Читать книгу: «Потерянные в лабиринте»
Быть свободным – значит быть независимым.
Быть свободным – значит не быть зависимым.
Свобода не снаружи… Она внутри…
ВСТУПЛЕНИЕ
Потерянные в лабиринте
Мы рождены были, чтобы стать Богами, но мы ими не стали.
Мы рождены были, чтобы стать Творцами реальности, но постепенно сами превратились в ее рабов.
Мы рождены были, чтобы стать источниками Света, но продолжаем погружаться во тьму.
Мы рождены были, чтобы любить, но захлебываемся в агонизирующей ненависти.
Мы рождены были, чтобы летать, но продолжаем ползать.
Самое страшное – мы этого не помним. Нам кажется, что так все и должно быть. Мы думаем, что так все и было в самом начале. Но это не так. В самом начале все было совершенно по-другому.
В самом начале была Свобода!
Мы рождены были, чтобы быть свободными, но мы потеряли свою свободу. Мы создали то, что называем жизнью, совершенно не замечая того, что находимся в душной, мрачной тюрьме рабского существования.
Мы с детства учимся соблюдать правила, нормы и предписания созданной нами же системы. Мы создали Лабиринт норм, ценностей и установок и с самого рождения учимся по нему ходить.
Мы движемся по мрачному и душному подземелью, который называем жизнью, где за каждое неправильное движение, за каждый неправильный поворот получаем удар током. И тогда мы идем в другую сторону. Называем мы все это обучением, называем мы все это социализацией, и успешным в конечном итоге считается тот, кто научился избегать ударов током, кто научился обходить опасные повороты.
В Лабиринте не имеют никакого значения ни мечты, ни желания. Система давно выработала правильные пути, по которым нужно ходить. Хранители Системы строго следят, чтобы за неправильные и наиболее опасные повороты было как можно более сильное наказание. Наиболее успешным мы считаем того, что научился двигаться по этому Лабиринту с минимальным количеством боли, того, кто научился избегать все неправильные и опасные повороты.
И мы движемся; мы идем; мы бежим. Мы бежим по мрачному и тесному подземному лабиринту, запоминая все опасные углы, и научаясь их избегать. И мы думаем, что впереди бегут самые успешные.
Это – не жизнь! Это – крысиное существование. Это лабиринт обученных жестокими ударами существ, которые думают, что это и есть настоящая жизнь.
Мы рождены были, чтобы стать Богами.
Мы рождены были, чтобы стать Творцами реальности.
Мы рождены были, чтобы быть Свободными.
Так было в самом Начале, когда еще не было темного и мрачного Лабиринта. В самом начале была Свобода.
Мы живем не своей жизнью!
Я не знаю, возможно ли возвращение к самому началу. Я не знаю, возможна ли жизнь вне душного безнадежного Лабиринта. Я не знаю, возможно ли возвращение в Царство Настоящей Свободы?
Я не знаю, но очень хочу в это верить.
ГНОЗИС
γ ν ω̃ σ ι ζ
Eγώ γνω̃σιζ. Мое имя – Гнозис. Пришел мой эон, моя эра. Наступило время Гнозиса – время сакрального Знания.
Я несу в себе сокровенное Знание всей Вселенной. Я один из первых двенадцати, пожертвовавших всем ради вашей Свободы. Я принесу вам истинное Знание. Я расскажу вам, как все было в самом начале. Я расскажу вам о первоначальной, тотальной, истинной Свободе.
Я верну вам утраченное Знание. Я дам его вам не потому, что вы хотите, и даже не потому, что я хочу. Я дам вам утраченное Знание, потому что настало время. Мое время – время Гнозиса.
Я дам вам знание об Источнике Света и блистающем Царстве Света, об их планах и намерениях. Я дам вам Знание о Падшем Свете и его ангелах, о том, каковы их истинные намерения и цели. Я дам вам знание о другой, «темной энергии» и о ее неописуемых порождениях. Я дам вам знание о них – детях чистого Света – о тех, кто тысячи лет бьется за вашу свободу.
Я расскажу вам о том, кто вы и что вы делаете на этой планете. Я открою вам все Знание. Без прикрас, без обмана, без уловок и без секретов. Я дам вам знание, собираемое Хранителями с самого начала существования Вселенной. И только вы сможете решить, что делать с этим знанием.
