Читать книгу: «На колесах»

Глава 1

Июль 2018 г.

Солнце светило в распахнутое настежь окно. Июль в Самаре выдался замечательный: не было холодных порывов ветра, которые развевали бы волосы и портили прическу, но и умирать от духоты в собственном доме не приходилось. Самое то для прогулки в парке или у Арены в поисках иностранцев. Яркий день 15 июля 2018 года запомнился людям надолго. Почти отгремел чемпионат по футболу – главное спортивное событие года, знаменательная дата для каждого россиянина, как бы он ни относился к спорту. Сегодня был финал, и самарцы стремились отжечь на последнем дне мундиаля по максимуму.

Однако Таня никуда не собиралась. Хотя порой ее посещала заманчивая мысль укатить на любимом велосипеде по набережной вдоль Волги и отдаться всеобщему ликованию, сейчас было дело важнее, а именно, разговор с мамой, позвонившей с утра пораньше.

– Мам, у меня правда все хорошо. – Плечом Таня придерживала трубку у уха, а другой листала свежий выпуск газеты. – Потому что никто не выплачивает стипендию летом. В прошлом году тоже не выплачивали, тебе приснилось, – фыркнула в трубку и прикусила губу. – Я уже двадцать лет Таня! – возмутилась она, но тут же стала спокойнее. – Мам, не волнуйся, у меня все отлично с учебой, – она затараторила, будто опаздывала на важную встречу. – Нет, я не… Мама! – Таня раздраженно пнула попавшуюся на пути подушку. Та слегка подпрыгнула в воздухе и упала обратно на ковер буквально в паре сантиметров от прежнего места. ‒ Ладно, о’кей, я перезвоню тебе. ‒ Не дождавшись ответа, Таня бросила трубку.

«Из рук в руки» отлетела на диван. Таня, не нашедшая того, что искала, плюхнулась следом, скрестив ноги. Зарылась руками в растрепанные, будто только после пробуждения, волосы и взвыла коротко, но громко: можно позволить себе пошуметь, пока в квартире никого. Она опять не нашла в себе силы сказать правду. Нет, Таня не врала всем подряд ради собственной выгоды, просто уже месяца три как редкие примеси правды в ее словах не превышали нескольких процентов. Врать маме не хотелось, но еще меньше хотелось, чтобы она узнала о причинах лжи. Стоило только представить, какой скандал она устроит, если узнает об исключении из университета, как тут же ноги сводило судорогой, а язык становился бесформенно-неповоротливым желе. Таня догадывалась, что маме станет плохо, а потом, когда она примет корвалол, незадачливую дочь начнут обвинять во всех грехах, начиная от лени и эгоизма и заканчивая намерением разрушить династию врачей.

О, династия! Таня слышала о подвигах женщин семьи в медицине еще до того, как сама внятно научилась говорить. И мама, и бабушка, и тетя были врачами. И они делали все, чтобы Таня захотела посвятить себя столь важной и нужной профессии. Однако она не чувствовала, что ее душа лежит к медицине, и, если бы не болезнь отца и полное незнание, кем быть в жизни, не пошла бы в СамГМУ. С каждым годом учеба была все невыносимее, и в итоге Таня завалилась на экзамене после второго курса. Она бы обрадовалась исключению, если бы не необходимость по этому поводу объясняться с мамой. Разговора она всеми силами старалась избежать – это порождало ложь, которая снежным комом катилась на Таню, грозя погрести девушку под собой.

Таня шлепнула себя ладонями по щекам, чтобы взбодриться, и взяла телефон. Соседский щенок на заставке – фото Таня сделала сама – заставил улыбнуться. Сообщение о просрочке платежа по кредиту она проигнорировала. О задолженности Таня знала, но что делать, если сейчас у нее не было денег ни чтобы отдавать кредит, ни даже на коммунальные услуги? Таня залезла в интернет. Настроение упало окончательно, когда в ленте ВКонтакте мелькнуло фото профессора фармакологии. Старичок весело улыбался, сжимая в руке очередной грант, и совершенно не мучился совестью за то, что не дал неперспективной студентке отработать пропуски, чем испортил ей жизнь.

