Читать книгу: «Когда стреляет мишень», страница 4

Перед ним было застывшее в предсмертной гримасе изумления и боли лицо молодого мужчины лет тридцати пяти.

– Черррт!.. Так я и знал, что это будет кто-то из них, – пробормотал Афанасий. – Вот сволочь! Ну ничего... несмотря на свое плачевное состояние, он мне поможет.

«Что-то я стал много говорить вслух, – неожиданно отметил Афанасий. – Это явный признак душевного дискомфорта или даже нездоровья. Точно такие же симптомы у Володьки Свиридова, который явно не всегда отдает отчет в своих действиях и особенно словах».

Подхватив труп под руки, Фокин втащил его в квартиру и бесшумно закрыл за собой дверь.

Глава 5

Двери ночного клуба распахнулись, и появился бледный и задыхающийся Коваленко – в кои-то веки респектабельный руководитель нефтяного концерна был вынужден передвигаться собственным ходом, да еще на такой впечатляющей скорости.

Рядом с ним, прикрывая собой босса, мчался Чечеткин с пистолетом в руке, а вслед за шефом секьюрити – еще несколько телохранителей.

– Где?.. – скороговоркой спросил Коваленко.

И тут же увидел лежащего на земле Рябинина. По асфальту с угрожающей быстротой расплывалось кровавое пятно, и все вокруг было в алых брызгах и разводах – вторая пуля угодила Зиновию Евгеньевичу в шею и, по всей видимости, перебила сонную артерию. Поэтому было так много крови.

– Стреляли скорее всего вон с той девятиэтажки, – проговорил бледный как смерть рябининский телохранитель, которого тоже зацепило – наверно, той самой пулей, что прошила его хозяину мозг. – Ребята уже пошли туда... оцепят... может, не уйдет.

– Стреляли с девятого этажа второго подъезда, – уверенно произнес подошедший вместе с Аней Свиридов.

Коваленко поднял на него пронизывающий и вместе с тем какой-то загнанный взгляд.

– А ты откуда знаешь? – с трудом переведя дыхание, быстро спросил он.

– Я видел.

– Как это – видел? Ты что, знал, что будут стрелять?

– Догадывался. Интуитивно...

Сергей Всеволодович оцепенело уставился на Владимира, а потом схватил его за руку и резко рванул на себя.

– Так иди и интуитивно поймай этого ублюдка! – процедил он сквозь сжатые зубы. – Иди... возьми его, притащи сюда живым или мертвым – и можешь просить у меня все, что хочешь! Чечеткин и вы трое – марш с ним!

Владимир перевел взгляд на Аню, и та слабо кивнула: иди. Свиридов посмотрел на часы: с момента выстрелов прошло только полторы минуты.

Как долго истекали эти девяносто секунд.

Владимир сорвался с места и со скоростью, которой позавидовал бы иной спринтер, побежал через дорогу.

Коваленко смотрел вслед ему и четырем сопровождающим его работникам службы безопасности до тех пор, пока они не исчезли во мраке, непроницаемой пеленой окутывающем растущие у самой девятиэтажки высокие раскидистые вязы.

– Если они не найдут человека, который это сделал, моя песенка спета, – проговорил вице-президент «Сибирь-Трансойла». – По крайней мере, о Думе и о расширении торговых связей можно будет забыть.

Аня подошла к нему и нерешительно обняла его за плечи. Но этот жест уже через секунду отчего-то показался ей неестественным, вымученным и даже позорным, и она, опустив руки, спряталась за широкую спину одного из телохранителей.

* * *

У подъезда уже торчала здоровенная фигура одного из рябининских амбалов. Опасность резко обострила степень его понятливости, и потому он сказал, не дожидаясь прямого вопроса Владимира:

– Двое побежали за дом... это на случай, если этот сучара попытается окольным путем...

– Ты правильно встал у этого подъезда, – бросил на бегу Свиридов, – продолжай...

