Читать книгу: «В мозг»
Часть I. Новые возможности
Глава 1. Стеклянные лучи
Суть в том, что иногда рождаются пророческие мысли. Нет, не то чтобы пророческие – я неправильно выразился. Такие мысли, которые что-то предугадывают, а ты потом говоришь со снисходительной ухмылкой: «А я предупреждал, это научный прорыв».
Оно ведь как происходит? Сначала ты не знаешь ответа, мучаешься в попытках сообразить и ничего не понимаешь, как будто стоишь перед каменной стеной, уходящей в небо. Преодолеть каменную стену – никакой возможности. И вдруг… Ну, вы поняли – происходит чудо. Неприступная стена сама собой рассыпается в прах. Ты делаешь первый, еще неуверенный, шаг, затем еще и еще. И вот находишься уже в новом сияющем мире, в котором минуту назад не чаял очутиться.
Это и есть то, что я называю пророческой мыслью. Такие мысли рождаются спонтанно, без предупреждения и как бы независимо от тебя. Но требуется соответствующая подготовка. С бухты-барахты пророческая мысль в голову человеку не придет – к этому нужно долго и целенаправленного готовиться. Ученым известно, как этого добиваться.
Дело в том, что процесс мышления фоновый: требует определенного сосредоточения, но все равно фоновый. То есть ты ходишь, общаешься, выполняешь механическую работу, а мыслительные процессы в твоей голове продолжаются. Главное – их нужно запустить, потому что мыслительные процессы ничем не отличаются от бытового прибора: точно так же повинуются кнопке включения-выключения. Запустил – и дожидаешься результата, который обязательно проявится. Правда, не факт, что положительный. Если ты действуешь верно, а именно: не отвлекаешься, тем самым прерывая запущенные мыслительные процессы, и при этом твой мозг способен решить поставленную задачу, – тогда рождается пророческая мысль. А если не рождается – извини, дружище: не в коня корм. В том смысле, что поставленная задача оказалась для тебя слишком сложной.
Со мной это случилось года через четыре после окончания института, когда я вплотную работал над экономической теорией. В тот день вернулся с работы, поужинал и взялся за теорию. То есть теория была практически готова, но что-то в ней не сходилось. Такое вот неуловимое ощущение неготовности присутствовало.
Процессы мышления, однажды запущенные, продолжали функционировать в фоновом режиме. Я чувствовал это по напряжению в голове. Когда мыслительные процессы запущены, в голове создается особое напряжение – не то, разумеется, которое в проводах под электрическим током, но заметное. Вообще, это первая степень фонового мышления. Вторая степень – это когда в голове начинают как будто бильярдные шары перекатываться. Бильярдные шары перекатываются, время от времени ударяясь друг об друга – тогда рождаются научные мысли. Удар бильярдного шара о другой – гарантированная научная мысль, в крайнем случае предощущение того, что мысль вскоре тебя посетит.
Самое смешное, что я не помню, в чем именно заключалась посетившая меня пророческая мысль. Ничего такого не было. Я просто сидел за компьютером и листал черновой файл, когда, что называется, наступило прозрение. Оказалось, что мои экономические идеи в целом верны, нужно только выкинуть несколько ошибочных звеньев, а еще в нескольких местах поменять акценты. И все в моей экономической теории сразу встало на места, будто сложилось из паззлов. Я даже удивился: как просто, оказывается! С трепещущим сердцем и перекатывающимися в голове бильярдными шарами я откинулся на спинку дивана, в попытках успокоиться.
Постепенно мне удалось. Бильярдные шары – генераторы научной мысли – прекратили столкновения, сделались прозрачными и полностью исчезли из сознания. После шаров в голове сохранился эффект, который очень сложно описать, ввиду отсутствия для этого подходящих изобразительных средств. Ощущение сложилось такое, что из моих глаз выходят невидимые лучи, рассеивающиеся на расстоянии метров в пять. Я понял бы, что лучи невидимы – но как при этом они могут рассеиваться?! Тем не менее ощущение было таким – в данный момент я говорю об ощущении и ни о чем другом.
