Читать книгу: «Я тебя помню»
Глава 1
– Ты, Кит, зажрался.
Я не отвечаю, лениво откидываюсь на спинку дивана, делаю глоток тёмного нефильтрованного из бутылки, задумчиво пялюсь в темный потолок. Во рту приятная ненавязчивая горечь, самое лучшее пиво в городе варят именно здесь.
Басы танцевальной музыки качают зал внизу, под нами, бьют ритмично по башке. А слова Бусика, как все называют Бугуслана, моего друга еще с яслей, добавляют в этот ритм дополнительную ноту назойливого безумия.
Я гадаю, сколько еще выдержу, прежде чем Бусик не отхватит на свой нудеж по роже. Обычно, он этот момент тонко ловит, опыт не пропьешь же, и грамотно сливается, но сегодня чего-то перебрал и инстинкты отрубились, похоже. Или я слишком шустро набрал…
В любом случае, если так дальше пойдет, быть роже Бусика симметрично раскрашенной…
– Я, конечно, все понимаю, телок полно, и можно поперебирать, но тут ты чет вообще тупанул… И мог бы потерпеть этих дур…
– Нахера?
Делю ещё глоток, снова закидываю голову, взгляд опять упирается в рельефный потолок, с открытой проводкой… Говорят, в прошлом году какой-то придурок запулил туда из ракетницы… Было весело. Теперь на воротах дополнительный шмон, чуть ли не в трусы лезут в поисках запрещенки.
– Ради меня! – обиженно бубнит Бусик, – я, вообще-то, не просто так Аринку привел…
– А она просто так мне в штаны полезла, – перебиваю его, напоминая то, о чём Бусик в обиде решил подзабыть. – И нужна тебе такая дешевка?
– Да все не так было! – орет на нерве Бусик, и мне его даже чуть-чуть жаль. Ну, чуть-чуть. Потому что нельзя быть таким доверчивым мудаком. Эта тварь вертит им с первого курса, мозги имеет, динамит по-всякому, строя из себя правильную целку, а в реале – редкая шмара, как сказал бы отец. Он иногда любит солдафонские старорежимные названия. – Она мне объяснила!
– А сейчас она где? – опять перебиваю я его.
Наверно, если б меньше было во мне градуса, то послал бы нахер и Бусика, и его шмару и спокойно поехал домой, все равно тусовка гнилая, а завтра зачет, но сейчас выпитое переходит в ту грань, когда хочется подвига и справедливости.
Так что Бусик сам нарвался, дурак.
– Домой поехала, обиделась, ты же ее подруг дешевками назвал! – рявкает друг, а я, показательно повернув к нему экран сотового, захожу в соцсеть и сразу на страницу Арины, слишком много о себе думающей козы, учащейся с нами на одном потоке.
Геолокация показывает соседний клуб.
– Глянь сюда, Ромео, блядь, – показываю ему результаты короткого расследования, – она сейчас в «Дусе», а там восьмимартовская движуха: дамы приглашают кавалеров. Всем бабам бесплатно бутылка шампуня. И это уже с одиннадцати вечера. А сейчас час ночи. Прикинь, че там происходит?
Бусик пытается осознать потерю потерь, потом моргает обиженно, словно это я его любовь безответную с первого курса туда утащил, а не она сама на метле ускакала после того, как не смогла утащить меня в туалет «для важного разговора».
Я мало того, что отказался «разговаривать», так еще и вложил ее Бусику и потом наблюдал грандиозный разбор полетов, как всегда, закончившийся пшиком: Бусик просто не вытянул мачо и принялся слезливо просить прощения, а Аринка, мстительно глянув в мою сторону, свалила вместе с такими же, как она, шмарами-подружками в закат. Или рассвет? Неважно. Свалила, короче, куда-то, искать того, кто ей качественно раны залижет. Бусик для этой цели не подошел почему-то, и даже знать не хочу, почему.
