Читать книгу: «Сердце женщины»

© Мила Дрим, 2024

ISBN 978-5-0064-2922-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дом.

Наконец-то она дома!

Заплатив за такси, Амина осторожно выбралась из машины.

Взгляд ее заметался по красным кирпичам, по окнам, сверкающим хрустальной чистотой в лучах полуденного солнца.

Аккуратно ступая по асфальту, Амина подошла к двери и нажала на звонок.

Ощутив под пальцем придавленную кнопку, женщина задалась вопросом, а есть ли кто-то дома.

Наверное, ей стоило позвонить заранее и сообщить о том, что ее выписывают из больницы, но эта новость так обрадовала Амину, что она позабыла об этом.

Женщина уже потянулась к телефону, как звук шагов, раздавшийся во дворе, остановил ее.

Шаги были шаркающими и быстрыми. Свекровь.

– Кто там?

– Я, Амина, – голос у Амины дрожал.

Она удивилась. Что с ней? Откуда это волнение? Да и не волнение вовсе, а какое-то предчувствие.

– Амина? – дверь приоткрылась и показалась голова пожилой женщины. Щеки ее вспыхнули при виде невестки и стали такими же красными, как и платок, что покрывал голову.

– Не ждали? – Амина улыбнулась.

Сквозь боль, что обжигала ей живот.

Причины боли были очень трагичными. На третьем месяце Амина потеряла малыша. Да и сама чудом выжила. Врачи сказали – еще бы полчаса промедления и спасать было некого.

Но спасли. Слава Аллаху.

– Не ждали, – свекровь смерила невестку взглядом.

Похудела-то как! А лицо какое серое, и синяки под глазами, будто нарисовали специально.

– Ты проходи, Амина, – свекровь подвинулась в сторону.

Амина зашла во двор. Взгляд заскользил по яблоням, на ветках которых уже появились маленькие яблочки. Женщина любила есть их, еще не созревшие, с сахаром вприкуску. От одного только воспоминания свело скулы.

– А где Алим? – тихо спросила она о своем муже.

Знала, что с работой у него пока не ладилось. Может, кто позвал на шабашку? Денег их семье всегда не хватало. Но сейчас ей очень хотелось, чтобы он был где-то рядом.

– В гостях, – свекровь кивнула в сторону дома, – идем, я как раз чай заварила.

Аппетита Амина давно не испытывала. О еде вспоминала лишь когда начинало трясти от голода. Но чай, наверное, надо ей выпить. В горле все пересохло. Жара.

И хоть говорят, что в городе жара сильнее ощущается, но сегодня и в их селе стояла такая духота, что дышать было тяжело.

Каждый глоток воздуха с трудом проталкивался внутрь.

С трудом Амина зашла в дом.

Сняла сандалии. Аккуратно сняла, потому что ремешок на левой едва держался. Она просила мужа починить его, но Алим все время забывал об этом.

Сделала шаг – и почувствовала перемены в доме. Что конкретно изменилось понять не могла. Вроде все стояло на месте. И так же было чисто, но воспринималось ей иначе.

А может, после реанимации в ней самой что-то переменилось?

Пошла в спальню и сняла платок. Темные волосы прилипли к влажной шее. Амина быстро собрала их на затылке. Прошлась по спальне. Непривычно было, спустя недели больницы, ощущать под ногами мягкий ворс ковра.

Взгляд уперся на витамины для беременных, которые выписывали ей с женской консультации. Один только взгляд – и выть захотелось.

Не нужны они теперь… Не для кого пить!

Ребенка потеряла ведь! И неважно, какой по счету был ребенок. Уже любила его! Ждала!

Амина, ощущая головокружение, села на край кровати. Рыдания душили ее. Спрятав лицо в дрожащих ладонях, женщина всхлипнула.

– Амина! – свекровь распахнула дверь в спальню. Для нее это было привычным делом. Дом был ее. Она тут детей вырастила. И значит, могла без стука заходить туда, куда хотела.

Амина бросила на свекровь усталый взгляд. Жаль, что мать мужа не понимала, как ей хотелось сейчас уединения!

– Чай на столе, идем, – скомандовала свекровь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Амина попила чай и даже съела половинку перемяча. Больше не осилила. Отчего-то жирный сок его вставал поперек горла. Тошно было. Хотелось побыть одной.