– Так у других подъездов еще тро... – начал было тот, но Владимир уже проскочил мимо него и бросился в темный зев подъезда. За ним следовал Чечеткин и один из его амбалов. Еще двое – с автоматами – остались снаружи.

Лифт, естественно, был отключен, но на всякий случай Чечеткин по отмашке Свиридова приказал одному остаться возле его дверей. Мало ли какую хитрость можно провернуть на базе технического суперсовершенства родных российских грузоподъемных ящиков на железной веревочке.

Девять этажей Владимир проскочил с быстротой, достойной если не Книги рекордов Гиннесса, так уж мастера спорта по легкой атлетике точно. Как ни был здоров и подготовлен Чечеткин, он отстал примерно на два этажа.

Девятый этаж. Острый взгляд с отработанной до совершенства профессиональной четкостью и вниманием выхватил из неподвижного полумрака все детали окружающего незавидного интерьера.

Стоп. Как же это сразу не бросилось в глаза?

Свиридов одним бесшумным движением оказался возле двери квартиры и, присев на корточки, мазнул пальцем по темному пятну, расплывшемуся на сером пыльном бетоне пролета.

Кровь. Совсем свежая кровь. И эта кровь принадлежит человеку, раненому или погибшему – что куда вероятнее – несколько десятков секунд назад. И его тело никуда не могло деться.

Нет ни малейших сомнений. Глаза Свиридова медленно скользнули по бетонному полу и поднялись по дерматиновой обивке двери.

Он здесь.

Он – виртуозно выполнивший свою работу убийца Зиновия Евгеньевича Рябинина.

* * *

– Стой здесь, – еле слышно пробормотал Владимир, не глядя на только что подбежавшего и теперь тяжело переводящего дыхание Чечеткина. – И не пыхти, как гиппопотам в вольере. Ему некуда деваться ближайшие пять минут.

Он пошарил по карманам и извлек набор отмычек, при виде которого Чечеткин едва удержался от негодующего вопля. Как, каждая секунда на вес золота, а этот Свиридов изображает из себя вора-домушника!

Отмычки мелькнули в руках Владимира с быстротой фокусника, и уже через две секунды замок еле слышно щелкнул, и он проскользнул в узкую щель – никогда не следует открывать дверь шире, если хочешь остаться незамеченным. Случайный скрип – и все раскрыто.

Чечеткин остался снаружи: Свиридов жестом запретил ему входить, и тот повиновался, поняв, что успех может прийти только при четком выполнении распоряжений Свиридова, как-то сразу выросшего и серьезно повысившего свой авторитет в глазах временного главы коваленковской security...

В прихожей было темно. Владимир сделал шаг вперед, водя перед собой пистолетом, и в этот момент его нога наткнулась на что-то мягкое и теплое.

Мозгу хватило сотой доли секунды, чтобы высветить ответ: этим мягким и теплым был еще не остывший труп человека, кровь которого он видел перед дверью квартиры.

Свиридов бесшумно двинулся по коридору, перешагнув через тело, и тут увидел рассеянную полоску света, выбивающуюся из-под двери самой крайней комнаты в конце коридора.

Кроме полоски света, оттуда доносилось какое-то невнятное мычание и бормотание, перемежаемое короткими женскими взвизгами и стонами на самых высоких нотах. Владимир, подгоняемый уже не одним волевым импульсом, заряженным на достижение одной жестко поставленной цели, но и любопытством, достиг этой неплотно прикрытой двери и заглянул в узкую щелку между ней и дверным косяком.

И едва не удержался от возгласа удивления.

В этой комнате действительно находилась женщина. Другое дело, что она была не одна и полулежала в объятиях мужчины и, насколько Владимир мог уяснить из позы, в которой находилась парочка – кстати, совершенно голая, – основания для визгов и стонов у милой дамы были самые что ни на есть небеспочвенные.