И вот теперь вечер окончательно испорчен, да он и без того был говняным. Я сижу, маясь дурью и бессилием. Прокастинирую, короче. Надо домой, готовиться к зачету, потому что препод по органической химии – зверь, порвет на части же… И в то же время не могу, чего-то жду, с места не трогаясь.
Внизу бурлит толпа, больше чем на половину состоящая из баб разных возрастов и категорий. Обычно тут тише и контингент моложе. Но сегодня – канун Восьмого марта, а это праздник, в который все одинокие и не одинокие бабы надеются на чудо.
И пиздуют за этим чудом почему-то по самым отстойным местам, которые только могут найти.
Я терпеть не могу этот праздник, в основном, потому что сознательную часть жизни прожил вдвоем с отцом, а он – тот еще сухарь. Бабы в его жизни, конечно, появлялись, но чисто утилитарно.
И потому мне тупо некому было дарить открыточки на праздник. Нет, есть бабка, мать моей мамы, но я с ней не очень. И отец не очень… Понятно, короче, что у нас всегда было такое мужское царство, и все офигенно меня устраивало. И его тоже. Пока с одного задания он не привез миниатюрную красивую женщину… И теперь у меня есть мачеха, прикольная веселая тетка, и мелкая егоза-сестренка, Мартышка.
Вот только на Восьмое марта мы им тоже подарки не дарим. Отец считает, что женщине надо дарить подарки вне зависимости от даты, они с мачехой, тоже Мартой, кстати, вообще на эту тему не заморачиваются, и потому мне эта истерия вокруг бабского праздника всегда была непонятна.
И сейчас тоже напрягает.
Их внизу чего-то много прям. Страшно спускаться. Так и женоненавистником и станешь… Это мачеха отца так зовет. А еще солдафоном. Но это когда совсем уж выбесит. А отец в этом деле – просто мастер спорта.
Спускаться страшно, но надо. А то Бусик точно сегодня выхватит, мало у меня терпения его нытье по второму кругу слушать.
Встаю, не обращая внимания на «поехали туда, Кит, я этой сучке сейчас…», иду к выходу из ВИПа.
Мне вообще не интересно, чего Бусик планирует сделать Арине сейчас. Потому что и так все знаю, наперед. Нихера не сделает. Будет ныть и ползать у ее ног, слабак малахольный.
Не, так-то, по жизни, мой друг детства вообще не слабак. Он, как бы, наоборот, кмс по греко-римской, крепкий и вполне нравится бабам. Но вот не повезло. Вперся с эту шалашовку Арину прямо с первого курса, и никакие мои разоблачения и даже битье влюбленной рожи не помогают уже третий год…
И не помогут, похоже. Отец сказал, что эту хрень можно только пережить…
Я спускаюсь вниз, в беснующуюся толпу, думая про мрачного Бусика, оставшегося наверху. Никогда, никогда, блядь, со мной такой хрени не случится! Никогда!
Женщины – это зло, их надо трахать и бросать. Мне так отец не говорил, это я сам допёр со временем. А как в нашей квартире поселилась Марта, началась адская херня с предложениями стать серьезней, найти нормальную девочку… И я уже подумываю, что надо реже общаться с родаками, а то сам не замечу, как подпишусь на это гиблое дело.
Бусик – уже конченый для общества мудак, но взрослый и вполне разумный, не слабак, так что должен это все пережить… А я должен подготовиться к зачету на завтра.
Толпу разрезаю смело, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, потому что голодные бабы – это полный трэш. Только зацепись глазами за кого-нибудь, и все – порвут на части.
Меня периодически тормозят, лапают, не стесняясь совершенно, вот что значит Восьмое марта! Офисные девочки вышли на охоту! А тут я – весь такой смазливый и на стиле. Марта говорит, что у меня взгляд такой, что женщине трудно устоять, в отца, типа, весь.
