Читать книгу: «Истории для рассказа в темноте», страница 7

– Что тебе нужно? – спросил Дэвенпорт, ощущая, как силы стремительно покидают его.

– Мне нужно, чтобы ты поверил! – с утробным рыком ответила девушка. Её пальцы по-прежнему давили на плечи, и священнику приходилось прилагать немало усилий, чтобы оставаться на плаву.

Уильям набрал побольше воздуха в лёгкие и, выражая беззаветную преданность Богу, быстро проговорил:

– Я подчиняюсь, Господи, Твоим заветам, любой неверный путь я презираю. Всевышний, Твои законы прекрасны, и я следую им.

Существо напротив гортанно рассмеялось, запрокинув голову. Затем резко притянуло его к себе так, что их лица почти соприкоснулись, и, дрожа от ненависти, басовито залепетало, меняя голоса:

– С чего ты взял, что Господь слышит тебя? Разве не я наставил тебя на путь истинный? Разве не моя заслуга в преданном служении твоём? Уповаешь ты на помощь божью, но разве Он был с тобой и Его голос слышал ты? Разве он защищал тебя от бед?

Выплюнув эти слова, Элизабет погрузила Дэвенпорта чуть глубже в ледяную воду.

– Так почему же Ему ты неустанно воздаешь почести? С чего ты взял, что душа твоя принадлежит Ему?!

Вода коснулась нижней губы священника и хлынула в рот, когда он, покоряясь, задал последний вопрос:

– Чего ты хочешь?

Сатана ласково прильнул к его уху и возбуждённо прошептал:

– Всё, что ты можешь сделать, это…

Ужасающий голос демона слился в бормотание, и сказанное им осталось слышимо только Уильяму Дэвенпорту. Почти захлебываясь, он согласно кивнул.

***

Рассветное зарево позолотило водную гладь и устремилось дальше, к особняку Корбетт-холла. Осветило увядший плющ, из последних сил цепляющийся за неровные выступы кирпича, и заглянуло в окна, за которыми в смятении бегали встревоженные слуги. Обитатели дома ещё долго искали бы юную мисс, если бы не старый садовник, который имел привычку втайне выкуривать поутру сигару, спрятавшись от строгого взора хозяев за кучей компоста, сваленного на заднем дворе. Сигарета выпала у старика из рук, когда он заметил Элизабет, сидящую на берегу озера. Через несколько минут к дочери уже спешил не на шутку встревоженный отец.

Ричард на бегу снял пиджак и накинул его на хрупкие плечи девушки. Упал возле неё на колени, прижал к себе. Она подняла голову, устремив на него ясный взор, грустно улыбнулась. Безобразные раны, которыми прежде были усеяны девичьи руки, зажили, оставив на коже лишь россыпь шрамов. Несмотря на холод осеннего утра, на щеках юной мисс играл румянец.

– Милая, что ты делаешь здесь? – осторожно поинтересовался Ричард, с тревогой изучая веснушки на носу дочери. И бережно, но крепко сжал её холодные ладони, опасаясь, что Элизабет вздумает убежать.

Девушка не ответила. Она отвела взгляд и устремила его куда-то вдаль. Отец, вторя её движению, повернул голову в направлении озера… и резко поднялся на ноги. Грудь его вздымалась, во рту пересохло, язык прилип к нёбу. У берега, покачиваясь в грязно-синих волнах, плавало тело преподобного. Оно чуть завалилось на бок, и Ричард смог разглядеть смиренное спокойствие на бледном лице.

– Что… что случилось? – спросил отец.

– Мистер Дэвенпорт спас меня ценой своей души. – Девушка помолчала, следя за плавными движениями покачивающегося тела. Сэр Ричард свел к переносице брови и насторожился. Никто из семьи Корбетт не верил в существование высших сил, и дочь с детства воспитывалась в строгих рамках наук. Элизабет медленно поднялась и, заметив родительское негодование, тихо пояснила: – Он совершил грех, который нельзя искупить.

Хозяин имения снова взял дочь за руку и, желая убедиться, что её спокойствие не таит скрытой угрозы, мягко осведомился:

– Какой же?

– Самоубийство, – ответила она.

