Читать книгу: «Заполняющий свет»
Часть 1
Пролог
Если бы Вадима спросили, какая смерть самая нелепая, то он, не задумываясь, ответил бы, что вот эта, выпавшая ему уютным вечером в начале августа.
Руферы и зацеперы вступили бы в спор, отстаивая свои права на первенство. Но Вадим отмахнулся бы: погибают они во имя любви к экстриму, а это хоть какое-то оправдание.
Яворский жил со вкусом. Куда ни глянь – глаз радовался. Просторный дом в стиле хай-тек, в гараже машин – на каждый день недели. Щедро сервированный деликатесами и коллекционным вином стол. Красавица-жена. За панорамным окном бассейн и лес, до ближайших соседей топать устанешь.
– Опять в Дубаи?! Не хочу, – капризно протянула Ольга, утомлённая праздностью. – Поедем в Баден-Баден.
– Лад…
Что-то случилось.
В эту секунду.
Нелепое и…
Ольга застыла с удивлённым выражением на лице. Глаза навыкате, рот открыт, а из бокала вино льётся прямо на пышную грудь.
Нелепое и…
Обидно, до чего же обидно…
Глава 1
Лифт плавно взлетел на двести метров за полминуты, с едва слышным шипением распахнул дверцы и выплюнул Свана из своей пасти на пятьдесят втором этаже. Скинув капюшон толстовки, молодой человек расправил плечи и зашагал стремительной походкой по бесконечно длинному коридору, пока не упёрся в массивную металлическую дверь без вывески. Он нажал кнопку звонка, и замок немедля отворился. Сван дёрнул на себя ручку и нырнул в глубину студии. Если бы рыбы могли разговаривать – обсуждать, раздражённо кричать, зло шептать, хихикать и ржать – то её можно было бы сравнить с аквариумом. Разного окраса и формы чуда-юда сновали туда-сюда, обмахивались руками, словно плавниками, хлопали губами и пучили глаза.
– Здоров!
– Чё, как?
– Красава!
– Привет! – сыпалось со всех сторон, пока Сван шёл до гримёрки.
Открыл дверь, и в нос ударил едкий запах лака для волос.
– Всем привет! – звучно кинул он и сбросил с плеч рюкзак.
Перед зеркалом во всю стену и столом, заваленным всякой всячиной, сидели три модели, а над ними хлопотали гримёры. Сван подошёл к одной из парочек и привалился спиной к столешнице.
– Почти всё. – Таша критически осматривала причёску модели, поправляя уложенные локоны.
– У-у, Lobo! – Алёна подалась к Свану, вытянув губки.
Он наклонился и поцеловал девушку.
– Ну вот! – раздражённо вплеснула руками Таша.
Сван зевнул и начал лениво стягивать с себя одежду, была его очередь превращаться в разрисованное чудовище.
Молоденькая гримёрша, фыркая, поправляла Алёне макияж. Хрупкая, маленькая, словно куколка с фиолетовыми волосами и большими, широко распахнутыми карими глазами, она недовольно поджимала губы и порхала над царственной моделью. А та с лёгкой надменностью во взгляде любовалась своим отражением: сиянием выразительных голубых глаз, утончённостью худого лица с острыми скулами, белизной кожи и хрупкостью плеч.
– Истрова, долго будет копаться?! – затрещала рация нетерпеливым скрипучим голосом.
Таша нажала кнопку и бодро ответила:
– Готова!
– Пусть пошевеливается!
– Даже не думай! – осадила Алёну гримёрша, когда, проходя мимо Свана, девушка вновь потянулась к нему губами.
– Вредина, – прошипела девушка, и её высокое, худое гибкое тело в газовом платье скрылось за дверью.
– Садись. – Таша облегчённо выдохнула и заметно смягчилась.
Обнажённый до пояса Сван поудобнее устроился в кресле, готовый покорно терпеть своё нелёгкое преображение.
– Роберт лютует, до слёз Васю довёл. Два раза грим ей поправляла. А потом ему стрельнула в голову блажь снять плачущий образ, а она уже к тому времени разозлилась и никак не могла выдавить из себя несчастное лицо. В общем, это был кошмар. Ничего в итоге не вышло. Роберт стал ещё злее, а Вася психанула.