Свекровь, попивая чай вприкуску с пирогом, все рассказывала про соседей, про новую люстру, которую купили в мечеть. Люстру дорогую, за 30 тысяч! Амина слушала, кивала головой, но никак не могла избавиться от ощущения, что ей заговаривают зубы.

Закончив с чаем, она поблагодарила свекровь и вернулась в спальню. Тело ломило от усталости, кожа зудела, а в душе все скручивало от боли потери и одиночества.

Может к детям поехать?

Ее пятеро детей сейчас были у родителей. Мама забрала их в тот же вечер, когда ее, Амину, увезла скорая.

Как они? Она скучала по ним. Никогда прежде с ними не расставалась на такой долгий срок. Считай, все время были вместе. Их воспитанием Амина занималась исключительно сама. Редко когда кто-то из бабушек помогал.

Скучала. Сердце рвалось к детям.

Но своим ходом она сейчас туда не доедет. Сил нет. Отца просить бесполезно – он сейчас был на заводе, денег на такси не осталось, а муж был в гостях. Думаю о нем, Амина нерешительно потянулась к телефону. Алим не любил, когда она лишний раз звонила. Особенно, когда он был в гостях. Не хотел, чтобы его считали каблуком.

Но все же, тоска по детям пересилила привычное ощущение быть неуместной. Набрала мужу, вся выпрямилась, ожидая его ответа. Долгие гудки дышали равнодушием. Может, не слышит? Может, читает намаз? Может, случилось чего?

Она еще трижды набрала ему, а потом обреченно уставилась на стену.

Сколько сидела так – Амина не помнила. Только когда снаружи раздался в шум, вздрогнула, пробудилась. До слуха донесся голос мужа. Амина почувствовала волнение. Как он посмотрит на нее, когда узнает все? Найдет ли нужные слова, чтобы поддержать?

Дверь в спальню открылась, и на пороге показался Алим.

При виде жены он нахмурился. Амина в замешательстве обняла себя за плечи. Почему он так смотрит на нее? И почему ее муж так одет? На нем был новенький костюм в узкую полоску, синий галстук умело повязан… Она, Амина, единственный раз видела мужа таким официально одетым. На их свадьбу.

– Ты что не предупредила? – бросил Алим, и по одному только его вопросу Амина поняла. Не дождется от него поддержки. По крайней мере, не сейчас.

– Я забыла позвонить, – начала по привычке оправдаться она, – а потом звонила – ты трубку не брал.

– Занят был, – Амин прошел в спальню, прикрыл дверь и встал напротив.

Амина запрокинула голову. Лицо Алима было красным, будто он едва сдерживался. Только от чего? Что его так разозлило?

– Что-то случилось? – тихо спросила она. Не хотела слишком громким голосом злить мужа. – На тебе такой красивый костюм, Алим. Ты что, устроился куда-то на работу?

Алим молчал. Только лицо его было красноречивее слов. Оно все краснело и краснело.

– У меня сегодня свадьба, – выдал он.

Выдал громко. Нагло. Совсем не заботясь о чувствах жены.

Сердце Амины взвыло от боли и рухнуло вниз. Перед глазами все поплыло.

– Как свадьба? Как такое может быть?

Вопросы огненными иглами атаковали ее душу.

– Как так? – побелевшими губами прошептала женщина.

– Вот так. Решил сунну поддержать, – Алим подошел к шкафчику, достал с полки духи и побрызгался ими. Свежий аромат наполнил воздух. Духи были дорогими, купленными на выделенные из детских денег бюджет.

– Алим… – Амина потрясенно наблюдала за тем, как муж остановился перед зеркалом и начал тщательно рассчитывать свои чёрные волосы.

– Как же так?! – выдохнула женщина.

– Перестань нервничать. Тебе это неполезно, да и мама услышит, сердце заботит. Амина, для тебя ничего не изменится. Первую неделю я поживу со второй женой, потом буду приходить. Ночь здесь, ночь там.

Алим поправил лацканы пиджака. Покосился на жену. Та сидела белая, как простыня. Выглядела поношенной. Овал лица поплыл, груди, прежде бывшие полными, сдулись. А этот взгляд! Затравленный, обиженный! Хотелось скорее уйти, чтобы не портить себе настроение.

