Читать книгу: «Дворянская усадьба Южного Предуфимья (вторая половина XIX в.)»

Российская академия наук

Уфимский федеральный исследовательский центр

Институт истории, языка и литературы

Роднов М. И.

Дворянская усадьба Южного Предуфимья

(вторая половина XIX в.)

Уфа – 2018

Рецензенты, историки-краеведы:

Павел Владимирович Егоров (Уфа)

Янина Сигизмундовна Свице (Уфа)

Татьяна Викторовна Тарасова (Уфа)

Ольга Алексеевна Титова (Екатеринбург)

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие…………………………………………………………………………4

Глава I………………………………………………………………………………….9

Глава II………………………………………………………………………………..78

Приложение……………………………………………………………………..…124

Предисловие

Тихо я бреду одна по саду,

Под ногами жёлтый лист хрустит,

Осень льёт предзимнюю прохладу,

О прошедшем лете говорит.

Говорит увядшими цветами,

Грустным видом выжатых полей

И холодными, сырыми вечерами, —

Всей печальной прелестью своей.

Так тоска душе напоминает

О потере наших лучших дней,

Обо всём, чего не возвещает

Эта жизнь – жестокий чародей!

(Юлия Жадовская)

Данная работа продолжает исследования истории дворянской усадьбы Уфимского уезда пореформенного периода. В первой монографии показаны судьбы помещичьих хозяйств Зауфимья и волостей к северу от города¹. Теперь вниманию читателей предлагается история практически всех дворянских поместий, располагавшихся в наиболее благоприятных для ведения хозяйства южных пригородных волостях. К югу от Уфы преобладают высокоплодородные чернозёмные почвы, а близость к столице региона и крупной речной пристани обеспечивала доступность к рынкам сбыта. Попытка изучения помещичьих хозяйств к югу от Уфы уже предпринималась².

Анализ помещичье-усадебного мира уфимского дворянства остаётся частью обширного направления в отечественной историографии, посвящённого истории правящей элиты Российской империи. Выходят многочисленные исследования по разным регионам³, рассматриваются сюжеты социо-культурного мира дворянской усадьбы⁴, появляются публикации по истории дворянства Южного Урала и Среднего Поволжья⁵.

Однако, региональные рамки исследования накладывают определённые ограничения. При изучении судеб дворянских усадеб уязвимым звеном остаётся неизвестность ситуации в других хозяйствах уфимского помещика, расположенных в иных уездах и губерниях. Например, владелица имения в Осоргино Александра Фёдоровна Нагаткина имела поместье в сельце Нагаткино (Кинельчик тож) в Бугурусланском уезде Самарской губернии (158 ревизских душ и 1764 дес.), на которое в мае 1856 г. было наложено запрещение за неуплату ссуды Самарскому приказу общественного призрения в 11 600 руб. сер. (оформлена на 26 лет)⁶. Упадок или процветание хозяйств «на стороне» напрямую влияли на положение усадьбы в Уфимском уезде.

В этой работе удалось лишь частично привлечь материалы соседних областных архивов⁷, но использованные источники позволяют раскрыть судьбу пореформенной дворянской усадьбы.

Данное исследование основано на обработке нескольких комплексов источников. Во-первых, проведена сплошная обработка документации, связанной с отменой крепостнических отношений, в архивах Уфы и Санкт-Петербурга (РГИА), изучены все уставные грамоты. Кроме того, привлечены материалы периодической печати.

Полностью выбрана информация из издававшихся в Уфе «Уфимских (до 1865 г. Оренбургских) губернских ведомостей», где в обязательном порядке печатались сведения по выкупу имений с точным указанием собственников, числа душ, финансовых условий и сроков. Также просмотрен ряд подшивок выходивших в Санкт-Петербурге «Сенатских объявлений», официального издания, где размещались объявления о сделках с недвижимостью.

В уфимском архиве (НА РБ) проведено сплошное обследование метрических книг всех градо-уфимских православных храмов с 1850-х гг. до начала XX в.⁸ Это позволило выявить огромный генеалогический материал и хотя многие помещики венчались, крестили своих детей, отпевали родных в сельских церквях, но большинство дворянства Уфимского уезда из-за близости к городу имели здесь жильё и основная часть этих церковных таинств проводилась городскими священниками. Лишь когда помещики постоянно проживали в сельских усадьбах, регистрация браков, рождений и смертей происходила в ближайших сельских храмах. Эту информацию не удалось привлечь.