Но помните – Знание может спасти ваш мир.
Знание сделает вас свободными. Это – последнее Знание. Знание, которое поможет вам вернуться к самому началу, к Единству и Равенству. Знание, которое поможет вернуть вам утерянную Свободу.
Мое имя – Гнозис и я покажу вам путь в Царство Настоящей Свободы!
Послушание создает рабов.
Обладая всеми сокровищами, человечество живет в нищете,
Обладая потенциалом достичь звезд,
человечество, тем не менее, пресмыкается по земле.
Вы запретили орлу парить в горных высотах,
Вы отняли у людей возможность просветления,
Вы отняли саму заветную ценность – Свободу!
Глава 1. ПОТЕРЯННОЕ ЦАРСТВО
1.1 Пустыня
Слепящее солнце ледяной пустыни. Умирая от холода и леденящего безжалостного воздуха, он продолжал идти, спотыкаясь и падая по бесконечно белой снежной пустыне. Снег покрывал все. Если раньше еще можно было увидеть горы или небольшие холмы и подобие водоемов, то теперь на тысячи километров простиралась необыкновенная в своей белизне безжалостная снежная пустыня. Он вспомнил почему-то картинки песочных африканских пустынь в детстве. Еще тогда его поражала эта однообразная песчаная поверхность, которой, казалось, не было ни конца, ни края. И вот теперь он видел то же самое, только вместо песка был снег; много-много снега. Искрящийся и ослепляющий, холодный и бездушный снег, слоем в несколько километров, покрывал всю видимую поверхность.
Счет времени давно сошел на нет. Он не помнил, сколько дней и ночей он шел вот так, умирая от нечеловеческого холода и безграничной усталости. Он не помнил, когда закончилось все остальное, и началась эта бесконечная снежная пустыня. Сзади и впереди, насколько хватало человеческого взгляда, простиралась белая гладь. И вместе с горами, водоемами и другими признаками жизни исчезли все звуки и запахи. Снежная пустыня поражала своим мертвым безмолвием. Не было слышно ни малейшего звука, не было видно ни малейшего движения. Снег, холод и звенящая тишина.
«Как на кладбище» – мелькнуло в воспаленном мозгу.
Как будто пустыня похоронила под собой что-то, и ни за что на свете не будет делиться своими мрачными тайнами.
Он был уверен, что должен идти, несмотря на холод, который уже полностью сковал тело. Он шел, падая и снова вставая, не обращая внимания на голод и жажду. Потрескавшиеся на морозе губы продолжали шептать:
«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».
Как отзвук незаконченной молитвы, как поминальное песнопение, слова срывались с его губ и тонули в леденящем воздухе безмолвной снежной пустыни: «Я должен вспомнить».
Он не помнил, когда начался этот безумный поход и даже приблизительно не мог сказать, когда он может закончиться (если закончится вообще). Он смутно уже помнил, кто он и кем был в той другой, «нормальной», жизни. Все, что он помнил – это почему он здесь – в этой забытой Богом и людьми безжалостной ледяной пустыне.
Несмотря на убивающую и тело, и мозг усталость, несмотря на обмороженную кожу, несмотря на то, что он уже несколько дней ничего не ел и не пил, он смутно помнил причину, по которой он здесь.
Где-то в самой глубине собственного подсознания он помнил величие и необыкновенную легкость духа, когда само пребывание на планете было совсем другим. Он помнил блаженное парение мыслей, не отягощенное беспокойством и волнениями. Он сам не знал, как, но он прекрасно помнил другую жизнь – без страха и тревоги, без желаний и стремлений. Он смутно помнил, что все начиналось именно здесь, в земле вечных льдов, в самом сердце Арктики, когда здесь еще не было ледяного безжалостного покрова.
Именно здесь, в самом центре Северного полюса стоял легендарный Город Света, великолепный и неповторимый в своем величии. Он не мог полностью воспроизвести в памяти сам Город и его загадочных обитателей, но он смутно помнил Свободу, которая наполняла каждую клетку тела. Неизвестно откуда, но он помнил неземное блаженство, наполняющее собой все человеческое существование.
Царство разбитых надежд.
Царство потерянных мечтаний.
Царство настоящей Свободы.
