Читать книгу: «Остров Истления»

Как же прелестны морские волны и, в то же время, могущественны и смертельны. Гребни гряда за грядой обрушиваются на скалистые выступы близлежащих берегов, ничто не щадя. Сколько жизней было загублено в этой тёмной пучине?! Прочные на первый взгляд суда разлетаются в щепы о поджидающие под водой рифовые хребты. Бури бушуют, словно разъяренные великаны, неподвластные человеку, который может лишь затаиться в ожидании конца шторма, в ожидании солнечных лучей. Ведь только в ясные дни можно наслаждаться красотой водной глади, изредка колеблющейся от приближающихся к берегу отголосков той непогоды, что наводит тревогу на морских путников, в беспокойстве бегающих по палубе. Они понимают, чем может закончиться неверное выполнение поручений капитана и инструкций. В любой момент их судно может невозвратно унести за сотни миль от положенного курса в непредвиденном направлении. Лишь далекий луч света в ночной тьме способен вывести его на спасительный путь.

В океане, вдали от материковой части суши, среди бескрайних просторов водного пространства располагается небольшой скалистый остров, около четырех миль в длину и двух с половиной в ширину.

Лет двести тому назад он был абсолютно необитаем; лишь морские котики изредка посещали его, устраивая лежбища на берегу. Затем разбушевавшийся шторм занес в эти места старую шхуну. Остров дал временное убежище экипажу.

С тех пор прошли многие годы. Люди выстроили короткий, комфортный морской маршрут, пролегающий в пяти милях от восточного берега. Кроме того, для лучшей ориентации в море на выступающих скалах построили спасительный маяк, который, словно Прометей, даровал людям огненный свет, что должен выводить корабли на истинный путь. Он возвышался на двадцать метров над островом, освещая океан в радиусе семнадцати миль. Такая дальность достигалась благодаря установленным задолго до наших дней линзам Френеля, которые в разы улучшили навигацию кораблей. Вся ответственность за работоспособность и исправность маяка ложилась на плечи смотрителя.

Поодаль от береговой линии была выстроена небольшая, но долговечная хижина, которая создавала комфортные условия после утомительной работы. Уже более двух лет смотрителем был мужчина лет тридцати – Марсель Вуд. Каждый месяц ему завозили запас провизии, через полгода – керосин для лампы маяка. Работа Марселя заключалась в ее разжигании на ночь и поддержании стабильности огня, также он заводил барабанный механизм и следил за чистотой линз, время от времени протирая их поверхность.

Бывало, после ночных осмотров, если погода выдавалась ясная, Марсель отправлялся на прогулку к западному берегу на небольшой мыс, где находилась скамейка, и сидел, наблюдая за морем. Иногда он замечал акулий плавник, который то погружался под воду вдали от острова, то неожиданно всплывал у самого берега. Марселю порой приходилось наблюдать, как плывущий по водной глади котик становился жертвой зубов белой акулы. Её туша сверху имеет тёмно-синий окрас, благодаря чему сливается с толщей воды. Снизу же она белая – подражает солнечному свету с поверхности. Она незаметно подплывала во тьме морской пучины и молниеносно выныривала с раскрытой пастью, хватая животное, которому не посчастливилось оказаться вблизи голодного хищника. Марсель не испытывал особого страха, наоборот, его скорее удивляла проворность гигантской рыбины, нередко вырастающей свыше пяти метров в длину.

Работа у Марселя в большинстве своем спокойная и размеренная. Именно из-за этого факта он и стал смотрителем. Были ночи тихие и ясные, когда небольшой морской ветерок бесшумно огибал маяк. Марсель, работая в такое время, в перерывах наблюдал за звездным небом, всматриваясь в млечный путь. Он задумывался над тем, какие многочисленные и разнообразные миры таились где-то там, вдалеке.