Использование генеалогического материала позволило установить родственные связи внутри дворянских фамилий, судьбы следующих поколений. Непростые внутрисемейные ситуации, демографическое «давление» многочисленных потомков на родительскую собственность, а дворянство отличалось всё же более высокой степенью выживаемости младенцев, сказывалось на судьбах поместий и усадебных комплексов.

Использование генеалогических данных позволяет минимизировать ошибки. Например, я неверно указал даты жизни К.К. Тимашева. Он родился не в 1816 г., а примерно в 1783 г.⁹

Кроме того, для установления биографических сведений привлечены многочисленные справочные и статистические издания той эпохи, работы уфимских краеведов. Но история дворянских семейств не является целью этого проекта, поэтому лишь вкратце говорится о биографии, службе уфимских дворян, их городской недвижимости и пр.

Электронный формат работы позволяет использовать картографический материал, который помогает точно локализовать местонахождение дворянских усадеб, понять особенности изменений размеров землевладения, появления во второй половине XIX в. новых хозяйственно-жилых комплексов.

Электронный формат также даёт возможность привлечь немногочисленные визуальные источники (портреты, фотографии), которые найдены в интернете или любезно предоставлены уфимским историко-краеведческим сообществом.

Картографический материал использован как из моего собрания (межевая карта начала 1910-х гг., карты Генерального штаба Вооружённых сил СССР 1940-х гг., где видна старая, дореволюционная планировка селений, карты Генерального межевания), на них указания источника в книге не приводится, так из интернета и др., что оговаривается в тексте¹⁰.

В метрических книгах как правило имена записывались в церковно-славянском варианте: Иоанн, Феодор, Димитрий, Татиана и др., а отчества указывались без окончания на –вич. В книге приводятся как современные формы написания, так и оригинальные. Это же касается и написания некоторых фамилий, которые даются в разных вариантах.

Структура книги построена по территориально-административному делению той эпохи. Сразу после отмены крепостного права было введено новое, обязательное для всех поселений волостное деление Уфимского уезда. Первоначально волости были узко сословными, например, отдельно для помещичьих, отдельно для государственных крестьян, и много было небольших по размерам волостей. Затем началось укрупнение волостей.

В этой книге за основу взято административное деление на начало XX в. (к переписи 1912–1913 гг.), когда в густонаселённых волостях Уфимского уезда изменения стали редкими. Волостное деление позволяет сгруппировать дворянские поместья, тем более, что волости складывались исторически вокруг основных транспортных коммуникаций (гужевых трактов).

Своеобразным «пробным камнем» при выборе варианта в пользу электронного издания стал цикл публикаций в интернете под рубрикой «Исторические картинки» на сайте «Уфимский журнал» в 2017–2018 гг. «Облегчённый», научно-популярный материал, сопровождаемый иллюстрациями, вызвал интерес у читателей. К примеру, заметку «Вторая Нижегородка» просмотрели (на 6 октября 2018 г.) 2639 раз, статью «Чесноковка. Бунт» (про пугачёвский мятеж) – 5696 посетителей. Мои материалы размещают ещё ряд сайтов, перепечатывают в бумажной прессе.

Электронная публикация охватывает неизмеримо больший круг читателей, не ограничивается большими городами с книжными магазинами, доступна сельским жителям, любителям истории из других регионов России. После выхода этих популярных статей ко мне обратились потомки нескольких дворянских фамилий, чьи предки держали поместья под Уфой.

Совместить строго научный, основанный на источниках материал с доступной для рядового краеведа и любителя истории формой – сверхзадача данной книги.

Уязвимым местом исследования является акцент только на пореформенный период второй половины XIX в. Судьбы уфимского дворянства в предшествующие эпохи, особенно XVIII и первой половины XIX вв., очень слабо изучены. Эти темы требуют отдельных изысканий. В этой книге приводятся сведения по предреформенным временам только в случае обнаружения документов. Кратко также показана ситуация в 1900-е гг., прослежены в основном лишь судьбы старых уфимских дворянских родов. По началу XX в. мною готовится самостоятельная работа.