Лучи оставались невидимыми, в то же время я их явственно ощущал. Когда поворачивал голову, лучи поворачивались вместе с головой – впрочем, с некоторым опозданием. Такое опоздание бывает, когда машешь тоненькой веточкой, которая свободным концом изгибается, тем самым вечно отставая в движении от твоей руки. Я специально помотал головой из стороны в сторону. Два пятиметровых, как бы стеклянных луча, выходящие из моих глаз, помотались вслед за моей головой, в конечных своих точках перехлестываясь.
Позднее я научился вертеть лучами вокруг головы безо всякого движения головой, но это случилось намного позднее – через два или три дня. А в самый первый день я решил, что получил нервный срыв от сделанного открытия – того, что в моей экономической теории все наконец состыковалось, – поэтому счел за благо прерваться. С головой шутить не следовало: она у меня основной орган для воспроизводства научных идей. Решил, что немного отдохну – и лучи из моих глаз исчезнут.
Время было позднее, завтра меня ожидал рабочий день, а сегодняшний план по научной работе был с блеском выполнен. Поэтому я с чистым сердцем пролистал файл с экономической теорией, внес в него последние коррективы и завалился спать, в надежде, что бильярдные шары в моей голове еще появятся – к ним я давно привык, – а вот непривычные стеклянные лучи исчезнут.
Когда я опустил голову на подушку, чтобы провалиться в счастливый сон, стеклянные лучи, льющиеся из закрытых глаз, пронизывали ночной сумрак. Впрочем, лучи были ненавязчивы и спать не мешали – с этой мыслью, также с радостным осознанием того факта, что экономическая теория наконец-то создана, я заснул.
Глава 2. Мозгомирье
Проснувшись на следующее утро, я, к своему удивлению, обнаружил, что стеклянные лучи из глаз не исчезли. Ощущение их присутствия сохранилось. Однако, чувствовал я себя на подъеме, поэтому о здоровье не сильно беспокоился. К тому же, стеклянные лучи оставались невидимыми: у меня наличествовало ощущение лучей, но зрение функционировало исправно. Если бы я и надумал обратиться в поликлинику, предъявлять врачам было нечего.
«Доктор, у меня чувство, что из моих глаз выходят два необычных луча, длиной по пять метров. Они, знаете, такие гибкие и извивающиеся».
«Какого цвета лучи?»
«Никакие, я их не вижу. Но они представляются мне стеклянными, то есть полупрозрачными. Пропишите мне глазных капель, пожалуйста».
«Глазные капли не помогут. Дайте-ка я вам, молодой человек, направление к психиатру выпишу».
Исход доверительной беседы с доктором представлялся очевидным, поэтому я решил не искушать судьбу, а отправиться на работу. Тем более что уже опаздывал.
После окончания института я устроился на фирму «Сигнал-Монтаж», занимающуюся продажами и установкой систем сигнализации.
Интересно, какая из современных фирм не занимается продажами?! Если быть точным, все они занимаются не продажами, а перепродажами, закупая товары у таких же перепродавцов, как сами. Цепочка посредников тянется от производителей к крупнооптовых фирмам, от них к мелкооптовым, завершаясь на банальной рознице. Капитализм в действии, блин! Каждый у каждого стремится урвать лишнюю копеечку, а сваливается вся эта ценовая вакханалия на голову потребителя. Но поскольку потребителями являются все люди до единого, приходится утешать себя мыслью, что выгрыз больше соседа. Тем самым взаимный обман нивелируется в твою пользу. Горе соседу, который выгрыз меньше, в результате чего оказался в большей степени потребителем, чем торговцем. Соседу придется сосать лапу.
У меня были возможности трудоустроиться в другую фирму, но к тому времени я уразумел свою судьбу: мне нет хода в большой бизнес. Но где-то необходимо кантоваться, поэтому я предпочел бизнес малый, а если быть точным – полусредний. Вот в этом полусреднем сигнализационном бизнесе я по окончании института и обитал.