Где-то в самой глубине подсознания у него остались воспоминания о том, что в самом начале все было совсем по-другому. Здесь – в самом центре Северного полюса; здесь – в царстве вечного льда – раньше все было совсем другим. Именно здесь было начало свободной жизни еще совсем молодой планеты. Именно здесь была колыбель первоначальной свободы, и эта вековая тайна была похоронена под километровыми покровами льда и снега.
Откуда он мог знать о какой-то другой жизни, если всю свою земную жизнь он прожил как все, следуя всем предписаниям и правилам общественной Системы? Откуда он мог знать о блаженном состоянии полного освобождения, если его реальная жизнь, как и жизнь всех остальных, проходила в протоптанных коридорах мрачного и душного Лабиринта? Он уже не задавал себе вопросов, как и откуда, он только знал, что должен вспомнить.
Он помнил состояние тотальной Свободы и независимости, полной независимости от мира вещей и тяжелых форм. Он действительно помнил те времена самого начала, когда все было по-другому, не так, как в его современном мире. Времена первоначальной свободы.
Призрачная дверь несуществующего царства.
Мерцающие осколки былого великолепия.
Несбыточная мечта человечества.
Уже в который раз он, обессиленный этим походом за призрачной мечтой, взывал к небесам и своей генетической памяти, задавая всего лишь один вопрос – что было в самом начале? И ускользающим, едва уловимым отблеском в сознании мелькало только одно – Царство настоящей свободы.
В воспаленном и истощенном мозгу продолжала пульсировать одна – единственная мысль:
«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».
Он сжимал в руке почти заледеневший осколок странного бледно-зеленого кристалла размером чуть меньше человеческой ладони. Осколок был неправильной формы, было видно, что это часть какой-то фигуры. Откуда у него в руке появился этот символ? Этого он уже не помнил. Прошлая обычная жизнь незаметно ускользнула в пустоту, и вернуться было практически невозможно.
Осколок больно резал ладони. Мутным взглядом он еще раз посмотрел на переливающийся кристалл – бледно-зеленое сияние было то ярким, то совсем тусклым. Губы непроизвольно продолжали шептать:
«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».
Он не помнил, как оказался здесь – в центре безбрежной ледяной пустыни. Тысячи километров белого снега, палящее, но не греющее солнце; и ничего; пустота. Утомленный голодом и холодом человеческий мозг отказывался воспринимать окружающую действительность.
Ледяная пустыня. Ледяная тишина. Ледяная свобода.
Рука продолжала судорожно сжимать осколок непонятного предмета. Материал осколка не был похож ни на один земной элемент. Чем-то осколок напоминал переливающийся кристалл.
«Яспис кристалловидный» – мелькнуло в самой глубине подсознания.
«Сошел город; подобно яспису кристалловидному» – метались обрывками мысли в угасающем сознании.
Он ничего не мог вспомнить. Он стоял посреди ледяного царства безбрежного снега, и губы продолжали шептать одно и то же:
«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».
Как он оказался здесь – без еды, без воды, без крова, без единого шанса на выживание, он не знал. Но мозг казалось уже автоматически продолжал воспроизводить только одну команду: «Я должен вспомнить».
Усталые, онемевшие от холода глаза в который раз смотрели на непонятный осколок предмета, зажатый намертво в оледеневшей руке.
«Яспис кристалловидный» – снова мелькнуло в сознании и сразу же погасло. Сознание отказывалось работать и продолжало погружаться в уже конечную беспросветную пустоту. Только мозг по инерции продолжал прокручивать некогда заданную программу:
«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».
«Реальная» жизнь
Он в принципе жил как все, обычной нормальной жизнью, не хуже, а в чем-то даже лучше других. Клеон Найрам родился в обычной семье, ходил в обычную школу, рос как совершенно обычный среднестатистический ребенок, поглощая и воспринимая все, что предлагало современное общество. Еще в раннем детстве он быстро понял, что есть определенная Система, которая давно распределила все роли и все возможные пути проживания в обществе.
Клеон очень быстро понял, что в школе нужно учиться, воспринимать информацию, которую щедро предлагали учителя, запоминать и хранить ее, и уметь в нужный момент воспользоваться ей. Информация была разнообразной и тот, кто запоминал лучше других, считался наиболее успешным. Делать нужно было все так, как предлагалось другими. Он с удовольствием поглощал всю предоставляемую информацию, собирал, анализировал, выдавал требуемую информацию. Он не мог не вызывать восхищение учителей, так как имел очень высокий коэффициент интеллекта – IQ, о чем узнал гораздо позже. Конечно, высокий уровень интеллекта не мог пройти незамеченным.