Привлечение материалов биографического характера по одним и тем же справочным изданиям приводит к частым повторениям, поэтому все персональные сведения из адрес-календарей, памятных и справочных книжек, сборников статистических сведений и других работ рубежа XIX–XX вв., а также из моей предыдущей монографии о дворянских усадьбах Уфимского уезда приводятся без выделения отдельных сносок¹¹, за исключением некоторых случаев.

На обложке книги помещено изображение картины Владимира Ивановича Соколова¹² (1872–1946) «Покинутая усадьба», начало 1900-х гг., собрание Иркутского областного художественного музея имени В. П. Сукачёва.

Автор благодарит вдумчивых и внимательных рецензентов за ценные замечания и предоставленные документальные и иллюстративные материалы.

Глава I. Вдоль оренбургского тракта (Осоргинская волость)

Веками дорога на юг из Уфы начиналась возле исторического «ядра», где в 1586 г. возникла уфимская крепость, там оба берега полноводной Белой низменные, что было удобно для перевоза людей и грузов, а затем установки в летние месяцы наплавного на барках (плашкоутного) моста. И поныне здесь по двум автомобильным мостам идёт непрерывный поток транспорта на юг, в сторону Стерлитамака и Оренбурга.

За этой древнейшей переправой, она сначала именовалась Ногайской, потом Оренбургской, и начинались земли Осоргинской волости. Границей являлась река Дёма (приток Белой, впадающая рядом), на левом берегу Дёмы лежали земли Казанской волости, на правом находилась Осоргинская волость. Она включала территорию между речками Дёмой и Уршаком, а посреди протекала маленькая речушка Берсюван / Берсианка, она же Чесноковка, в устье которой лежало старинное русское село Чесноковка (бывшее монастырское).

Сначала, в июне 1861 г. были образованы волости только из селений бывших крепостных крестьян. В Осоргинскую волость вошли Осоргино (пять обществ: Горельское, Дебовское, Начапкинское [Нагаткинское], Ильинское, Филиповичевское), Барейшево, Никольское (Фомичёво), Лентовка (Ново-Осоргино), Благушино (Нечаевка) и Никитинское (Вознесенская), все составлявшие самостоятельные сельские общества.

Рядом существовала Таптыковская волость, куда были причислены Таптыково (Стобеуское и Баженовское общества), Березовское, Алакаева и Вавиловка (все три в едином Березовском обществе), Лекаревка (Фальково), Юматово (Лагерное), Берказак (Прасковка), Фёдоровка (Третьяковка), Куровское (Новая Нижегородка) и хутор Куровский (одно Куровское общество), Зубовка (общества Ребелинское, Фёдоровское и Мещериновское), Степановка (Мокроусово), Атаева (Тетеревникова) и Ивановка¹³.

Затем почти всю Таптыковскую волость присоединили к Осоргинской, куда также вошли большие сёла государственных крестьян Чесноковка (русские) и Енгалыш (мордва), ряд новых посёлков переселенцев¹⁴.

Территория Осоргинской волости лежала по обеим сторонам Оренбургского тракта. К югу от Уфы, после плашкоутной Оренбургской переправы через Белую, на протяжении почти 12 вёрст лежали незаселённые до конца XIX в. просторы. Через затапливаемые пойменные земли на юг шла старая дорога, от которой сворачивали небольшие просёлки к Дёме и т. д.

Далее показана Осоргинская волость на карте 1890-х гг. (№ 10). Оренбургский гужевой тракт прорезает её, город расположен севернее, в устье речушки Берсювань – село Вознесенское (Чесноковка). Пунктиром нарисованы границы волости, они в основном проходили по речкам Дёме и Уршаку, между ними и лежала Осоргинская волость, за небольшими исключениями.

Первые селения русских дворян к югу от Уфы стали появляться уже с XVI в., но лишь с установлением спокойствия в крае к концу XVIII в. дворяне начали активно скупать плодородные земли южнее города. Помещичьи деревни и дворянские усадьбы возникали почти исключительно вдоль рек на возвышенных незатапливаемых террасах.

По правому берегу речки Дёмы вытянулся ряд деревень, начиная с Нижегородки. В XIX в. самой крупной являлась деревня Таптыково, она же Мурзаханово, рядом обосновалось многочисленное мелкопоместное уфимское дворянство¹⁵, доминировавшее здесь до 1861 г. За одним исключением.

