Читать книгу: «Сотрудник инквизиции. Осатанелый город»

Шрифт:

ISBN 978-5-0051-3720-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рано утром доктор ботанических наук, профессор Колумбийского университета Иштван Лукач, на текущий момент – оперативный дежурный Тибетского Центра Сравнительных исследований, в обществе физика, доктора Канта, прибыл на объект «Долбаная лаборатория №39». Чтобы покинуть постели и прибыть в пункт назначения обоим не понадобилось много времени. Ангар, где располагалась лаборатория, вплотную примыкал к административно-исследовательскому комплексу, и чтобы попасть туда, было достаточно спуститься на лифте в цокольный этаж.

Вообще-то объект был засекреченный и официально имел только номер. Но приставка «долбанный» прижилась к объектам подобного типа почти на официальном уровне. Сказывалась специфика.

Ученых встречали лаборанты, бригада проходческого щита, в полном составе. Загоревшие до черноты парни в рабочих комбинезонах тепло приветствовали начальников, с научным уклоном. В одобрительном гуле голосов, можно было различить отдельные выкрики:

– Привет работникам умственного труда! Здорово, професура!

Доктор Кант сразу бросился к мониторам и с головой погрузился в изучение разнообразных параметров, а ботаника окружили проходчики.

Иштван, смущенно улыбаясь, жал работягам руки и терпеливо сносил весомые шлепки широкими мозолистыми ладонями, по спине.

– Ну, чего тут, у вас? Показывайте! Продолбили?! – Нетерпеливо, перешел к делу профессор.

– Продолбили! – Шагнув вперед, радостно сказал бригадир проходчиков.

Он был чернее всех остальных. Прямо – чернее черного. Издалека, непосвященный человек мог принять его за нетипичного африканца. При этом бригада постоянно работала в изолированном помещении и под открытое небо все выходили, только в нерабочее время. Смуглый цвет лица проходчиков объяснялся особенностями производственного процесса. Вернее спецификой работы проходческого щита. Пробиваясь в другие измерения, аппарат долбил материю всевозможными излучениями и разрядами. По технике безопасности, рабочим надлежало носить защитные маски, как у сварщиков, но иногда из-под нее было сложно разглядеть тонкую структуру натянутого, как полотно куска темной материи, между параллельными вселенными, и ими зачастую пренебрегали.

Бригадир сделал размашистый жест рукой, рабочие расступились и Иштвану открылся кусок пограничного пространства, во всей красе. С виду, это был обычный светящийся экран, размером с придорожный рекламный щит, поставленный прямо на землю. Экран интимно переливался всеми оттенками голубого и немного искрил зеленым. К рамке экрана были подведены многочисленные провода, мощность подаваемых через них мегаватт удерживала фрагмент пограничного натяжения под контролем и не давала ему ускользнуть.

– Два месяца долбили. То так, то – этак! – Воодушевленно говорил бригадир. – Никак не могли нащупать слабое место. Думали уже – все! Опять, не тот кусок зачехлили. Потом Джон присмотрелся. Говорит: «Вот, тут надо приложиться, как следует…. Джон, ты – где?

Из толпы вышел здоровенный улыбающийся детина.

– Вот он, Джон! Мы думаем: была, не была. Стали долбить в том месте, где он показал. Сегодня смотрим – пошло! Послали за вами. Пока вы добирались, долбили дальше. Ну и – вот!

Лукач уже и сам рассмотрел это «вот», темное пятнышко на мерцающей поверхности. Пятнышко располагалось высоковато, но рядом стояла стремянка. Профессор взобрался на стремянку. Вблизи пятнышко оказалось обыкновенной дырой в куске изолированного пространства. Из дырки веяло свежим воздухом. Воздух был прохладный, пахло травами. Профессор вздохнул и заглянул в темное отверстие.