Таша расчёсывала длинные густые волосы Свана, и её голос становился всё более монотонным, пока, наконец, она не зевнула.
– Чёрт! Глаза слипаются. – Пытаясь взбодриться, девушка мотнула головой. – Шелковистые, настоящий антидепрессант.
– Роберт-то тебе задаст.
– Да, надо торопиться. – Она принялась заплетать его волосы в тонкие косички. – Ночная съёмка, и днём поспать не удалось. Пилик-пилик, то одному что-то пригорело, то другому.
– За ночь больше платят? – сочувственно спросил Сван.
– Платят?! Как же! – вмиг взбодрилась Таша. Голосок зазвенел на всю гримёрную. – Короткометражка, бесплатно, даже не за «спасибо»! Благодарности от них не дождёшься. Ещё не выпустились, а уже звёзды, и им все обязаны. Материал обещали оплатить – и то фигу. Денег, говорят, ни гроша. А я кровь искусственную на свои покупала. Режиссер обрадовался. Лей, говорит, лей больше. Куда? С какой стати? Этот герой вытаскивает пистолет из кармана и стреляет тому в грудь. И крупный план – лицо в крови. Я спрашиваю, откуда она там появилась? А им пофиг! Кадр эффектный.
Телефон Таши запрыгал на столе.
– Не возьмёшь? – поинтересовался Сван.
– Да Гера достал! – раздражённо ответила она. – Где я всё время шляюсь?!
– Ревнует?
– Ему делать нечего! Поработал бы, как я. Прости. – Девушка со злости дёрнула волос.
– Не справляется антидепрессант?
– Как не боишься? Тебя за них не бьют?
– Били. Стал умнее, научился шифроваться.
– Ну да! На дворе лето, а ты в толстовке с капюшоном.
Сван усмехнулся в ответ.
Таша закончила заплетать косички, уложила их по голове, закрепила шпильками, накрыла шапочкой и торжественно водрузила парик. Вместо русых шелковистых прядей на голове у Свана теперь красовалась белая рваная волчья шевелюра.
– Зверюга. – Девушка расправила лохмы и похлопала его по щекам.
Со Сваном она могла быть чуточку развязной. Он пришлый, не самовлюблённый и капризный, как профессиональные модели. Его Алёна в метро присмотрела и силой притащила. Парни с андрогинной внешностью не имеют права владеть ею в одиночку.
– Будем белить! – Таша решительно взяла в одну руку белую баночку, а в другую – спонж.
Быстро и ловко работали маленькие ручки, грим точка за точкой мягко ложился на утончённое лицо, высокую шею, узкие плечи и выпирающие ключицы. Лишь сетка мускулов, будто нарисованных на худом теле Свана, выдавала в нём мужское начало. Рельефные мышцы ещё пригодятся для образа поджарого белого волка с впалым животом, Таша позже обозначит их контуры серыми тонами.
А пока он сидел белый, бледный, совсем не страшный.
– Глаза! – скомандовала Таша, протягивая ему футляр.
Обработав руки спиртовыми салфетками, привычным движением Сван надел цветные линзы. Сразу в образе что-то изменилось. Сделав суровое лицо, он зыркнул на гримёршу карминным взглядом, она поёжилась и заливисто засмеялась. Вновь задребезжал телефон. Таша раздражённо фыркнула, посмотрела на часы и спохватилась, что время поджимает.
– Не отвлекаемся, – деловито заявила она и решительно вооружилась палитрой и кисточкой.
Злые глаза стали выразительней, а скулы – острее. Лёгкими мазками гримёрша нарисовала шерсть на груди и руках, под чёрные ногти Свана добавила алого тона. Пухлые чувственные губы превратились в жестокий оскал.
Таша отошла на шаг и склонила голову.
– Тварюга! – довольная своей работой, протянула девушка.
Гримёрша отложила палитру, подошла сзади и поправила парик. Развернула голову Свана прямо и принялась критически рассматривать его отражение в зеркале. Недовольно хмыкнула и вновь замахала кисточкой. Пары штрихов не хватило до идеального результата.
– Так, тут всё! Давай ноги!
Сван поставил на табурет обнажённые ступни с таким же, как на руках, чёрным лаком на ногтях. Таша нанесла на открытую часть ног белый грим, нарисовала шерсть и добавила совсем немного красного тона между пальцами.