Около 1803 г. крестьяне Шереметева¹⁶ из Горбатовского уезда Нижегородской губернии, с разрешения помещика, чьими крепостными они оставались, переселились в Оренбургскую губернию, основав около Уфы слободу Нижегородку. Со временем городские власти подняли вопрос о самовольных жителях, начали снос домов. Часть обитателей Нижегородки стала арендаторами городских участков¹⁷, другие купили землю на реке Дёме, где возникла деревня Новая Нижегородка.

Она находилась рядом со старинным сельцом Куровским, почему называлась Куровское (Новая Нижегородка)¹⁸. На 1861 г. это была крупная деревня (свыше 300 чел.), но помещичьей усадьбы здесь не имелось, дворовые тоже отсутствовали. Жители находились на оброке и «никогда не занимались хлебопашеством», большинство были кожевниками.

При составлении уставной грамоты в 1862 г. выяснилось, что 12 ревизских душ являлись крепостными тайного советника Сергея Васильевича Шереметева, а 201 рев. душа принадлежала его племяннику поручику Василию Петровичу Шереметеву (сюда входили крепостные, оставшиеся жить в Уфе, в слободе Нижегородке, хотя власти в 1855 г. выселили их «с выгонной Г. Уфы земли»). При этом, все угодья (386 дес. 429 саж.) числились за тайным советником, а за поручиком земли «нисколько не состояло». Крепостные его проживали «на чужой земле» (дяди).

Сами Шереметевы в уфимских краях не бывали. Сведения в 1862 г. предоставили Нижегородская казённая палата и становой пристав Васильсурского уезда Нижегородской губернии¹⁹.

Сергей Васильевич Шереметев (1792–1866), военный, участник многих войн, в свите Александра I въезжал в Париж в 1814 г., сражался с декабристами в 1825 г. в Санкт-Петербурге, флигель-адъютант, в 1835 г. вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта от кавалерии, в 1837–1839 гг. нижегородский губернский предводитель дворянства, тайный советник. Основная усадьба находилась в селе Юрино (совр. Респ. Марий Эл). В 1866 г. Нижегородская палата гражданского суда разыскивала наследников и кредиторов умершего тайного советника С.В. Шереметева, владельца имений в Нижегородской, Симбирской, Московской, Саратовской и Оренбургской губерниях²⁰.

Граф имел только незаконнорождённых детей от крестьянки. Поэтому все имения наследовал его племянник, Василий Петрович Шереметев (1836–1893), поручик Кавалергардского полка, крупный нижегородский помещик, выстроивший в селе Юрино огромную усадьбу (Шереметевский замок)²¹.

Женат В.П. Шереметев был на фрейлине двора Ольге Дмитриевне Скобелевой (1847–1898), внучке знаменитого коменданта Петропавловской крепости. Её дед, Иван Никитич Скобелев начинал службу в уфимско-оренбургском крае²².

Изгнанные из Уфы нижегородцы поселились рядом с небольшим сельцом (хутором) Куровское, где давно обосновались дворяне Куровские. На 1861 г. здесь располагались три имения вообще без крепостных и стояли три усадьбы с одними дворовыми: Куровского (4 муж., 4 жен.), Поповой²³ (6 муж., 4 жен.) и Черепановой²⁴ (1 жен.), но «проживает только одно семейство». В 1874 г. упоминалось владение Куровского, Елены Николаевны Поповой и Фёклы Ивановны Куровской при соседней Третьяковке (13,5 и 11,5 дес.).

На 1873 г. письмоводителем в губернском рекрутском правлении служил титулярный советник Аристарх Аверьянович Куровский, одновременно бывший столоначальником в казённой палате, но поместье, скорее всего, принадлежало его отцу²⁵.

К 1881 г. за Аристархом Аверьяновичем Куровским при Третьяково сохранялись земли²⁶, а на 1895 г. в Осоргинской волости присутствовали лишь владения Черепановых, но без усадьбы. Можно, допустить, что к концу 1870-х гг. эти небольшие «дачки» исчезают. Сам же бывший помещик, дворянин Аристарх Аверкиевич Куровский прожил долгую жизнь и умер в Уфе 16 апреля 1916 г. в возрасте 76 лет²⁷.

Буквально по-соседству, чуть выше по течению Дёмы лежало ещё одно маленькое сельцо Третьяковка (Фёдоровка), где на 1861 г. находились такие же маленькие владения без крепостных крестьян, но с дворовыми: Куровского (1 муж., 2 жен.) и Кириловой²⁸ (6 муж., 11 жен.). Рядом располагалось поместье Третьякова с крестьянами и усадьбой (4 муж., 4 жен. дворни).