В первый момент, из-за сквозняка, ничего разглядеть было нельзя. Потом стало ясно, что там, за экраном, поле и кусты. Трещали кузнечики. Все виделось в туманной голубой дымке. Солнце еще не встало, но уже начинало светать. Ученый, на минуту, отстранился, протер слезящийся глаз и снова припал к заветному отверстию.

– Вроде, дорога просматривается. – Сказал он, некоторое время спустя.

– Ага! – Подтвердил бригадир. – Мы тоже смотрели. Ночью луна была. Как есть – дорога. Причем эпоха не индустриальная. Мусора на обочине нет. Вообще никакого. А там дальше – синее. Мы думаем это лес. Насколько видно, он не кончается. Значит эпоха там, еще слабо цивилизованная. При наличии прогресса, таких лесов быть не может.

– Восхитительно! – Приплясывал на стремянке господин Лукач. – Невероятно! Наконец то, для историков – что-то интересное!

– Премия будет? – Деловито спросил кто-то из толпы проходчиков.

Вопрос вернул профессора в существующую реальность. Он слез со стремянки, подумал немного и сказал:

– Премия будет. Это само собой. Давайте по делу. Пока не рассветет, работы приостановите. Нехорошо будет, если там случайный прохожий заметит, что искры из воздуха сыплются. Поставьте наблюдателя. Может, удастся зафиксировать передвижение представителей местного человечества. Или, кто там обитает, черт его знает. Когда рассветет, начинайте долбить потихоньку. При свете дня, сполохи от щита не так заметны.

Бригадир многозначительно кивнул: «Понимаем. Не маленькие. Сколько лет долбим проходы в иную реальность».

– Я – наверх. Надо срочно звонить во Вселенский Надзор. Потом разбужу специалистов по антропогенной истории. Пришлю вам оперативную группу. Кант, ты идешь?

Кант, только отмахнулся. Отмашка означала: «Это тебе пару звонков сделать надо и гуляй, а у меня работы по горло. Поддержание стабильности прохода – дело не шуточное».

Иштван Лукач пожал, на прощание, руки всем желающим проститься с ним лично и отбыл наверх, в расположение Центра. Ему не терпелось утрясти поскорее все формальности и снова завалиться спать.

– Джулио, заступай на пост. – Отдал бригадир приказ, самому молодому, из проходчиков. – А остальные, пока займутся настройкой оборудования.

Джулио Бескалотти полез на стремянку, наблюдать новооткрытую параллельную вселенную. Остальные разбрелись по ангару и расположились в подходящих местах, в живописных позах курортников.

Когда на объект «39» прибыла оперативная исследовательская группа, проходчики сумели расширить переходное отверстие, до размеров дупла. Оперативников было трое. Из ведомственного бокса была извлечена гора аппаратуры. Старший группы, господин Новак, переговорив с проходчиками, очертил двум своим подчиненным, круг ближайших задач:

– Для начала запустим «шмелей». Мужики говорят: шмели там есть. По поступающим от них данным, начнем маскировать крупногабаритную аппаратуру.

Анжела Корк и Филипп Санчес согласно кивнули, мол: «Все ясно. Процедура – стандартная».

Пока оперативники распаковывались, бригада ушла на перекур.

– Фу! Перестаньте курить. Это вредно влияет на здоровье окружающих. – Стала крутить носом Анжела, Ответственный Наблюдатель.

– А гарь тебе не мешает? – Поинтересовался пожилой проходчик. – Тут после нашего палева, чего, только в воздухе не витает. И свинец, и цезий, и стронций. Ты, тут, без табачного дыма такого надышишься, что сразу – в клиническую больницу придется ложиться. Табак, ей мешает! Тоже мне – цаца!

Девушка не нашлась, что ответить, но еще некоторое время высокомерно крутила носом, демонстрируя свое отрицательное отношение к курильщикам. Продолжалось это, правда, недолго. Подготовка миниатюрных наблюдательных зондов, замаскированных под шмелей, заняла немного времени. Инженер-наладчик Санчес знал свое дело. Сбегав несколько раз к «дуплу» и зафиксировав на камеру представителей потусторонней фауны, он быстро придал приборам нужную расцветку и, с одобрения руководителя, запустил их в во вновь открытую вселенную.