Мужчина находился спиной к двери, и Владимир мог видеть только его мускулистую загорелую спину, достойную борца-тяжеловеса.

Как же так? Что тут вообще происходит? – панически метнулось в голове Свиридова, но он тут же взял себя в руки. Этот человек, убийца, прячется где-то здесь. Сегодня он уже отправил на тот свет двух своих сограждан, и нет никаких противопоказаний к тому, чтобы он, Свиридов, не стал третьим. Особенно если он будет терять самоконтроль.

Тем временем парочка продолжала вовсю усердствовать на ложе любви. Конечно, сейчас бы они не услышали даже труб Страшного суда, ввергающих их в ад за грех сладострастия.

Свиридов отодвинулся от двери и бесшумно двинулся по коридору в обратный путь. Но что-то в той комнате его насторожило...

Свиридов резко обернулся и увидел в конце коридора огромный темный силуэт, словно вышедший из стены. Руки гиганта были вытянуты вперед, и Владимир скорее угадал, чем увидел: в них – пистолет. И дуло его смотрело на него.

И уже не было времени для ответного маневра и пространства для того, чтобы попытаться разминуться с гибельным кусочком металла. Очевидно, бог все-таки любит троицу и третьим в этой череде безвременных финалов должен стать он, Свиридов.

Здравствуй, смерть!

Великан шагнул вперед и вдруг совершенно неожиданно для Владимира ударил дулом пистолета по выключателю. Брызнул свет, и Володя вдруг почувствовал сначала, как его немеющие ноги прикипают к полу, а потом обвальное облегчение и расслабляющее опустошение наваливаются как-то грузно и неповоротливо. Он сполз по стенке и, сев на полу, тихо рассмеялся с интонациями окончательно свихнувшегося человека.

– Афоня... – пролепетал он и, положив уже ненужный пистолет на пол, закрыл глаза. – Вот это и называется: немая сцена... а то «к вам едет ревизор»... Прости меня, господи...

– Ты один? – напряженно спросил Фокин, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, словно знал, что все так сложится.

Владимир покачал головой.

– Чечеткин, – тихо сказал он.

Фокин бесшумно направился в сторону входной двери, не потрудившись даже как-то прикрыть свою наготу...

* * *

– Сюда могут прийти в любой момент, – произнес Свиридов, глядя на неподвижно лежащего на полу прихожей оглушенного Чечеткина. – Ты должен отсюда уходить, и немедленно. Андрей тебя видел?

– Не успел.

– Это хорошо. Ты знаешь, Афоня, что я должен привести тебя к Коваленке живым или мертвым?

– Догадываюсь.

Свиридов посмотрел на лежащий рядом с Чечеткиным труп и вдруг, издав короткий горловой звук, бросился к нему и повернул лицом к себе.

– Какая неприятная встреча! – произнес он.

– Ты знаешь этого?.. – кивнул Афанасий.

– Только сегодня и познакомились. Этот милый человек пытался сбить меня с трассы. Он капитан ФСБ, фамилия, по-моему, Теплаков.

– Совершенно верно, – подтвердил Афанасий. – А теперь выведи меня из этого дома.

Свиридов саркастически усмехнулся.

– А как ты собирался сделать это сам?

– Это уже неважно. Есть более легкий способ уйти отсюда, и ты можешь обеспечить мне его.

– Как?

– Ты оцепил этот дом?

– Ну разумеется.

– Сколько тут людей?

– Около десяти человек.

– И среди них, я думаю, найдутся молодцы, не уступающие мне в росте и телосложении?

– Есть и поздоровее.

– Жаль, что нельзя поздравить с таким превосходным выбором кадров для охраны их хозяина, – жестко выговорил Фокин. – Ну так как?

– Ты лезешь на рожон, Афанасий. Сейчас я уведу людей, и ты можешь спокойно уходить. Зачем этот ненужный риск?

– А как ты объяснишь, что мой недавний подчиненный... Чечеткин оказался в таком завидном коматозном состоянии? – скептически осведомился Фокин.

