Отзывы на книгу «Сосновые острова», страница 2

Довольно-таки странная книга, все глубинные смыслы которой я разглядела очень вряд ли. Некий ученый-теоретик (аннотация, кстати, снова врет - в профессора Гильберт Сильвестер не вышел, всего лишь приват-доцент), увидев однажды страшный пророческий сон, с утра пораньше закатывает жене истерику и, тщательно собрав манатки, сваливает из дома в голубую даль. А точнее - в Японию. Прямиком из Германии. Почему именно в Японию? А так повелела его мятежная истеричная душа. Но, как становится понятно позже, это решение недопрофессора было продиктовано кем-то свыше, потому что именно в Японии мужик находит путь (на мой взгляд, сильно условный) к себе. Учитывая то, что происходящее на страницах книги вызывает по большей части только недоумение, ожидать, что история может хоть сколько-нибудь понравиться, не приходится. Но, как это ни странно, исплеваться не хочется. Как бы ни бесил меня герой, какими бы странными ни казались события, в целом история даже красива. Мне понравилось это спонтанное путешествие по стране восходящего солнца, несмотря на все его безумие. Мне кажется, автору удалось хотя бы отчасти заглянуть в глубины загадочной японской души. Нация с очень интересной культурой - чайная церемония (правда, в книге об этом лишь упоминается), своеобразная лаконичная, но содержательная поэзия, любовь к созерцанию (оказывается, японцы массово выезжают наблюдать не только за цветущей сакурой) - ко всему этому хочется прикоснуться хотя бы краешком сознания, взглянуть хотя бы одним глазком. Хотя, конечно, страсть к самоубийствам вряд ли сможет понять кто-либо, кроме самих японцев. Но все остальное захватывает и где-то на периферии сознания маячит мысль бросить все нафиг, уехать в Урюпинск и рвануть в эту самую Японию - и созерцать, искать себя, пытаться прийти к согласию - с собой и с миром. И это, пожалуй, в истории самое прекрасное.

Разумеется, с формальной точки зрения главный герой не бородовед. Он культуролог, или искусствовед, или даже философ, или что-то в этом роде, но по факту — бородовед, и никак иначе, этакий шарж на европейского интеллектуала. Марион Пошманн — немка, и может себе позволить игнорировать стереотип о практичных рассудительных бюргерах, её бородовед — вздорный, импульсивный, непоследовательный, будь он настоящим человеком, был бы совершенно невыносим (жена бородоведа — святая женщина!), но, по счастью, он персонаж, и как персонаж весьма занимателен.

Некоторые книги заключают в себе отдельный мир. «Сосновые острова» не заключают в себе ничего, в том смысле, что граница между этой книгой и другими существует только условно. «Сосновые острова» состоят из цитат и аллюзий, убери их — и этой повести не станет. Да, собственно, «Сосновые острова» и есть одна большая аллюзия на 192 страницы, пригоршня воды из мирового литературного потока, и при чтении вода эта просачивается сквозь пальцы, возвращаясь к привычному течению, и кажется, что «чтение» и «течение» созвучны не просто так.

Как удачно, думала я, что до «Сосновых островов» я читала и стихи Сайгё , и «По тропинкам Севера» Мацу Басё, и о творчестве Танидзаки Дзюнъитиро имею представление, и даже, благодаря «Японским призракам» , кое-что знаю о лесе Аокигахара, и поэтому могу, не путаясь, следить за путаным маршрутом путешествующего по Японии бородоведа.

А потом подумала — ведь можно и наоборот. Можно прочитать «Сосновые острова», а потом уже лично познакомиться с Сайгё, и пройти с Басё по тропинкам Севера, и много чего ещё. Ведь чтение как-то так и работает, одна книга цепляет за собой другую, сначала букварь, потом синенькая, потом всё как в тумане, и ты плывёшь в потоке перетекающих друг в друга историй, и это прекрасно.

Марион Пошманн — не только писательница-прозаик, но и поэтесса, «Сосновые острова» — её признание в любви к коллегам из далёких краёв и давних времён, но также и подражание японским поэтическим дневниками — в такой дневник складываются письма бородоведа к жене и хайку, которые он, преисполнясь апломба и уважения, сочиняет в подражание Басё, ещё одна книжица внутри этой маленькой книги. Проза и поэзия, прошлое и настоящее, реальность и сон сливаются воедино тем больше, чем ближе бородовед подходит к цели своего пути.

Я уже говорила, что «Сосновые острова» — совершенно несамостоятельное произведение, но ведь помимо отсылок в тексте у читателей появляются и личные ассоциации. Мне «Сосновые острова» напомнили о двух книгах, одна из которых мне не понравилась, а другую я люблю.