– Готово! Успела! – Девушка довольно похлопала Свана по плечам.
И в тот же миг рация противно заскрежетала.
– Идёт! – грубовато ответила она.
Сван встал в полный рост. Из одежды на нём были лишь узкие чёрные джинсы с низкой посадкой, не прикрывавшие мышцы кора. Он мельком взглянул на своё белое мускулистое тело и не смог скрыть довольства.
– Неплохо так, – скромно заметил молодой человек, оскалился на смеющуюся Ташу и вышел за дверь.
Дикого зверя не смутил грязный холодный пол. Снова посыпались приветствия:
– Хай, бро!
– Как жизнь?
– Приветик!
– Зачётный!
Вот и зал «Плутон». Сван дёрнул ручку двери. В декорациях сидела насупившаяся Алёна. Она отработала фотосессию соло и, видимо, неважно. Роберт раздражённо качал ногой.
– Сто лет тебя ждать, – сдержанно заметил он.
Девушка ожила при виде партнёра. Она знала, что со Сваном Роберт будет держать себя в руках. Это Алёну можно в любой момент заменить на другую Алёну, а удача найти модель с андрогинной внешностью выпадает редкому фотографу лишь раз. Да ещё почти даром, ведь Сван не был профессиональной моделью, а чисто развлекался. Вот потому-то Роберт и будет ласков, а Алёна сможет расслабиться.
Декорацией служили горы, освещённые полной луной. Свану нравилось позировать, вживаться в роль.
– Давай, мальчик, давай! – надрывно подбадривал его Роберт. – Ты белый волк. Князь волков. В тебе магическая сила. Покажи мне её! Дай мне глаза. И разум. Так! Ещё! Сведи брови. Алёна, мне нужен не страх, а покорность. Отдайся его власти!
Сван восседал на камне, а девушка в газовом полупрозрачном платье со спущенной бретелью и такими же как у него босыми ногами меняла позы: лежала у ног партнёра, сидела рядом, положив голову на его колено. Роберту всё было мало. Он всегда выжимал максимум.
– Сван, свесь руку по локоть ей на грудь. Отрешённый взгляд, мне нужен отрешённый взгляд! Не усталость, не безразличие, а именно мрачная отрешённость. Ты не можешь иначе! Понимаешь, мальчик?! Взгляд вправо! Наклон головы! Так! Мрачнее, мрачнее! Хорошо! Алёна, смотри на камеру. Ты спокойна, сейчас ты спокойна. Тише, тише.
Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк…
– Отлично! Хочу агрессии! Алёна замри! Ты поворачиваешь голову, а на тебя летит грузовик. Сван, оскал! Острее! Клыки дорисую, представь их. Ты – оборотень. Ещё! Ещё! Девочка, замри, не двигайся! Работает волк.
Роберт метал молнии, Сван их ловил и рикошетил. Лучшие фото получались, когда они были на одной волне.
– Фух! – выдохнул фотограф, схватившись за сердце. – Намотай её волосы на кулак.
– Не перебор? – Только Сван мог спорить с Робертом, другим это не позволялось.
– В самый раз…
– Грим на руке смажется. – Ему не нравилась эта идея откровенного насилия.
– Последний кадр, уже неважно.
Молодой человек разозлился, намотал на кулак длинные волосы Алёны, грубо запрокинул голову девушки и с оскалом навис над её лицом.
Защёлкал, как припадочный, фотоаппарат.
– О боже! О боже! Какой кадр! – орал Роберт, снимая с разных ракурсов, а потом обессиленно осел на пол, привалившись к стене. – Всё! – еле выдавил он. – Свободны.
– А его соло снимать не будешь? – удивилась Алёна.
– Я сдох. – Он помотал головой.
Так было всегда. После Свана Роберт не мог никого снимать. Фотограф настолько глубоко сливался с его образами, что это отнимало у него все силы без остатка. Иногда он так и засыпал, сидя на полу или в кресле, чтобы хоть чуть-чуть восстановиться. Это была истинная любовь художника к модели. И оно того стоило: снимки становились шедеврами, приносили много денег, побеждали в конкурсах, оправдывали всю остальную его работу.
– Ну да, это я тут три часа вкалывала, – проворчала Алёна, надевая туфли.
