Читать книгу: «Операция Север»

Глава 1

Небо было затянуто свинцовыми тучами, дождь сыпал железом, отбивая ритм по пропитавшейся кровью сырой земле, словно по решету. Я бежал что было мочи, обегая огромные валуны и осколки камней, стараясь не запнуться о корни мутировавших деревьев, не попасться в их когтистые лапы. Понятия не имею, что с ними здесь делали, но это были не те деревья, которые мы привыкли видеть на материке. Они были живыми и каждый раз, когда ты проходил мимо, норовили вцепиться тебе в ногу и сжать её мёртвой хваткой, протыкая острыми, как иглы, наростами.

В руках у меня автомат ЛИК-19еР, или, как его называли среди своих: Ликёр. Настоящая машина для убийств. Усиленный приклад, высокопрочная нержавеющая сталь, коллиматорный прицел, облегчённая рама, дульный тормоз и увеличенный магазин. О его пробивной мощи и безукоризненной надёжности на западе снимали кино, прославляя создателя сего шедевра Артура Артемьева. Проблема была лишь в том, что этот самый шедевр оказался абсолютно бесполезен против угрозы, с которой мы столкнулись.

За мной гналась тварь, которая на выстрелы никак не реагировала. Я всадил в неё обоймы две, не меньше, прежде чем она порвала кишки Денису и размозжила о землю огромным шипастым хвостом Лию. Обрушив мост, она разделила меня с Дагом и Майко. Живы они или нет, я понятия не имел, но надеялся на лучшее, потому что если нет, то я оставался один во всей этой неразберихе.

Я бежал не оглядываясь. Не знаю, какое расстояние мне удалось преодолеть, но топот за спиной говорил мне о том, что тварь приближается. Ещё немного, и она настигнет меня, схватит своей огромной пастью и порвёт в клочья. Если я ничего не придумаю, мне конец.

Я забрался на бугор, рванулся вперёд, запнулся о выросшую из земли ветвь живого дерева и покатился вниз. Как и учили, обхватил голову руками. Тело защищено костюмом Рязина – нанотрубки спасут меня почти от чего угодно, но вот голова…

Это моё первое в жизни боевое задание, а я уже вляпался в кучу дерьма, из которой, кажется, вылезти без последствий не получится.

Когда падение прекратилось, я вскочил и рванул дальше, не сбавляя бег. Знал, что если дать телу отдых хотя бы на несколько секунд, дыхание собьётся, мышцы размякнут, и не пройдёт и минуты, как я выдохнусь.

Так просто не дамся, – решил я про себя мысленно, вспоминая уродливую морду огромной твари, о существовании которой до сегодня известно никому не было. О таких уродцах не пишут в учебниках, не рассказывают в научных журналах и документальных фильмах. Тварь сродни мутантам из книжек писателей и фильмов горе-сценаристов с больной фантазией. Понятия не имею, чем занимались учёные в исследовательском центре “Волна” под руководством Герхарда Рубинштейна и его дьявольской организации “Новой свет”, но явно не цветочки выращивали, и что-то мне подсказывало, что эти похожие на огромных ящериц мутанты и шипастые деревья только начало.

Рубинштейн. Лично я с ним знаком не был – не того я полёта птица, но если на землях Великой России что-то и случалось, то, как правило, он был в этом замешан. Это я давно уяснил. Ещё двенадцать лет назад, когда мне было шестнадцать и я, наблюдая из-за ободранного подголовника кресла, в котором дремал вечно пьяный отец, глядел на отъявленно-патриотическую рекламу Российской армии. Смотрел на каменные безэмоциональные лица солдат в строю, на окрашенное белыми полосами после полёта истребителей небо, на автоматы, пулемёты и снайперские винтовки, на эти суперкостюмы, хоть и нанотрубки тогда ещё только внедряли в производство, и эти самые костюмы были лишь рекламным ходом, так сказать, заманухой и выпендрёжем перед западом. Чтобы боялись и продолжали изматывать себя в ходе новой холодной войны. Всё это тогда казалось мне чем-то невероятным. Чем-то сильным. Чем-то таким, что хочется примерить на себя и гордиться этим, глядя на всех вокруг с задранным подбородком. Вот тогда-то я и решил пойти в армию по правительственной программе подготовке солдат специального назначения.