В замке провернулся ключ.

‒ ЖЭК требует дань, ‒ раздалось из коридора, и следом за голосом зашла Инна, высокая шатенка с глазами цвета корицы. ‒ Я тебе еще принесла. ‒ Она кинула Тане газету, которую та ловко поймала.

‒ Как мило, ‒ в голосе Тани не было признательности – скорее, ирония. ‒ Как прошло?

‒ Петя сделал мне предложение. ‒ Инна засияла и выставила вперед руку, демонстрируя безымянный палец с аккуратным золотым колечком на нем. ‒ Мы планировали съехаться на неделе, поэтому искать тебе придется еще и жилье.

Таня пожала плечами. С Инной они не были подругами: просто две девушки, снявшие квартиру на двоих, чтобы меньше платить. Во всяком случае, так было несколько месяцев назад, пока Таню еще не исключили из университета. Инна оказалась благородной и не выгнала соседку сразу же, даже продолжала оплачивать квартиру в одиночку. Таня в свою очередь обещала вернуть долг, как только представится возможность, и искала работу, параллельно не забывая зубрить материал для восстановления в вузе.

Инна была стройная и грациозная, как лань. И глаза у нее были как у лани, – раскосые и большие. Все парни ее кафедры валились ей в ноги, но она хранила верность Пете, которого знала с самого детства. Не то что Таня, у которой не было ни ног от ушей, ни пышного бюста. Ни толстая, ни тощая, ни дылда, ни лилипут – она не была королевой красоты, но и дурнушкой назвать язык не поворачивался.

‒ Поздравляю, ‒ Таня кисло улыбнулась. ‒ Мне сделать вам семейное фото? ‒ шутка сопровождалась изогнутой бровью.

Она взяла принесенную газету, хотя точно такой же выпуск просмотрела только что. Но оставался шанс, что в пылу разговора с мамой она могла упустить интересную вакансию. Внимание привлекло объявление о поиске сиделки. Работа предлагалась несложная, а платили за нее вполне достойно.

‒ Требуется уход за инвалидом и живое общение. Контракт на шесть месяцев. О, хорошо платят! Даже очень хорошо! И с проживанием за счет работодателя. ‒ Инна заглянула через плечо Тани и посчитала, что без ее комментария не обойтись. ‒ Это то, что тебе нужно.

– Не знаю, – Таня нерешительно обкусывала губу: всегда так делала в минуты сомнений. – У меня же неоконченное, да и вряд ли им нужна неопытная.

– Брось. Ты молодая и красивая, и тебя примут, – Инна уверенно приобняла ее за плечи. – У тебя такие мягкие медно-коричневые волосы. – Она провела пальцами по Танину пряди. – Такая модная прическа и красивые глаза.

– Ага, красивые, – самокритично скривила губы Таня, – как у коровы.

Ей никогда не нравились ее глаза, хотя многие говорили, что они самое привлекательное в ней. Тане же казалось, что они занимают пол-лица, а цвет – коричневый – навевал не самые приятные ассоциации. Сама она считала главными своими достоинствами аккуратные уши и гибкую мимику.

– Да ну тебя, дуреха, – Инна пихнула Таню в бок локтем.

– Ну, не всем же быть, как ты, грациозной ланью.

– Зато у тебя зубы ровные, – нашлась соседка. Ее собственный неправильный прикус был основным недостатком Инны, по ее же мнению. – Брось. Посидишь полгодика с чьим-то дедулей, а пока восстановишься.

– Попытка не пытка, – согласно кивнула Таня.