«Лебедушка»

Евгения

Левицки

– Не нужны мне ни Новый свет, ни Америка! – воскликнула Айне. – Не нужны твои плантации, рабы и слуги. Я остаюсь здесь, и точка!

– Дорогая, услышь меня, – Уго едва сдерживался, чтобы не выйти из себя, – этот дом с его сыростью тебя погубит. Вспомни, что говорил доктор Линч: климат Ирландии не для тебя. И тем более этот дом. В моем поместье тебе будет гораздо лучше.

– Там нет озера, – упрямо отрезала Айне, устремив заплаканный взгляд в окно.

– Святые небеса, да там полно озер!

– Ты не понимаешь, – горестно заключила Айне.

– Я прикажу вырыть пруд недалеко от поместья, и ты сможешь бывать там, когда захочешь.

Айне будто не слышала его.

– Если отремонтировать усадьбу, – настаивала она, – как следует ее протопить, просушить, я смогу жить здесь. – Она повернулась. – Разве тебе не нравится Ирландия? Разве ты не восхищался нашими вечнозелеными холмами? Если ты меня любишь, помоги сохранить мое наследство. Или… или… уходи и найди себе другую невесту! Ту, которой будет хорошо в пустыне!

– Техас – не пустыня! – вспылил Уго. – А впрочем…

Он развернулся на каблуках, схватил пальто и выскочил вон из залы. Позади послышались всхлипы и кашель. Пожилая служанка бросилась к госпоже, держа в руках полотенца и флакон с нюхательной солью. В дверях она едва не столкнулась с рассерженным Уго.

Смеркалось. Уго с радостью покинул дом, который успел возненавидеть за прошедший месяц. Когда прадед Айне возводил усадьбу на холме рядом с озером, никто и подумать не мог, что со временем оно начнет разрастаться и подкрадываться к дому. В подвал просочились грунтовые воды и особняк, прежде величественный и красивый, стал разрушаться: башня просела и накренилась, кирпичная кладка потрескалась, окна заросли диким виноградом. Дядюшка Айне в поисках легких денег отправился в Англию, где и сгинул, просадив все сбережения в казино. Родителей Айне чужая земля забрала еще раньше. Так особняк «Белая лилия» лишился слуг и ухода. Остались лишь самые верные: экономка да повар. Но как бы они ни любили молодую хозяйку, Уго понимал – однажды и они будут вынуждены ее покинуть.

Молодой плантатор поежился, поднял ворот пальто и медленно побрел по улице. Аккуратные домики, заросшие вьюнами, выглядели, в отличие от усадьбы Айне, очень уютно и приветливо, даже несмотря на позднюю осень. Все жители спешили на праздник. Уго подумал о том, как было бы чудесно сходить туда вместе с Айне, но потом вспомнил ее капризный тон, и настроение его снова испортилось.

Он до сих пор не мог понять, чем именно она так его привлекала: болезненной бледностью кожи, большими грустными глазами или тонко чувствующей душой? Его собственная душа и горячая мексиканская кровь требовали огня и страсти, но вместо этого получили мрачный обветшалый дом и озеро, стремящееся сей дом поглотить. Мексиканцем, впрочем, Уго был лишь наполовину. Мать-ирландка подарила ему не только светлую кожу, но и завещала кое-какое имущество в Дублине. Приехав уладить все дела, Уго на досуге отправился в соседнюю деревушку, чтобы полюбоваться видами и поохотиться. Там, у озера он встретил Айне МакЛинн, и с тех пор больше ни о ком не мог думать. Черноволосая ирландка запала ему в душу, и возвращаться без нее в Техас он не захотел.

Понимая ее привязанность к родине, плантатор поначалу всерьез подумывал остаться с ней в Ирландии. Но глядя на то, как бронхит убивает ее, понял, что это исключено. Доктор Линч настоятельно рекомендовал Айне для восстановления здоровья сухой и теплый климат. Придется все же как-то уговорить ее уехать… Но уже не сегодня.

Уго отвлекся от дум и огляделся. Деревушку украсили фонарями. Дети сновали от дома к дому, выпрашивая сласти, а юноши и девушки торопились на лесную опушку. Уго последовал за ними и вышел к большому костру, возле которого толпились молодые люди. За ним, на полянке перед лесом, образовался широкий круг из нарядно одетых юношей. В его центре на небольшой скамье восседала девица в белом одеянии. Длинные рукава ее платья напоминали крылья, а голову украшал венок из пушистых сиреневых цветков. Уго уже видел такие здесь, в Ирландии, во время первой прогулки с Айне. Она тогда назвала их морскими астрами.