Формально (ох уж эти формальности) «Сосновые острова», «Осьминог» Анаит Григорян (который мне не понравился) и «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая» Роджера Желязны (которые я люблю) весьма похожи: персонаж одной с автором национальности, но противоположного пола совершает путешествие по Японии, где с ним происходит разное. И если бородовед использует в качестве путеводителя сборник Мацуо Басё, то героиню Желязны ведёт сборник гравюр Хокусая.

Про Хокусая, к слову, тоже написано немало книг. Книги — это бесконечная история.

Очень любопытная, тонкая и глубокая книга. В ней множество мыслей разбросаны по поверхности, и в то же время скрыты от читателя, так что понять их можно лишь при вдумчивом чтении. Здесь и проблема дружбы и человеческих взаимоотношений, ответственности и восприятия окружающего мира.

На первый взгляд кажется, будто автор смеётся над своим читателем, сознательно вводя в сюжет, казалось бы, несовместимые факты: как поющие раковины в туалете, играющие классическую музыку – дабы читатель мог помыться и справить нужду при полном комфорте; уютные поезда, которые призваны довезти пассажиров-самоубийц до вулкана со всеми удобствами – чтобы они могли покончить с жизнью, всецело ей насладившись; и т.п. Однако это станет понятно лишь тогда, если познать всю суть восточного менталитета, его отношение к миру. Не мы – люди – здесь хозяева, а сама природа – мы лишь гости в этом сосновом лесу природы. А намёками на подобное буквально пронизана вся книга – по нескольку раз в каждой главе. Нужно лишь читать вдумчиво и внимательно.

И та же ситуация с Ёсо – японском студенте, что путешествует по своей стране в поисках лучшего места для самоубийства. Это тоже искусство, возведённое в Стране восходящего солнца в особый ранг. Можно броситься под поезд на линии Тюо (Скорая) в Токио, отправиться в Аокигахара – знаменитый Лес самоубийц, кинуться в жерло вулкана Михара в Сенджу, можно подняться по ядовитой тропе, или сброситься, наконец, в небольшом городке Сиогама, что на восточном побережье Хонсю, с высокого обрыва прямо в бурлящие воды Тихого океана. Раз за разом Ёсо вместе со своим новым вынужденным спутником немцем Гильбертом Сильвестром исследует знаменитые места для сведения счётов с жизнью. Символично, что он в конце концов потерялся, и лишь частые сны-видения Гильберта являются намёком на то, что на самом же деле случилось с Ёсо в дальнейшем.

Немецкий интеллигент в эмоциональном раздрае и японский студент-самоубийца отправляются в путешествие по Японии. Гильберт и Ёсо – два человека, представители двух культур и абсолютно различного мировоззрения. У обоих проблемы (вероятная измена супруги и страх перед экзаменами), но каждый решает и воспринимает их по-разному. И если немец уезжает от проблем в другую страну, то японец отправляется в своё последнее путешествие. Один зациклен на поверхностном, видимом – исследует феномен бород в культуре; тогда как другой ищет внутреннюю суть вещей, то что скрыто под поверхностью. Однако Гильберту суждено понемногу также погрузиться в подсознание – и вот он уже исследует внутренние мотивы маршрута странствий Мацуо Басё – того самого, что заложил поэтический жанр хайку, духовные метания его соратников. Символично, как ловко сам Гильберт в конце сочиняет собственное хайко – для себя и товарища Ёсо.

Название книги вполне символично. В последней главе писательница нам поясняет, что же означают те самые сосновые острова, и что значат сосны для самих японцев. При этом книга получилась очень душевной и проникновенной. Чувствуется, что Марион Пошманн глубоко исследовала менталитет и мировоззрение японцев. Своеобразным «путеводителем» для этого стало искусство стихосложения в Японии. Что до самого Гильберта и его жены, что стала своего рода причиной внезапного спонтанного путешествия своего мужа – то тот эпизод-решение в самой концовке – показался мне вполне символичным.

Марион Пошманн является не только писательницей, а еще заслуженной поэтессой. Ведь только поэт сумеет показать японский менталитет через символы, стихи, окутав самую обыденную жизнь вуалью красочных описаний. Зачастую люди без японских корней с огромным трудом передают атмосферу затрагивая данную тематику, но здесь все было в полной гармонии.

Роман очень многогранен. С одной стороны сюжет является спонтанным путешествием или побегом героя от плохого сна, с другой является лирикой жизни. Он погружает в атмосферу Японии, нравов, искусства, сталкивает внутри двух на первый взгляд противоположных людей. Даже тот факт, что единственной соединяющей точкой этих людей становится тема бороды, которая в последствии является не настоящей, накладывает некую идею искусственного, нарочитого замысла автора. Выдуманной иллюзией правды, которую герои игнорируют по средством своих мыслей.

Красиво в романе обыграно путешествие дороги, которая в итоге не смотря на один путь приводит к трем итогам. Один путник идет по дороге книги «Полное руководство по самоубийству». Второй путник прошел путь задолго и стал легендой поэзии и исторической личностью Мацуо Басе. Третий путник идет по дороге спонтанного путешественника решившего в итоге повторить путь Басе и становится неким паломником. Путешествие одно, результат и мысли разные.