Я пробежал метров пятьсот, свернул с дороги и рванул вверх по склону. Из-за дождя тропу размыло, и я с трудом ступал по размокшей земле. Подошвы ботинок громко чавкали, а я думал только о двух вещах. Первое: не поскользнуться, второе: не оглядываться.

Ни за что не оглядываться!

Когда я забрался на склон, то упёрся взглядом в большую железную дверь обшитого толстыми металлическими листами бетонного бункера. Исследовательский центр был построен на острове и, если смотреть сверху, представлял из себя некое подобие осьминога. Основной комплекс располагался прямо по центру, и от него во все стороны расходились кривые изогнутые щупальца. Щупальца эти проходили под землёй и представляли собой тоннели, в которых с лёгкостью помещались целые колонны грузовых автомобилей, которые сновали из одного конца острова на другой, перевозя материалы и опытные образцы.

Ещё под землёй, в этих самых тоннелях, ходили маленькие поезда-вагончики, перемещающиеся по специальной электромагнитной линии на высокой скорости. Эти самые поезда позволяли сотрудникам перемещаться из одного комплекса в другой за считанные минуты, что было чертовски удобно, ведь чтобы добраться с одного конца острова на другой пешком, потребовалась бы не меньше часа.

Долго не думая, я рванул к двери и по пути сделал то, чего пообещал себе не делать. Оглянулся. Из-за бугра показалась огромная уродливая тварь. Сначала я увидел её вытянутую клыкастую морду с шевелящимися усами-отростками, потом широкое дышло с двумя раздувающимися ноздрями, над которыми, отливая жёлтым, блестели расположенные попарно в ряд шесть глаз-карбункулов. Тварь забралась на холм, взревела и саданула шипастым хвостом по земле.

– А-а-а-а! Чёрт! Крикнул я и побежал быстрее. За спиной послышались отбивающие по земле ритм тяжёлые шаги.

Я подскочил к двери, схватился за старый ржавый вентиль и начал его крутить. Железяка жалобно взвизгнула, но не спешила поддаваться.

– Давай! Давай же, ну! Заорал я, выжимая из натренированного тела все соки, обхватив вентиль руками, впиваясь в него. Я запрокинул голову и заорал от натуги. Вентиль хрустнул и заверещал, раскручиваясь и ослабляя замок.

Как только дверь отошла, я отодвинул её в сторону, нырнул внутрь и тут же захлопнул. Не прошло и секунды, как тварь стукнулась мордой в тяжёлую металлическую стену. Быстро перебирая руками, я начал крутить вентиль, а тварь продолжала с жутким грохотом попытки проломить стену тяжестью своего тела. Когда мне удалось справиться с замком, я отошёл от двери, вытянул перед собой автомат и, глядя в прицел, смотрел на дверь, тяжело дыша. Я знал, что твари эта преграда не по зубам, как знал и то, что автомат мне против неё не поможет, но был загнан в угол, и других возможных решений у меня не было. Никогда ещё мне не доводилось видеть подобных тварей, а на инструктаже не рассказывали, что делать, если встретишь огромную мутировавшую ящерицу, которая захочет тебя сожрать.

Стена ещё дважды дрогнула, потом послышался дикий дьявольский рёв и отдаляющиеся шаги. Я не знал, ушла ли тварь или она просто выжидает – окон в бункере не было, но этого было достаточно для того, чтобы на время успокоить нервы.