– И, так – что мы имеем? – Спросил профессор Малкин, с воодушевлением глядя на сидящего напротив профессора Юргена Войтеховского.

Малкин, представитель Всемирной Научной Ассоциации Историков, только что прибыл в Тибетский Центр и весь горел от открывающихся перспектив, в связи с открытием нового мира.

– Ну, на данный момент, по прошествии двух суток, мы имеем средневековую фракцию, идентичную земной, по всем параметрам. – Зевнул Войтеховский.

Он представлял в Центре, соперничающую с Научной, Неолиберальную Ассоциацию Историков «Дискавери» и находился здесь на постоянной основе. Сейчас, Юрген всем своим видом демонстрировал полную усталость от научной деятельности. Ему было плохо. Ученый с докторской степенью страдал с похмелья.

– Так, уж и по всем?! – Засомневался Малкин.

– Разумеется, расхождения есть. Но настолько незначительные, что это не влияет на общую картину.

– Если можно – с самого начала.

– Если с самого начала, то предварительные исследования показали, что мы вышли на Германию, в период позднего средневековья. Аккурат, после тридцатилетней войны.

– Поконкретнее координаты уточнить можете. – Ерзал на стуле Малкин, специалист по позднему средневековью.

– Бавария. Герцогство. У них – 1658 год, от Рождества Христова. Но Вестфальский мир заключили на два месяца позже, а военные действия начались не в восемнадцатом, а в девятнадцатом году. А так, все почти, как у нас.

– Наконец-то! – Радостно потер руки представитель научной ассоциации. – А, то мы все время – не туда. Общий ход истории – совпадает, а фрагменты – никак. То турки Вену возьмут. То Чингисхана в младенчестве уморят, то англичане под Азенкуром облажаются, то вообще норманны начнут Америку в одиннадцатом веке осваивать. Теперь, у нас – что? Колумб Америку открыл?

– Колумб. Все – как положено. В этот раз, его за борт не выкинули.

– Мать честная. Какой феноменальный прорыв в исторической науке может произойти. – Ерзал на стуле Малкин – Мы можем существенно залатать все дыры в нашей истории.

– Да, в этот раз, удачно напоролись. – Сказал Войтеховский.

– Нужно осознать какие перспективы открываются перед научными учреждениями, в связи с этим открытием. – Сказал Малкин, сделав акцент на слове «научные». – После такого удачного прорыва, множество теоретических школ можно будет списать за ненадобностью.

– Да, кучу дармоедов можно будет отправить в архив. – Согласился Войтеховский, ничуть не обидевшись на шпильку в адрес своей Ассоциации, где в оглавлении слово «наука» отсутствовало напрочь.

– «Дискавери» этого так не оставит. – Полувопросительно сказал Малкин. – Придумают какую-нибудь гадость.

– Надо полагать. – Согласился Войтеховский.

– Ну, а вообще? Вы своим что докладывали? – Задал животрепещущий вопрос Малкин, источая благодушие и расположенность к собеседнику.

Войтеховскому эта мимика уже надоела. Малкин прибыл сюда по знакомству. По звонку своего знакомого Лукача, которому требовалась консультация специалиста. Было ясно, что открывающиеся перспективы прибывший хочет целиком и полностью загрести под себя. А, в данный момент Малкина интересует насколько велика вероятность, что известие о новом открытии все-таки просочится в прессу.

– Своим я доложил то же, что и тебе. – Вздохнул Войтеховский. – Можешь черпать из этого кладезя, ни о чем не беспокоясь. Никто из наших ничего сливать не будет. Три месяца, в течение которых сохраняется уровень повышенной секретности, все будет тихо, как в могиле.

– Думаешь?