Где-то совсем рядом переливчато зазвучала арфа, и мужчины начали двигаться в танце по часовой стрелке вокруг девы. Они плавно шагали и вскидывали руки в такт музыке, а потом, звонко прихлопнув, разворачивали хоровод против часовой стрелки. Так они повторили несколько раз. Причудливое и завораживающее зрелище! Уго не мог оторвать взгляда от происходящего.

Вскоре девушка встала и тоже закружилась в воздушном танце, протягивая руки то к одному юноше, то к другому, но как только они тянулись к ней в ответ, тут же, смеясь, ускользала. Нечто подобное Уго довелось однажды видеть у команчей. Только этот танец, в отличие от индейского ритуала, был без оружия. Наконец девушка схватила за руки одного из молодых мужчин и увлекла его за собой внутрь круга. Теперь они кружились вместе, как два осенних листка, подхваченных ветром.

Арфа мягко пропела заключительную музыкальную фразу и замолкла. Мужчины, оставшиеся в хороводе, опустили головы и сделали шаг назад, размыкая кольцо. Дева что-то шепнула юноше на ухо, он подал ей руку и вывел за пределы круга. Уго проследил за парочкой и увидел, как танцовщица снимает венок с головы и передает его другой девушке, одетой в похожее белое платье с широкими крылоподобными рукавами.

Толпа весело загудела. Девушка, смущаясь, присела на скамью, и уже другие юноши начали собираться в круг.

– Что это за церемония такая? – обратился Уго к пожилой женщине, продающей лепешки и масло.

– «Танец для Лебедушки», – ответила женщина, – забава молодых.

– И в чем ее смысл?

– Юная дева облачается в одеяние лебедя, а голову украшает морскими астрами – в знак чистоты и невинности. В круг становятся юноши, которым она нравится, и танцуют для нее. Среди них Лебедушка выбирает себе Лебедя.

– А потом?

– Женятся потом, что ж еще, – рассмеялась торговка, – для того и танцуется «Лебедушка».

– И что же, всегда женятся?

– Обычно – да, заранее ведь договариваются, кого дева выберет.

Новая Лебедушка уже поднялась со скамьи и начала свой танец. Круг то сужался, то расширялся, но девушка продолжала танцевать. Наконец она сделала свой выбор, и один из юношей присоединился к ней.

Уго казалось, что в воздухе разлита магия, настолько необычно выглядело все происходящее. И почему Айне никогда не рассказывала ему о такой традиции?

– А для чего это нужно? – продолжил расспрашивать Уго. – Разве без танца нельзя жениться?

– Иной раз молодым отцы не разрешают, – растолковала торговка, – а коль уж выбрала Лебедушка себе Лебедя, то никакой родитель противиться этому уже не посмеет.

– Никогда не слышал ни о чем подобном! – удивился Уго. Мать бы точно рассказала о таком танце, знай она о нем.

– В каждой деревне свои традиции, – пожала плечами торговка.

Закончился и второй танец, юноши и девушки поспешили к костру. Сумерки принесли с собой холод и влагу, и трава на поляне покрылась изморозью. Уго хотел было последовать за всеми, но тут арфа заиграла вновь. Обернувшись, он увидел еще одну Лебедушку. Длинноволосая белокурая девушка снимала плащ у скамьи, демонстрируя длинное белое одеяние. Венок из морских астр у нее был свой, гораздо пышнее, чем у предыдущих Лебедушек.

По толпе прокатился тревожный шепот. К скамье не спеша начали подходить мужчины. Но они не были похожи на юношей, собиравшихся в два других хоровода: у одного из них Уго увидел деревянную ногу, другой был горбат, еще один – совсем подросток, остальные же наоборот – откровененно немолоды, почти уже старики. Они встали в круг, но танец не начинали. Дева в центре круга поежилась, обняв себя руками. Уго и сам невольно вздрогнул: холод начинал пробирать и его. Большинство людей уходило ближе к главному костру, и поляна «Лебедушки» быстро пустела. Торговка тоже начала собираться.