Я опустил оружие и почувствовал, как от напряжения у меня дрожат руки. Прикрыв глаза, я сделал глубокий вдох и выдохнул, но расслабляться было рано. Света в бункере не было, а это значит, что мне нужно было проверить систему энергоснабжения, включить турели и просмотреть камеры. По ним я смогу определить, ушла ли тварь или караулит меня. Если мне сильно повезёт, я смогу уйти под землёй, если же нет…короче говоря, лучше было перестраховаться, а ещё, если я смогу подключиться к главному серверу, то по камерам смогу попробовать отыскать Дага и Майко.

Я включил установленный на дуле автомата фонарик, прошёл по коридору и вышел в большую просторную комнату, уставленную стеллажами, ящиками, полками и столами. Слева располагался нижний ярус, спуститься к которому можно было по короткой лестнице. На ярусе во всю стену стояла панель управления, которая мне и нужна была, но сначала электричество. Я активировал рацию нажатием на вшитый под кожу у левого уха маячок.

– Даг, приём! Это Рут, как слышно?

Из динамика послышалось глухое шипение, сопровождающееся противным потрескиванием.

– Даг?

Снова потрескивание.

– Майко, как слышно?

Очередная трещотка.

Я тихо выругался, постоял на месте, подумал ни о чём и пошёл искать способ включить панель.

Когда я вошёл в генераторную, то понял, что поиски мои завершились. Провод, который вёл к панели, был перекусан у основания. Когда я осмотрел провод внимательнее, то понял, что его не просто откусили, например, кусачками, а перегрызли, но кто был на такое способен? По хребту пробежала волна мурашей, и перед мысленным взором всплыло воспоминание из детства, когда я засыпал ночью один в своей комнате под шум телевизора и вслушивался в сухое потрескивание крысиных коготков под полом и по углам. Я прогнал воспоминание, тряхнув головой. Если на острове мутировали ещё и крысы – дело плохо. Особенно плохо то, что раз они грызут провода, значит, им нечего есть.

Вердикт таков: электричества нет, а значит, доступа к панели, турелям и камерам тоже. Связь барахлит. Возможно, мутировавшие твари не только снаружи, но и внутри. Нужно быть начеку.

Выйдя из генераторной, я решил как следует осмотреть бункер. Туалетная комната, душ, запертое на замок складское помещение, вскрывать не стал, чёрт с ним, и комната на двоих человек. Когда я вошёл в комнату, то присвистнул от удивления. Бардак в ней стоял такой, что не описать. На полу валялись кусачки, отвёртка, листы бумаги, разбитый планшет, карандаши, сломанный надвое стилус и прочий хлам. Помимо этого, в углу лежало вымазанное чем-то бурым тоненькое одеяло. Я присмотрелся и понял, что это, вероятно, была кровь, но было её немного. Если бы кого-то серьёзно ранили, пятно было бы значительно больше. Скорее всего, рабочая травма или типа того. Я не знал, что произошло на острове, а это было первостепенной задачей нашей группы: выяснить, что случилось, собрать нужную информацию, доложить на базу и на этом всё. На подлёте ещё чувствовал, что не так что-то с этим островом и всей операцией. Прямо ёрзало внутри. Да и на брифинге почти никакой инфы не дали. Будто недоговаривают чего-то, врут. Но обсуждать такое с другими не стоило. Либо на смех поднимут, либо командованию доложат. Так принято. Чего это я, в самом деле? Уже не важно. Дениса и Лию это не вернёт.

Было в комнате кое-что ещё. То, что могло пролить свет на произошедшее. Гидрогелиевые очки. Новейшее изобретение Антона Лебедева, которое позволяло сохранять воспоминания. Надеваешь такие, и они записывают происходящее. Говоришь что-нибудь при этом, сохраняешь, потом любой, кто эти очки примерит, сможет просмотреть воспоминание, досконально изучив его от лица того, кто это воспоминание создал. Полезно, чтобы сохранять инструкции, записывать исследования и формулы. Или же отслеживать деятельность сотрудника на рабочем месте – это-то и стало основным их назначением для таких вот исследовательских центров, обсерваторий да научных станций. Впрочем, неудивительно. На секретных объектах по-другому никак. Главное, что воспоминания эти не скопируешь, не украдёшь, что обеспечивает их сохранность. Хотя лично меня всегда смущало, как позиционировали это так называемое преимущество. Кто мешает просто взять очки и забрать их себе? То-то и оно. Зато гель взаимодействовал напрямую с глазным нервом, обволакивал сетчатку и обеспечивал полное погружение в процесс. Ощущения хоть и непривычные, но чудные.