В школе учителя не переставали удивляться, как быстро и как легко Клеон воспринимает и запоминает любую информацию; его память была необыкновенной, он запоминал все и до мельчайших деталей.
Первые отклонения (если можно так выразиться) начались у Клеона Найрама примерно в 12-13 лет. К тому времени он перечитал огромное количество классической художественной литературы и переработал информационное поле всех предметов общеобразовательной средней школы.
И именно тогда Клеон впервые почувствовал какую-то необъяснимую бесполезность самого процесса. Он не мог еще сформулировать возникающие у него в голове вопросы; конечно, будучи ребенком, он не мог выстроить стройную логическую теорию. Просто все чаще при огромном потоке поступающей информации он стал ощущать опустошенность и элементарную скуку; постоянное поглощение и переработка информации перестали приносить удовольствие, которое было раньше.
Дело было не только в возникшей скуке. Просто Клеон стал все чаще замечать, что все совершаемые действия, все без исключения, поражали своей однообразностью и какой-то запрограммированностью.
Каждый вечер он задавал себе один и тот же вопрос: «Для чего? В чем смысл? Завтра я буду делать то же самое, что делал сегодня, и послезавтра тоже. Я буду делать это еще многие годы. Зачем?».
Клеон, хотя и был одаренным ребенком c высоким коэффициентом интеллекта, все равно не мог точно сформулировать свой вопрос. Он просто раньше других ощутил однообразность и системность совершаемых всеми действий. Все, что делал он и другие люди, находящиеся рядом с ним, выглядело одинаково и вызывало подсознательное ощущение бесполезности.
«Все делают то же самое, что и я. Или я делаю все то же самое, что делают другие – думал Клеон. – Почему? Есть ли во всем этом какой-нибудь смысл? Это довольно быстро становится скучным».
Именно ребенком Клеон впервые ощутил, что все движутся в одном и том же ритме, выполняют одни и те же действия и ходят по одним и тем же дорогам. Он смутно чувствовал общий ритмичность и систематичность повторения совершаемых всеми действий.
«Как в лабиринте – думал Клеон, – такое ощущение, что мы все движемся по какому-то Лабиринту с одинаковыми дорожками и одинаковыми поворотами. Мы все – бегущие в Лабиринте…».
Жизнь действительно напоминала лабиринт со множеством различных путей и поворотов. Обучение (школа, колледж, институт), работа, отношения, семья – вот основные блоки Лабиринта, которые могли строиться успешно или неуспешно в зависимости от их прохождения.
Будучи уже молодым человеком, Клеон четко осознал, что вся жизнь проходит в определенной Системе, которую для себя он представлял в виде сложного Лабиринта; в Системе, в которой прописаны все пути – от самых неудачных до самых успешных. Он понимал, что есть законы и правила, приводящие на тот или иной путь Лабиринта. Поэтому, выучив и запомнив предписанные нормы, можно было, собственно говоря, выбрать любой путь.
С одной стороны, понимание существования самой Системы должно было принести облегчение молодому человеку. Все прописано, все понятно, все знают, куда приведет тот или иной путь, и какие могут встретиться повороты.
Иди и радуйся.
Но Клеона почему-то продолжал волновать все тот же вопрос: «В чем же смысл? Неужели весь смысл жизни – удачно вписаться Лабиринт?».
Ощущение однообразности, бесполезности и скуки с годами только усиливалось. Клеон не мог так просто идти по протоптанным путям Лабиринта. Его пытливый ум не мог избавиться от смутного ощущения, что он движется по прочной и кажущейся нерушимой схематичной конструкции, вместе с такими же, как и он. Его постоянно волновали вопрос: «Кто это все придумал? Кто изначально создал Систему и почему подчинение установленным стандартам в обществе настолько сильно развито? Как общество на самом деле построило Лабиринт, в который поместилось все человечество?».
В принципе это был нормальные вопросы для молодого человека: Почему я должен быть как все? Почему я должен вписаться в этот Лабиринт?