– Р-р-р! – зарычал Сван, хватая её за талию.
– Платье! – завизжала девушка, когда он собрался поднять её на руки. – Перепачкаешь!
– Ой, можно потише? – простонал всё ещё сидящий на полу Роберт.
– Кофе принести? – участливо обернулась на него Алёна.
– Угу…
Снова посыпались приветствия, пока шли по коридору. Второй раз встретиться в этом аквариуме было почти нереально.
– Ты первый разбирайся, я кофе Роберту отнесу. – Алёна толкнула Свана в плечо, когда они поравнялись с гримёркой.
– Выслуживаешься? Не оценит, не надейся, – полетело вдогонку девушке.
Таша ругалась со своим парнем по телефону.
– Всё, мне работать надо! Модель пришла! – выпалила она с облегчением и нажала отбой. – Уже закончили?
– Роберт сдох.
– Ну хоть кто-то может его одолеть. Начнём с ног.
Девушка вооружилась банкой салфеток и мицелляркой. Замелькали умелые руки, возвращая Свану его природный облик.
Алёна в гримёрку не торопилась, появилась лишь тогда, когда Таша уже расплела ему все косички и расчёсывала волосы.
– Ой, ты прям с ним так нежно, – скривилась девушка. – Сам расчешется. Давай, выметайся! – Она вытолкала молодого человека из кресла.
Гримёрша пожала плечами и сунула ему в руку расчёску.
– Волосы помыть? – спросила Таша у Алёны.
– Нет, оставь так. А макияж мне сделай.
Сван расчесался, стянул ставшие волнистыми от косичек волосы резинкой, оделся и кинул через плечо:
– Таш, пока! Спасибо! Алён, жду в баре. Всем хорошего вечера!
***
В самый разгар работы в баре было пустынно. Моделям некогда рассиживаться. Отработав сессию, они убегали на вторую, третью халтуру или на свидание.
Минуты ожидания молодой человек коротал за любимым черничным смузи.
– Привет, Сван! – К стойке подскочил заведённый парнишка в боксёрском халате и боксерах. – Капучино, двойной.
– Здорово, Жук! Ты типа король ринга? – усмехнулся Сван.
– А чё? Не похож? – Женя Жуков запрыгал на месте, изображая готовность к бою, и засмеялся.
Они оба знали, что Жук никого и пальцем тронуть не может. Однако мышцы у него были что надо. Особенно хорошо он смотрелся в рекламе нижнего белья.
– Спасибо! – Паренёк подхватил большой стакан с кофе. – Извини, братишка, надо бежать на ринг.
Кошкой подкралась Алёна, запустила руки под толстовку, пощекотав острыми коготками его живот, отчего тот ещё больше втянулся, и зашептала на ухо:
– Родители на даче.
– Я в ночную…
– У-у! – Девушка отстранилась, разочарованно толкнув его в плечо. – Опять!
– Видишь ли, Алёнушка, человеки ночью тоже умирают. – Сван притянул её за талию. – Утром зайду, после смены.
– Ты будешь уставший, – капризно прогнусила она.
– Часа три всегда удаётся поспать.
– Как ты можешь там спать, извращенец?!
– Мёртвые такие же люди, как и мы, только слегка неживые.
– Фу! – Девушка сморщила носик. – Пошлятина! Не говори так.
– Мне надо бежать, малыш.
– Буду ждать.
– Будешь сопеть.
Алёна потерлась прохладной щекой о его щёку. Один очень долгий поцелуй, и молодой человек рванул по коридору, катастрофически опаздывая на работу.
Глава 2
Высокий и худой Сван во внешней среде всегда немного сутулился и прятал свою андрогинную внешность под объёмной одеждой. В маске (хвала коронавирусу!), серой толстовке с капюшоном, с небольшим чёрным рюкзаком за спиной он мягко бежал по эскалатору вниз, обгоняя стоящих на ступеньках людей. Они, конечно же, думали, что он тупой придурок, если не может подождать пару минут, но молодой человек ненавидел опаздывать.
Вскочив в захлопывающуюся пасть электрического монстра, Сван привалился к противоположной двери с надписью: «Не прислоняться». Поезд с рёвом мчал его на север. Положив руки в карманы и прикрыв глаза, Сван слушал яростный стук колёс.