Очки лежали на заваленном бумагами рабочем столе. Я подошёл к столу, отодвинул стул и устроился поудобнее. Почувствовал, как по земле пронеслась волна дрожи, и откуда-то издалека послышался дикий рёв твари. От этого рёва по шее у меня пробежал холодок. Я какое-то время сидел не двигаясь, вслушиваясь в тишину, потом взял очки в руки, проверил их, покрутив то с одной стороны, то с другой. Никаких следов не было, значит, целые. Насчёт какой-либо инфекции можно было не переживать, гидрогель был полностью безопасен, что подтверждали многочисленные исследования. Созданный выдающимся учёным Великой России, он просто уничтожал все известные миру бактерии.

Я надел очки, прижал их к глазам поплотнее, чтобы гелю было проще заполнить образовавшиеся зазоры – как ни крути, голова у каждого человека разной формы, как и расстояние глаз и форма носа. Через несколько секунд гель заполнил пространство. Сначала было темно, и только расплывчатые мутные пятна белели перед глазами, потом пятна начали собираться в рисунок, и я окунулся в воспоминание.

Я сидел за рабочим столом, пытаясь решить задачу, с которой вот уже недели две никак не мог справиться и попросить помощи, как назло, было не у кого. Решение, казалось, вертится у меня в голове, но я не мог поймать его на ум. Вроде бы ещё чуть-чуть. Вот оно, вот оно! Но нет, не выходит. Я зачеркнул очередную формулу и положил карандаш на стол, уронив лицо в ладони.

– Что же мне с тобой делать-то, а…как понять…как решить…– прошептал я вслух.

В кабинет вошёл Леонид Иванович. На глазах, как всегда, бабушкины очки, а под носом пышная густая поросль. Готов поспорить на что угодно, усы эти он никак не меньше чем год отращивал, а по утрам, небось, встаёт пораньше и по волосику выщипывает, подравнивает.

– Эй, Пашка!

– А? Спрашиваю я, недовольный тем, что меня отвлекли от решения задачки, с другой стороны безмерно благодаря коллегу за то, что оторвал меня от пустых размышлений. Всю голову уже сломал! Затрахала меня эта задачка, хоть убей. Эх-х, выходной бы, да не дождёшься.

– Там Молотов заявление сделал.

– Что? Какое заявление?

– Помнишь тех тварей, которых мы с Р-9 всем составом таскали?

– Ну.

– Что ну? Похоже, что-то непонятное там с ними происходит. Лесков мне вчера наконец рассказал, чего он вторую неделю с забинтованной рукой ходит. Меж прочим, ему палец оттяпали. Так-то!

– Погодите-погодите, вы про тех ящериц?

– Да-да.

– С ними что-то случилось? Мы же по такой дозе облучения хватанули, что на пять лет вперёд хватит! Если издохнут, все наши труды насмарку!

– Да без тебя, дубина ты стоеросовая, знаю! Тьфу ты! Я тебе говорю что-то неладное с ними, а ты в одно ухо, как говорится, влетело, а в другое вылетело. Теперь и Молотов вон заговорил об этом. Признал, так сказать, промах свой. Посмотрим, что теперь делать будет. А ведь я с самого начала говорил! Сжечь их надо было к хренам собачьим, и дело с концом!

– Как сжечь?! Воскликнул я.

Леонид Иванович махнул рукой.

– Дурень ты, Пашка. Бросал бы задачу эту свою, чего в ней важного? Всё она тебе покоя не даёт. Не слышишь уже, что тебе говорят. Пойдём, посмотришь. Может хоть так поймёшь.