Стоило попробовать: у Тани было не так много вариантов, чтобы разбрасываться приемлемыми предложениями. Таня отодвинула от любопытной соседки газету и набрала номер, указанный в объявлении. Гудки били по ушам, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее потели у Тани ладони. И вот, когда она уже собиралась бросить трубку, допустив, что на такое предложение и без нее откликнулось достаточно желающих, гудки сменились приятным мужским баритоном:

‒ Слушаю.

‒ Добрый день, вакансия сиделки еще свободна? ‒ спросила Таня.

На следующий день она сидела в пекарне недалеко от дома и ожидала, когда придет вероятный работодатель. Она не была уверена в том, что стоило откликаться на объявление, как и в том, что достойно пройдет собеседование. Единственное, в чем Таня была уверена: выглядит она презентабельно. Во всяком случае, так сказала ей Инна, в чьем безупречном вкусе ни разу не приходилось сомневаться. Купленная пару месяцев назад блузка смотрелась почти новой, а юбка – редкий гость в Танином гардеробе – сидела идеально. Таня последовала не всем советам модной соседки, оставив каштановые пряди в привычном виде. По ее мнению, так ей шло больше, чем предложенный Инной строгий пучок.

Ховричев Валентин Никандрович. «Какое странное отчество, экзотическое», ‒ подумала Таня, когда ей представились по телефону. Увидев мужчину вблизи, она поняла, что ошиблась. Ничего экзотического: на вид слегка за пятьдесят; четыре глубокие морщины, возможно, свидетельство частого недовольства, исчертили лоб. Седые волосы уложены в стильную прическу полубокс, элегантные очки в тонкой оправе на широком носу, ухоженные бородка и усы, будто мужчина только вышел из барбершопа, и дорогой костюм – все это просто кричало, что у Валентина Никандровича много денег. Таня поежилась, когда синие глаза за линзами нашли ее среди посетителей «Coffee Bean»: уж слишком пронзительно и сурово они смотрели.

Валентин Никандрович предложил встретиться на нейтральной территории. По его словам, так должно быть удобно им обоим. Инна предложила уютное кафе, известное многим в Самаре, и Таня согласилась: она не раз брала там капучино и булочки на завтрак и думала, что в знакомом месте будет чувствовать себя увереннее. Ошиблась.

‒ Веснова Татьяна Максимовна? ‒ уточнил мужчина, подойдя к занятому Таней столику.

‒ Добрый день. Да, это я, ‒ подтвердила Таня. Сама она узнала его сразу. Увидев имя в объявлении, она вчера забила его в Интернете и узнала про будущего работодателя многое. Правда, про его семью она не нашла ничего, кроме короткого некролога жене, сделанного тринадцать лет назад. Внешность она запомнила по фотографии.

‒ Я ознакомился с вашим резюме, ‒ начал Валентин Никандрович сразу с сути, не обременяя себя непринужденными беседами о погоде, только руку для приветствия протянул – Таня пожала ее не вставая.

Голос звучал холодно, заставив поежиться. Девушка проигнорировала мимолетное ощущение дискомфорта, пришедшее вместе с Валентином Никандровичем, и натянула на лицо улыбку: от этой работы слишком много зависело – она не могла позволить себе упустить ее лишь потому, что покажется работодателю недружелюбной.

‒ Значит, вы обучались сестринскому делу? ‒ Валентин Никандрович поправил очки и этим напомнил Тане строгого преподавателя по фармакологии.

Таня кивнула, еще больше натягивая улыбку на лицо. Потом одернула себя, испугавшись, что так ее ложь легко раскусят. Пальцы сами потянулись к юбке, скомкали ткань. Таня снова смущенно улыбнулась.

Все это было очень неловко. Таня чувствовала, как трут недавно купленные туфли, а косточки от любимого лифчика предательски впиваются в кожу. Кажется, она уже готова была проклясть и солнце, слишком ярко светившее сквозь оконное стекло прямо на нее, и слишком громко болтающую за соседним столиком парочку, и официанта, очень долго несущего заказ, и себя за излишнюю нервозность, способную выдать Таню с головой. И она бы прокляла, встала бы и направилась к выходу, если бы не деньги, которые так нужны.