Тормозной путь, качнуло, монстр выплюнул пережёванных пассажиров и заглотнул партию новых. Разгон. Снова рёв и стук. И так семь раз.
Сван оторвался от двери и выскочил на перрон. Мягкие подошвы мокасин пружинили вверх по эскалатору.
Пробежав стометровку на скорость, он минута в минуту успел на трамвай по расписанию и повис на поручне у окна. А за стеклом правил бал свежий августовский вечер. Солнце клонилось к закату, раскрасив небо яркими красками.
Молодой человек вышел на своей остановке, снял маску, вдохнул полной грудью и припустил по аллее, пугая собачников и их питомцев. Нашлась смелая псина, самая маленькая, затявкала на бегущего человека.
Сван на полной скорости влетел в ворота и посмотрел на часы. Уложился в норматив, можно осадить коней. Остаток пути по темнеющему больничному парку молодой человек прошёл медленным шагом и наконец отворил дверь с табличкой «Патологоанатомическое отделение».
– Добрый вечер!
– Здравствуйте!
– Как поживаете?
– Как ваше здоровье?
– До свидания!
– Хорошего вечера!
– Двоих тебе оставил, не успел.
– Спасибо, удружил. Я поспать мечтал.
– Успеешь.
– Если новеньких не подкинут…
– Сладких сновидений, дружище!
– Зине Петровне привет! Пла-а-аменный.
– Подхалим!
– Сам такой…
И Сван остался один с десятком покойников в холодильной камере. Сегодняшний день выдался урожайным для его коллег. Он полистал карточки двух невскрытых тел и решил, что у него есть время на чашку кофе.
Шум студии, гул метрополитена, стук трамвайных колёс, собачий лай и смех детей – все эти звуки бурлящей жизни остались где-то далеко, за толстыми стенами. Свана окружала по-настоящему мёртвая тишина. Он подносил чашку со сваренным на портативной электрической плитке кофе к трепещущим ноздрям, настраиваясь совсем скоро, через пару десятков минут окунуться в иную ароматическую историю. Жизнь не всегда пахнет розами.
Стянув волосы в плотный пучок, Сван облачился в рабочую одежду: хирургические брюки и куртку, высокие бахилы, халат, нарукавники, фартук, шапочку и маску. Натянул перчатки и был готов к работе.
Молодой человек потянул на себя тяжёлую дверь секционного зала и в испуге отпрянул. Сквозь него на полной скорости пролетела призрачная старушка, во всё горло орущая пошлые частушки:
Я лежала с Коленькой
Совершенно голенькой.
Потому что для красы
Я сняла с себя трусы.
Сван помотал головой и, шагнув внутрь, захлопнул за собой дверь.
– Ты видел?! Видел?! – раздался возбуждённый мужской голос откуда-то справа.
Молодой человек головы не повернул. У него было строгое правило, которое он ненароком только что нарушил: никоим образом не показывать, что он видит и слышит их, призраки умерших.
Сван тяжело вздохнул, уткнувшись в медицинскую карточку. Похоже, придётся расплачиваться за свою нерасторопность. Но бабка появилась так внезапно, да ещё и с криками…
– Чё видел? – переспросил другой голос.
Боковым зрением молодой человек уловил двоих мужчин. Одного из них он узнал – это был вчерашний пациент Геннадий Николаевич. Некуда ему идти, что ли? До сих пор здесь околачивается. Второй – новенький, незнакомый.
Сван делал свою работу, не отвлекаясь на призраков. Они были для него лишь тенями умерших людей. Болтали, крутились под ногами, но он умел их игнорировать. Вот и сейчас невозмутимо подогнал каталку к нужному шкафчику, чтобы вынуть тело из холодильника.
– Она от бабки шарахнулась! Она её видела! И головой помотала! Значит, слышала.
– Кто – она?
– Врачиха! Кто же ещё?!
– Ги-ги, ты думаешь, это девка? – посмеялся Геннадий Иванович.
– А кто же, по-твоему?
– Ты на глазищи и длинные ресницы не смотри, приятель. Это парень.
– Какой тебе парень?! Девушка. – Мужчина висел прямо у Свана перед носом, разглядывая. – Фу, кого-то достаёт из морозилки.