– Значит, пока я была на волоске от смерти, ты за моей спиной решился на такое, – обреченно выдохнула Амина.

– Не надо драмы, Амина! Ты же не умерла! – резко оборвал Алим.

– Я не умерла, но я потеряла ребенка! Скажи, чего тебе не хватало? Мы десять лет вместе, я родила пятерых детей. Верой и правдой старалась быть хорошей женой! Чего тебе не хватало?

Алим, вглядываясь в зеркало, с раздражением разглядывал жену. Как же она бесила его! Видимо нарочно собралась испортить ему настроение!

– Ответь! – требовательно сказала Амина.

Она поднялась на ноги. Ее качало, но женщина не обратила на это внимание.

Амина подошла к мужу и встала сбоку. На гладкой зеркальной поверхности на них смотрели женщина и мужчина. Он – среднего телосложения, но по своему привлекательный, особенно теперь, в костюме.

Она – бледная тень, едва стоявшая на ногах.

Мужчина весь кипел от гнева, а женщина разрывалась от боли. Боль достигла горла и вырвалась наружу.

– За что ты со мной так, Алим?! Зная, что мне сейчас так тяжело, ты наносишь мне удар в сердце!

– Ты все-таки любишь драму, – в карих глазах мужа мелькнуло осуждение, – что значит – удар в сердце? Если ты забыла, я напомню о своих правах. Я имею право брать в жены четырёх! Рания только вторая будет!

Рания? – Амина сдавленно сглотнула. – Это дочь Рената? —

– Она.

Амина думала, что сильнее боли не будет. Но как оказалось, она ошиблась. Рания была молодой девушкой, еще ни разу не побывавшей замужем. На фоне ее Амина ощутила себя старухой.

– Значит, ты выбрал молоденькую девочку, – тихо прошептала она.

– Да я и сам нестарый. Захотел и выбрал. Я между прочим, еще молодой мужчина. 32 года! К тому же, раз ты так хотела узнать чего мне не хватало… – он повернулся к Амине.

Она замерла, ожидая ответа.

– Ты уже давно не девочка, Амина. Ты родила пятерых. У тебя там так широко. Может, тебе стоило бы ушить себя? Возможно, не сейчас. Попозже.

Слова Алима стали унижением для женщины.

Слезы обожгли глаза Амины, но ни одна не вытекла наружу.

– Ты могла бы взять из детских на операцию. Я разрешаю, – словно желая добить ее, добавил Алим.

Амина промолчала. Не было сил отвечать. Все происходящее было для нее страшным сном, от которого она мечтала пробудиться.

– Думаю, тебе нужно побыть одной, – сделал свой собственный вывод Алим.

Он глянул на часы:

– Да и мне пора.

Алим подошел к двери. Открыл её, а потом, будто что-то забыв, обернулся.

– Амина, – позвал он.

Она перевела на него болезненный взгляд.

– До следующего понедельника не звони мне, ладно? – он улыбнулся. – А то дело молодое, сама понимаешь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Все ушли. Она осталась дома одна.

Воздух звенел от отчаяния. Дышалось с трудом, а мыслить разумно не получалось. За окном уже стемнело, а Амина, продолжала оставаться в спальне. Она не хотела ни есть, ни пить. Единственным ее желанием было – пробудиться от страшного сна.

Но сердце уже понимало – то не сон, а ужасающая реальность.

Слезы душили, но плакать не получалось. Зато получалось жрать себя. С аппетитом, с хрустом. Вот уже который час Амина прокручивала в голове все свои недостатки – от собственной внешности, до упущений в доме. Может, она была плохой хозяйкой? И наверняка готовила не так вкусно, как свекровь. А может, дело в том, что она слишком мало уделяла времени мужа?

Поди, удели, когда у тебя пятеро детей, а помощи ждать неоткуда. Свекровь особым желанием не горела помогать, да и не ждала Амина от нее помощи, особенно после того, как та годовалой внучке насыпала семечек. Та едва не подавилась. С тех пор Амина, как орлица, бдила, и если свекровь была рядом, женщина постоянно контролировала, что та делает.

А помимо детей на ней, Амине, целый дом был да еще огород. Наверное, поэтому она не особо любила лето! Пахала на огороде так, что к ночи сил не оставалось совсем. Но приходилось изыскивать и их. Муж с мечети приходил, ласки хотел.

