Читать книгу: «Золотые кораблики»

Шрифт:

Корректор Елена Кормильцева

Дизайнер обложки Мария Ведищева

ISBN 978-5-0059-0834-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Золотые кораблики

Друг за другом в туманы уносятся
Золотые кораблики вдаль.
Вдоль листва потекла под утёсами,
Мелководную гладя эмаль.

Косы ива в течение бросила
В ожиданье тревог неспроста.
Чем-то затхлым запахло по осени,
Верно, чует она холода.

Образ мыслей, хандрою навеянный,
Погружает в печаль у ракит —
Что листочки не ива рассеяла,
А Россия о детях грустит.

Где сторонке родной все от зависти
Не бедой, так войною грозят.
Как становится гордой красавицей,
Увенчав золотой листопад?

Словно листья, что Родина сбросила,
Поплыли по теченью быстрей.
Кораблей золотистые россыпи —
Это души её сыновей.

Ангел и бес

Как-то однажды меня наставлял
Старый монах в деревеньке одной:
«Люди не знают, какой идеал
Выбрать себе и какою ценой.

Дети земли – что железо, считай,
Тянутся вслед за магнитом они.
Силой ведомой неведомых тайн
Душу позволив свою соблазнить.

Ангел и бес в вечной битве за суть
Сердца людского и жизни его.
С кем поведёшься – за тем понесут
В ад или рай. Выбирай одного.

Ангелу свойственна суть такова —
Вера святая, надежда, любовь.
Совесть легка, на неё уповай,
В добрую славу, в прощенье врагов.

Если почуял гордыню ты вдруг
В сердце своём и сомненье в святом,
Мысли направил свои не к добру,
Знай, что ты грешен и бесом ведом!»

«Старый монах, напоследок скажи —
Кто же владеет моею душой?»
«Тот, у кого ты в служении жил,
Он овладеет навеки тобой».

Бабушка била в большой барабан (тавтограмма)

Бабушка била в большой барабан,
Борьку-братишку будила.
Бешено блеял бабусин баран,
Баба барашка бранила.
Бросилась бабка к бузиле бежать
С белою битой бейсбольной.
Больно барашек бабульку бодал
Бедная бабка божилась безмолвно.

Баллада о волке

Задумал однажды надеть человек
Ошейник собачий на волка.
На цепь посадить, чтоб служил он вовек
Хозяину преданно только.
Из вольного леса его он принёс,
Надеясь – получится преданный пёс.

Так щедрой рукою он зверя кормил,
И псы не видали такого!
Рассчитывал – станет волчонку он мил,
Лишь времени нужно немного.
Хозяин как будто бы знал наперёд —
Что волк покорится и руку лизнёт.

Казалось, смирился свирепый, утих —
Ни рыка, ни волчьего воя.
Смиренным он стал в попеченьях людских,
Не хочется истовой воли.
Хозяин, увидев унявшийся пыл,
Ослабить ошейник на волке решил.

Как только свободу почувствовал зверь
От лязга цепных и тягучих,
К свободе голодной желает теперь
Рвануться – уют его мучит.
Хозяина горло он взглядом искал,
Уже обнажился клыкастый оскал…

Недолгая схватка случилась в тот час —
На зверя накинулись шавки.
Свирепого выстрел внезапный потряс
В последнем броске его шатком.
И хищник собакам пример показал,
Как гордо звериные стынут глаза.

Хозяин, с ружьём на колено присев,
Шептал над мохнатым беззлобно:
«Не знал, что у волка есть тоже предел
Души, человеку подобной.
Хотел на свободу. И лучше – убит,
Чем сытой собакой на привязи жить!»

Безумство мужчин

Сегодня с работы пораньше удрал,
Пустой кабинет до утра подождёт.
Начальник, конечно, прочтёт мне мораль —
Какой я на деле больной идиот.

На рынок быстрее ракеты бегу
В преддверии марта, восьмого числа.
Махровую розу в блестящем снегу
Купил я для той, что любовью спасла.

Лавирую ловко в гудящей толпе,
Бегу без разбору – не время терпеть!
В почтовый отдел я обязан успеть —
Посылкой отправить мой нежный привет.

Домой улетает с письмом бандероль
На праздник весеннего женского дня.
С одной лишь строкою, написанной вдоль:
«Любимая, здравствуй! Прими от меня!».

Казалось бы, мелочь – сюрприз. Удивив,
Насмешки терпеть от своих и чужих…
Мужское безумство во имя любви —
Удел настоящих счастливых мужчин!

Белая роза

Среди прекрасных разноцветий сада
Пленяла роза белая одна.
Её душистый аромат был сладок,
Влекла к себе внимание она.

Случилось так, что тот цветок под корень
Сорвали ночью грубою рукой.
Шипы на стебле обломились вскоре,
И стала роза кроткой и… другой.

Видать, нельзя сдержать изящность силой,
Красивой быть, чарующей и милой,
За это в муках тяжких не страдать.

Конец судьбы ударом был жестоким —
Завяла роза белая тогда…
Цветок на землю брошен одинокий.

Белая сирень

В старом парке утром майским
Солнце медью красной пело.
Плыл туманом на лужайки
Аромат сирень белой.

Вся в цвету, сирень весною
Белым запахом овита.
И так хочется порою
Захлебнуться пряным видом.