– Почему не начинают? – спросил Уго.

– Мужчин мало. Для круга нужно хотя бы восемь.

Плантатор пересчитал участников хоровода: семеро. Арфистка перестала играть. Мужчины переглянулись и медленно начали разбредаться кто куда. Лебедушка сняла венок и, бросив его на землю, закрыла лицо руками. Пушистые цветы потонули в траве и дымке.

Уго нахмурился. Он переводил взгляд с девушки на растерянных мужчин, а с них – на место, куда упал венок. Покачав головой, он вытащил руки из карманов и поспешил на поляну. Подходя, Уго подал знак арфистке, и та неохотно начала перебирать струны. Мужчины, увидев Уго, подходящего к месту для танца, тоже вернулись на свои места. Лебедушка встрепенулась и поднялась.

Мужчины начали движение по часовой стрелке. Уго старался делать все так, как делали юноши из двух предыдущих хороводов, но не был уверен, что у него это правильно получается. Равняться на тех увечных, что танцевали рядом, было бы ошибкой: они и сами двигались, как могли – насколько позволяли им их недуги.

Хлопок в ладоши – и хоровод поковылял против солнца.

Начала свой танец и Лебедушка: она двигалась плавно и грациозно, будто и не касалась земли. Уго восхитился ее гибкостью и огнем, тем, как она плыла внутри круга: словно никого не замечала. Ее длинные волосы касались травы, когда девушка запрокидывала голову, а широкие рукава задевали других танцующих. Уго не хотел заканчивать танец – так поразила его легкость этой девушки, – и с интересом гадал: кого же выбрала Лебедушка, кто из этих мужчин – ее судьба? А она не торопилась выводить счастливчика в круг. Вместо этого она остановилась и начала внимательно рассматривать мужчин. Уго стало не по себе, когда она повернулась к нему: лицо девушки скрывала вечерняя темнота, но он чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Она вытянула вперед руки, и, схватив Уго за рукав, потянула внутрь круга.

Плантатор на мгновение смутился, но противиться не стал и последовал за ней. Шнуровка на платье девушки подраспустилась и рукава съехали, сильно оголив плечи, но она, будто совсем не замечая этого, продолжала соблазнительно изгибаться. Изумленный Уго не знал, что делать, лишь стоял и следил за ее страстными и одновременно пугающими движениями. Теперь она то кружилась в такт музыке, то вскидывала руки вверх или в стороны, будто дикарка.

Наконец арфа замолкла, и мужчины начали расходиться. Уго выдохнул. Дева исполнила последний пируэт и, взмахнув длинными рукавами, грациозно опустилась на траву, разогнав юбками вечернюю дымку.

Уго огляделся и, убедившись, что на них никто не смотрит, подал девушке руку. Она вложила в его ладонь свою, а поднявшись, прильнула к Уго всем телом. От этого прикосновения его бросило в жар.

– Завтра в полночь! – шепнула она ему на ухо, – на этом же месте.

Сказав это, она резко отстранилась, подобрала плащ и венок и направилась прямо в лес. Растерянный Уго остался стоять на месте, провожая девушку взглядом. Через минуту он уже жалел о том, что не догнал ее и не рассказал об Айне.

Оставаться на празднике расхотелось, и Уго, спрятав руки в карманы, направился в гостиницу.

Спал он плохо. Ему снился дом в Техасе. Выйдя на террасу усадьбы, Уго оглядел свои владения и, увидев Айне у пруда, которого в реальности не было, окликнул ее. Невеста обернулась, но лицо ее оказалось закрыто черной вуалью. Уго спустился к ней и подошел вплотную, всматриваясь в лицо, но как ни старался он разглядеть под вуалью любимые черты, облик Айне ускользал от него. Он протянул руку, чтобы поднять вуаль, но Айне остановила его и отстранилась. Образ ее стал стремительно меняться, пока не обрел черты девы в белом одеянии.

– В полночь! – рассмеялась она, бросив ему в лицо венок из морских астр. – Я же сказала: в полночь!

В ту же секунду дева растворилась в неизвестно откуда взявшемся тумане, а пруд превратился в озеро, что подбиралось к поместью Айне. Оно на глазах росло, расширялось и углублялось… Уго увидел, как вода подступает к его ногам. Он сделал пару шагов назад, потерял равновесие и упал. Вода накрыла его с головой.