Не знаю, взгляд как взгляд… Я в курсе, что выгляжу хорошо, постоянный спорт и хорошая наследственность делают свое дело. На отца, вон, бабы до сих пор вешаются. А ему за сорокет уже, старик совсем…
Так что я вполне понимаю, что без проблем мог бы отсюда уйти с девочкой, а, возможно, и не с одной…
Но не хочется. Это напрягаться, разговаривать, за базаром следить, потому что женщины в этот праздник очень уж обидчивые, не то ляпнешь, все губы дуют сразу… А оно мне надо? И зачет, опять же…
Сначала я замечаю ее грудь. Верней, не так, не грудь, а ГРУДЬ. Охерительную. Самого правильного, третьего размера, она так светится в лучах прожектора, так внимание привлекает, что невольно слепну, ничего вокруг не видя.
Только их, идеальные сиськи, упрятанные под безразмерную футболку, без лифчика, потому что слишком уж свободные. И соски торчат.
Моргаю пару раз, не сводя глаз с ослепительного во всех смыслах зрелища, и только спустя минуту вокруг выдающихся сисек начинает прорастать картинка.
Разлет ключиц в вырезе футболки, завлекательная ямочка между ними, тонкая шея, подбородок остренький, губы пухлые, какие-то нервные, словно накусанные, и это дико сексуально выглядит, носик аккуратный, глаза… Тоже нервные. Красивые, разрез такой необычный, но взгляд бегает, скользит по макушкам, словно ищет кого-то… Кого ищешь, малышка? Меня?
Она тормозит на моем лице, с готовностью улыбаюсь, некстати вспоминая про «трахательный» взгляд, подмигиваю… Но не получаю вообще никакой реакции, взгляд скользит дальше, не меняя своего выражения, не задерживаясь даже!
Ничего себе…
А чего не так?
Девушка нервно заправляет за ушко волосы, темные, как я люблю… А я стою и мысленно пытаюсь прикинуть ее возраст. Ну, и дальнейший план действий, само собой, потому что уже понятно, что один я отсюда не уйду.
Наверно, она моя ровесница. Или старше чуть-чуть… Это не проблема, я люблю девочек постарше, мне с ними куда как интересней, чем с ровесницами.
Обычно, такие красотки знают, чего хотят, и не выделываются, заставляя прыгать перед собой на задних лапках.
Надеюсь, что она именно из таких. Хотя, в этом конкретном случае я готов и попрыгать… Немного…
Не дождавшись второго взгляда, решаю брать ситуацию в свои руки. Двигаюсь сквозь толпу и успеваю прямо в последний момент, потому что к ней на моих глазах подваливает какой-то мужик и что-то говорит в розовое ушко.
Она, нахмурившись, отрицательно качает головой, но мужик настаивает, хватает за локоть, жадно пялясь на сиськи под безразмерной футболкой.
Ускоряюсь, на полном ходу бортую приставалу, отчего тот прямо улетает в сторону, а затем его инерция несет к лаунж зоне. Краем глаза отмечаю, что там сидит большая компашка смуглых ребятишек, по всем ухваткам или борцов или боксеров, и сильно надеюсь, что они мужичка качественно отвлекут, и мне не придется еще и кулаки о него чесать. В принципе, я не против, но сегодня не хочется. Хочется вообще другого.
Улыбаюсь молча стоящей возле меня девушке:
– Я такой неаккуратный… Это твой парень?
– Ты такой нахал, – в тон отвечает она, чуть прищурившись, – это не мой парень.
– Ну, значит, не обиделась?
– А есть на что?
– Нет, ну что ты! Хочешь коктейль?
– Нет.
– А чего хочешь?
– У тебя этого нет.
– Зря так думаешь обо мне…
– Как?
– Плохо!
– А ты хороший?
– Еще какой!
– А если я не люблю хороших мальчиков?
– Тогда плохой!
– Ну, ты уж определись…
– Не могу!
– Это плохо, не люблю неопределившихся…
– Ну, так помоги мне!
– Как?
