла с него и растворилась в сумерках. Он попытался вздохнуть, но вдоха опять не получилось. Удивительно. Нереальность и хрупкость бытия. Китайские гравюры, бусы из янтаря, звуки домбры. Когда это было? Еще была женщина. Он смутно помнил ее. Как в тумане. Сначала появился запах: терпкий, восточный, но очень приятный, затем волосы… какие были волосы? Как мед, да, как темный мед. На ощупь густые, шелковистые. Он сильно поранил ими руку. Затем глаза… Большие, желто-зеленые, очень блестящие. Их было два, потом, когда он перестал ее бить, смотреть мог только один. Он не хотел ломать такую красоту. Да-да, он вспомнил: женщина была удивительно, необыкновенно красива. Таких сейчас не делают.

Он сидел возле ее искалеченного тела и смотрел, как жизнь вытекает из нее. Появилась Красная Рожа. Допрыгался, урод? Красная Рожа всегда была грубой. Его начало знобить. Появилось ощущение чего-то горячего в животе. С трудом нагнувшись, он с удивлением увидел у себя в животе в области солнечного сплетения очень красивую, инкрустированную перламутром и жемчугом рукоятку ножа. Да, скорее всего, это был нож. Красная Рожа довольно заулыбалась. Ну да, конечно! Это потом он взял ее нож (зачем она его носила?), вложил его ей в руку, зажал ее руку своей и сильно себя ударил. Любовь и голуби. Любовь и кровь, любовь и смерть… Сплошная глупость. Просто нельзя быть красивой такой. А без такой красоты не жить.

Он начал проваливаться туда, чему нет названия. Было очень больно. Особенно болело сердце, но оно всегда болело. А в остальном ничего не имело значения⁹.

На наш взгляд, этот небольшой рассказ очень точно передает природу зависти. И помогает избежать упрощенного и уплощенного подхода.

Закончим мы вступительную часть определением ревности, жадности и зависти, взятым в Кратком оксфордском словаре: ревность означает, что кто-то другой забирает или получает «благо» («добро», «хорошее»), которое по праву принадлежит индивиду. Согласно «Английским синонимам» Крабба, «…ревность боится потерять то, что имеет; зависть переживает, видя, что кто-то имеет то, что хочется иметь самому… Завистливому человеку плохо при виде удовольствия. Ему хорошо только при страданиях других. Поэтому все попытки удовлетворить завистника тщетны». Ревность, согласно Краббу, – это «благородная или низкая страсть к объекту. В первом случае – это соперничество, обостренное страхом. Во втором случае – это жадность, стимулируемая страхом. Зависть всегда находится в основе, порождая вслед за собой самые худшие страсти».

Тема, взятая для научного анализа, очень и очень сложна. И вот по какой причине. Она объемна, междисциплинарна и во многом зависит от трактований. В свою очередь, это связано с тем, что затрагивается такой глубинный пласт психологии, что впору говорить о психологии праэтноса, а то и вовсе о прапраэтносе. А попробуй пойми, какая психология была в прапраэтносе… Мы все родом из детства. Все человечество родом из детства. А где оно, наше с вами детство? Откуда мы? Что послужило формированию тех или иных эмоций? Что создало те или иные реакции? Чего мы ждем, чего хотим, чего опасаемся, чего боимся, о чем мечтаем? Какими чувствами мы можем управлять, а какие чувства больше нас и в нас не помещаются? Откуда взялись эгоизм и альтруизм, и вообще, что это такое? Почему «не убий», но «око за око»? Как мы любим и любим ли мы? В какой степени мы люди и что это значит – быть людьми? Какие страсти живут в людях? Откуда эти страсти взялись? Может, из одной точки? И затем раскрылись, как бутон. Середина и вокруг нее лепестки. Такой вот цветок. Цветик-семицветик. И семь смертных грехов.