От нервного срыва Таню спас официант с заказанными напитками. Таня как можно скорее скрыла дергающийся уголок губ за чашкой, стоило только официанту поставить капучино на стол. Кофе немного успокоил, способность говорить вернулась.

‒ Напомните, какое именно заведение вы окончили? ‒ Валентин Никандрович неспешно отхлебнул своего эспрессо, вынуждая Таню гадать: он и впрямь не заметил ее паники или только сделал вид.

Все это время мужчина молча делал записи в кожаном блокноте. Рядом на столе лежало распечатанное резюме, которое Таня загодя прислала по почте. Казалось, его совсем не интересует ни Таня, ни собеседование, но стоило ему снова посмотреть на нее взглядом коршуна, это впечатление моментально развеялось.

‒ Эм… колледж Липиной, в смысле, Ляпиной, ‒ тут же исправила оплошность Таня, надеясь, что не покрылась красными пятнами от стыда.

Валентин Никандрович только кивнул, сделал пометку в блокноте. Это напрягало. Таня уже готова была услышать избитое «Я вам перезвоню» и снова закопаться в газетах в поисках вакансии.

‒ Вам девятнадцать? ‒ он поднял на нее задумчивый взгляд и почти сразу вернул его назад к блокноту.

‒ Двадцать, ‒ поправила Таня, и это единственное, в чем она не соврала сегодня.

Валентин Никандрович оторвался от записей и от кофе, чтобы пристально посмотреть на Таню. Его взгляд гипнотизировал, будто хотел пробраться в самые укромные уголки души. Таня нервно улыбнулась и заозиралась в поисках официанта, чтобы скорее попросить счет, но тут ее ошарашили совсем неожиданным вопросом:

‒ Скажите, Татьяна Максимовна, ‒ Валентин Никандрович подглядел в ее резюме, ‒ вы легко заводите друзей?

‒ Я? ‒ Таня на миг остолбенела, услышав столь далекий от профессиональных навыков вопрос, но вскоре спохватилась и поспешила ответить. ‒ Да-да, конечно. У меня много друзей.

Это тоже была полнейшая правда. Заводить друзей – нет ничего легче для Тани. Иногда ей самой казалось, что это единственное, что она умеет. А ведь она даже не старалась: люди сами проникались ей словно под гипнозом или заклятьем.

‒ Отлично! ‒ С лица Валентина Никандровича сошло серьезное выражение: он улыбнулся приветливо и тепло и назвал ее будущую зарплату.

Таня моргнула: она рассчитывала в лучшем случае на половину. Предложение было подозрительно щедрым. Здравый смысл подсказывал, что тут должен быть подвох.

‒ Извините, а в чем будут заключаться мои обязанности? ‒ Таня внимательно прочитала объявление в газете, но ей сложно было поверить, что такие деньги предлагают только за услуги сиделки, ведь изначально была заявлена меньшая сумма.

‒ Помощь в бытовых делах, поддержка чистоты в помещении, сопровождение по необходимости и общение, постоянное общение, ‒ спокойно перечислил Валентин Никандрович. ‒ Да, изначально я заявлял о другой сумме, но посчитал, если вы можете взять на себя контроль за приемом лекарств подопечного, то будет разумно повысить оплату.

Татьяна задумалась. Минимум работы за хорошую оплату, плюс проживание и питание за счет работодателя – все это звучало очень привлекательно. Конечно, она не была медсестрой, но с их обязанностями была знакома: все же два года она училась в СамГМУ. Перспектива не только помочь матери и разобраться с долгами, но и самой хорошо подзаработать, а еще наконец съехать от Инки прельщала, и Таня тут же согласилась.

‒ Очень рад! ‒ На прощание Валентин Никандрович снова пожал ей руку. В этот раз жест получился дружелюбнее, и Таня даже смогла ощутить тепло ладони. ‒ Завтра я пришлю за вами машину, и вы сможете приступить к работе.