Мужчина вышел из кабинета.

– Да, да…конечно. Иду.

Гель перед глазами размылся на яркие белые пятна, и воспоминание исчезло. Я снял очки и положил их на стол, ровно на то место, на котором они лежали.

Молотов…Молотов…знакомая фамилия.

Я встал и начал расхаживать по тесному кабинету взад-вперёд.

А, точно. Вспомнил! Аркадий Борисович Молотов, куратор засекреченного проекта исследовательского центра Волна, расположенного на острове Кряж. То есть как раз там, где я сейчас нахожусь. Получалось, это именно тот человек, по вине которого всё произошло. Если и не по его вине, то он, как минимум, должен владеть информацией о произошедшем, а значит, надо его найти. Если он, конечно, выжил. Понятия не имею, что здесь произошло, но с того самого момента, когда мы всем отрядом высадились на острове, я не видел ни одного человека.

Зато теперь кое-что прояснилось. Тварь, которая гналась за мной, была мутировавшей ящерицей, которую сотрудники исследовательского центра доставили сюда с Р-9. Р-9, что это за цифра? Название проекта? Кодовое слово? Как оно расшифровывается? Что означает?

Я остановился, посмотрел на стену и завис в своих мыслях. Надо признаться, только сейчас я понял, что на стенах висят обычных бумажные фотографии в рамках. Я подошёл и пригляделся к ним. На одной стоял Леонид Иванович, только на несколько лет моложе, не в рабочей одежде и без очков, но пышные усища были на месте. Рядом с ним молодая красивая женщина. Наверное, жена, а у их ног двое маленьких детей. Может, им лет по десять или двенадцать. Рядом ещё одна фотография, снова Леонид Иванович и на следующей тоже. Сначала я подумал, что странно это как-то, фотографии Леонида Ивановича есть, а про Павла совсем ничего, но потом заглянул под кровать и нашёл там разбитую гидрогелиевую фоторамку. В ней, наверное, была фотография Павла, только оболочка рамки была разбита, из-за чего гель вытек и высох, и рассмотреть на нём хоть что-то было невозможно. Это раньше по старинке пользовались проявленными фотографиями, а сейчас всё было вот так, поэтому Павла, как и Леонида Ивановича, можно было понять – разница поколений.

Я решил двигаться дальше. Нужно было спуститься в тоннели, сесть на поезд и добраться до главного комплекса. Если Даг и Майко выжили, то они наверняка отправятся туда же. Там и встретимся. Если их там не будет, то я смогу проверить камеры и выйти на связь. В главном комплексе наверняка сохранилась подача электроэнергии. Если же нет…

Когда найдём друг друга, будет уже легче. Отчитаюсь перед Дагом и расскажу, что мне удалось выяснить. Возможно, они тоже что-то узнали. Соединим части мозаики и прольём свет на общую картину.

Я отыскал в бункере лестницу, которая вела на нижние этажи. Дверь открывалась картой-пропуском, но из-за того, что к электронному замку электричество не подавалось, я смог открыть его вручную. Хорошо, что дверь открывалась именно снаружи, а не изнутри, иначе бы пришлось идти по поверхности, а желания бегать от ящериц по всему острову у меня не было. Рядом с лестницей был лифт, но он, естественно, не работал. Пришлось идти пешком.

Оказавшись внизу, я упёрся в закрытую дверь. Открыл её вручную, открутив такой же вентиль, какой был снаружи бункера, только этот поддался намного легче.

Ступив за порог, я нырнул в темень подземного пространства. В нос закрались запахи сырости, земли и бетона. Я поднял автомат и просветил пространство фонариком. Передо мной большая широкая платформа. Слева дверь в туалет, а справа, прямо на платформе, большая будка – диспетчерская. Над платформой, совсем рядом, протянулась нитью электромагнитная ветвь, по которой должны ходить поезда, но сейчас на станции поезда не было. Оно и понятно. Электричества-то нет и тишина стоит такая, словно зашёл ночью на кладбище.