– Чего тут думать. – Слабо махнул рукой представитель «Дискавери». – Судя по тому, что уже имеем, одними голыми фактами, которые поступят с аппаратуры, можно будет все теоретические конструкции, этих фантазеров, порушить. Сотни неолиберальных профессоров сядут в лужу. И, вообще! Многие прогрессивные течения сольются в клозет. Сам, что решил?

– С моей стороны тоже никаких утечек не будет. Лукач у меня, тем более, подписку о неразглашении взял. Вселенский Надзор – тоже. И, алиби они обеспечили. Официально я – где-то в Полинезии. Работаю над книгой. Грех не воспользоваться такой возможностью. Пока откроют ограниченный доступ к поступающим данным, у меня уже монография будет готова. Так, что три месяца я тоже нем, как рыба.

В то же время, в Нью-Йорке, первый заместитель председателя Неолиберальной Ассоциации Историков «Дискавери», Ричард Торп, собрал в своем кабинете наиболее прогрессивно настроенных соратников. Когда он довел, до коллег суть вставшей, перед их научным сообществом проблемы, никто особо не напрягся.

– Не вижу, как это открытие, в Тибетском Центре, повлияет на достижения нашей научной школы. – Сказал Майкл Кавендиш, директор Международного Центра Альтернативной Истории (МЦАИ). – Одним проходом – больше, одним проходом – меньше.

– Все, как всегда, можно будет списать на коэффициент вероятной погрешности. – Поддержал его Роджер Крюгер, из «Фонда Соломона».

– Если радикалы будут сильно выступать – выйдем из нескольких совместных проектов. Пусть сами финансируют свою археологию. – Заявила Ипполита Тауберг, председатель Центра Исследований Древних Практик (ЦИДП).

Во внутреннем обиходе «радикалами», неолибералы именовали членов Научной Ассоциации.

– Неужели непонятно, что в этот раз, все намного серьезнее? – Нервно потер руки заместитель председателя. – Они там продолбились в такое измерение, где все совпадает в нулевых значениях погрешности.

– Так, уж и в нулевых?! – Усмехнулась Зенобия Савская, руководитель Международного Бюро Герметических Исследований (МБГИ).

– Васко да Гама сплавал в Индию. Магеллан погиб на Филиппинах, Кортес завоевал Мексику. – Перечислил совпадения, на пальцах, Торп. – Там, где они открыли межпространственный проход, даже деньги совпадают. Причем не только по названию, но и по весу, и по содержанию благородного металла.

– Ну, все ровно, волноваться – преждевременно. – Успокаивающе сказал Крюгер. – Чего, у них там? Я не понял. Какая эпоха?

– Позднее средневековье. Тысяча шестьсот пятьдесят восьмой год.

– Тридцатилетняя война была? – Наклонила прекрасную голову Савская.

– Была, черт бы ее побрал! – Сокрушенно помотал головой Торп. – Итоги совпадают прямо, тютелька в тютельку.

– Вообще, как, там – оно? – Поинтересовался Кавендиш.

– Хреново. Средние века. Пока нигде не зафиксировано, чтобы женщины активно боролись за свои права. Крестьяне хорошо живут. Некоторые лучше своих господ. Господа, тоже – те гуси! Не хотят жестоко угнетать, своих крепостных. Все у них – по закону. Но самое главное никаких следов магических рас. Пока ни гномов, ни эльфов нигде не зафиксировано. Напоролись на одного алхимика. Оказалось обычный шарлатан. По нашим параметрам химик-любитель. Никаких признаков обладания магией, у него не обнаружено. А согласно Второй Теории, магические расы в это время еще полностью не вымерли. Хоть какие-то следы, хоть незначительные должны присутствовать.

Присутствующие начали потихоньку осознавать величину проблемы.