В этот момент он проснулся. Задыхаясь, Уго вытер рукавом ночной сорочки покрытый испариной лоб, встал с кровати и открыл окно, глубоко вдыхая холодный влажный воздух. На востоке проявилась белая полоса. Светало.

Уго умылся, переоделся и спустился в холл, где тут же заказал у хозяина чашку крепкого кофе. Хотелось курить, но он побоялся пропахнуть дымом: Айне не выносила запах табака. К тому же она знала, что курил Уго только когда его что-то беспокоило, а рассказывать о вчерашнем происшествии и о своем ночном кошмаре он ей не собирался. Завтракали они обычно вместе, поэтому, как только солнце разогнало утренний туман, молодой плантатор направился в усадьбу «Белая лилия».

Айне встретила его холодно. Когда он вошел, она пудрила свое и без того бледное лицо, глядясь в старинное зеркало, обрамленное в бронзу, и даже не обернулась в ответ на его приветствие.

– Полагаю, нам больше не обязательно завтракать вместе, – произнесла она, глядя на его отражение в зеркале.

– И тебе доброе утро, – невозмутимо ответил Уго, уже привыкший к капризам невесты.

Айне резко развернулась.

– Доброе?! – воскликнула она, хлопнув бледной ладошкой по туалетному столику. – Ах, доброе! Да как ты посмел прийти в мой дом после того, что сделал?!

– Дорогая, неужели ты все еще злишься из-за вчерашнего разговора? – улыбнулся Уго. – Давай обсудим этот вопрос позже. Я ужасно спал сегодня…

– Ужасно спал! – нервно рассмеялась Айне.

Уго нахмурился. Айне никогда не вела себя так дерзко, ни с ним, ни с кем-либо другим.

– Ничего не понимаю… Я будто бы в чем-то провинился перед тобой. Объяснись, пожалуйста.

Айне встала, одернула юбку и расправила ткань на затянутой в корсет талии.

– Знаешь, – она подошла очень близко к Уго и вгляделась в его темные глаза, – когда я сказала, чтобы ты искал новую невесту, я не думала, что ты поступишь именно так! Я сказала это… сгоряча! Но ты… ты… я все знаю, Уго. Тебя все видели!

Уго мягко рассмеялся и обнял невесту.

– Так вот, в чем дело!

– Ах, ты еще и смеешься?! – вспыхнула Айне и оттолкнула его от себя. – Не смей ко мне прикасаться! Как представлю тебя с этой ведьмой Сибилл! Это омерзительно!

Айне вся дрожала от гнева. Уго заметил это и посерьезнел.

– Позволь я все тебе расскажу, – примирительно произнес он, – присядь. Присядь, пожалуйста.

– Выслушайте его, госпожа, – посоветовала экономка.

Все это время она была рядом, чтобы вовремя подать свежие платки или нюхательную соль, если хозяйке опять станет дурно.

Айне раскашлялась. Проклятый бронхит донимал ее особенно сильно в моменты душевного волнения. Служанка подала госпоже платок. Шурша юбками, Айне присела в кресло и отвернулась к окну. Уго занял кресло напротив.

– Я никогда не видел такого танца, – начал он, – две девушки успели выбрать жениха, а эта, как ты ее назвала… Сибилл? Она не успела. Не хватало мужчин для круга. Я просто хотел ей помочь, понимаешь? Она была расстроена, и я решил, что кто-то из тех, кхм… – Уго деликатно кашлянул, – … из тех мужчин – ее возлюбленный. Я был уверен, что она выберет кого-то из них…

– Почему? – повернувшись, перебила его Айне, – почему ты был в этом так уверен? С чего это вдруг?

– Не волнуйтесь, госпожа, – хлопотала экономка, – вам это вредно.

Айне отмахнулась от служанки нетерпеливым жестом.

– Все из-за торговки, – пожал плечами Уго. – Она сказала, что юноши и девушки договариваются заранее, а ритуал нужен, чтобы строгие отцы не смогли помешать свадьбе. Мне стало жаль эту девушку, и только. Я не искал новую невесту, ведь у меня есть ты. Если бы я знал, как сильно ранит тебя это происшествие, не пошел бы в тот клятый круг.