Он допил эспрессо, оплатил заказ и за себя, и за Таню и ушел. «Жаден он разве что на слова», ‒ восхищенно подумала девушка. Досмаковав капучино, она отправилась домой. На ходу написала сообщение Юле – подруге детства, которая единственная в родном городе знала о сложностях Тани. Хотелось поделиться радостью и получить такую же искреннюю поддержку в ответ.

Глава 2

Таня вбежала в новую комнату. Стук двери ударил по нервам, но еще больше по ним била необъяснимая грубость Никиты. Гневно пнув полуразобранный багаж, валяющийся на полу, она бухнулась на кровать. Нетбук она включила почти автоматически и машинально зашла в недавно созданный блог. Необходимость выплеснуть сжимающую горло злость, высказать все обиды, несправедливо нанесенные ей за недлинный разговор, переполняла душу. Таня знала только одно место, где могла выговориться, и пальцы застучали по клавишам.

«Этот напыщенный индюк! Да как у него только наглости хватило?! Мы фактически даже не знакомы толком, а он уже хамит!» – Мысли выливались в пост без всякой фильтрации. Таня потратит на нее время позже, когда остынет. Ссора испортила настроение, а ведь утром все так хорошо начиналось.

***

Таня догадывалась, что Валентин Никандрович – состоятельный человек. Он даже оплатил ей такси до своего дома, и это в разгар футбольной лихорадки, когда ценники взлетели до небес, а поездка могла стоить как крыло от самолета. Такая щедрость была проявлением богатства. Адресом значился коттеджный поселок «Чапаевка», и целых двадцать минут под радио Таня предавалась мечтаниям о новой роскошной жизни. Ее воображение рисовало будущий дом большим и фешенебельным, как в фильмах, обязательно с мраморными лестницами и золотыми перилами. Ей уже представились и высокий цоколь, и широкое крыльцо, на которое приятно выходить с чашечкой утреннего кофе. Лепнина, пилястры, скульптурные композиции, колонны и полуколонны – все для того, чтобы жить как принцесса из сказки. А еще там должен быть великолепный сад, непременно засаженный шикарными розами.

Ожидания не оправдались. Вместо представлявшегося особняка эпохи барокко перед Таней был огороженный симпатичным забором из белого дерева одноэтажный дом. От соседских он отличался только длиной: он занимал два участка вместо одного. Дом стоял в центре поселка, окруженный миленькими двухэтажными домиками. В такие самарцы приезжали из города на выходные, чтобы отдохнуть на природе. Таня и сама бывала в похожих на вечеринках у друзей, одногруппников или друзей одногруппников. Обычно в коттеджах никто не задерживался дольше нескольких дней, но Ховричевы, судя по всему, жили в «Чапаевке» постоянно. Дом строился основательно, на века. Таня немного разбиралась в этом, ведь все детство провела с папой на стройке их собственного дома. Его так и не достроили, зато она теперь могла на глаз сказать, жилой перед ней дом или дача.

Остановившись у забора, таксист высадил Таню с багажом и, даже не предложив помощь, умчал. Сад все же имелся, хотя и маленький. Его явно разбил неравнодушный к цветам человек: это было понятно по тому, что растения выстраивались в четкую композицию. Решив, что жить в небольшом частном доме, пусть и в качестве прислуги, все же лучше, чем делить квартиру с Инной и ее женихом, Таня шагнула за калитку, предварительно сделав пару снимков для будущего блога. В кадр попала пролетающая в этот момент над домом ласточка.

