Читать книгу: «Роман на салфетках. Сборник рассказов»

Шрифт:

Иллюстратор Мария Малышева

Корректор Ольга Ермолаева

ISBN 978-5-4490-8250-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

Дорогой читатель! С трепетом и радостью представляю тебе свой первый сборник рассказов. Начну со слов благодарности. Спасибо моей любимой жене Маше за терпение, любовь, поддержку и иллюстрации для обложки – без неё эта книга не появилась бы на свет. Спасибо Денису Драгунскому за бесценные советы и помощь, за его время и участие. Спасибо Майе Кучерской за школу Creative Writing School. И спасибо тебе, мой читатель, за то, что держишь в руках эту книгу! Надеюсь, тебе понравится.

Чашка

– Кофе?

Она радостно кивнула и потянулась в кровати. Он встал, поцеловал её и пошёл на кухню.

Через десять минут аромат сваренного кофе заставил её открыть глаза. Перед ней на подносе стояли две чашки и бутерброды.

– Когда ты успел? – она приятно удивлена.

Он не ответил, подмигнул и придвинул к ней чашку поменьше, со смешным медведем и сердечком.

– Забавная чашка.

– Моя любимая.

– О, тут надпись… «Думай обо мне каждое мгновение».

Она поспешила объяснить:

– Это я сама себе купила. Мишка понравился.

– Сама? С такой надписью и сердечком? Уверена? Может, поклонник? Да ты не переживай, что здесь такого – подумаешь, поклонник чашку подарил.

– Говорю же, нет. Какой поклонник?

– Не знаю, какой. Который хотел, чтобы ты о нём думала.

– Да нет же, говорю, сама купила!

– Ну хорошо, не переживай так. Съешь бутербродик. С сыром или с икрой?

Начала жевать и задумалась. Как же его звали? Коля, кажется. Скромный такой. Всё в кино звал. А она ни разу не пошла, отшила. Сейчас даже не понятно, почему. На прощание мялся и наконец вручил какой-то свёрток: «Вот, возьми, это на память, чтобы вспоминала меня». Как-то тепло стало от чистоты его чувств.

На следующее утро, наливая чай, сказала вполголоса, глядя на чашку:

– Ну, привет, Коля!

Вот ведь негодяй. Добился своего.

Неудачное свидание

На свидании всё пошло не так. Впрочем, я так и думал. Вообще не надо было о нём договариваться! Проклятая вежливость…

Бегу, чертыхаясь, так как проехал нужную станцию, опять зачитавшись. Вбегаю в кафе, вижу её, сидящую спиной, чёрные волосы мягко накрывают плечи. Неуклюже плюхаюсь на стул напротив, по пути толкая официанта, говорю: «Привет», но это не она. Не она! Девушка смотрит на меня с удивлением и интересом. И конечно, тут же крепкий детина толкает меня в бок и уточняет: «Парень, ты не ошибся?»

Я беспомощно оглядываюсь и ловлю наконец её взгляд. Она улыбается – видимо, наблюдала всю сцену.

– Как нога и туфли?

– Всё хорошо. Зря ты это затеял, всё в порядке, не стоило.

Вчера, возвращаясь с работы на метро (на машине не поехал – хотелось дочитать так увлёкшую меня книгу, «Камо грядеши» Сенкевича), отпустил поручень и при резком торможении поезда достаточно чувствительно приложился к стоящей рядом девушке, ещё и ей на ногу наступил. Девушка вздрогнула, мгновение недоумённо смотрела на меня и вдруг заплакала. Я оторопел и начал извиняться:

– Простите, пожалуйста, не удержался. Ну простите! Почему вы плачете?

Она вдруг перестала плакать и воскликнула с вызовом:

– Мне больно!

– Я не хотел (что за детсадовские штампы!).

– А мне-то что! Вы что, не могли держаться получше? Неужели сложно?

А потом, всхлипывая, добавила:

– Вы мне туфли испортили…

Я опешил, и это, видимо, было заметно по моему лицу, потому что всхлипы прекратились. Чувство вины меня ещё мучило (было невыносимо смотреть на плачущую из-за меня девушку), но вдруг возникла обида: я же не специально, чего на меня кричать?! Это было тем более странно, что девушка производила впечатление не скандальной, а в руках держала томик ещё советского издания Тургенева – обратил внимание – люблю старые книги с желтеющими страницами, пахнущими временем. А тут ещё плач – я совсем растерялся.