Единственное, что могу сказать про фирму «Сигнал-Монтаж»: продавать системы сигнализации было безумно скучно. Я не мог дождаться окончания рабочего дня, чтобы вернуться домой, к экономической теории. Копаться в файлах непосредственно в офисе было опасно: могли ухватить за яйца. Замначальника по безопасности Пашутин мониторил, чем занимаются сотрудники в рабочее время, а отношения с этим суровым фэесбешником были не настолько радужными, чтобы доверять ему судьбу. Полагаю, мне бы не поздоровилось.
Больше Пашутина меня донимал только сам начальник, по фамилии Селедкин. Этот играл в демократию и предпочитал, чтобы его называли по имени: Сергей. Он был лет на десять постарше. Неприятный тип. Нет, в системах сигнализации Селедкин рубил здорово, хотя не больше других специалистов, но во всем остальном оставался неприятным типом. Вечно подсмеивается, вечно с подначкой. Любитель съязвить на мой счет – желательно, чтобы в присутствии других сотрудников, – а потом дожидаться ответной реакции.
Скажет на собрании, бывало:
– Прогресса в динамике продаж Ивана Юрьева не наблюдается.
И молчит, сука, стану я возражать или нет. Какой тебе прогресс, когда в прошлый месяц продажи были нормальными?! Я ж сам, по твоей просьбе, отчеты составляю, в красивом графическом оформлении – не только по своему сектору, но и по остальным тоже! И ты мне, гадина, еще выговариваешь, что прогресса в динамике не наблюдается?! Ты, который своими успехами обязан только тому, что родился с денежной печатью на лбу!
Я раньше об этом читал, а потом сам убедился: одни люди рождаются с денежной печатью на лбу, а другие без нее. Если денежной печати на лбу нет, считай пропало: ходить тебе всю оставшуюся жизнь без денег. Ничего не сделаешь, потому как печать. Без толку переучиваться, пыхтеть, стараться из последних силенок – не твое это. У тебя другое призвание – другая стезя. К примеру, моя стезя – научная деятельность по преобразованию хаотической вселенной в экономически обоснованную. Это высший пилотаж: призвания у других людей могут быть попроще – допустим, вскопать пустырь под грядки или продолжить род.
У моего начальника на лбу стояла денежная печать, в чем и крылась причина его карьерных успехов. Но сам он об этом не ведал – полагал, видимо, что служебным ростом обязан интеллекту. Какой интеллект, к чертовой матери?! Мне рассказывали, что в своем левом университете Селедкин на тройбаны учился, а развернулся только здесь, на перепродаже сигнализации. Интеллектуал, называется!
Но хрен с ним, с Селедкиным, и с его фирмой «Сигнал-Монтаж». Суть в том, что на следующий день после приобретения мной стеклянных лучей я с самого утра оказался в его кабинете: захотел начальник со мной увидеться, понимаешь.
– Присаживайтесь, Иван, – предложил мне Селедкин, по своей привычке посмеиваясь.
Я сел, в ожидании очередной каверзы. Но ожидания не оправдались: потребовалась информация по одному из контрагентов, у которых запоздал текущий платеж. Я к этой истории не имел отношения, поэтому просто выложил имеющиеся отмазки на стол, после чего собрался умыть руки.
Но суть опять-таки не в этом. За три часа, прошедших со времени моего подъема с постели, стеклянные лучи никуда не делись. Они продолжали торчать из моих глаз – впрочем, с каждой минутой смущая меня все меньше и меньше. За три прошедших часа я почти привык к лучам и с ними сжился.
На улице и в метро стеклянные лучи повели себя немного странно. Когда я вышел на улицу и оказался среди таких же, как я, прохожих, спешащих на работу, стеклянные лучи усердно изгибались, явно реагируя на живых людей. Они напоминали водоросли, плавающие по поверхности и тревожимые течением. Стеклянные лучи – напоминаю, они были длиной около пяти метров – категорически не желали пересекаться с живыми существами, поэтому при встрече с ними изгибались, чтобы увернуться. Но я не мог отделаться от ощущения, что лучи вожделеют встречи с людьми. Они не шарахались в рефлекторном испуге, а всего лишь уклонялись, причем с явным сожалением. При этом стеклянные лучи как бы посматривали на меня, в ожидании команды.