Такие вопросы задают себе многие, точно так же, как с годами забывают об этом, считая такие вопросы ошибками и максимализмом молодости. С годами большинство людей умнеют и перестают не только бороться с Системой, но и оспаривать само ее существование. С годами вопросы молодости о бесполезности и однообразности существования закатываются очень глубоко в подсознание. Однако для Клеона подобные вопросы не уходили с годами, а только усиливали сомнения в правильности и незыблемости самого Лабиринта внешней реальности.
Открытое бунтарство и противостояние Системе Клеон не выбрал только потому, что видел, что и эти отклонения входили в саму Систему. Он видел «изгоев», «борцов» с системой, тех, кто не шел по основным дорогам Лабиринта. Но это не могло ничего изменить. Система просто перемещала их на другие тропинки и дороги, где тоже были прописаны свои законы. И для нарушителей Системы были созданы свои тропинки и повороты.
Клеон прекрасно понимал, что люди объявляли войну не всей системе, а определенным дорогам и поворотам, и иногда не понимали, что оставались все в том же Лабиринте, только в других коридорах нерушимой конструкции.
Конечно же, одаренность и высокий коэффициент интеллекта в большей мере определили и путешествия самого Клеона по Лабиринту. Конечно, основной его тропинкой, или даже можно сказать широкой дорогой, было образование и наука. Колледж, институт, магистратура, степень кандидата наук, преподавание в престижном университете. Кто бы сомневался? Клеон шел по предписанной ему дороге, особенно не напрягаясь. Поглощение, запоминание и воспроизведение информации было его сущностью. Во всех учебных заведениях, где бы ни учился Клеон, преподаватели не могли не заметить его. Им восхищались, превозносили его способность к обучению; его способность анализировать информацию была своего рода легендой; о его оценках можно было и не говорить. Разумеется, по меркам общественной системы образования, знания Клеона оценивались по самой высокой шкале.
Но это не меняло внутреннего состояния самого Клеона, а только усугубляло. Он прекрасно понимал, что идет по одной из дорог Лабиринта, делает все необходимые повороты и остановки.
И чувство бесполезности и Пустоты не покидало его никогда.
Будучи уже кандидатом наук и известным ученым с мировым именем в области антропологии, Клеон не переставал задавать те же самые вопросы. Его еще сильнее интересовали вопросы молодости: Как появилась Система? Кто ее создатель? Почему мы живем по законам внешней реальности?
Да, конечно, нормы, установки и стереотипы поведения отличались в каждом обществе, в каждом историческом периоде, в разных географических местоположениях; но принцип не менялся – они были. Правила поведения были в любом обществе и задавались они всегда извне. У каждого общества был свой лабиринт со своими путями и поворотами. В каждом даже самом примитивном обществе были предписанные законы внешней реальности, складывающиеся в определенную сеть путей и поворотов.
Клеон очень долгие годы посвятил изучению всех возможных встречающихся в истории комбинаций. К определенному возрасту, он уже четко понимал, что всегда и везде, в любой период, на любой точке земного шара создавался свой Лабиринт, в котором людям предлагались успешные и не успешные пути существования. Внешняя реальность формировалась моментально, как только появлялось общество.
Лабиринты, конечно, были разные. Это могли быть маленькие лабиринты с несколькими дорожками (как в примитивных племенах аборигенов) или расширенные карты со множеством ответвлений, как в современном цивилизованном обществе. Смысл не менялся. Суть была одинаковой.
Во всем этом Клеон не видел Свободы.
Возможно, он бы сдался, возможно, к зрелому возрасту Клеон смирился бы с тем, что так и должно быть, и ему уже пора избавиться от своих детских и юношеских максималистских мечтаний, как и все остальные, и принять полностью законы Лабиринта внешней реальности.
Возможно, Клеон бы так и сделал, если бы не встречал исключений. Настоящих исключений, не вписывающихся в нерушимые стены Лабиринта. Не просто отклонений внутри самой Системы. Нет. Настоящих исключений. Информация об исключениях (о самой возможности существования вне Системы и вне Лабиринта) была ничтожной и хорошо завуалированной.
Но сбои в системе были. Были всегда!
Может ли человек сам создать
собственные ценности добра и зла?
Может ли человек сам создать себе закон?
Или они должны быть даны ему извне?
Может ли человек стать
самому себе судьей созданного закона?
Может ли человек наказать себя,
если нарушит собственный закон?