Отказывать нельзя. Он же – муж!

А может, и, правда, у нее там все широко? Амина крепко задумалась об этом. Может, действительно стоит сделать операцию? Но внутри все запротивилось этой мысли.

Что гадать, что думать?

Алим, наверное, сейчас с молодой женой со свадьбы едет на первую брачную ночь. Внутри все загорело от боли. Будто по-живому резали тупым ножом! Больно, ах, как больно!

Амина схватила телефон, чтобы проверить, ответила ли ей мать. Звонить ей не решалась, знала, что разрыдается.

Открыла мессенджер. Статус родни горел зеленым цветом. На автомате нажала и взвыла от боли.

В статусе – свадебные фото Рании и её мужа. Её, Амининого мужа!

Какое платье у невесты! Пышное, роскошное, усыпанное стразами! У неё, Амины, было очень скромное, а тут – наряд принцессы.

А место свадьбы… Неужели в ресторане проводили? Амина увеличила картинку, увидела красивый зал, украшенный белыми розами…

Их свадьба с Алимом проходила в доме, и гостей было всего 50 человек, а тут собралось все село, если не больше…

А вот кадр самой невесты. Пальцы, не спрашивая, увеличили фото. Какая красивая! Макияж, надо же! Густые ресницы… Нарощенные или свои?

И лицо, конечно, молодое… Губки пухлые, яркие.

Следующее фото нанесло самый болезненный удар. Алим с таким восхищением смотрела на молодую жену. Как на чудо, на самую красивую женщину!

Он так давно не смотрел на Амину. Может, в их свадьбу, а может, никогда она не удостаивалась такого взгляда!

Боль кипучей лавой заполнила грудь. Стало так больно, что у Амины потемнело в глазах.

Весь мир погрузился во тьму, не было в нем никакого смысла. Она ненавидела себя – что не оказалась той самой, единственной, что потеряла ребенка, что задыхалась сейчас от зависти и ненависти, и самая лютая ненависть была к самой себе!

Амина ощутила, как ей физически стало плохо.

Что делать? Как потерянный ребенок, она поднялась с кровати, сделала шаг, и кровь хлынула у нее между ног.

В голове пронеслись слова врача: «если, не дай Бог, возникнет кровотечение, вызывайте скорую».

А может, не нужно скорой? Может, ей просто умереть, чтобы избавиться от этой боли, от этой ненависти и ощущения собственной никчемности?

Амина стала слабеть, в голове загудело, она опрокинулась на кровать.

Перед глазами, вдруг, пронеслись лица её пятерых детей.

Дети…

Её дети!

Слабые пальцы обхватили телефон. Набрала скорую.

– Алло, скорая… Помогите…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Пасмурным утром Амина вышла из больницы. Прижимая к груди папку с документами, она обвела усталым взглядом парковку. В самом углу стояла отцовская машина.

Женщина осторожно двинулась к ней. На пути попадались прохожие. Кто-то шел на работу, кто-то возвращался со смены, она же – возвращалась домой.

В этот раз к родителям.

Она пробыла в медучреждение десять дней. Помнила свое отчаяние и боль. Лежа на кушетке, первые дни ждала, когда к ней придет муж. На восьмой день надежда растаяла.

Единственным, кто навещал её, была мать.

Они почти не общались. Мать давилась слезами, а Амина делала вид, что ей не больно. Тему женитьбы Алима не поднимали, но её мама уже знала об этом.

Когда мать уходила, а соседи по палате разбредались по коридорам, Амина плакала. Плакала она и ночью, и утром. Легче не становилось. Боль внутри, казалось, корнями вросла в душу.

– Дочка, – отец, завидев дочь, спешно выбрался наружу.

Открыл для неё дверь.

Амина ответила ему слабой улыбкой. Встретилась с ним взглядом. В родных глазах прочла немую боль.

Отец видел, как изменилась его дочка. Когда-то была цветущей красавицей, а теперь… Исхудала, посерела, в глазах – ни блеска, ни желания жить. Сердце его закололо от чувства вины. Это ведь он все торопил её, подгонял выйти замуж.

Но признаться в этом до конца самому себе он не осмеливался. Слишком болезненным было бы для его мужского эго признание в том, что на нем есть вина за случившееся.