Только в кабинете начальника я понял, насколько верными оказались смутные утренние предчувствия.
Получив исчерпывающую информацию, Селедкин меня не отпустил. Вместо того, внутренне ухмыльнулся и спросил насчет улучшения отчетной графики. Как будто графика, исполненная стандартными профессиональными средствами, плоха!
Внешне Селедкин оставался абсолютно серьезен, но я-то видел его внутреннюю омерзительную ухмылку! Больше всего в этой ситуации меня бесило то, что он знает, что я вижу его внутреннюю ухмылку, и наслаждается моим бешенством, понимая, что никакого формального повода к бешенству у меня нет. И я понимал, что он наслаждается, но не мог с собой ничего поделать, потому что бешенство перехлестывало через край. Вместе с тем, нарушь я протокол официальной беседы, кара окажется неминуема. Конечно, Селедкин предпочел бы, чтобы нарушение произошло при свидетелях, но даже в отсутствие оных он окажется вправе применить ко мне меры административного воздействия.
Короче, я гневно напрягся и спросил, по возможности бесстрастным голосом:
– Какие именно улучшения вы хотите видеть в предоставляемых мной графиках, Сергей?
Селедкин принялся пренебрежительно объяснять.
В этот момент один из стеклянных лучей, до того старательно избегавших моего визави, нервно вздрогнул и проник в его начальственную голову.
Я говорю «проник», потому что не знаю, как лучше охарактеризовать данный процесс. Можно сказать: пересекся. То есть стеклянный луч впервые пересекся с живым объектом, которым оказался мой непосредственный начальник Селедкин, а именно – его обритая до мелкого ежика голова.
Собственно, мне стало не до наблюдения за стеклянным лучом, потому что в момент, когда луч пересекся с селедкинской головой, в мозгу вспыхнуло новое изображение. Нет, это было не изображение – в том смысле, что имеющийся обзор оно не застило. Скорее, в мозгу возникло ощущение, яркое и незабываемое. Его сложно описать словами, но другого изобразительного средства у меня нет.
[Вспышка. Мириады разноцветных переплетающихся нитей. Нити образуют бугорки и уступы, по которым можно передвигаться. Хотя что значит «передвигаться»? В этом мире у меня нет тела. Но передвигаться возможно – я чувствую это. Неловко разворачиваюсь на месте и окаменеваю от увиденного.]
[Передо мной я сам, то есть я в реальном мире. Сижу в кресле напротив… Напротив кого? Если напротив Селедкина, то в настоящий момент я обозреваю себя из его мозга. Неужели это в самом деле я? Представлял себя как-то иначе. Вид у меня немного не такой, каким я кажусь в зеркале. Вид нахальный и презрительный. Не думал, что у меня такая противная улыбка. Странно, но я не улыбаюсь. Когда не улыбаюсь? Сейчас, разумеется.]
– Иван, вы меня слышите?
С трудом я переключился на реальный мир с…
Откуда, в самом деле, я переключился? Из мозга Селедкина. Мозг… Мозги… Мозгомирье – сокращенно ММ… С ММ я переключился на реальный мир, в котором начальник, уже всерьез обеспокоенный моим неадекватным поведением, спрашивал с явным, все возрастающим любопытством:
– Вы что, заснули? Иван, вам плохо?
– Нет-нет, – поспешил произнести я, сосредотачиваясь на реальности. – Я вас понял, Сергей. Постараюсь в следующий раз соответствовать требованиям.
После нескольких проверочных фраз Селедкин меня отпустил. И все это время я наблюдал за собой из его головы. Внимание мое без труда раздваивалось.
Когда я поднялся с кресла и повернулся, чтобы выйти из кабинета, стеклянный луч выскользнул из селедкинской головы, и контакт с ММ оборвался.
Слава те Господи, физически это происшествие никак на меня не подействовало. Хотя – разве могло подействовать? Стеклянный луч был невидим, он был ощущением – а может, воображением, кто знает?! Мне известно, ученый обязан обладать отменным воображением. Но на воображение такой силы и такой реалистичности даже мне, создателю единственно верной экономической теории, сложно было рассчитывать.