Я направился прямиком к диспетчерской. Подумал, что может получится подать ток на линию. Что-то мне подсказывало, что вряд ли дело обстоит так просто, но попробовать стоило. Добираться пешком до центрального комплекса по тёмным тоннелям удовольствие то ещё.

Дверь в диспетчерскую оказалась закрыта. Я посветил фонариком через окно, пытаясь разглядеть обстановку внутри. Ничего необычного я не заметил. Что было хорошо, так это то, что стёкла здесь были самыми простыми, без защиты от пуль и ударов. Я подошёл к стеклу и разбил его прикладом Ликёра. Громко зазвенело, и зазубренные острые осколки посыпались на пол. Я продолжил водить прикладом по раме, обламывая острые когти разбитого стекла, и как только закончил с этим, нырнул внутрь.

Пустота. Ни следов спешки, ни хаоса или чего бы то ни было ещё. Просто брошенное помещение, из которого люди исчезли, словно по щелчку пальцев. В свете фонарика угадывалось большое маслянистое пятно на полу. Что это было и откуда взялось, понять было трудно. Рядом с панелью управления стоит стул на колёсиках с потёртой спинкой и изорванными подлокотниками. На спинке стула висит белый рабочий халат с бейджиком. Я посветил на бейдж и прочитал: Аксёнов Николай Денисович, диспетчер.

Я продолжил осматривать помещение в поисках хоть каких-нибудь следов, пытаясь сложить в голове два плюс два. Ни тел, ни крови, ни чего-то ещё, что указывало бы на причину исчезновения нескольких сотен сотрудников комплекса. Не могли же все просто взять и исчезнуть? А если бы была эвакуация, то всюду были бы разбросаны вещи, мусор, забытые книги, туалетные принадлежности и прочий хлам, но ничего этого не было.

В свете фонарика что-то блеснуло. Я насторожился, повернулся на месте и увидел очки. Очередная запись. Людей нет, их вещей и следов пребывания тоже, а очки тут как тут. Бросили, оставили, как никому не нужные. Причём лежат прямо на рабочем месте. Как будто диспетчер снял их и отошёл в туалет, чтобы через пару минут вернуться и надеть их обратно. Только не вернулся.

Я ещё раз внимательно осветил помещение, подошёл к стулу и сел. Жутко здесь как-то было и холодно. Не нравилось это мне, ох как не нравилось. Я взял очки и надел их. Быстро снял и прислушался. Мне показалось, что я что-то услышал. Просидев так около минуты, я снова надел очки и погрузился в воспоминание.

– Ты уже слышал? Спросил меня Лёшка, новый помощник. Неплохой, между прочим, парень. Всего второй месяц на работе, а я уже к нему привык, как к родному. Жаль только, что долго не продержится. Никто на этой должности долго не держится. Проклята она, что ли.

– Ты про что?

– Директиву отменяют.

– М-м, – промычал я в ответ.

– И это всё?

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Собственное мнение, что ли.

– У нас тут, знаешь ли, с собственным мнением дело плохо, – прошептал я, понизив голос. Не хватало ещё, чтобы нас охрана на платформе услыхала. Сразу куда надо донесут. Потом сиди, оправдывайся, что ничего такого сказать не хотел. После директивы Молотова тут лишнее словечко сказать стало нельзя.

– Ты не рад, что ли, что скоро всё это кончится?

Лёшка подошёл к маленькому столику, выключил чайник и налил кипятка в две больших пузатых кружки. Уж что-то, а чаи гонять мы оба любили.

– Знаешь что, Лёш? Неси-ка сюда чай. Через две минуты пребывает поезд, нам бы не проворонить. К тому же там обещали…

– А-а-а-а!

Лёша заорал и отскочил в сторону, пролив чай. Одна из кружек упала на пол и разбилась.

– Что там?! Всполошился я и вскочил на ноги, схватившись за гнутый железный прут у самых ног.

– Кры-ы-ысы! Завопил Лёша.