Там, в тенистом парке, с блеском
Кисти свесив пред собою,
Как завидная невеста,
Робко дышит под фатою.

И стоит она в душистом
В новом платье утром рано.
Ветер шепчет ей со свистом,
Ароматным видом пьяный.

И умчится, одурманен,
Под жужжанье пчёл медовых.
Как приятно с замираньем
Наблюдать весны обновы.

В Дивеевском лесу

Звёзды призывно мигали с небес
Месяцу-брату в кромешной тиши.
Старца молитву Дивеевский лес
Слушал привычно в безлюдной глуши.

Ухало эхо, летая в ночи, —
Птицей бескрылой стремилось вперёд.
Там, где старик, не жалея души,
Молит избавить от горя народ.

Дабы Царица Небесная нам
Милость дарила во благо всегда.
Люди делили добро пополам,
Праведно жили, в любви, без вреда.

Помнило сердце, что веру и честь —
Если утратишь – потом не вернуть.
Божий угодник, целующий крест,
Просит наставить на истинный путь.

Лес затаился, надеждой храним,
Внемлет молитве под небом ночным.
Даже представить не мог Серафим,
Что для России он станет святым.

Ах, стихи мои

Ах, стихи мои, вы – строчки,
Ритмы сердца, счастья песни!
Вы – детишки, между прочим,
Для меня – что дар небесный…
Распеваю слог за слогом
Звуки бережно до точки.
В них – душа моя, да только
Слушать их никто не хочет…
Знаю, поглощает время дни,
когда меня любили —
Буду спать, забытый всеми,
В неухоженной могиле.
И тогда скажу я в строчках
Вам слова свои живые,
Пусть не вслух, пускай заочно
Вы услышите такие:
«Слушай всяк, кто стих читает —
Не бездушны строчки эти.
В них судьба и жизнь простая,
В них – бессмертный дух поэта».

Буду ждать

Слышен шум в округе —
Это лязг кольчуги,
Топот резвых лошадей.
Ряд за рядом маршем
Мимо сёл и пашен
Войско мчит среди полей.
Путь их был далёкий,
Не совсем из лёгких,
На войну заходит рать.
Жёны провожали,
Жгло разлуки жало.
Кто-то крикнул: «Буду ждать!».

Слёзы расставанья,
В гимнастёрке Ваня.
Дал гудок свой эшелон —
Он на фронт уходит.
Мчит в водовороты,
Был бойцами загружён.
Вновь война настала.
И на фронт с вокзала
Сына провожает мать.
Он теперь служивый.
Только были б живы…
Кто-то крикнул: «Буду ждать!».

Лопасть воздух режет,
Громче грома скрежет —
Кружит в небе вертолёт.
Эхо с гор доносит —
Вызов смерти бросив,
В логово отряд идёт.
Молча оглянувшись,
Кинув взор блеснувший,
Честь родным отдал солдат.
Двинулась колонна
Вдоль дорог по склону.
Кто-то крикнул: «Буду ждать!».

Вдаль уносит ветер
Пыль событий этих —
Память о былой войне.
Вечно она с нами
Ходит временами,
В гневе яром пламенев.
Честь, хвала и слава
Всем, кто был на равных
На войне и не был трус.
Жизнь хранит с любовью
Даже слёзы вдовьи
Той, что крикнул: «Я вернусь!..».

В весеннем саду

Тихо катится яблоком в выси,
Устремившись к зениту, луна.
Тени, сжатые в сумраках сизых,
Эту ночь заливают без сна.

Утопают сады в аромате
Белых дымок вишнёвых цветов.
Лепесток облетает примятый,
О весне говоривший без слов…

Ночь бледнеет – заря загорится,
Отражением любящих глаз,
Растворяясь в дрожащих ресницах.

Может быть, распустившись цветами,
Вспомнит май волшебство ещё раз —
Разжигая огонь между нами.

В избушке

Лохматыми лапками нить подбирая,
Плетёт паутину в углу паучок.
Стоит на столешнице крынка у края
Да ломтик горбушки, засохшей чуток.

Лишь ходики мерно безмолвие глушат,
Скребутся проворные мыши вослед.
Сидит на скамейке глухая старушка
И смотрит в окно, ожидая рассвет.

Мелькают без устали спицы, из пряжи
Сплетая в узоры петлю и утки.
Устало ночами ажурами вяжет
Внучонку она шерстяные носки.

Чудесные тени лиловыми станут,
Когда после свечки на них посмотреть.
У печки храпит на диване усталый,
Лоскутным укрытый подвыпивший дед.

Дрожит и трепещет в той комнате сонной
Стеклянной лампады живой огонёк.
Не знает никто, что за старой иконой
Свою паутину плетёт паучок.

В первый раз

Расцветала природа весною,
Ароматом раскрывшись в саду.
Парень робко девчушкой одною
Любовался у всех на виду.

Лился иволги голос желанный —
Нараспев про любовь, не спеша.
…Как с рассветами тают туманы,
Так у юноши млеет душа…

Напряженье достигло накала,
Загорелся любовью своей.
В первый раз тогда юность узнала,
Как на сердце поёт соловей.

Гнутся ветки с цветками упруго,
Время в белом пришло наконец.
И мелодии слились друг с другом
Перезвоном счастливых сердец.

И соцветия, пьяно чаруя,
Тёплый мёд отдавали шмелю.
В первый раз сладок вкус поцелуя,
Словно первое слово «люблю».