Глава 3. В чужом сознании
Я вернулся на рабочее место.
Строго говоря, все оставалось по-прежнему: при появлении сослуживца стеклянные лучи изгибались, не желая вступать в контакт. То есть они желали, но не желал я, не уверенный в том, что психика выдержит. Слишком многое на меня свалилось за последние полусутки: сначала завершение экономической теории, теперь вот это… непонятное ММ.
Что ММ вообще такое? Судя по всему, способность по проникновению в чужое сознание. А за что мне подобное счастье?
Простейший анализ показал, что стеклянные лучи – а с ними, очевидно, и способность проникать в ММ, – приобретены одновременно с завершением экономической теории. Недостаточно для полноценного вывода. Если бы, скажем, сначала я изобрел экономическую теорию, а через мгновение приобрел ММ, стало бы ясно: экономическая теория послужила причиной ММ. Равным образом наоборот. Как это ни странно, причина всегда разнесена со следствием во времени: между ними находится временный лаг – впрочем, только в том случае, если рассматривать время как перманентную величину. Если время – величина дискретная, тогда все в порядке: причина – значение, предшествующее последствию. В этом случае между причиной и следствием не располагается никаких промежуточных значений, ввиду их отсутствия. Однако, экономическую теорию и ММ я приобрел одновременно – по крайней мере, у меня не было данных о том, что одно предшествовало другому.
Позднее я сообразил, что здесь имеет место переход количества в качество: мысль, позволившая завершить экономическую теорию, стала последним шажком на пути к новой эволюционной ступени. Которая и воспоследовала.
Но в тот момент, возвратившись из начальственного кабинета, я не мог сделать вывода из-за отсутствия необходимых данных. Меня больше озадачивали новые способности… да и способности ли? Вместе с тем хорошее физическое самочувствие наводило на мысль, что все не так уж и плохо.
Я понимал, что нужно протестировать способность проникать в ММ: во-первых, для подтверждения самой способности, а во-вторых, для закрепления навыка. Вокруг меня находилось множество сослуживцев. Стеклянные лучи изгибались в их направлении, недвусмысленно предлагая: пожелай, и мы установим невидимую мозговую связь.
Насчет «пожелай» я немного сомневался, хотя понимал: если действительно захочу, связь будет установлена. В первый раз, в кабинете Селедкина, это получилось непроизвольно. На улице и в метро не получалось, потому что я не мог и не хотел сосредоточиться, а получилось при разговоре тет-а-тет, во время наивысшего эмоционального и психологического напряжения. Логические доказательства отсутствовали, но почему-то я был уверен, что смогу данное состояние воспроизвести. Но медлил.
Заниматься служебными обязанностями я, естественно, не мог – не до того было. Я имитировал чтение файла, но мои мысли пребывали далеко от взаимоотношений с клиентами.
Наконец, решился. Я поднял голову и попытался воспроизвести эмоциональное и психологическое состояние в момент мозгового контакта с Селедкиным. К своему удивлению, еще до выбора очередного реципиента я оказался в том иллюзорном мире, в котором побывал однажды. При этом четко ощущал, что оба стеклянных луча остаются свободными – ни к кому из моих сослуживцев не подсоединяются.
[Вспышка. Мириады разноцветных переплетающихся нитей. Очень похоже на предыдущее, но немного другое. Или мне только кажется?]
[Оборачиваюсь, чтобы, как в прошлый раз – в кабинете Селедкина – увидеть экран, а в нем собственное видео. Однако, никакого экрана нет. Действительно, я же ни к кому не подсоединен: кого я могу увидеть?]
[Где я в таком случае нахожусь? Абсолютно непонятно – нужно будет разобраться.]
[Что-то привлекает мое внимание. Ага, вот это. Среди переплетающихся разноцветных нитей бляшка, отдаленно напоминающая металлическую. Не металлическая, разумеется. То, что в ММ отсутствуют металлы, достаточно очевидно. ММ состоит из субстанции, не имеющей отношения к реальности.]