– А вот так…
Ее губы на вкус – малиновый коктейль мятой: освежает и будоражит. Придерживаю за затылок, другой рукой фиксируя возможный протест, целую, наслаждаясь растерянностью и сладостью. Какая интересная девушка…
Вначале дергается, словно вырваться хочет, но я сегодня все же плохой мальчик, а потому держу крепче, целую грубее, прижимаю к себе сильнее, кайфуя от того, как грудь с острыми сосками упирается в меня. Это круто, хочется прямо здесь задрать футболку и облизать все, до чего смогу дотянуться.
В итоге делаю так, чтоб перестала напрягаться, расслабилась.
Мне хочется, чтоб она тоже кайфанула. Остренький язычок переплетается с моим, и все тело пробивает сладкой дрожью предвкушения. Черт, как охрененно нам будет с ней!
Отрываюсь от ее губ, смотрю в немного поплывшие глаза, усмехаюсь довольно. Понравилось тебе, малышка?
Получаю несильно по лицу крепкой ладонью, второй раз не успевает ударить, перехватываю, примирительно целую в середину ладони.
– Ну, как?
– Что «как»? – сужает она гневно глаза.
– Плохой или хороший?
– Очень плохой! Непослушный!
– Научи меня быть послушным.
– Поздно уже переучивать!
– Ну… может, я способный…
– Не сомневаюсь! Но не сегодня.
– А когда?
Она неожиданно смотрит за мою спину, выражение лица меняется, зрачки на мгновение расширяются. Мне хочется посмотреть, что она там так пристально разглядывает, что ее напугало, но не успеваю.
Она поворачивает меня к себе за подбородок, шепчет едва слышно:
– А, впрочем… поехали. Посмотрим, что с тобой можно сделать…
– Ты удивишься, насколько много, – хриплю я, подхватывая ее за талию и утаскивая в сторону гардеробной.
Увлеченный транспортировкой своей добычи, я забываю про все ее странности в поведении, про неоднозначные взгляды и изначальное нежелание куда-либо со мной уходить. Про это я буду думать позже… И ощущать себя редкостным дебилом…
А сейчас мне кайфово и драйвово. Ночь продолжается!
Глава 2
– Отель на Полякова, – командую я водителю, затаскивая свою сегодняшнюю добычу на заднее сиденье такси.
Она чуть дергается, словно хочет сказать что-то, запротестовать, но я этот момент отслеживаю чутко и просто не даю ей ничего возразить.
Ее губы еще слаще, чем в клубе, теперь меньше мяты, похоже, это какой-то коктейль был, и больше малины. Сладкой, летней, душистой.
Я погружаюсь в этот кайф, стискивая тонкую талию несдержанно, не контролируя силу, и девушка тонко пищит мне в рот, опять дергается, но я только наступаю, стараясь довести ее до своей кондиции, до своего уровня безумия.
А то как-то неправильно: у меня башню уже снесло, а она еще думать может! Не должно так быть!
И я делаю все, чтоб не было.
Отрываюсь от мягких, зацелованных губ, тут же присасываюсь к самому чувствительному у женщин местечку за ушком, пробуя на вкус уже ее кожу.
И да!
Ожидания меня не обманывают вообще! Она и тут вкусная! Сладкая! Нежная такая! И восприимчивая.
Едва мои губы находят нужную точку, вздрагивает и судорожно цепляется за плечи, словно упасть боится. А я напираю, очень хочу столкнуть. И лететь с нею вместе.
– Какой ты… Плохой мальчик… – шепчет она, пальцы бессильно упираются в плечи.
То есть, еще в голове что-то есть?
Я точно плохой мальчик. Не умею отключить женщину! Так и комплекс неполноценности заработать немудрено!
– Хочу тебя… – это беспроигрышный вариант, если правильно сказать, в правильный момент и правильным голосом. И сразу – языком по шейке, так чтоб мурашки видеть… – Хочу…
– Ах-х-х… Послушай, послушай, я…
Да что ж ты такая разговорчивая!