– Это мое дело.

– Остается один проблематичный момент, – Афанасий вызывающе посмотрел на Свиридова, как бы ненароком поиграл мощными мышцами на руках и после напряженной паузы негромко добавил: – Теперь мы играем в разных командах, Вован. А эта игра в поддавки никогда не вызывала у меня доверия.

– Ты что, думаешь, что я могу тебя подставить? – с изумлением спросил Свиридов. – Ты думаешь, что я способен предать человека, которого считаю своим другом?!

– Смог же ты пойти на ликвидацию Панфилова... тогда, еще в «Капелле»? Почему не зачислить в тот же ряд и меня? Конечно, Панфилов не был твоим другом, но мы были вместе бок о бок шесть лет. О чем тут еще говорить?

Свиридов посмотрел на хищно напрягшегося Афанасия грустным и несколько даже растерянным взглядом и тихо выговорил:

– Ты сошел с ума.

Фокин тряхнул головой, а потом хлопнул Владимира по плечу и воскликнул:

– Эх, да гори оно все синим пламенем! Иди, Володька, уводи своих остолопов.

– Только вот что... мне нужно будет с тобой встретиться, – проговорил Свиридов, оборачиваясь уже на пороге, – нам нужно многое обсудить.

– Совершенно верно, – серьезно подтвердил Фокин, – я хотел сказать тебе это сам, но ты меня опередил.

– У тебя есть телефон, по которому с тобой можно связаться?

– Сейчас нет. А что, если я сам позвоню тебе?

– Когда?

– Завтра вечером.

– Договорились, – проговорил Владимир. – В случае чего... ты ведь знаешь, где находится загородный дом Коваленко?

– А, эти замысловатые пропилеи? – усмехнулся Фокин. – Разумеется, знаю. Ты там охраняешь свою Аню?

– Ты же прекрасно знаешь, что она давно не моя. И, быть может, это к лучшему, – с плохо сдерживаемой досадливой горечью ответил Владимир. – Запомнишь номер моего сотового, или у тебя от алкоголизма и маразма память уже не та, что в «Капелле»?

– Запомню.

– Только вот что, – сообщив номер телефона, добавил Свиридов, – надеюсь, ты не станешь звонить мне прямо так и радостно сообщать, что у тебя все полный пинцет, как говорят в том сериале про Бивиса и Батхеда, который все время смотрел Илюха. Проще говоря, полный п...ц. Не то меня быстро попросят сменить место работы и жительства.

– Пропишут на кладбище, – поддакнул Фокин. – Ну за кого ты меня принимаешь? Что-нибудь придумаю.

– Никакой самодеятельности, – предупредил Свиридов, – давай сделаем вот так. – И он буквально в двух словах изложил Фокину, что тот должен сделать, чтобы не «засветить» себя и – для полного комплекта – Свиридова.

Несмотря на серьезность ситуации, широкое лицо Фокина расплылось в ироничной улыбке.

– Дорогой! – раздался из комнаты, где Фокин совсем недавно предавался плотским утехам, голос его экспресс-любовницы. – Дорогой, ты где?

Судя по визгливым ноткам и невнятной дикции, дамочка была весьма основательно пьяна.

– Анекдот, – фыркнул Свиридов и, посмотрев на молодецки напыжившегося Фокина, подхватил уже начавшего шевелиться Чечеткина и хлопнул дверью.

Этаже на пятом он встретил двух обеспокоенных парней, которые с автоматами наперевес медленно поднимались по лестнице, самым тщательным образом утюжа каждый укромный уголок лестничной клетки. Увидев временно выбывшего из строя шефа, они переглянулись, а потом идущий первым – вероятно, по местной субординации – осторожно спросил:

– Что с Андреем Васильевичем?

– Сам не знаю, – ответил Владимир. – По всей видимости, он встретил парня, которого мы искали. Как очнется, спросим. А вы никого не видели?