Основой основ школы неолибералов была магия. Поколениям людей выросшими на Гарри Потере и других литературных героях, способных на магические опыты, требовалась магия в реальной жизни. Так как в быту любители сверхъестественного, в качестве невидимых лучей и колдовской ауры, могли получать только электричество и радиоактивное излучение, для решения этой проблемы потребовался нестандартный подход. Возникновение Неолиберальной Ассоциации историков «Дискавери» и стало ответом на специфические запросы населения. Члены вновь образованного научного сообщества выдвинули идею, что магия и мирное сосуществование людей с популяциями эльфов и прочих только недавно кончилось. В эпоху средневековья. По научной теории Неолиберальной Ассоциации, последние маги и волшебники были уничтожены инквизицией. Сгорели на кострах. Вдобавок, в ту пору, по мнению исследователей «Дискавери», церковь окончательно извела троллей, гоблинов и другие редкие виды землян, живущие за счет природной энергии.

Проникновение в параллельные миры, до этого не подрывало основ неолиберальной школы. Любое открытие антропогенной вселенной всегда, до этого, отличалось полным несовпадением там хода истории с нулевым земным циклом. Где-то кочевники дошли до Атлантики и полностью похоронили римское наследие под копытами овечьих стад. Где-то Китай не пошел по пути строительства империи и, распавшись на мелкие феодальные владения, не подарил миру Конфуция и императрицу Цыси. В отдельных вселенных индийские раджи, победив Александра Македонского, вышли за пределы Индостана и вследствие этого, в Афинах забыли про Зевса и стали поклоняться Шиве с Кришной. Ни в одном из этих миров ни троллей, ни эльфов не было, но это утверждали неолибералы закономерно. Эти миры и пошли по нестандартному пути развития именно потому, что там не было магии и магических существ.

Теперь, когда вновь открытый мир был параллелен с точностью до девяноста девяти процентов, следовало искать там магов и драконов. Или их неостывшие следы. Иначе все научные теории неолибералов летели к черту. Конечно, мир полон наивных идиотов и без куска хлеба они не останутся, но общему имиджу Ассоциации будет нанесен непоправимый ущерб. Еще чего доброго в университетах от преподавателей Ассоциации начнут требовать научных обоснований своих теорий. Скажут, мол, предъявите, в конце концов, нам кости тролля, начните раскапывать стоянки эльфов и пещеры гномов. А, где их взять? Все стоянки, пещеры и даже незначительные гроты уже расхватали представители Всемирной Научной Ассоциации Историков. Они не только подмяли эти объекты под себя, но и раскопали и научно обосновали, простыми и доступными словами, что там жили гомо сапиенсы, а не чупокабры.

Единственное, что всегда выручало Ассоциацию и позволяло ее сотрудникам называть себя историками, была теория о том, что неандертальцы обладали магией. Выдвинул ее замечательный ученый-энтузиаст Франц Дарвин. Это был замечательный человек. Учитывая, то что он не только не получил высшего образования, но даже не окончил среднюю школу, масштабность его мышления поражала. Насмотревшись познавательных телеканалов, он выдвинул теорию, о том, что неандертальцы не вымерли, а благодаря магическим способностям замаскировались и дожили, в Европе, в виде эльфов и гоблинов до Нового Времени. Только костры инквизиции, положили конец мирному сосуществованию неандертальцев и кроманьонцев, в этой части света, утверждал отец-основатель Неолиберальной Ассоциации. Его теория получила дальнейшее развитие. Последователи Дарвина Второго уверенно утверждали, что отдельные локальные группы эволюционировавших Homo neanderthalensis продолжали существовать в отдаленных уголках мира до Первой Мировой войны, и только испанский грипп добил их окончательно. С легкой руки благодарных учеников, эта теория получила наименование: «Вторая теория Дарвина» и успешно служила на благо Ассоциации, до последнего времени. С ее помощью неолибералы заполняли все белые пятна в земной истории магами, волшебниками и инопланетянами-просветителями.

Теперь, когда совпадение миров составляло девяносто девять процентов, и огонь костров в Германии еще не угас, в подтверждение Второй Теории, следовало предъявить жителям собственной вселенной хотя бы одного кобольда или, в крайнем случае – русалку. Нужно было раскопать хоть один скелет, который не распался под влиянием токсичных испарений Промышленной Эпохи, иначе – неприятностей не избежать.