Наклоняюсь, прихватываю острый сосок прямо через футболку, и девушка выгибается, дрожит в моих руках, забыв полностью, чего она там хотела сказать, чтоб я послушал.
Такси летит сквозь город, до отеля совсем близко, и это хорошо, потому что еще чуть-чуть, и я бы скомандовал притормозить и выпер водилу из салона. Невозможно терпеть, когда рядом такая женщина…
Машина тормозит именно в тот момент, когда я уже почти решаюсь на быстрый секс в транспорте. Это – вообще не то, что я хочу сделать со своей добычей, но в качестве прелюдии сошло бы…
Мы вываливаемся из салона, на свежем воздухе девушка приходит в себя и пытается тормозить, но я ее опять затыкаю поцелуем. Нет уж! Только не сейчас!
На ресепшен привычные ко всему админы спокойно дают ключ от номера, и я тащу девушку знакомыми коридорами.
Я тут не то, чтоб завсегдатай, но приходилось бывать.
А как вы прикажете жить нормальной половой жизнью, если с родителями на одной территории существуешь?
Верней, существовал до двадцати лет. А с прошлого года снимаю комнату в трехкомнатной квартире. Там нас, таких вырвавшихся птенцов, трое, по одному на комнату. И это очень роскошно по нынешним временам.
Но в свое студенческое обиталище, с матрасом на полу и раскиданными повсюду книгами вперемешку со спортивными снарядами, я такую женщину не потащу. Во-первых, далековато, я ее за время пути точно два раза трахну, пока доедем. А во-вторых, как-то комфорта хочется…
Возле номера она опять пытается включить мозги, но я уже задолбался ее уговаривать, а потому просто подхватываю на руки и переношу через порог. Слегка отдает мелодрамой и розовыми единорогами, о которых мечтают все без исключения девочки, но в этот момент мне глубоко похер, чего она там себе напридумывает.
Я хочу ее просто зверски и даже не пытаюсь анализировать причины своего слома башки.
Тут много всего быть может, от напряга на сессии и банального недотраха до понимания, что такой девушки у меня еще не было. Я же не слепой и не дурак, могу оценить, что мне в руки упало гребанным восьмимартовским вечером. Подарочек… Офигенный.
На светлом покрывале кровати она смотрится именно так. Распакованным подарком.
Правда, не до конца распакованным, но это я сейчас исправлю.
Она смотрит на то, как я стягиваю футболку через голову, зрачки в полумраке черные, расширенные. Рот полуоткрыт, словно не ожидала увидеть то, что увидела.
Немного поигрываю мышцой, чуть рисуясь. Я хорошо выгляжу, девочки пищат обычно. Но сегодня все для нее одной. Мне хочется ее впечатлить. Почему-то это кажется важным и непростым делом.
Усмехаясь от ее потерянного взгляда, дергаю ремень на джинсах…
И в этот момент она словно приходит в себя, принимается нелепо отползать на спине к противоположному краю кровати, что-то тихо шепчет и даже головой мотает в жесте отрицания.
Э, нет! Это еще что такое?
Нахмурившись, ловлю ее за тонкую щиколотку и тяну на себя. Решив пока повременить со стриптизом, в котором я, походу, вообще не силен, раз не поплыла еще больше, а напряглась чего-то, применяю уже проверенное оружие: прихватываю через мокрую уже от моей слюны футболку острый сосок, и чуть-чуть сжимаю зубами, предупреждающе рыча. Не дергайся, малышка!
Она стонет, послушно выгибаясь в пояснице и невольно подставляясь мне еще больше, в противовес реакциям тела, упирается ладонями в плечи, словно тормознуть хочет, шепчет, мучительно и жалобно:
– Послушай… Я… Да послушай же…
Я рывком сдираю с нее футболку под тихое аханье, смотрю на идеальную тройку, которую дико хочется облизать, покусать, так, чтоб следы от зубов расцвели на нежной коже. У неё смуглая кожа и карамельные небольшие соски. И встревоженное дыхание заставляет груди качаться. Поймать губами, куснуть…
Р-р-р! Не замечал за собой таких желаний, но тут нужна правильная женщина… Это так отец говорит тоже, если что. И пялится при этом на свою, ту самую женщину так плотоядно, что сомнений нет, это именно та, правильная…
Я не знаю, насколько сейчас отцовское обучение подходит, но пока что мне все дико нравится и дико вставляет.