[Бляшка совершенно не похожа на узелки и выступы, образующиеся на переплетении нитей. Она привлекает внимание и что-то очень напоминает. Что именно? Заклепку? Канцелярскую кнопку? Внешне похоже, но разгадка не в этом. Я это даже не чувствую – я знаю.]
[Понял, с чем ассоциируется эта уникальная бляшка. Вы не поверите. Она ассоциируется у меня с моим начальником Селедкиным. Мне самому смешно, но ассоциация устойчивая. Необходимо проверить.]
– Иван, ты счет «Мормотресту» выставил?
– Выставил. Обещали оплатить через неделю.
Бестолковые сволочи, не дают ученому покоя, в самый ответственный момент. А ведь ученый об общем процветании печется, за все человечество отдувается. Изобретение-то его потом все человечество использовать станет. Впрочем, существовать в двух реальностях вполне допустимо – я бы даже сказал, комфортно, – поэтому мое путешествие по ММ практически не прерывается.
[Я приближаюсь к бляшке-Селедкину и…]
[[Что за черт?! Еще одна вспышка, и я оказываюсь в аналогичном мире, но каком-то другом. Или в том же? Ощущение такое, как будто сморгнула лампочка или экран монитора. Перезагрузка матрицы, блин!]]
[[Я пытаюсь сориентироваться, и передо мной разворачивается экран. Экран знакомый, такой я уже видел, во время пребывания в кабинете начальника. Кабинет, кстати, тот самый. Только в кресле напротив не моя язвительная физиономия, а рожа знакомого контрагента. ]]
[[Минуточку! Да ведь этот контрагент только что прошел мимо меня. Очевидно, он следовал к Селедкину. Это было не более десяти минут назад. Следовательно, контрагент в настоящий момент находится в кабинете Селедкина, в то время как я… наблюдаю за происходящим со своего рабочего места. ]]
[[Эврика!!!]]
В реале я сидел в своем рабочем кресле, уставившись в монитор – изредка даже шевелил губами, для полной имитации, – но на самом деле пребывал в ММ своего непосредственного начальника. При этом мысли крутились с бешеной скоростью. Как всегда в подобных ситуациях, крутящиеся мысли образовывали бильярдные шары, которые свободно перекатывались в голове под собственной тяжестью, как будто бильярдный стол находился на морском судне во время жесточайшего шторма.
«Почему доступна всего одна бляшка? – рассуждал я. – Почему отсутствуют бляшки других людей? Мыслимо два объяснения. Либо Селедкин каким-то образом совместим со мной, настолько, что у меня контакт только с ним. Нет, это полная чушь. Второе объяснение: бляшка возникает после конкретного мозгового контакта. Здесь возможны опять-таки два продолжения. Либо бляшка – следствие последнего контакта. Либо бляшка – следствие любого контакта, в этом случае в последующих контактах количество бляшек будет соответствующим образом увеличиваться. Интерес также представляет, является ли бляшка временной или же постоянной».
[[– Сергей Владимирович, мы рады были обсудить с вами предложения по дальнейшему сотрудничеству, – говорит контрагент, прощаясь. ]]
[[Владимирович – отчество Селедкина. Все это время, что я нахожусь в реале, я одновременно слышу, свободно воспринимаю и запоминаю конфиденциальный разговор в его рабочем кабинете. ]]
[[– Мы стараемся идти клиентам навстречу, – с улыбкой отвечает Селедкин. – Хотя запрошенный вами процент на грани наших возможностей. ]]
[[Мне он так не улыбается, сука! Впрочем, кто Селедкину я, заурядный исполнитель, и кто крупный контрагент. ]]
[[Сам разговор не представляет для меня существенного интереса: откат он и есть откат. Но возможность просматривать и прослушивать на расстоянии происходящее – еще как представляет! Интересно, на каком расстоянии действует мозговая связь. Тоже необходимо проверить. Но в первую очередь проверке подлежит количество бляшек, которые я могу получить в собственное распоряжение. ]]
[Из ММ Селедкина я возвращаюсь в собственное ММ. Теперь я понимаю, что мир после первой вспышки – это ничто иное как мое ММ, то есть моя собственная мозговая система. Являясь крупным ученым в области экономики, я ценю свои мозги, но с такой неожиданной стороны они еще не показывались. Какие невероятные открытия ожидают меня в будущем!]