Усугубляло положение наличие на точке бурения представителя Научной Ассоциации. Просто зацементировать скважину вряд ли удастся. Поднимется большой шум. И не только от научных историков. Ботаники, зоологи и даже близкие по духу экологи потребуют держать проход открытым, до получения полного минимума данных об этой вселенной.

Короче кризис был налицо. Надо было что-то делать.

– Ренегаты уже имеют полный доступ к получаемым данным? – Спросил Крюгер.

– Их представитель прибыл. Но по сообщению нашего представителя, не помню как его, тут пока все в порядке. Приехавший сразу засел за монографию, хочет воспользоваться ситуацией и опередить коллег.

Члены совещания понимающе закивали головами. Дело это было понятное. Сами бы так сделали, если бы подвернулся случай.

– Вселенский Надзор, как положено, взял подписку о соблюдении строгой секретности. Так, что три месяца у нас в запасе есть. За это время нужно что-то сделать. Только непонятно – что.

Последовало продолжительное молчание, сопровождаемое переглядыванием, изучением потолка и смахиванием пылинок с поверхности стола.

– Нужно внести в проводимые исследования, свежую струю. Добавить человеческий фактор. – Неожиданно для всех, сказал Крюгер.

– Вы – о чем? – Зло спросила Тауберг.

– Отправим во вселенную «39—1658» для проведения полевых исследований в парочку наших первопроходцев.

– Что это нам даст? – Живо поинтересовалась Савская.

– Послав во вновь открытый мир своих резидентов, мы сможем более детально, чем «Система» ознакомиться со всеми нюансами и получить дополнительные сведения.

– Верно! – Сообразил о чем речь и ухватился за идею заместитель председателя. – Люди, не роботы. Они ничего не пропустят. Машина на магию не среагирует, а человек – обязательно.

– Все ровно ничего не понимаю. Люди, здесь причем? – Продолжала упираться Тауберг.

– Люди вернувшись, доложат о том, что пропустила электронная система наблюдения, дорогая. – Ласково обратилась к ней Савская. – Когда они вернутся, то расскажут, что наблюдали там троллей и эльфов, что лично общались с магами и щупали руками магических животных.

– А, если не скажут?

– Скажут, дорогая, скажут. За те деньги и научные степени, которые мы им предложим, они и не такое скажут.

– Сколько у нас – подготовленных агентов, для этого периода? – Поинтересовался Кавендиш, обращаясь к заместителю.

Вопрос был адресован, к последнему, поскольку, по совместительству, первый зам занимал пост директора Института Повышения Неолиберальной Квалификации. Именно там готовили первопроходцев, для изучения вновь открытых миров.

– Конкретно, для конца семнадцатого века – триста. – Глядя в планшет, сказал Торп. – Для Германии, после тридцатилетней войны – человек двадцать.

– Надо срочно формировать группу и отправлять ее в Гималаи. – Сказал Крюгер.

– Сколько человек послать? Как вы думаете? – Обвел взглядом Торп, свой ближний круг.

– Давайте, пошлем человек десять. – Предложил Кавендиш. – Не будем скупиться. Запас беды не чинит. Главное, чтобы наша резидентура пустила в «39—1658» корни и продержалась какое-то время. Никаких данных они, разумеется, не соберут ни нужных, ни ненужных. Главное чтобы выжили.

– В суть проблемы их посвящать не будем? – Спросила Савская

– Зачем? Я же говорю – дай бог, чтобы они там уцелели и продержались до снятия режима секретности. А, перед возвращением мы их основательно припугнем, мол, не оправдали надежд, подвели руководство и подсунем нужную нам информацию. Чувство вины, чувство благодарности, хорошие деньги и перспективы роста это такой коктейль, что после него они настолько убедительно будут рассказывать про свое общение с жителями холмов, настолько искренне будут пересказывать слова, которые им шептали волшебники, отправляясь на костер, что кто угодно поверит.