– Я вчера тоже клюнул. У него ещё хвост болтался сзади, волосы длинные. Думал, плоскогрудая, но симпатичная девушка. В душ за ней попёрся, настроился, а там… Чуть заново не помер, когда она штаны спустила. Отвечаю тебе, друг! Я видел, чего у него промеж ног.
– Да ладно! Впрочем, неважно, пусть парень. Главное то, что он её видел и слышал. А значит, и нас видит и слышит.
– Что-то не похоже. И вчера я за ней, то есть за ним всю смену увивался, а он и бровью не повёл.
– Прикидывается, как пить дать. Смотри. Кхе-кхе! – Мужчина выразительно покашлял и встал напротив Свана, загородив ему тело, которое тот уже переложил на секционный стол. – Уважаемый! Молодой человек, у меня к вам очень важное дело…
В зал на полной скорости ворвалась бабуля:
Ах вы, сиськи мои, сиськи,
Каждые по пуду.
Я наелась творогу
И гулять не буду!
Мой милёнок – как телёнок,
Только сиську не берёт,
Потому что мой милёнок
Больше любит бутерброд!
– Ой! Ой, горе мне! Что ж делается-то? Сынок, прикрой срамоту-то! – надрывно завизжала старушка. – Сынок, что ж ты творишь-то?! Бабку позоришь!
Призрачный мужчина обернулся. Не обращая внимания ни на него, ни на орущую старушку, Сван снял с тела умершей женщины простыню и теперь готовил инструменты к вскрытию. Зрелище было не из приятных.
С криком: «Не дамся!» бабуля нависла над бывшим своим телом, раскинув руки.
– Отойди, окаянный!
«Извините, Надежда Мироновна, – подумал, но не подал вида Сван и взял в руки секционный нож. – Это моя работа».
Ужасно сложно, но можно и сквозь призрак делать своё дело, лишь бы не раскрыть себя. Такое, чтобы призрак пытался препятствовать вскрытию, редко, но случалось. Обычно они скромно сидели в сторонке, чаще – летали себе в более интересных местах. Чего в морге околачиваться? Сегодня как сговорились.
Сван решительно сделал разрез. Бабка била его прозрачными руками. Геннадий Николаевич подлетел и попытался её оттащить. Только у него ничего не выходило, схватить старушку он не мог.
– Бабуль, отойди, не мешай, – стал он её уговаривать. – Меня тоже вчера полосовали, я ж не в претензии. Он причину смерти выясняет. Работает парнишка. Ему, думаешь, приятно?
Надежда Мироновна обречённо слетела со стола, не выдержав вида раздвинутой грудной клетки.
– Ироды! Осквернители! Чего там выяснять? – заливалась слезами она. – Карточка толстенная. От рака я умерла, от рака горла. Они же меня, доктора эти, и лечили. Год не могла говорить, а я ведь петь люблю, – рыдала она на плече Геннадия Николаевича.
– Бабуль, летела бы ты внуков проведать, что ли?
– Нет у меня никого! Нету! Ни детей! Ни внуков! – Обратив лицо к потолку, бабка заорала что было мочи: – Заберите меня отсюда! Сколько же можно-то!
Столб света ударил из потолка прямо в пол и взвился обратно, а Надежда Мироновна пропала.
– Во как! Ничего себе! – ошарашенно произнёс новенький. Всё это время он сидел на соседнем столе и наблюдал за представлением.
Сван отделил органокомплекс от скелета, аккуратно достал его и понёс как раз туда. Мужчина в ужасе отшатнулся.
– Да не мешайся ты, – зашипел на него Геннадий Николаевич. – Закончит, потом поговоришь.
– А если не успею?
– Успеешь. Я вон второй день здесь ошиваюсь. Да и не слышит он тебя. Бесполезное это дело. Садись, отсюда посмотрим. Вчера было интересней наблюдать, когда думал, что это баба.
«Наконец-то отцепились», – с облегчением подумал Сван, нарезая гистологию и складывая в баночки с формалином.
– Вот работёнка-то собачья.
– Денег, небось, много платят.
– Вряд ли.
Такие речи звучали здесь каждый день. Молодой человек их не слушал. Сливал кровь, складывал обратно органокомплекс, тампонировал, зашивал и омывал тело. Потом долго заполнял на компьютере бланки. Призраки скучали.
– Я бы полетел к дочери, да надо с парнем переговорить.