Если нет, тогда кто-то другой (извне)
создаст систему ценностей добра и зла,
и человеку придется только подчиниться…
Тогда внешняя реальность станет следить за исполнением закона,
за соблюдением норм, правил и ценностей, и человеку останется только
отдать собственную свободу и стать ее рабом.
Они умели строить реальность!
Кроме официальной научной информации, были еще мифы и легенды, огромное количество сказаний, преданий, мифов. Легенды сохранились практически в каждом народе, в каждом племени. Легенды о тех, кто прилетел с неба, с далеких звезд и подарил жизнь всему существующему.
Рассказы, предания и мифы отличались в разных племенах и народах, но суть легенд практически была одинаковой – когда-то на Земле, в очень далекие времена, в самом начале, на планете были некие Высшие Сущности, принесшие жизнь на эту планету и подарившие Земле само существование. Их называли «богами», «ангелами», им давали различные имена, им поклонялись, их почитали. Но на самом деле все было по-другому.
Они не были богами в том смысле, который им приписывали люди. Назвав их богами, тем самым люди отстранились от их образа жизни, считая его непостижимым и недосягаемым. На самом же деле первые обитатели планеты принесли не только саму жизнь на молодую планету. Они принесли законы и механизмы новой жизни. Свободной жизни.
Они принесли Свободу и жили в этой свободе.
Они сами создавали себе добро и зло, сами утверждали свою волю, как единственно правильный закон, они сами были судьями созданного закона.
Они строили собственную реальность.
Когда Клеон впервые столкнулся с информацией о людях, не идущих вместе со всеми по Лабиринту, он был просто потрясен. Он изучал и перепроверял эту информацию несколько раз, но она оказалась верной.
Клеон с удивлением и восхищением изучал все, что касалось жизни таких людей. Они были разные и встречались довольно редко в истории человечества. Но они были. Были люди, которые не жили в Системе и которые не ходили по путям и тропинкам Лабиринта.
Позже, изучая гуманистическую психологию, Клеон узнал, что даже были исследования так называемых само-актуализированных людей. Результат был неутешительным. Таких людей в целом насчитывался всего 1 % от всего населения Земли. Но они были, и они были свободными. Были те люди, которые либо не заходили изначально в Лабиринт внешней реальности, либо вышли из него. Были те люди, которые не жили по законам существующей реальности, но которые строили свою собственную.
«Как? Как они это сделали? – думал Клеон. – Что давало им силы и уверенности жить по своим собственным законам, создавать свой мир норм, ценностей и установок, и жить в нем? Откуда они черпали уверенность? Откуда они брали нормы и правила поведения, если не из внешнего мира?»
Ответов на эти вопросы у Клеона не было, но он четко понимал, пусть это ничтожный один процент от всего человечества, но были и есть люди, которые могли жить вне системы, вне Лабиринта, и которые могли создавать собственные миры норм, ценностей и установок.
Именно тогда Клеон Найрам понял, что эти люди не берут законы из существующей внешней реальности, а создают свои. Эти так называемые само-актуализирующиеся люди создают внутренние реальности. Они выстраивают кирпичик за кирпичиком свой собственный мир и живут в нем.
«Они свободны! – думал с тоской Клеон. – Они по-настоящему свободны».
«Тогда – продолжал думать Клеон, – это означает, что они не берут информацию из внешнего мира. Иначе они оказались бы в Лабиринте, как и все мы. Как же они выстраивают собственные миры? Как и по каким законам строится их внутренняя реальность?».
Ведь примеры людей, не живущих в Лабиринте, говорили о том, что они очень разные. Среди них были и президенты, и ученые, и религиозные и общественные деятели, и обычные люди. Если бы это была одна группа людей, знающих друг друга и живущих по одинаковым правилам, Клеон не обратил бы на это особого внимания. Тогда это было бы просто еще одно общество (как часто бывало в духовных и религиозных объединениях), создавших свою систему ценностей, норм и установок. Выйдя из основного лабиринта такие группы людей сразу же создавали свой собственный, прохождение по которому обычно было еще более строгим, чем в системе в целом.
Но люди, по-настоящему вышедшие из Системы и живущие вне Лабиринта, жили в разное время и в разных местах и не знали друг о друге.
Именно в этом и заключался главный вопрос, совершенно непонятный Клеону. Каждый из них вышел из системы (или не входил в нее), самостоятельно и построил сам себе реальность, в которой существовал.