Как обычно бывает, отец погасил чувство вины мыслями о том, что он хотел как лучше.

– Спасибо, папа, – Амина села на заднее сиденье.

Закрыла глаза, желая скрыть слезы.

– Дети соскучились по тебе, дочка, – заводя автомобиль, сообщил отец.

– Я тоже соскучилась, очень, – голос Амины был безжизненным.

Говорить не хотелось. Домой. К детям. К заботливым рукам матери.

Её родители жили в соседнем селе от того, где был дом Алима. Прежде Амине казалось, что слишком далеко они друг от друга, вот жили бы в одном! А сейчас она этому была рада. Если можно было именно так назвать чувство, которое женщина испытывала в эти секунды.

Отец вел машину аккуратно. Говорить не спешил. Не знал, что именно сказать. Чувство вины то поднималось, то отступало.

Показался родной дом. Деревянный забор выглядел как новенький из-за свежей, синей краски. На поляне гуляли курицы. Что-то клевали, искали в траве. Ссорились и громко кудахтали.

В окне мелькнуло любимое лицо. Сердце Амины забилось сильнее. Через секунды из дома выбежали гурьбой её дети.

Три сына, две дочери. Была бы третья, если бы не потеряла она её…

Слезы подступили к глазам Амины.

Она спешно заморгала и выбралась наружу.

– Мама!

– Мамочка!

Дети обступили Амину. Прижались к ней. Окутанная их теплом, она стояла и глотала слезы.

О, Аллах, как она могла подумать о том, чтобы умереть?! Как же дети без неё, её любимые, её родные кровинушки?!

– Мама, идем, бабушка напекла пирогов, – средний сын потянул её за ладонь.

– Да, мамочка, и твой любимый чай заварила! – старшая дочка улыбнулась ей беззубой улыбкой, а младшая потянула за подол платья.

– Идем! – Амина медленно поплелась к двери.

Мама встретила её ласково. Всё отворачивалась, чтобы стереть с глаз слезы. Улыбалась, подливала чай. Пыталась приободрить дочь, только трудно было, потому что у самой все щемило от боли.

– Ты варенье покушай, – ворковала мать, – мы с детишками собирали на той неделе. В поле столько ягод уродилось!

Амина ела, но вкуса не чувствовала. Ела лишь для того, чтобы мать успокоить и сил набраться. Хотелось в комнату уйти, лечь и валяться. Но понимала – дети нуждались в ней не меньше, чем она в уединении. Да и чувствовала – достаточно уж належалась.

– Мамочка, пойдем мы покажем тебе подарки, – младшая дочка нетерпеливо улыбалась.

– Пойдем, – Амина посмотрела на мать.

– Я уберу со стола, доченька, ты иди, – мягко попросила она.

В зале царил порядок. Все-таки дети у Амины были воспитанные, и в самом лучшем понимании слова самостоятельные. Помнили её наказ – насорил – убери. Если младший не умеет, научи, помоги. Получилось у неё из детей сделать настоящую, дружную команду. Разумеется, и ссоры бывали, но мирились быстро, а плохое забывали.

На письменном столе лежали рисунки. На белых листах была нарисована она, Амина, в разных вариациях. С цветами, с короной, верхом на лошади, в поле, с тортом…

Амина заметила, что каждый рисунок тщательно вырисовывался, и по почерку поняла, что в рисовании участвовали все дети. Сердце окуталось нежностью.

– Спасибо, мои любимые, – она поцеловала каждого в макушку.

Целовала и вдыхала родной аромат. Запах своих детей – самый вкусный, и неважно сколько лет твоему ребенку.

– Мама, а я книжку читать начал, – средний сын притащил толстую книгу и с грохотом положил на стол.

– Жюль Верн, – прочитала Амина и улыбнулась.

– Хочешь, я и тебе почитаю? – сын с надеждой заглянул ей в лицо.

– Конечно, хочу, – Амина обвела детей взглядом.

Как подросли, как загорели! Но в глазах каждых тоска. Не хватало им материнской любви.

– И книжку хочу послушать, и печенья сделать, и мультики посмотреть, – наспех вспоминая любимые занятия детей, начала Амина, – и конечно же, порисовать, а ночью – звезды посчитать.

Загорелые мордашки озарились улыбками.

– Мама вернулась! Наконец-то!