– Смотри, сейчас тебя кромсать будет. Ты тут один остался целенький.
– И хочу и не хочу я на это смотреть.
– После бабки не так страшно.
– Был бы живой, стошнило бы. А ты от чего умер?
– Тромб.
– А я крабом подавился. Самая нелепая и обидная смерть.
Вот бы она и подсказочка, да скользкая это дорожка. Сван никогда не слушал трёп призраков. Хотя предварительный диагноз, поставленный бригадой скорой помощи, так и звучал: «Механическая асфиксия вследствие попадания пищи в дыхательные пути». Однако его задачу это никак не упрощало. Яворскому Вадиму Вадимовичу было всего пятьдесят семь лет, а значит, надо проводить вскрытие со всеми подробностями. На всякий случай.
– Мне, думаешь, не обидно? – возразил Геннадий Николаевич. – Не пил, не курил, бегал, правильно питался. Вот откуда тромб взялся? Этот, – он махнул на Свана, – вчера написал, что вследствие резкого отказа от разжижающего кровь препарата.
– А ты такой принимал?
– Да, – обречённо ответил Геннадий Николаевич. – Поди пойми! Один говорит полезно, другой – вредно. Горстями витамины глотал. Что толку?
– Не буду я смотреть, как он резать меня будет. – Яворский отвернулся.
Сван отработал это тело в тишине, в голове навязчиво крутилась бабкина частушка про сиськи.
Загрузив тело Яворского в холодильник и заполнив очередную кипу бланков, он посмотрел на часы. Они показывали пятый час. Молодой человек решил, что пусть даже привезут новенького, на сегодня с него вскрытий достаточно. Примет, бумаги заполнит и в камеру.
Он направился в душ.
Сбросив использованную одежду и сложив её в специальный пакет, Сван встал под тёплые бьющие струи воды.
– Бу! – В душевую кабину с перекошенным лицом влетел Яворский. Хотел, видимо, проверить, как патологоанатом отреагирует, но на лице молодого человека не дрогнула ни одна мышца. Он был готов к провокации.
«Предсказуемо, Вадим Вадимович», – подумал он и густо намылил голову.
Мылся он долго. Даже через спецодежду в волосы въедался запах формалина, а утром ему на свидание с Алёной. Промыть такую шевелюру было непросто.
– Пидорас, что ли? – Яворский презрительно косился, наблюдая, как Сван расчёсывает и сушит волосы феном. А тот назло не торопился.
– Ладно, парень, мне до твоей ориентации дела нету, а вот денег заработать ты можешь. Мне нужна твоя помощь.
Молодой человек надел чистую хирургическую пижаму и халат и направился в ординаторскую. Налил в электрический чайник воды, включил и устало потянулся.
– Ты же понимаешь, что у меня нет другого выхода, кроме как приставать к тебе. Если есть хоть один шанс из ста, что мне не показалось, будто ты видишь и слышишь меня… А мне не показалось! Но почему-то ты это скрываешь. Я не отстану.
Сван налил себе чаю. Есть не хотелось, однако он понимал, что надо хоть чем-то перекусить, и распаковал пачку печенья.
– Пойми, – Яворский сел напротив, – мне, как мёртвому, все эти земные дела теперь побоку, но речь о моей дочери. Прошу, скажи, что ты мне поможешь!
Призраки умерших исчезали максимум на третий день, впереди у Свана было два выходных. Да, он видит их и слышит, но стоит дать слабину, как они сядут ему на шею. Эх, с бабкой вышла промашка. Сиди теперь, давись печеньем, обжигайся чаем, терпи занудство Вадима Вадимовича.
Дело не в том, что ему было трудно помочь дочери умершего. Сван был твёрдо убеждён, что нельзя нарушать не им установленный порядок. Есть некая высшая сила, которая решает, когда человеку подавиться крабом, и вмешиваться по просьбе призрака в последующие события нельзя, обязательно нарушишь баланс. Разговор с отошедшей от тела душой – вещь противоестественная, а потому не должен влиять на жизнь людей.
Покончив с чаем, Сван упал на диван и прикрыл глаза, пытаясь уснуть.
– Я не отстану от тебя, даже не надейся, – не унимался Яворский. – Сам подумай, как я могу? Ты мой единственный шанс. – И запел ужасно противным голосом:
Девки по лесу гуляли
И поймали зайца.