Оказавшись в реале всеми своими – как теперь выясняется, многочисленными – сознаниями, я пришел к выводу, что необходимо выяснить количество и долговечность бляшек, с которых можно переходить с собственного ММ на чужие. Откладывать эксперимент не имело смысла: эффект мог оказаться временным – в этом случае мне предстояло горько сожалеть о каждой неиспользованной минуте. Вместе с тем некорректно проведенный эксперимент мог погубить дело.
В раздумьях я провел несколько часов, но под конец рабочего дня выбрал нового реципиента. Им оказалась Светлана из отдела маркетинга. Она…
В общем, Светлана была довольно симпатичной и незамужней особой, года на три меня моложе. Сразу после института девчонка пришла в отдел маркетинга. Место для работы, конечно, весьма сомнительное: будучи экономистом, я это прекрасно понимал, но почему-то не осуждал. В конце концов, Светлана женщина, а молодым женщинам, вследствие их природной функции, разрешается работать в любом месте, при наличии в этом месте подходящих самцов. Одним из которых являюсь я собственной персоной.
Нет, в альма-матер у меня была незабвенная любовь, с которой мы год прожили в любви и согласии, пока я не обнаружил, что избранница параллельно встречается с другим мальчиком. На этом, как понимаете, любовь завершилась. Гениальные ученые – люди с собственной гордостью, к ним нужен особый подход, которого у избранницы не оказалось. Ничего, будем искать.
Я взял со стола подходящую бумагу, по поводу которой мог задать вопрос маркетологу, и отправился в отдел маркетинга. Перед тем, как войти, погрузился в собственное ММ.
[Вспышка. Мириады разноцветных переплетающихся нитей. Может, это не нити, а синаптические связи? Впрочем, мне неизвестно, что такое синаптические связи, поэтому нити остаются просто разноцветными нитями. Но синаптическими.]
[Собственно, зачем мне собственное ММ? Эксперимент состоит в том, чтобы проникнуть в ММ Светланы. Для этого мне нужно всего лишь направить стеклянные лучи ей в голову.]
Я вошел в отдел маркетинга.
– Света, привет. Посмотри, пожалуйста, эти ребята по вашему ведомству проходили?
Я протянул инвойс, а сам в это время направил лучи в голову реципиенту.
[Что-то в моем ММ меняется. Как будто смаргивает. Ага, это мы уже проходили! Другое – чужое! – ММ. За моей условной спиной – понятно, что на самом деле никакой спины нет – возникает экран. На экране проецируется мое изображение. Я стою, с инвойсом в руке, и ожидаю ответа. Я почти свободно устанавливаю мозговые связи, что не может не радовать.]
– Нет, Ваня, этот клиент по нашему ведомству не проходил. А что, должен?
Она красивая: стройная, а волосы на голове, в которой я орудую стеклянным лучом, заколоты в пучок. Очень красивая девушка.
– Нет, просто решил уточнить, – смутился я.
Отдел маркетинга – не самый дружественный отделу продаж. За нашей невинной беседой наблюдает несколько пар внимательных женских глаз, поэтому лучше удалиться. И, разорвав мозговые связи, со смущенным видом, а на самом деле преисполненный злорадного торжества, я удалился.
Еще в коридоре, возвратившись в собственное ММ, я проверил и обнаружил: бляшек памяти две штуки. Первая бляшка ассоциировалась у меня с Селедкиным, тогда как вторая – со Светланой. Я даже не проверил вторую бляшку на действие, в абсолютной уверенности, что все работает.
Придется дожидаться вечера, чтобы убедиться в работоспособности мозговых связей на расстоянии. Мне неизвестно, где проживают реципиенты, но в любом случае это больше пятидесяти метров – намного, несопоставимо больше.