– Вот же! Чёртовы грызуны!

Я поднял прут и пошёл в сторону шныряющей в углу стаи крыс с горящими оранжевыми глазами. Толстые, дикие, ненавистные. После эксперимента Молотова они совсем одичали. Из самых недр земли вылезли, чтоб их! Пол в генераторной прогрызли. Пол! Бетонный пол толщиной двадцать сантиметров! Это же где такое видано?!

– Сейчас я их! Отойди! Крикнул я.

Я подошёл к Лёшке, отпихнул его, замахнулся прутом и размозжил крысе голову. Тварь тихонько пискнула и разлеглась на пузе, вытянув уродливые жирные лапы в стороны. Собратья её юркнули в норку и скрылись.

– Из генераторной лезут! Воскликнул я, приперев прут к стенке и вытерев вспотевший от пота лоб. – Вонища стоит ужас! Скоро пассажиры на станции жаловаться начнут! Сколько раз я уже записку начальству отправлял! Сколько раз! Хоть бы хны! Самому Молотову, значит, писать буду! Невозможно терпеть уже!

– А ты чего в очках-то?

Я махнул рукой.

– Да хотел инструкцию записать, а тут эти вот…э-эх, хрен с ней, с инструкцией. Пошли чай пить. Я с собой как раз новую кружку сегодня взял. Как чуял.

Воспоминание кончилось.

Крысы! Терпеть не могу крыс!

Я вскочил на ноги, поднял автомат и посветил фонариком туда, откуда эти мохнатые твари лезли в воспоминании. Там, где я видел огромную кусаную дыру, стояло несколько больших, сколоченных на скорую руку ящиков. Наверное, поставили, чтобы хоть как-то сдержать крыс. Только вряд ли это могло помочь. В воспоминании крысы были большими, явно больше обычных. Ещё и эти страшные светящиеся глаза.

Светящиеся, чёрт побери, глаза!

С детства терпеть не мог крыс. Эти твари лезли во все норы в нашем доме, а отцу было всё по боку. Он мог сидеть перед телевизором с бутылкой и продолжать смотреть идиотские, промывающие мозги передачи, а эти мохнатые твари ползали у него под ногами. Они жрали отходы, упаковки из-под еды. Они даже прогрызали горлышко у пивных бутылок. Дикие, озлобленные, голодные. Я забирался на кровать и шагу ступить не мог, пока они хозяйничали, шурша своими маленькими когтистыми лапками. Я боялся этого звука. Я его ненавидел. Ещё эта вонь, которая стоит от этих тварей, когда они собираются вместе.

Когда я стал старше, нашёл толстую деревяшку, обмотал её изолентой, вбил в неё кривые гвозди и когда стайка этих вредителей вновь решила забраться к нам в дом, я стащил у отца немного пива, с отвращением его выпил, чтобы набраться смелости, а потом бросился на этих тварей и размозжил им головы. Я был в ярости, меня одолевала агония. В тот момент мне казалось, что прыгни на меня даже собака, я бы убил её.

Больное воспоминание, тяжёлое. Я его терпеть не могу. До сих пор помню то дикое, безумное ощущение, которое одолевало меня, но крыс, однако, после этого стало меньше. Отец мне тогда, конечно, сильно наподдал за то, что я пол испачкал и пиво у него стащил, ещё заставил оттирать засохшую кровь собственными руками и выбрасывать вонючие тельца вредителей на помойку, но это не самое страшное. Страшное уже было позади.

– Ненавижу крыс! Крикнул я в пустоту, глядя на ящики, ожидая, что в любую секунду оттуда выскочит мохнатая тварь со светящимися глазами и набросится на меня, но никого не было. Не было и присущего крысам писка, и скребущего звука маленьких коготков.

Я опустил автомат, подошёл ближе, пнул ногой один из ящиков, и он отскочил в сторону вместе с другим. За ящиками была большая, прогрызенная крысами дыра, и она была куда больше, чем в воспоминании диспетчера. Я зарычал и скрипнул зубами.