– Почему же тогда не рассказал мне?

– Ты так набросилась на меня с порога, что я просто не успел, – соврал Уго. – И, если честно, я не думал, что ты придашь этому столько значения.

– Она назначила тебе встречу?

– Да.

– Ты пойдешь?

– Да, я должен объясниться.

Нижняя губа Айне задрожала.

– Не ходи! Не ходи к ней.

– Это вопрос чести, дорогая. Я не могу не прийти. Расскажу ей о помолвке и о том, как вообще оказался участником всей этой глупости.

Уго встал с кресла и подошел к невесте. Присев рядом, он взял ее за руки.

– Мы поговорим, и я вернусь. Все будет хорошо.

– Уго, она ведьма, – серьезно сказала Айне, – из года в год никто, кроме убогих и пьяниц, не участвует с ней в «Лебедушке» именно потому, что она ведьма.

– Дорогая, ну какие ведьмы? – рассмеялся Уго. – Это все старухины сказки.

– Нет-нет, ты ошибаешься! Все в деревне опасаются ее. Думаешь, просто так? Она наводит порчу на посевы, губит скот и даже людей. Лишь те, кому нечего терять, идут к ней в надежде на ее благосклонность. Однажды она выбрала Лебедя среди этих несчастных и… сжила со свету!

– Раз она такая зловредная, что же ее до сих пор не изгнали или не отдали под суд? – невозмутимо спросил Уго, и шепотом добавил: – Почему не убили, в конце концов?

– Она обещала проклясть каждого, кто ее обидит. Это долгая история. Просто не ходи к ней.

– Чего именно ты боишься?

Айне потупила взор и всхлипнула.

– Я боюсь, что случится что-то ужасное.

– Сколько раз враги призывали несчастья на мою голову! – улыбнулся плантатор. – Если бы проклятия действительно работали, я бы не сидел сейчас рядом с тобой.

– Она может околдовать тебя, – едва слышно возразила Айне.

Уго усмехнулся, но тут же вспомнил, каким жутким и одновременно притягательным был танец Сибилл, как он почувствовал непреодолимое, почти животное влечение к этой женщине, когда она прижалась к нему. Усмешка от этого вышла кривоватой. Уго вздрогнул.

– Надо бы закрыть окно, – сказал он, пытаясь скрыть нервозность за бытовыми заботами, – все будет хорошо. Я не верю в ведьм, и тебе не стоит.

Больше о Сибилл они не говорили. После завтрака Уго уехал в город и до самого вечера был занят делами.

Вернулся он поздно – после захода солнца, и настолько уставшим, что чуть не забыл о встрече с Сибилл. Ему напомнила о ней своим скорбным видом Айне, едва он переступил порог усадьбы. Весь вечер она тревожилась и даже не притронулась к ужину, а когда за окном началась гроза, сочла это дурным предзнаменованием.

Ливень закончился без четверти полночь, и Уго, опасаясь опоздать, спешно покинул усадьбу. Редкие фонари плохо освещали размытую дождем дорогу, и Уго обрадовался, что взял с собой старую лампу. В глубине души он надеялся, что из-за ливня Сибилл не придет к назначенному часу. Но она пришла.

Она ждала его на той самой поляне, закутавшись в белое одеяние. Голову ее украшал все тот же венок из морских астр, а длинные волосы струились по плечам. Фонаря при Сибилл не было, и Уго невольно задался вопросом: как же она нашла дорогу в темноте? Он поставил лампу на скамью и повернулся к Сибилл лицом:

– Здравствуй!

Она ответила Уго страстным поцелуем. Он отпрянул, одновременно оттолкнув девушку от себя. Сердце в груди заколотилось.

– Ты что, безумна?!

– Разве не думал ты обо мне этой ночью, мой Лебедь? – рассмеялась она.

Уго почувствовал, как на голове зашевелились волосы.

– Разве не желал меня во сне? – продолжала Сибилл, беря его за руку. – Я честная девушка, ты не подумай! Но… ты – мой Лебедь, а я – твоя Лебедушка. Не обязательно ждать свадьбы…

Уго отдернул руку и попятился.