Во дворе у клумбы с ирисами на корточках, вполоборота к калитке сидела девушка. Миловидная блондинка, на вид не старше самой Тани, опрыскивала цветы, и в каждом ее движении чувствовались любовь и нежность. Девушка у ирисов казалась столь чистой, что Таня застыла, не в силах отвести взгляд. «Она как ангел», ‒ промелькнула в голове неожиданная мысль. Ей показалось, как озарение, что если девушка отвернется от цветов, то случится непоправимое. Секундное наваждение тут же спало, стоило калитке со стуком захлопнуться. Девушка, уже не казавшаяся неземным существом, поднялась и, радостно улыбаясь, пошла навстречу Тане. Подол ее белого платья касался земли. Несколько травинок прилипло к нему, но девушку это, казалось, совершенно не беспокоило. Таню передернуло: кому-то же придется отстирывать пятна!

‒ Добро пожаловать. Вы, наверное, Татьяна? Отец говорил, что вы приедете. ‒ Она искрилась радушием, словно всю жизнь ждала этой встречи. На ее солнечном лице контрастно выделялись печальные небесно-синие глаза. ‒ Меня зовут Кристина, ‒ представилась она.

‒ Приятно познакомиться, ‒ Таня протянула руку. ‒ Можно просто Таня и на ты.

‒ Хорошо, ‒ Кристина улыбнулась шире, отчего на ее щеках образовались ямочки. Она поправила выбившуюся прядь пшеничных волос. ‒ Пойдем, я покажу дом.

Новое жилье Тане понравилось. В широком длинном коридоре на стенах висели картины. В основном это были копии, о чем рассказала Кристина, правда была одна оригинальная – настолько, что Таня не смогла разобрать изображенное на ней. Кристина сказала, что эту картину подарил ее дедушке какой-то греческий художник.

Таня оценила просторную кухню со всей необходимой бытовой техникой и удобствами. Разделение на две зоны – столовую и собственно кухню – на ее взгляд, было лишним: сама она привыкла, что едят и готовят в одном месте, но кто знает, как принято у богатых. Кристина назвала комнату «царством Галины Ивановны», их домработницы. Сейчас она была в магазине, поэтому застать ее не удалось. За прочным деревянным столом могла поместиться большая семья, но стояло всего три стула. Большие окна позволяли свету проникать внутрь, делая помещение еще более светлым и приветливым.

Комната Тани, куда они пошли сразу после кухни, оказалась уютной и неожиданно большой. Ее следовало бы назвать «квартирой»: кроме спального места там были кухня и личный санузел. К комнате прилагалась и соседка, та самая Галина Ивановна. Таню это нисколько не огорчило: для нее не было проблемой разделить жилплощадь, тем более, судя по словам Кристины, Галина Ивановна была доброй женщиной. Особенно Тане понравилась клумба, разбитая прямо под окном.

И комната, и сам дом, и пока единственный из обитателей, с кем Тане удалось познакомиться, производили положительное впечатление.

‒ Когда я смогу увидеть подопечного? ‒ спросила Таня, когда экскурсия по дому была окончена. ‒ Никита, верно? Кем он тебе приходится?

Имя она прочла в выданной Валентином Никандровичем бумаге. Пока про человека, с которым она будет взаимодействовать каждый день в течение полугода, Таня знала только имя и название диагноза. Там была и дата рождения, но по неосторожности Таня пролила на нее оставленный Инной лак для ногтей.

‒ Никита – мой брат, ‒ Кристина опустила голову, пшеничные пряди упали на лицо, скрыв эмоции. ‒ И лучше называй его просто по имени, вы же ровесники.

Ровесники? Таня ожидала старика или, в крайнем случае, мужчину в возрасте. «Что ж, с ровесником будет легче найти общий язык», ‒ оптимистично подумала Таня. Знала бы она, что поменяет мнение уже через десять минут.

‒ У брата немного тяжелый характер, ‒ предупредила Кристина, подведя Таню к нужной двери. Внутрь она заходить не спешила, будто боялась. ‒ Травма случилась всего два года назад, и он не совсем смирился. Но ты, Татьяна, такая светлая. ‒ Она взяла Таню за руку и улыбнулась – в синих глазах зажегся огонек веры. ‒ Я чувствую, нет, знаю, что ты справишься.