– Не-е.

– По ходу, мужики, мы напоролись на профессионала экстра-класса, – произнес второй амбал.

Владимир внимательно посмотрел на индифферентную бритую физиономию сказавшего эти слова. Было сложно предположить, что в мозгу ее обладателя наряду с языковыми средствами разговорно-экспрессивного плана, как-то «бля», «твою мать», «чиста-а-а типа наглухо и все такое», а также выражениями из арсенала работников прачечной типа «разведем!», «замочим!» и «отожмем!» содержались такие сложные понятия, как «профессионал экстра-класса».

И самое смешное было в том, что это словосочетание было употреблено совершенно к месту и по делу.

* * *

Когда Свиридов подошел к клубу, он увидел, что уже подъехали машины из ФСБ и РУБОПа, а возле все так же лежащего на земле тела Рябинина стоит оцепление, которое тщетно пытается прорвать толпа вываливших из клуба гостей всех степеней опьянения и озабоченности происходящим.

Коваленко уже не было возле входа в клуб: он сидел возле сцены в наполовину опустевшем зале, а возле него стоял вдребезги пьяный артист, тот самый любимец публики, в подтанцовке которого участвовал Илья Свиридов и чьей фамилии никак не мог вспомнить Владимир. Поп-идол обнимал Сергея Всеволодовича за шею, утешал и говорил, что по мере возможностей будет способствовать тому, чтобы это громкое дело об убийстве Рябинина расследовалось как можно быстрее и тщательнее.

На слух это воспринималось примерно так:

– Я скажу... ик!.. Юрри-и Михалычу, и он... кгрм... примет все ммм... мэры... ым-м... меры по факсу... по факту этовввво... вво... возззмутительного преступления. Какой кошмакр!

– Сам ты кошмакр, болван, – устало сказал Коваленко и сделал знак одному из своих людей проводить незадачливого артиста до автомобиля и отправить на покой. – Аня, ты в порядке?

Аня, бледная и расстроенная таким ужасным оборотом событий, молча кивнула.

– Где там твой личный телохранитель? Ты думаешь, он сумеет что-то сделать со всем этим... ведь ты же говорила, что он может все?

– Я знаю только одно, что если бы Володя находился сегодня вечером рядом с Зиновием Евгеньевичем, то ничего бы не произошло и Рябинин преспокойно уехал бы домой.

– А как он сумел определить, откуда производился выстрел, с такой точностью, вплоть до подъезда и этажа? – холодно спросил Коваленко.

– А почему бы тебе не спросить у него самого? – отозвалась Аня, наливая себе полный бокал красного вина и выпивая до дна. – А вот и он идет к нам.

К столу Коваленко в самом деле приближался Свиридов. По его невозмутимому лицу не представлялось возможным угадать, каковы же результаты его кипучей деятельности.

– Присаживайтесь, – стараясь взять себя в руки, проговорил Коваленко, указывая на стул возле себя. – Что удалось узнать?

– Не так мало, чтобы впадать в отчаяние, но и не так много, чтобы говорить о каких-то существенных подвижках в этом деле, – дипломатично отозвался Владимир. – Одним словом, киллера мы не поймали. Но мне удалось обнаружить квартиру на девятом этаже, в которой он скрылся сразу после того, как совершил эти два выстрела.

– И что?!

– В квартире я обнаружил труп человека, по всей видимости, не ее хозяина. Он был убит ударом ножа в сердце.

Коваленко так и окаменел на месте, а Аня широко раскрыла глаза, узнав об этом новом, еще не известном ей преступлении неизвестного киллера-виртуоза, которого не сумел поймать даже Свиридов.

– В квартире я обнаружил женщину и мужчину, которые занимались сексом. Моего появления они, разумеется, не заметили. Боюсь только, что точно так же они не заметили и появления убийцы.

– Но как же он проник в квартиру? – спросил Коваленко.