– Не будет свадьбы, Сибилл, – резко сказал он, – я пришел сказать тебе: тот танец был ошибкой. Прости, но у меня уже есть невеста. Есть у меня лебедушка, и это – не ты.

Сибилл замолчала. В полумраке Уго не видел ее лица, но чувствовал недобрый взгляд.

– Пойми, – смягчился Уго, – я не хотел тебя обидеть, просто не знал, что это за церемония и зачем. Ты же видишь, я не здешний.

– Врешь! – рыкнула она.

– Богом клянусь.

– Лучше не надо,– предупредила она. – Откуда имя мое знаешь?

Уго растерялся. Казалось, Сибилл читает его мысли.

– Тебе сказали, что я ведьма, так?! – разозлилась она. – Поэтому ты передумал!

– Вовсе нет, – возразил он. – Мне пора, Сибилл. Тебе придется найти себе другого… лебедя. Прости.

Уго взял лампу и быстрым шагом направился туда, откуда пришел.

– Не быть тебе с твоей лебедушкой! – бросила ему в спину Сибилл. – Все равно не быть!

Уго не ответил и поспешил покинуть поляну. Вслед за едкими словами в затылок прилетел и венок. Уго обернулся. Фигура Сибилл выделялась во тьме зловещим белым силуэтом.

Всю дорогу он старался не думать о ней, но мысли эти будто сами собой лезли в голову. Танец, так похожий на ритуальный, ее дикие движения, чувственные прикосновения и волнующий шепот на ухо… Страстный поцелуй, ее руки на его шее… Такое невозможно забыть.

Появление Сибилл во сне ему также не нравилось. Как она вообще узнала об этом? Никогда прежде Уго не мучили кошмары, да и тревогу он испытывал лишь в одном случае: когда перед сном забывал положить у изголовья заряженное ружье. И сейчас Уго чувствовал себя предельно глупо: он не боялся свирепых индейцев, но испугался… женщины?

На подходе к особняку он постарался придать своему лицу самое непринужденное выражение. Дверь открыла экономка.

– Госпожа Айне не спит? – спросил Уго.

– Что вы… она ждет вас, господин Уго. Сама не своя от…

Дослушивать Уго не стал. Ему хотелось как можно скорее выбросить из головы воспоминания о Сибилл, заменив их другими, об Айне. Ворвавшись в залу, он нашел ее взглядом. Она стояла у окна и обернулась на звук открывающейся двери. Глаза ее блестели, отражая огоньки свечей в канделябрах. Увидев Уго, она подалась вперед. Он поспешил к ней и прижал к сердцу, надеясь, что она не почувствует, как часто и сильно оно бьется. Уго погладил невесту по спине, втянул носом аромат ее духов и закрыл глаза, запоминая этот миг во всех мелочах и деталях, словно это было последнее объятие в его жизни.

– Вы поговорили? – спросила Айне, отстраняясь, чтобы посмотреть жениху в глаза.

– Да.

Айне вопросительно приподняла брови.

– Она все поняла, – солгал Уго.

– Тогда почему ты так взволнован? – недоверчиво нахмурилась Айне.

Уго замялся.

– Не поверю, что Сибилл может такое простить… – продолжила Айне, от напряжения заламывая руки, – ответь мне честно!

– Да какая разница, что она сказала? – начал сердиться Уго, – я объяснил, что у меня уже есть так называемая лебедушка. Сообщил ей о тебе, это главное!

– Она знает, кто твоя невеста?

– Это имеет значение?

– Конечно! Сибилл мстительна, у нее длинные руки, а дотянуться до тех, кто рядом, – проще простого!

Уго хотел было сказать правду, но тут же передумал, решив воспользоваться страхом Айне.

– Она знает.

– Горе мне! – всплеснула руками девушка. – Горе нам всем!

Уго выдержал паузу и покачал головой, делая вид, будто очень сожалеет о случившемся. Айне начала сильно кашлять и задыхаться. Уго усадил ее в кресло и громко позвал экономку. Та ворвалась в залу, готовая к очередному приступу, неся в руках склянку и какие-то тряпки. Как только Айне пришла в себя, Уго продолжил свою игру.

– Я не хотел волновать тебя, дорогая. Прости… Сибилл бросала мне вслед какие-то проклятия, я не слушал. Не думаю, что она может чем-то нам навредить, но…

– Что?..