Выдавались, естественно, ночи тяжёлые и от того казавшиеся бесконечно долгими. Во время штормов смотрителю приходится идти на маяк куда раньше обычного. До него было не больше двухсот метров, но из-за сильных ливней дорога превращалась в бесформенную массу. Марсель надевал высокие резиновые сапоги, водонепроницаемый плащ поверх одежды и отправлялся зажигать огонь для проплывающих в море судов. Ветер бушевал и завывал, огибая выступающие препятствия.

Глава I

Сегодняшняя погода обнадёживала Марселя. Утро выдалось ясное, но, не смотря на это, морозное. Ветер приносил холод с севера. В хижине царила теплая и уютная атмосфера. Марсель был утомлен прошедшей ночью и проспал чуть ли не до полудня. Проснувшись, он вгляделся в украшенные старинным узором настенные часы. Рядом с ними на гвозде висела фотография, в центре которой находился Марсель, а рядом – две фигуры. Та, что не намного высотой и шириной плеч уступала мужской, очевидно, была женской, иная же – вдвое ниже, расположилась по правую руку от Марселя и указывала на семейные отношения изображённых на поверхности людей. Где-то на отдалении к берегу причаливал пассажирский лайнер, что говорило о месте съёмок – морской порт.

В камине все еще тлел красноватый уголёк, который следовало подпитать. Марсель не без труда поднялся с кровати, подкинул дрова в огонь и ушел в соседнюю комнату. Он достал из деревянного шкафчика банку консервированной фасоли и закрыл со скрипом дощатую дверцу. В углу стояла небольшая буржуйка, почерневшая от многолетнего использования. У стены под окном были сложены дрова. Марсель взял с полки газету, положил в печь и накрыл щепками. Поверх этой незамысловатой конструкции он закинул пару поленьев и разжёг огонь, который в течении пары минут окутал желтыми языками пламени всё содержимое. Поверхность буржуйки вскоре нагрелась и Марсель поставил на неё вскрытую консервным ножом банку, после чего залил воду в чайник, стоящий рядом на печи.

Через несколько минут все приготовления были готовы. Марсель заварил чашку зелёного чая и принялся за трапезу. Фасоль, некогда казавшаяся ему довольно вкусной, стала докучать. Марсель не мог избавиться от воспоминаний о ежедневных застольях, проводимых трижды в день до того, как ему пришлось стать смотрителем, но выбирать нынче было не из чего. К счастью для него на следующий день должны были привезти куда более разнообразные продукты.

После обеденного “завтрака” Марсель, как обычно, вышел на прогулку вдоль береговой линии. Морская лазурь успокаивала его. Соленый океанский воздух держал путь строго на юг. Остров был весьма пустынным. На нем не росло ни единого дерева, лишь изредка попадались кустарниковые растения среди низкорослой травы и мха. На северной части, как это было привычно в данное время года, морские котики устроили лежбище. Марсель знал, что лучше не приближаться к секачам, охраняющим свои гаремы, поэтому держался поодаль.

Вернувшись домой, Марсель снова подкинул топлива в камин. Пройдя чуть дальше, он взял с полки пару книг и уселся в кресло. В тишине, прерываемой треском горящих дров, он проводил время за их чтением.

Куда только не переносился Марсель, размышляя над мифом о пещере в “Государстве” Платона, силами природы в произведениях Джека Лондона, незначительностью человеческого существования в рассказах Лавкрафта, и беспросветными страданиями в “Вороне” Эдгара По. Последнее произведение из вышеперечисленного списка вызывало у Марселя особенно сильные чувства. Была ли тому причиной невероятная атмосфера, созданная в стихотворении, или, быть может, душевное состояние самого Марселя во время его прочтения, сказать трудно. Но природе безразличны человеческие чувства.

Так, вскоре, ясное небо затянуло тучами. Ветер завыл, засвистел. Мелкие капли дождя, создающие едва слышимую дробь, сменились ливнем. Марсель вышел из своего дома и с недюжинной осторожностью направился к маяку. Было сложно идти против такого сильного ветра, который то и дело направлял капли прямо в лицо, отчего оно становилось румяно-красным.