Откуда эти твари лезли? Откуда?! Точно! Из генераторной!

Я подошёл к двери в генераторную, та была приоткрыта, и толкнул её плечом. Протяжно скрипнуло, и я осветил фонариком помещение. Посередине стоял турбинный генератор, от которого по стене шло два провода. Оба были перегрызены в одном и том же месте.

Я посветил на стену, потом услышал скребущие звуки, быстро вернулся лучом света к полу и увидел, как из-за генератора выбежала огромная мохнатая крыса. У вредителя светились глаза. Крыса малую долю секунды смотрела на меня, а потом из-за её спины показались ещё три, и они, грозно вереща, все вместе бросились на меня.

Я нажал на курок, и в тесном помещение эхом прогрохотали выстрелы. Мне удалось убить двоих. Несмотря на свой огромный размер, крысы оказались куда ловчее, чем я предполагал. Одна из них подбежала ко мне и прыгнула на штанину, начав забираться по ней, карябая костюм когтями. Я заорал, схватил крысу рукой и скинул её с себя. Прицелился и выстрелил. Ещё один труп. Другая крыса вцепилась мне зубами в ботинок и пыталась его прогрызть. Я пнул её – крыса громко взвизгнула и пристрелил. Наступила тишина. Я замер, наведя прицел на место, из которого они вылезли. Сердце в груди колотилось, пульс участился. Я знал, что если сейчас покажется стая, мне придётся худо. Костюм из нанотрубок даже такими огромными острыми зубами, как у этих мутантов, не прогрызёшь, но при своём размере они попросту собьют меня с ног и загрызут заживо. А вообще, чёрт его знает этих мутантов. Может им никакие нанотрубки не помеха.

Я на мгновение отвлёкся и посветил на ботинок, не прогрызла ли его тварь? Вроде бы всё было в порядке. Возможно, будь у твари чуть больше времени, она бы справилась, но, к моему счастью, этого времени у неё не было.

Прошло около минуты, но из-за генератора так никто и не появился. Я опустил оружие, продолжая светить фонариком на пол. Медленно переставляя ноги, я пошёл вперёд. Зайдя за генератор, я увидел огромную дыру в полу, которую проделали крысы. Рядом с дырой лежало тело. Вернее, скелет. От человека остались только кости без единого намёка на кожу или мясо – крысы постарались. Ни бейджа, ни лица, чтобы опознать, ни даже очков. Был ли это диспетчер или его помощник, я не имел ни малейшего понятия, зато кое-что важное я понял. Раз крысы прогрызи бетон, лучше держаться от них подальше и к себе не подпускать. Быть съеденным заживо мутировавшими крысами для меня было самым страшным сном.

Мясо, кожа, провода, прочная ткань рабочего халата, бетон. Неужели эти твари способны переварить всё это?! Чем, чёрт побери, занимался здесь Молотов, и почему нам никто об этом ничего не сказал?! Чутьё подсказывало мне, что в исследовательском центре “Волна” произошло что-то страшное. Что-то такое, чему срок явно куда больше двух дней, как нам сообщили на брифинге. Тогда почему ничего не было в новостях? Умалчивали? Старались скрыть? Ещё бы! Иначе репутация Рубинштейна пойдёт вниз. Всё как всегда. Правящая верхушка обо всём договорилась, а нас, простых солдат, отправили разгребать последствия. Подчищать дерьмо. Мол, для этого вас и готовили, дерзайте.

Было понятно, что электричество на линию подать не получится, а это значит, что идти придётся пешком. Десятки километров по тёмному, полному крыс тоннелю. Что может быть приятнее? Глядя на перегрызенные провода, я выругался и тяжело вздохнул.

А что поделать? Думал, в сказку попал? Твоё первое боевое задание. Если выживешь, будут ещё. Привыкай. Ключевая фраза: “если выживешь”.

Покинув диспетчерскую, я проверил снаряжение, спрыгнул с платформы и пошёл по тоннелю.