– Если ты так переживаешь, мы можем уехать далеко-далеко отсюда. Туда, где Сибилл не сможет до нас добраться.

– В Техас? – догадалась Айне.

– Если только ты пожелаешь.

Вспоминая последнюю встречу с Сибилл, Уго и сам был бы рад убраться подальше от этой женщины. Она одновременно и притягивала его, и внушала необъяснимый, животный страх. Уго не мог отделаться от чувства, что она и сейчас наблюдает за ним.

– Не спеши, – мягко добавил он, надеясь, что к утру Айне свыкнется с мыслью об отъезде, – подумай до завтра.

Айне не ответила.

Всю ночь Уго промучился. Никогда прежде он не видел настолько ярких и пугающе реалистичных сновидений. Он оказался на поляне, вокруг него плясали девы в белых платьях и лишь одна – в черном. Уго пытался найти среди них Айне, но никак не мог различить лиц танцующих.

– Кто из нас – твоя лебедушка? – наперебой смеялись они, кружась вокруг него. – Кто теперь твоя невеста?

Уго схватил наугад одну из дев за белый рукав, но та вырвалась и исчезла, оставив в его руке белые перья.

– Упустил! Упустил! – злобно расхохотались остальные.

Уго проснулся и резко сел на кровати. Простыня под ним сбилась, одеяло лежало на полу. Весь мокрый от пота, он поднялся, зажег лампу и закурил прямо в номере. От кого-то он слышал, что индейцы умеют бороться с дурными снами, сплетая для них ловушки. Конечно, это все вздор, думал Уго. Когда-то от бессонницы и ночных кошмаров его мать принимала лауданум. Если так будет продолжаться и дальше, он обратится к лекарю. Выпуская дым в приоткрытое окно, Уго нервно усмехнулся: до чего способна довести встреча со склочной женщиной. В ведьмовство он по-прежнему не верил, хотя его пугало то, как Сибилл смогла завладеть его разумом и пробраться в сны. Впрочем, даже самому себе Уго не хотел признаваться в том, что он ее побаивается.

Он попробовал отвлечься от мыслей о ней и предался приятным грезам, представляя, как они с Айне входят в его поместье в Техасе. Пожалуй, он разрешит ей взять с собой верную экономку и даже повара, если они того захотят. В том, что Айне согласится уехать, Уго теперь почти не сомневался.

Успокоившись, Уго поправил постель и лег. Задремал он быстро. К несчастью, вместе со сном вернулись и девы в белом. Теперь у них у всех было лицо Айне, но стоило ему схватить одну из них за руку, как та превращалась в Сибилл. Мечась в постели, Уго просыпался снова и снова, до самого рассвета.

В ужасном расположении духа он отправился в «Белую Лилию». Айне сообщила о своем решении переехать, чем очень обрадовала Уго. Слуги тут же начали собирать вещи, а Айне только и делала, что лила слезы. Она ничего не ела уже целые сутки и, казалось, единственное, что давало ей силы – это созерцание озера из окна своей спальни. Уго не мешал ей, хотя ее нездоровая привязанность к этому водоему его раздражала. Глаза невесты покраснели от слез, и сама она будто бы ссутулилась. Уго понимал, что страх перед Сибилл и тоска из-за неизбежного отъезда сделали ее уязвимой, но не хотел, чтобы она передумала. Он знал, что рано или поздно озеро уничтожит фундамент особняка, потом сгниет пол и обвалится накренившаяся башня, посыплется потолок и обрушатся стены. Айне не желала слушать разумные доводы, слепо веря, что особняк еще можно спасти, зато боялась проклятия Сибилл. Уго не переубеждал невесту, ухватившись за этот страх, как за единственную возможность спасти ее.

На следующий день он отправился в Дублин: на его наследство нашелся покупатель. Предстояло уладить все вопросы с документами. Оставив невесту со слугами собирать чемоданы, он поспешил уехать. Сделка заняла пару недель. Мучимый неприятными кошмарами с участием Сибилл, Уго мало спал. Он обратился с этой проблемой к местному лекарю, и тот дал ему пузырек со спасительным снотворным, благодаря которому Уго наконец смог провести целую ночь в забытьи. Но ожидаемого облегчения это не принесло.