Преодолевая небольшое сопротивление, скольжу по гладкому телу вверх, чуть ли не закатывая глаза от блаженства, от того, как правильно ее кожа соприкасается с моей. И, судя по сбитому дыханию, ей это все тоже нравится. Очень нравится! Потому что, когда мы, наконец, оказываемся лицом к лицу, я вижу в темных глазах безумие.
– Я тебя слушаю, малыш, – хриплю ей в губы, – ты хотела что-то сказать?
Она моргает в недоумении, похоже, уже забыв, что там шептала.
Но я не люблю неопределенности: девочка должна быть в сознании, хотя бы частично, и согласна. Как именно я это согласие получу, уже мое дело… Но брать сопротивляющееся тело, даже если она и в шутку сопротивляется, просто потому, что «так правильно и надо»… Не моя тема. Это тоже отцова наука, кстати. Он же безопасник у меня, знает все тонкости…
– Говори, малыш… – напираю я опять и мягко скольжу вперед и назад по гладкой коже, выбивая очередной судорожный вздох и подталкивая к правильным словам, правильному ответу.
– Боже… – она облизывает губы, я тянусь к ним, очень хочется провести по пухлой нижней языком, но не получается, девушка успевает отвернуться, – боже… Что я делаю, а?
– Ты? – я не расстраиваюсь от того, что не поймал губы, прижимаюсь к беззащитному горлу, тоже умирая от удовольствия. Она везде вкусная же… – Ты празднуешь Восьмое марта… Тебе нравится, как ты его празднуешь?
– Да-а-а… – она опять выгибается, потому что я, похоже, нашел еще одну эрогенную зону, ямочку между ключицами. Девушку прямо бьет кайфом, мурашки по телу разбегаются с бешеной скоростью, – боже… Да-а-а… Еще раз так сделай…
– Чуть позже… – обе ладони вниз, под пояс широких бойфрендов, расстегнуть ширинку и сдернуть их, – чуть-чуть позже…
Губы скользят по дрожащему телу тоже вниз, собирая выступившую влагу, ка-а-айф… Торможу у кромки белья, не удерживаюсь и кусаю прямо через ткань, ощущая себя зверем.
– Ах… Плохой мальчик… Непослушный… – стонет она, бессильно пытаясь сжать мои волосы в горсти.
Избавляюсь от джинсов окончательно, стягиваю белье, не удержавшись, замираю на мгновение, разглядывая доставшееся мне сокровище. Определенно сокровище!
Гладенькая, ровная, красивая до безумия!
– Я исправлюсь, малыш… – хриплю я, рывком раздвигая стройные гладкие бедра и приникая губами к аккуратному лобку. Аромат ее возбуждения тоже отдает малиной, но уже пряной, перебродившей. Он бьет в голову, сводит с ума, и я теряю полностью все соображение, жадно вылизывая ее вкус, дурея все больше и больше от сочетания пьяной малины и тихих стонов моей добычи. Сладкой, такой сладкой добычи!
Бедра подрагивают, пальцы в волосах мешают, и я перехватываю их одной ладонью, припечатывая к волнующемуся животику. Еще разок мягко прикусить… И девушка кричит, прогнув поясницу и дрожа бедрами.
Супер…
Скольжу губами в обратном направлении, живот, ямка пупка, грудь, острые соски, ключицы, горло, губы…
Погружаю в нее язык, делясь вкусом, добавляя безумия, и на мгновение отрываюсь, встаю на колени, нашаривая презерватив в кармане.