Свиридов пожал плечами.

– Точно так же, как и я. При наличии отмычек надлежащего уровня и качества, а также соответствующей спецподготовки не сложно вскрыть почти любой замок, не говоря уж о той примитивщине, что устанавливается в дверях большинства населения. Киллер мог затратить на открывание замка, что стоит в двери той квартиры, от трех до двадцати секунд – в зависимости от модификации его отмычки и уровня его спецподготовки.

– А вы открыли дверь при помощи... вот таких отмычек? – быстро спросил Сергей Всеволодович.

– Ну конечно. Но то, что я вам сообщил, – это еще не все. Когда я, осмотрев квартиру, вернулся в прихожую, на пороге я обнаружил Чечеткина, которого оглушили замечательным ударом по голове. Вероятно, в тот момент, когда я осматривал квартиру, этот человек проскользнул на лестничную площадку. Чечеткин задержал его не больше, чем малолетний ребенок может задержать матерого рецидивиста. Судя по всему, Чечеткин не успел и пикнуть. Хорошо еще, что он вообще остался в живых. Зато сейчас он, вероятно, уже пришел в себя. – Свиридов покачал головой и добавил: – Мне очень жаль, что я допустил такую ошибку. А быть может, я зря упрекаю себя – возможно, все было так тонко рассчитано, что у меня не было шансов.

– Но ведь весь подъезд был забит людьми Чечеткина и рябининскими амбалами, а близлежащие территории оцеплены? Куда же он мог деться? – с необычайным для него жаром спросил Коваленко.

– Как куда? – Владимир вторично передернул широкими плечами и криво улыбнулся. – Да в любую из шестидесяти квартир этого подъезда или даже любой квартиры дома. Я не думаю, что ему стоит большого труда бесшумно проникнуть туда и отсидеться до того момента, как переполох несколько уляжется.

– Почему вы в этом так уверены?

Свиридов задумчиво погладил подбородок и ответил:

– Да потому, что на его месте я, возможно, поступил бы именно так. Многие совершенно напрасно обольщаются по поводу всех этих фиксаторов, блокираторов, предохранителей, цепочек и даже банальных, но тем не менее самых непроходимых для взломщика засовов. Впрочем, теперь уже поздно. Мне очень жаль. Кто-то не пожалел денег и нанял специалиста действительно высокого класса. То, как он прострелил крышу рябининского «Линкольна», – маленький шедевр. Поверьте, я в этом понимаю. Простите, Сергей Всеволодович, если я сказал что-то лишнее.

– Так, самую малость, – пробурчал Коваленко. – Благодарю вас. Сколько я вам должен?

Свиридов чуть презрительно улыбнулся одними уголками губ и ответил:

– Как вам будет угодно.

Коваленко посмотрел на жену и сказал:

– Тебе пора, Анечка. Ты выглядишь усталой. Свиридов отвезет тебя на дачу.

«Дача» – так заштатно Коваленко называл тот дворец, чье пышное описание уже помещалось выше.

– А ты?

– Я останусь в Москве. Вероятно, у меня будет очередная бессонная ночь.

Аня вперила в мужа беспокойный взгляд широко распахнутых глаз, а потом тихо пробормотала:

– Ты уверен, что вот так... хочешь остаться один... без меня?

Коваленко положил руку на ее обнаженное плечо и произнес, глядя на Владимира:

– Вези ее домой, Свиридов. Она что-то совсем пьяная. С вами поедут мои люди.

Аня пыталась слабо протестовать, но Коваленко не стал ее слушать, только легко коснулся губами ее бледной щеки и легонько подтолкнул к Свиридову.

* * *

Не успел Владимир только посадить Аню в «Мерседес», на котором они подъехали к ночному клубу, и сам плюхнуться в удобное кресло, как зазвонил телефон.

– Кого еще там, черррт?.. – сонно пробормотала Аня, уже начавшая клевать носом от стрессовой и алкогольной передозировки.