«Сосновые острова» насыщенны множеством фактов из работы героя по изучению бород и влиянию их в культуре и обществе. Множество интересных исторических вкраплений и сравнений народов включающих, к примеру варваров, у которых бороды и длинные волосы являлись символом власти и силы, и римлян, где бороды по ухоженности делились по иерархии. И конечно же огромное погружение в саму Японию. Культ еды и ее восхваление, обычаи, мировоззрение людей. Погружающая атмосфера театра кабуки, маски и символизм, уникальность актеров ояма играющих женских персонажей, немного лисьего фольклора. Конечно, лирика в виде хокку и хайку не только с вкраплениями известных стихотворений, а и сочинение по мере путешествия их самими героями романа.

Тысячи игл, Тысячи километров Предо мной, позади меня.

Да, для людей уже знакомых с основами Японии тут будет мало чего интересного в виде истории, фактов и уникальности. Но все же история очень интересная размышлениями, получением энергии от самого созерцания, пищи для тела и ума. Сочетанием двух героев, которые буквально с трудом общаются на ломаном английском стараясь передать свои мысли и культуру. И легком загадочном мистическом реализме в самом конце истории, где один из героев становится вечностью, или был ее всегда… Для тех кому еще не доводилось погрузиться в эту атмосферу будет очень интересно, и плюсом почитать о многих моментах как о повести Гэндзи, узнать о синкансенах, произведениях в жанре коан и о многом другом.

Спасибо за прочтение, надеюсь вы так же, как и я получите удовольствие от прочтения этого произведения. Хороших вам книг!

Очаровательная неспешная история, наполненная грустью.

Два героя отправляются и идут по пути самоубийцы, и каждый смотрит на него по разному.

Эдакий взгляд европейца, живущего в быстром и стремительном мире, на Японию, где новое сочетается со старым, традиционная культура переплетена с бетоном и стеклом. На Японию, где города соединяют сверхбыстрые поезда, люди спешат в офисы и конторы, но есть неспешная чайная церемония и нет перекусов набегу. На Японию, где среди многовековых сосен растянуты жёлтые ленты, где можно встретить брошенные автомобили и вещи. На Японию, где от проблем не уезжают в другую страну, а отправляются в последнее путешествие.

«Сосновые острова» меня очаровали.

С одной стороны роман странный, с другой какой-то завораживающий своим неторопливым повествованием и затаенной грустью. Во всяком случае, такие чувства я испытывала при чтении. Хотя они были очень разные. Начало вызвало у меня глубокое недоумение, и даже ступор. Во-первых, мотивация героя посетить Японию. Ггерой во сне увидел, что жена ему изменила, бросает ее и летит на другой конец света, чтобы этот момент обмозговать. Вы это серьезно? Второй сюрприз меня дожидался недолго. Чес слово, исследователь бород? Я как-то никогда не задумывалась о сакральном значении того, как мужчина носит бороду, какую и для чего, о культурологических аспектах и гендерной теории этого. Мда… Этот момент меня насмешил и вызвал улыбку. Ну, а по прилете в Японию, героя ожидала встреча с молодым человеком, который хочет покончить жизнь самоубийством. И как думаете почему? Разбитая жизнь? Несчастная любовь? Нет, нет и нет. Все просто до безобразия — он просто боится сдавать экзамены. В общем, все началось как один большой театр абсурда и сюра. Ну, а дальше. Дальше меня ждало путешествие по Японии и размышления о бытие.

Что же. Преамбула романа получилась абсурдной и несуразной, но вот то что последовало далее мне понравилось. Вообще, романы номинированные на Букеровскую премию, во всяком случае, те, что я читала, довольно странные и специфические. И все же конкретно этот роман в итоге, как ни удивительно, мне понравился. Мне понравилась подача, пусть и необычная, понравилось путешествие по незримой, уходящей Японии с ее традициями и бытом, а также размышления и прозрения героя. Конечно, все это уже вторично и автор не открыл чего-то нового, но... как сказал А.П. Чехов - краткость сестра таланта. Автор не стал лить воду, а просто и без витиеватости поведал о том, что хотел. И именно небольшой объем, минимум возвышенных разговоров и дум о духовности и жизни в целом, а также поэтические вкрапления и хайку, не дали мне заскучать и в итоге в совокупности дали неплохой эффект. Оценка 4

Весь путь до последних страниц Сосновые острова напоминали мне Смерть в Венеции, которую по-японски кратко, но глубоко и емко пересказывает любитель поэзии Басё. Здесь и правда много поэзии и от поэзии, много воздуха и сосен. Герой блуждает не по японским островам до конечной остановки - островов помельче, а бродит по лесу. Очень аккуратный перевод. Читается очень быстро и приятно.