Она распластана подо мной, руки в разные стороны раскинуты, в глазах неутоленное безумие. Еще хочешь?
– А ты зажигалка, да? – улыбаюсь я, раскатывая по члену презерватив и ловя ее горячий взгляд на себе, – нравится? Как? Я – достаточно плохой мальчик?
– Плохие мальчики не ждут постоянной оценки… – хрипит она, и я перестаю улыбаться.
Ах, ты зараза!
Ну, значит, все разговоры закончены.
Разворачиваю ее одним движением на живот, прижимаю голову к кровати, чтоб не вздумала подниматься, и в одно длинное движение вхожу. В глазах темнеет от кайфа, потому что это запредельно! Невероятно просто! Она сжимает сразу и сильно, так, что приходит понимание: долго не смогу. В первый раз по крайней мере… А потому надо сделать так, чтоб кончила она.
А то… «Плохие мальчики не ждут оценки…» Разговорчивая! Посмотрим, как ты утром поговоришь! И вспомнишь ли хоть одно слово!
Выхожу и с размаху возвращаюсь, жестко припечатывая свободной ладонью по круглой ягодице, с удовольствием любуясь оставленным на гладкой коже следом. Охренительный кайф!
И каждый ее протяжный вскрик на мои движения только стимулирует быть грубее и жестче. Ощущается, что ей это дико нравится, мокрая такая, скользкая, подставляется сама, стараясь насадиться сильнее, до самого конца.
Убираю ладонь от пушистого затылка, провожу пальцами по ровным позвонкам, любуясь гитарным перепадом между талией и бедрами. Надо же, что гребанный оверсайз скрывал!
Щедро припечатываю еще раз по заднице и набираю темп, полностью отключаясь от внешнего мира. Сейчас для меня нет ничего в этой вселенной, кроме тугой влажности ее тела, офигенного вида распластанной подо мной женской фигурки и набирающих громкость стонов-ответов на каждый толчок.
В какой-то момент хочется большего излома в пояснице, и я беру в плен тонкие беспокойные руки, прогибаю свою добычу сильнее, ускоряясь и наполняя комнату влажными шлепками наших тел и женскими криками.
– Да! Боже, да-да-да!
Она сжимает меня так сильно, что в глазах темнеет от удовольствия!
От избытка чувств еще раз шлепаю ее по заднице пару раз, кайфую от ритмичного сжатия и финальной дрожи восприимчивого тела и догоняю свое удовольствие. Ослепительное, с гребанными звездами перед глазами. Не думал, что так вообще бывает.
Отпускаю свою добычу, измотанную и выдохшуюся, смотрю, как она в изнеможении падает на бок и, сняв защиту, ложусь рядом.
Смотрю в темные, безумные глаза, убираю темные пряди от влажных губ.
– Не хочешь спросить ничего, мальчик? – шепчет она, чуть усмехаясь.
– Не-а, – прижимаюсь к ее губам, с кайфом опять погружаюсь в податливую влажность, наваливаясь всем телом и умирая от мысли, насколько у нас разные весовые, и как круто вот так держать ее, не позволяя двигаться, ощущая, что она полностью моя, в моей власти…
Раздвигаю ноги, упираюсь уже опять готовым членом в мокрую промежность, кусаю нежную шею, и девушка подо мной стонет жалобно:
– Боже… Опять? Давай отдохнем…
– Не-а… – хриплю я, – плохие мальчики обычно не слышат просьб…
– Ты меня убьешь… – в противовес своим словам она сильнее распахивает ноги, я отклоняюсь, чтоб по-быстрому упаковаться в защиту и вернуться обратно.
Плавным толчком заполняю влажную плоть, хриплю в раскрытые в стоне губы:
– Ничего… Я умею воскрешать…
Ответом мне – громкий сладкий стон, моя персональная нирвана.
За окном – мартовская темень, а у меня тут острые звезды перед глазами.
Оказывается, Восьмое марта может быть очень даже охеренным праздником…