Каждый их этих, так называемых само-актуализированных людей жил над Системой, не в Лабиринте, а наверху, над ним. Каждый из них был по-настоящему свободен. Свободен от мрачного и душного подземелья, свободен от общепринятых норм, стереотипов, ценностей и установок, свободен от внешней иллюзорной реальности.
В процессе долгих изучений Клеон понял, что информацию для построения реальности свободные люди берут не из внешнего мира – информация находится внутри них. По своим внутренним убеждениям они и живут, не обращая внимания ни на лабиринт, ни на систему в целом.
«У них есть какая-то внутренняя реальность – думал Клеон, – и ее они каким-то образом выводят вовне. В то время как все остальные люди (99 % человечества) делают с точностью до наоборот».
Изучая жизнь таких людей более детально, Клеон увидел, что этот принцип – построения реальности «изнутри-вовне» – был выявлен и в исследованиях гуманистических психологов. Гуманисты доказали, что само-актуализирующиеся люди из своих внутренне-присущих ресурсов выводят законы и нормы вовне, и сами строят внешнюю реальность на основе этого.
Большинство же людей делает с точностью до наоборот. Большинство людей принимает безоговорочно «чужие смыслы» и ценности (о чем говорили и экзистенциальные психологи) и безропотно подчиняются им вместо того, чтобы искать внутри себя свой собственный смысл жизни.
«Чужие смыслы», именуемые обычно ценностями общества и были основой Лабиринта, в котором были проложены дороги для всех сфер человеческой жизни – в обучении, в работе, в карьере, в религии, в политике, в отношениях. Большинство людей (все то же подавляющее большинство в 99 %) просто принимало смыслы, заданные им извне, данные Системой. Воля к принятию внешних норм и правил жизни и подчинению была практически тотальной. Оставался только 1 % необычных людей, людей, живущих вне системы, вне Лабиринта, которые могли находить смысл жизни внутри себя и воплощать его во внешней реальности.
Клеон, изучая людей вне Системы, поражался все больше. Особенно его поразили заключения ученых, которые занимались данным вопросом. Заключение гласило, что именно такой путь – построения реальности «изнутри во внешний мир» – и является единственно правильным.
Люди не должны с рождения попадать в тесный и душный Лабиринт и двигаться по предписанным путям и поворотам всю жизнь. Люди не должны жить по меркам и законам кем-то созданной Системы внешней реальности. Люди не должны принимать «чужие» ценности и смыслы. Любой человек обладает достаточным внутренним миром, который намного богаче внешнего, и все, что ему нужно для жизни уже есть внутри него. И эти внутренние знания и должны воплощаться в реальном мире, на основе них человек и должен строить внешнюю реальность, причем каждый свою собственную, со своими личными смыслами, нормами и ценностями.
Сразило Клеона не столько то, что все остальное человечество проходило путь наоборот от внешнего к внутреннему, и даже не то, что люди черпали все необходимое извне и помещали чужеродную информацию внутрь себя, считая это необходимым процессом обучения, социализацией и вхождением в общество. Поражало его даже не то, что все должно было быть наоборот и внутренняя информация должна воплощаться во внешнем мире. Больше всего Клеона поражал сам факт отсутствия Свободы.
«Значит вместо движения по Лабиринту, вместо поглощения «чужих», кем-то созданных норм и правил, я могу создать свои собственные? – думал Клеон. – Значит вместо выбора правильных дорог и поворотов Лабиринта я могу просто выйти из него? Значит, я могу создать свою собственную реальность и жить в ней? Значит, я могу быть по-настоящему свободным?»
Именно все эти мысли и рассуждения о существовании вне Лабиринта и привели однажды Клеона к тому месту, где он находился сейчас, в снежную пустыню Северного полюса в самом центре Арктики. Именно поиски несуществующей Свободы перевернули всю его жизнь и заставили оставить успешную научную карьеру и заняться собственными исследованиями.
Клеона интересовал не только сам факт выхождения из Лабиринта и построения собственной реальности. Больше всего его интересовало, откуда все это началось, его интересовали истоки системы. Ему было очень важно понять: Каким образом была выстроена Система внешней реальности, загнавшая практически всех людей (за исключением пресловутого одного процента) в подземный Лабиринт, где заранее прописаны все пути и повороты?