‒ Эм, спасибо, ‒ только и смогла ответить Таня, сбитая с толку такими словами.

Кристина кивнула и, пожелав удачи, исчезла: именно так, ведь Таня даже моргнуть не успела, как девушки рядом с ней не оказалось. «Странно», ‒ подумала она и взялась за ручку.

В полумраке комнаты царила тишина, гробовая, почти как в склепе. Таня сначала подумала, что это нежилое помещение. Она уже почти ушла, но тут дверь справа распахнулась, едва не ударив девушку по носу. Там была еще одна комната, откуда на инвалидной коляске выехал парень. Взгляд Тани автоматически пробежался по нему, ища внешние признаки возможного заболевания.

Зная, что ей придется иметь дело с инвалидом, Таня ожидала увидеть тощего и болезненного человека. Ее подопечный не был ни тем, ни другим. Да, лицо было бледновато, но это, скорее, следствие редких прогулок, чем болезни. Сильные руки в черных перчатках-митенках крепко, до дрожи в пальцах, сжимали колеса коляски. Растрепанные черные волосы лежали на плечах. На его ноги она старалась не смотреть: это было бы не совсем тактично.

Взгляд переключился на лицо. Резкие угловатые черты, острый нос, скулы. Особенно на холодном лице выделялись внимание черные угольки глаз, безразлично глядевшие из-под черных бровей. «Красивый», – заключила Таня. Черноволосый и черноглазый, он разительно отличался от златовласой Кристины и Валентина Никандровича, у которого в седине проглядывали светлые волоски. Это интриговало.

– Отойди, – грубый низкий голос вернул Таню в реальность, разрушая приятный образ.

Парню ее внимание явно не нравилось. Тонкие губы его искривились, обнажив зубы. Два уголька черных глаз буравили Таню. Взгляд острый и пронзающий насквозь. В нем видны все бездны ада, которые он обещал всякому, кто придется не по нраву. Она сделала шаг в сторону, пропуская парня в его комнату.

– Я Таня, твоя помощница. – Она скомканно улыбнулась и приветливо протянула руку.

Он проехал мимо, всем видом проигнорировав и жест, и слова. Остановился у кровати. Стиснул зубы и крепко зажмурился, сжав кулаки. Казалось, сейчас парень готовится подраться с гостьей, но он даже не шелохнулся. Вскоре он открыл глаза, но на Таню даже не посмотрел, отвернувшись от нее к тумбочке, будто это именно она с ним разговаривала.

– Меня зовут Таня, я теперь здесь работаю, – повторила она в глупой надежде, что в первый раз ее просто не услышали.

Парень издал раздраженный полувздох-полустон. Он так и не повернулся к Тане лицом, судорожно стал искать что-то на прикроватной тумбочке. Таня многозначительно прокашлялась, требуя от грубияна реакции на прозвучавшие слова.

– Никита, – процедил он через время, когда понял, что от него не отстанут. Руки в черных перчатках-митенках сжали колеса. – А теперь уходи.

Никита продолжал поиски, не обращая на нее внимания. Теперь он еще и водил по тумбочке руками. Нервно и торопливо он ощупывал каждый сантиметр. То, что он искал, явно было сейчас очень важно. Во всяком случае именно этим Таня объяснила лихорадочность его действий. Возможно, гнев Никиты направлен не на нее, а на то, что нужная вещь не находилась. В универе им читали курс по психологии, и Таня решила применить полученные немногочисленные знания.

– Тебе нужна помощь? – постаралась она спросить как можно деликатнее, но уже начавшее клокотать в груди раздражение сделало ее тон резче, а голос грубее, чем хотелось бы.

– Ты глухая? Или слепая, раз дверь не видишь? – Он резко развернулся, растрепанные черные волосы от этого растрепались еще больше. Черные глаза пронзили Таню, передавая недовольство.