– Вероятно, меня, – сказал Свиридов, – потому как номер мой. Да, я слушаю.

– У меня все по-олный пинцет, дружо-ок, – кокетливо растягивая гласные, лениво зазвучал не очень вразумительно дрожащий с артикуляцией, то бишь внятным проговариванием звуков, женский голос. Вероятно, его обладательница была изрядно выпивши. – Во-о-от. Так что пресечемся завтра вечером. Выбралась нормально. Во-от так... Вася... то есть Володя.

– Вот и превосходно, – ответил Свиридов, – звони. У меня тоже вроде все гладко. Угу.

На том конце трубки что-то булькнуло, посыпались беспорядочные какофонические звуки, а потом другой женский голос, заплетаясь, пролепетал:

– Ва-а-алодя, а вы бландин-нь или брюн...

– Вован, одолжи сто баксов! – ворвался громыхающий мужской голос, а еще один, приглушенный расстоянием, разделявшим потенциального абонента и трубку, пропел мерзким козлетоном: «Сто тугриков на рулон туалетной бумаги бедному монгольскому засранцу!».

Свиридов, едва сдерживая улыбку, покачал головой и разъединился.

Аня, которая слышала обрывки этого телефонного безобразия, подняла голову и спросила:

– Кто это был?

– Да так, – весело ответил Владимир, – знакомые.

* * *

– Сто тугриков, говоришь? – с напускной свирепостью спросил Фокин, глядя на группу веселой молодежи, высыпавшей из громыхающего зала одной из престижных московских дискотек. – Ета шта-а-а еще такое?

– Монгольская валюта, – ответила высокая шатенка с короткой стрижкой, которая только что разговаривала по телефону со Свиридовым. – А теперь отвечай, мужик: с кем это мы говорили?

– С моим другом. Кстати, он брюнет, – повернулся Афанасий к той из девушек, которая интересовалась цветом волос Свиридова.

– А какая корысть нам от твоего друга? Вот ты – это да. – Шатенка шагнула к Фокину, ее тут же занесло вправо – очевидно, она испытывала определенные проблемы с сохранением равновесия. – Мне всегда нравились крупные мужчины. М-м-м... и ты думаешь, что вот так поговорил на халяву... да еще нас, как шпионов, черт те... и теперь смыться?

– А что? – смеясь, спросил Фокин.

– Пошли с нами!

– Подрывать здоровый образ жизни и бесчинствовать безобразия? – Фокин довольно ухмыльнулся и обвел взглядом обступивших его молодых людей – двух парней и четырех девушек – возрастом примерно от двадцати до двадцати четырех лет. А почему бы нет, подумал Афанасий и выхватил из кармана пачку стодолларовых купюр – аванс щедрого работодателя.

– О-о-о, круто!! – Молодым людям явно понравился широкий жест нового знакомого, который вынырнул на них из темноты и, увидев в их руках «мобильник», попросил позвонить и сказать несколько слов другу.

– Меня зовут Тата, – на полном синусоидальном ходу к ярко освещенным дверям дискотеки заплетающимся языком сообщила ему девушка, которая говорила со Свиридовым. – А ты к-как?

– Афанасий. А Тата – это вообще что за имя? Вождь могучего индейского племени педикулезов Акуна Матата?

Громкий смех друзей девушки был ответом на эту сомнительную остроту.

– Да я понял, – примирительно добавил Фокин, – приятно познакомиться, Наташа.

...И не один из находящихся на этой ночной дискотеке никогда не распознал бы в этом весело улыбающемся молодом и красивом, сполна наслаждающимся жизнью человеке суперкиллера, который всего полчаса назад двумя выстрелами из автоматической винтовки уложил одного из богатейших людей столицы, а потом недрогнувшей рукой убил подручного своего коварного заказчика. Подручного, который должен был убрать исполнителя столь дерзкого и дорогостоящего заказа.

Его, Афанасия Фокина.