– Я так и знал, что твои мракобесы начнут чего-то химичить. – Сказал доктор Кант, своему приятелю, доктору Войтеховскому.

Поносить организацию, в которой последний работал, Канту не возборонялось. Войтеховский даже приветствовал это. Говорил, что все нехорошие слова и идеи у него по этому поводу кончились. А, Кант, дескать, вносит в процесс поношения неолибералов свежую физическо-математическую струю.

Сдружились оба сразу. Можно сказать – с первого взгляда. Произошло это год назад, когда Войтеховский прибыл на объект. Видимо оба увидели друг в друге зеркальное отражение.

Кант, в молодости, будучи молодым сотрудником Северо-Западной Энергетической компании, активно боролся за права коллег. Поэтому в данный момент имел в подчинении промышленную лабораторию, расположенную в безжизненных, заснеженных высокогорьях Гималаев.

Войтеховский тоже был ссыльным. Занимая высокий, но чисто декоративный пост в исторической ассоциации «Дискавери», он, обладая исключительными талантами в каллиграфии, увлекся, от безделья, подделкой древних манускриптов из параллельных миров. Причем, пользуясь прикрытием Ассоциации, развернул это дело, чуть ли не в промышленных масштабах. Когда Надзор добрался до него, высшее руководство это дело замяло и фальшивоманускриптчика перекинули в Тибет. С глаз долой. Кант долго не верил утверждениям Юргена, что тот может поделать что угодно. Только однажды, когда оба были в хорошем подпитии и снова завели спор на эту тему, Войтеховский за пару минут, взяв в руки перо, скопировал страницу первой попавшейся под руки книги. При этом определить, где печатный текст, а где написано от руки не было возможности. После этого, опрокинув еще бокал, опальный историк в один присест соорудил фрагмент древней рукописи. Если бы буквы были нарисованы не на белой мелованной бумаге, а на пергаменте, сомнений в подлинности документа ни у кого бы, ни возникло.

В данный момент, стоя у стены ангара, оба с интересом наблюдали, за действиями прибывшей с Большой Земли группы усиления. Прибыли они в сопровождении представителя Надзора. После соблюдения всех необходимых процедур, надзорный отбыл из этого чертова места обратно, а прибывшие сотрудники стали располагаться.

– Не печалься. Утри слезы. Рано плакать. Еще не вечер. – Успокаивал коллегу Войтеховский.

– Похерят эти недоделки, любые достоверные факты. Ты же сам говорил, что это уникальный случай. А, эти, судя по оперативности, с какой их прислали, эти прибыли закапывать реальность. Далеко закопают.

– Эти закопают. Как же! Как бы их самих не закопали. Ты глянь на их выправку. Прямо – как с конвейера ребята. Один в одного. Что девки, что хлопцы. Как думаешь, долго они продержаться в реальных условиях?

– Ну не знаю. Их вроде готовили в специальной школе. И еще три года, после курсов проходили усиленную подготовку. – Покачал головой Кант.

– Их, кто готовил? Виртуальные историки, звезды «Интернета»? Теоретики, с отшлифованным сознанием?!

– Не знаю, не знаю. – Продолжал сомневаться Кант.

– Посмотрим, как оно пойдет. Мне кажется, что будет весело. – Усмехнулся Войтеховский.

Специальная группа «Дискавери» действовала напористо, быстро и очень целеустремленно. Аппаратуры они приволокли с собой столько, что заставили ею треть просторного помещения. Семь дней и семь ночей, они, не выходя из ангара, вживались в средневековую действительность. Спали, только шесть часов в сутки, здесь же, на раскладушках. Остальное время, попивая кофе, молодые ученые вглядывались в мониторы, на которые поступало изображение, от шмелей и стрекоз, которые рыскали по ближним окрестностям.