Целый день они искали,
Где у зайца яйца.
– Это бабка пела, – смущённо пояснил он и принялся орать следующую частушку.
На зайце c яйцами Сван чуть не заржал, еле сдержался. И зараза же эта Надежда Мироновна!
Поспать так и не удалось. Совершенно разбитым молодой человек поутру покинул место службы и окунулся в ласковую свежесть больничного сада, чуть слышный аромат цветов и птичьи трели.
Неужели Яворский отстал? Стены морга не были ему преградой. Видимо, смирился с неудачей. Сван облегчённо выдохнул и ускорил шаг, лавируя между лужами, оставшимися после поливальной машины.
До дома своей подруги он доехал на автобусе, забежал в кофейню за стаканчиком американо и в цветочный магазин.
– Свежие розы, молодой человек? Только что поступили.
– Пять голубых голландских гортензий, пожалуйста.
– О, ваша девушка с претензией!
– Ещё с какой… – Он широко улыбнулся, но продавщица не увидела его белоснежной улыбки, спрятавшейся за чёрной маской.
Пышные бутоны нежных цветов полностью переключили мысли Свана на Алёну. Шагая по улице, он представлял, как своим звонком в дверь вытащит её из нагретой смятой постели. Она выйдет к нему без церемоний, лохматой и сонной. Он обнимет девушку и уткнётся носом в её шею, жадно втянет аромат нежной кожи и задержит дыхание, чтобы сохранить его в памяти навсегда.
Так оно всё и случилось.
– Мне только что снились цветы. Как ты угадал? – пробормотала она сонным голосом.
– Они тебе всегда снятся…
Сван любил эту её утреннюю беспомощность, когда в Алёне ещё не проснулась тигрица. Полусонная, она была полностью в его власти, млеющая и томная. Они нырнули в омут шелковистых простыней.
– Давай будто я сплю. Лежу неподвижная, беззащитная… – Алёна закрыла глаза и чуть запрокинула голову, погружаясь в истому от своих фантазий. – Хочу прекрасный сон…
Сван задыхался, ощущая губами, как сильно бьётся жилка на её шее. Зажав пальцами набухший сосок, он оттянул его, покрутил и сдавил чуть сильнее. Алёна невольно подалась к нему бёдрами и издала глухой стон. Его руки и губы жадно, но нежно ласкали тело девушки, спускаясь всё ниже. Алёна откликалась, сминая ладонями простыню, но не выходя из роли Спящей красавицы. Ничто вокруг не могло прервать этой сладкой неги.
– А вот и я! – заорал над его ухом Яворский и плюхнулся рядом на кровать.
Сван резко дёрнулся, тошнота подкатила к горлу. Его обдало жаром, но уже иной страсти.
– Что с тобой? – Всё было настолько плохо, что даже девушка заметила и открыла испуганные глаза.
– Я на минуту, – сдавленно прошептал он.
Вне себя от ярости молодой человек направился в ванную.
– Я так и знал! Я был уверен! – довольно кричал Яворский, следуя за ним.
Сван с перекошенным от гнева лицом повернулся к призраку.
– Ты не понимаешь, что так нельзя?! – горячо прошептал он, открыв кран, чтобы заглушить звук своего голоса. – Мы не должны разговаривать!
– Как хочешь, но я не отстану, – решительно заявил Вадим Вадимович.
– Слушай сюда! – Сван бы взял призрак за грудки, но это было неосуществимо. – Ты сию секунду исчезаешь! И прилетаешь вечером ко мне домой. Я буду спать – не буди, жди. Если сейчас ты опозоришь меня перед Алёной, на помощь можешь не рассчитывать.
– Адрес? – деловито уточнил призрак.
– Тебе не нужен адрес. Просто подумай, что хочешь оказаться рядом со мной. Так это работает в твоей реальности.
– Это точно? Без обмана?
– Исчезни! Немедленно! – сквозь зубы процедил молодой человек.
Яворский понимающе выставил ладони и начал пятиться, пока не скрылся за дверью.
Сван умылся холодной водой, с трудом привёл чувства в порядок, но настрой был безвозвратно утерян. Не удастся отрешиться от проблемы. Теперь хотя бы не разочаровать девушку.