Здесь обосновались мелкопоместные дворяне Третьяковы, по Генеральному межеванию у них были два сельца – Третьяково и Третьяково, Ключи. К началу XX в. хутор Куровский поглотила Нижегородка, в полутора верстах от неё было Третьяково, ещё через 1,5 версты – Ключи.

Многочисленные служилые дворяне Третьяковы прочно закрепились в здешних землях. Тут сложилась стандартная для уфимских окрестностей ситуация. Земля дробилась между наследниками, из которых только единицы обладали крепостными людьми. У остальных были просто владения, где могли стоять какие-то жилые комплексы.

На 1861 г. единственное «населённое» поместье Третьякова находилось в опекунском управлении. Это имение при сельце Фёдоровском, Третьяково тож, ранее принадлежало титулярному советнику Фёдору Тихоновичу Третьякову с супругой Любовью Иевлевной († 1826). Они купили его в марте 1826 г. «в общее» владение у подпоручицы Леонтьевой (23 муж. и 23 жен. душ). Из-за кончины жены собственность не была оформлена, помещик затем объявил себя единственным владельцем.

Ф.Т. Третьяков был бездетным, поэтому завещал имение коллежскому секретарю Семёну Ивановичу Третьякову (5 дес. были в споре с соседом Гриденко), а одного дворового человека с женой подарил малолетнему сыну коллежского секретаря Куровского – Аристарху Аверьяновичу. Нескольких дворовых помещик отпустил на волю (часть людей купила его жена ещё в 1803 г.). То есть накануне отмены крепостного права в сельце стояла усадьба, которую обслуживал штат дворовой прислуги.

Завещание Ф.Т. Третьякова на имя С.И. Третьякова было составлено в декабре 1844 г., засвидетельствовано в палате гражданского суда 7 февраля 1846 г., и весной 1848 г. суд публично объявил о розыске наследников (претендентов)²⁹.

Однако, после ввода С.И. Третьякова во владение, завещание потребовали признать незаконным крепостные крестьяне (всем селением хотели перейти в казну, как выморочное поместье), а также губернский секретарь Александр Иванович Третьяков, претендовавший на половину имения вместе с двоюродным братом коллежским секретарём Тимофеем Третьяковым³⁰. Начались судебные разбирательства.

Новый владелец, С.И. Третьяков утверждал, что всё покупал муж (Ф.Т. Третьяков), а совместное владение – просто супружеская преданность. Тем временем, видимо, будучи в преклонных летах, С.И. Третьяков 20 февраля 1847 г. продаёт своей жене Александре Васильевне часть имения при деревне Третьяковке на р. Дёме (16 дес. за 128 руб. серебром), включавшую пашню, покос Липовой и усадьбу на площади около 1 дес.

Затем в сентябре 1847 г. он оформляет духовное завещание и умирает в 1852 г. Имение при сельце Фёдоровском отходит его вдове Александре Васильевне, «вышедшей потом в замужество за майора Куракина».

Уфимский уездный суд признал завещание незаконным, ½ имения были в собственности жены Ф.Т. Третьякова, и постановил: крестьян передать в казну, прочим претендентам отказать. В ответ на апелляцию Куракиной, в 1859 г. суд поделил поместье поровну: ½ в казну, ½ ей. Дело дошло до Сената.

На 1861 г. имение находилось в опекунском управлении (в 1866 г. опекун – поручик Баженов). При составлении уставной грамоты в 1863 г. помещицы на месте не было, в 1870 г. Куракина проживала в Стерлитамаке. Она в 1870 г. сдала свою часть поместья в казну за 354 руб. 58 коп. с удержанием пошлин³¹.

На 1874 г. при сельце Третьяковке значилось владение Александры Васильевны Куракиной (49 дес. 2334 саж.), скорее всего, это оставшаяся часть за выделом земли крепостным. Рядом, при Куровском и Третьяковке располагались земельные владения других дворян Третьяковых: Константина (2,5 дес.), Палладия Наумовича³² (5 дес. 1800 саж.), Сергея Ефимовича³³ (1 дес. 600 саж.), Авдотьи Александровны (43 дес. 38 саж) и просто дворян Третьяковых (78 дес. 896 саж.). Это были владения, у хозяев которых не имелось крепостных, но могли стоять хутора.