В среднем радиусе, в районе Зальцбурга, Нюрнберга и Мюнхена, действовали зонды, замаскированные под воробьев, галок и ворон. С их использованием возникали ощутимые трудности, потому что настоящие птицы относились к электронным имитациям с подозрением, но чаще всего с открытой агрессией. Поэтому данные от этой категории следящей аппаратуры поступали неравномерно и отрывисто. Зонды приходилось постоянно уводить в глухие места, чтобы прекратить атаки, на них, биологических организмов. Это сильно сказывалось на поступающем объеме информации, поскольку еще полдня уходило на зарядку их солнечных батарей. В пасмурные дни, вообще приходилось запускать зонды-заправщики.

В дальнем радиусе, пока действовал, только один беспилотник. Летал он высоко, вне зоны видимости человеческого глаза. Картинка от него была еще более мозаичной, чем от пернатых наблюдателей. Работая на солнечных батареях, он вынужден был постоянно держаться выше облачности, и это создавало многочисленные трудности.

Впрочем, это нисколько не смущало группу, от «Дискавери», которая, на девятый день, была готова форсировать тонкую грань, между мирами. Группу, в качестве ответственного резидента, возглавила Джулия Робертс, с кодовыми позывными «Матрица». Еще двое членов отряда были андроидами. В качестве прикрытия, все трое были загримированы под паломников, идущих из Австрии в Ахен, поклоняться тамошним святыням.

Сама Джулия сохранила свой естественный образ молодой девы. Одного андроида загримировали под бодрую упитанную старушку, второго под худую изможденную женщину неопределенного возраста. Одеты все были скромно. На всех были шерстяные платья, утилитарно коричневых оттенков. Лифы на них были серые. Только белые воротники со скромными кружевами немного оттеняли это унылое однообразие. На каждой паломнице был чепец и длинная, до лодыжек, темная накидка. Все имели походные котомки. У андроидов они были потяжелее, у резидента – полегче.

К этому времени, проходчики продолбили в смежном пространстве узкую щель, до пола. В пять часов, по земному времени, тройка отважных, послав товарищей к черту, протиснулась в нее и тронулась в путь.

По обочине дороги, в зарослях лебеды и прочих сорняков, весело щебетали пташки. Дорога была сухая. Идти было легко. Когда встало солнце, впереди образовалась встречная группа. В ней присутствовала повозка и два всадника.

– Вижу группу людей. – Взволнованно доложила в Центр Джулия. – Очень похожи на военных. Один, так – точно! Очень походит на рыцаря!

В ее голосе чувствовались нотки восторга.

Две группы сошлись, на встречных курсах и притормозили. Две лошади, запряженные в телегу, открыто радовались остановке. Оба всадника, возница и трое пассажиров, на повозке, удивленно таращили глаза на трех одиноких женщин. Паломницы отступили на обочину и смиренно склонили головы.

– Вы, кто такие будете? – Подкрутил усы, тот, который, по мнению Джулии, был похож на рыцаря. – Отвечайте! Перед вами – рыцарь Фердинанд фон Трокен-Кляйневайс!

Собравшиеся у мониторов наблюдения специалисты, из «Дискавери», бурно радовались, что предположение Робертс оправдалось.

– Мы паломницы из Граца. Идем в Ахен, поклониться одеянию приснодевы Марии и прочим святыням.

– Это дело хорошее. – Снова подкрутил усы фон Трокен. – Но может подождать.

Он обернулся к своей свите:

– Правда, ребята?!

Ребята дружно выразили свое согласие, с предводителем и полезли с повозки. Рыцарь и второй всадник, по всем параметрам – оруженосец, спешились. Фон Кляйневайс, развязывая штаны, скомандовал:

– Давайте, девы, располагайтесь, как вам будет удобно и приступим!

Он обернулся к своим и дал наказ:

– Молодая моя. Остальных делите, как хочете.

– Что значит – «располагайтесь»? – Растерянно закудахтала Джулия.

– Га! Упирается. Строптивая! – Обрадовался рыцарь, продолжая возиться с завязками на штанах.

Его спутники зареготали. Они все уже, ослабили узы на панталонах и придерживали их руками.