По переписи 1895 г. в Осоргинской волости ни у одного из дворян Третьяковых усадьбы не имелось, но землю сохраняли М.А. Третьяков (5,73 дес.), П.Н. Третьяков (4,5 дес.), Е.М. Третьякова (5 дес.), Ф.Т. Третьяков с прочими (3,12 дес.), Л.Г. Третьякова (19,93 дес.) и наследники Е. Третьякова (8,28 дес.).

Из этого рода происходил Павел Ильич Третьяков (1832–1917), исследователь Сибири, автор книги о Туруханском крае³⁴. В августе 1872 г. имение надворного советника Павла Ильича Третьякова при дер. Третьяковой в 12 верстах от Уфы площадью всего в 2,5 дес. выставили на торги. Странствовавший по тайге путешественник задолжал казне 57 руб. Его единоличные угодья находились в общем «плане всех Третьяковых» и были оценены всего в 15 руб.³⁵ В конце жизни П.И. Третьяков проживал в Уфе, на 1911 г. – по улице Сибирской, в доме № 78 (где прислуга Дарья украла у него из письменного стола деньги и документы)³⁶. До глубокой старости продолжал литературные труды. Третьяков «был и художником; у многих знакомых остались на память его чудные картины мозаичной работы и некоторые картины этнографического характера Уфимской губернии»³⁷.

Далее, выше по течению Дёмы располагалось самое крупное помещичье селение Таптыково, Мурзаханово тож³⁸ (на 1861 г. свыше 500 жителей), где уже в начале XIX в. стояла внушительная барская усадьба³⁹. После Мурзаханова, на 1811 г. Таптыково принадлежало титулярному советнику Григорию Филатовичу Баженову⁴⁰ и его жене Марии Никитичне (16 душ дворовых), числилось за ними в 1850 г. Им наследовали дети: коллежская секретарша Александра Григорьевна Бреева и поручик Глеб Григорьевич Баженов.

А рядом в Таптыково появилось обширное поместье надворного советника Виктора Яковлевича Стобеуса, унаследовавшего крестьян от родителей, надворного советника Якова Мартыновича с супругой Олимпиадой Ивановной (часть крепостных перевели в 1849 г. из Бузулукского уезда, где у Стобеусов имелись поместья)⁴¹. Видимо, это часть Таптыково, поместье Ребелинских, купивших его в 1808 г.⁴² Примерно в 1840-е гг. М.М. Ребелинский продаёт свою долю в Таптыково Стобеусу.

Существовала самарская ветвь рода Стобеусов, где в селе Александровка-Стобеус Бузулукского уезда (ныне Грачёвский район Оренбургской области) В.Я. Стобеус в 1850-е гг. в имении брата Николая Яковлевича возводит каменную Александро-Невскую церковь (проект храма, возможно, связан с архитектором К.А. Тоном)⁴³.

В Таптыково на 1861 г. имелось большое поместье с усадьбой (16 муж. и 14 жен. дворовых) дворянской семьи Стобеус. Рядом лежали владения дворян Баженова, Бреевой, Бажановой (фамилию записывали в двух вариантах) и Павловской, все без дворовой прислуги, одни крестьяне. В 1861 г. в Таптыково проживали из помещиков Стобеус (временно) и Баженов, крестьянами Павловской и Бреевой управлял староста. Не имевший крепостной прислуги, помещик Баженов всё же находился в деревне, значит, родовая усадьба сохранялась.

Штабс-ротмистр Виктор Яковлевич Стобеус⁴⁴ уже к июлю 1862 г. договорился с крестьянами. При этом «всё господское строение на бывшем хуторе», оказавшемся внутри крестьянского участка, переносится на новое место владельцем не позднее 1863 г. Можно предположить, что Стобеусы выстроили свою усадьбу или отдельный хутор не в самом Таптыково, а поблизости, на свободной земле. Из 16 душ дворовых В.Я. Стобеус шестерых уволил «от обязательных отношений по обоюдному согласию». Остальные 10 душ дворовых согласились служить до 1863 г.⁴⁵ В январе 1864 г. крепостных В.Я. Стобеуса из дер. Таптыково, Мурзаханово тож, перевели на выкуп за 20 040 руб.⁴⁶