В общем, она меня простила, мы почти мило улыбнулись друг другу и углубились каждый в свою книгу, крепко держась за поручни, конечно.

Но читать я не мог. Меня вдруг накрыло такое раскаяние, как будто я совершил что-то страшное. Так и стояло перед глазами её заплаканное лицо, благо для того чтобы обновить воспоминание, достаточно было повернуть голову.

– Простите меня ещё раз, – обратился к ней опять я, когда поезд остановился на следующей станции.

– Да ничего.

– Послушайте, как вас зовут?

– Настя.

– А меня Михаил. Можно вас как-нибудь угостить кофе? Мне так неудобно, что я заставил вас плакать.

На её лице появилась настороженность, и она уже начала качать головой, собираясь, видимо, сказать «нет», но тут её взгляд упал на мою книгу. Было видно, что она удивилась, потом задумалась и уже спокойнее сказала:

– Давайте, только я не могу сейчас.

– Может, перейдём на «ты»?

– Давайте… Давай.

Договорились встретиться на следующий день. Засыпалось плохо, её слёзы не давали думать ни о чём другом. Было стыдно и почему-то сладко…

Мы пьём кофе и разговариваем. На улице дождь, и от этого не хочется уходить. И не только от этого. Мне хорошо. Мне очень хорошо! Но это было ненадолго, как выяснилось…

Настя смотрит в телефон и говорит:

– К нам сейчас моя сестра присоединится, ты не против?

– Сестра? Ну ладно…

Через пару минут она заходит, и я теряю дар речи. Это Рита. Мы с ней расстались несколько лет назад. Ну хорошо, не расстались – она меня бросила безо всяких объяснений…

– Привет! О, привет неудачникам!

Я втягиваю голову в плечи – не ожидал такого. Настя не удивлена – видимо, она меня узнала раньше.

– Привет.

Они с минуту шепчутся, Настя сначала качает головой, потом кивает. Они встают, прощаются и уходят.

Настя оборачивается:

– Прости, пожалуйста! Надо идти.

Провожаю их взглядом.

Интернет

На планерке шеф обрадовал всех: теперь он будет отслеживать объем интернет-трафика каждого отдела компании и наказывать самых активных пользователей:

– Мы – транспортная компания, а не интернет-салон, так? Конкретные сайты пока смотреть не буду, не переживайте, – посмеиваясь в усы, успокоил он.

Вручая Петрову распечатку на его финансовый отдел, шеф нахмурил брови:

– Что-то у вас большой этот, как его, трафик. Ты, Петров, разберись там, не порядок.

– Хорошо, Иван Иванович, разберемся.

– Вот и ладно. Завтра доложишь.

Работать больше в этот день Петров не мог. Сидя в своем кабинете, обводил взглядом сквозь стеклянную перегородку своих сотрудников, точнее, в основном сотрудниц и гадал: «Кто же это сидит в интернете? Ну не главбух же, не Лариса Петровна – она и не знает, наверное, как им пользоваться»… Перевёл взгляд на секретаршу: «Леночка? Эта может, конечно, всё время кажется, что она недостаточно загружена, всё хихикает и глазки строит Николаю Ивановичу, второму и последнему мужчине в отделе»…

«Хм, Николай Иванович? Тоже возможно. Как ни подойду к нему, у него всё сайт магазина „Рыболов“ открыт, еле успевает закрыть, заметив моё приближение»… Решено, точно он.

– Николай Иванович, зайди-ка.

Тот немного удивлён, садится напротив на кончик стула:

– Так мы еще не закончили отчёт…

– Да я не об этом. Тут нам сигнал поступил, что наш отдел злоупотребляет…

У Николая Ивановича округлились глаза:

– Так я же завязал! Вот как мы с вами на рыбалке мотор лодочный утопили, больше ни-ни! – оправдывался он.

– Да не этим, это-то я знаю, – отмахнулся Петров и погрустнел: то был ЕГО мотор.

– А чем тогда? – расправил плечи.

– Интернетом. Твоя работа, признавайся?

На лице Николая Ивановича возникло отражение некой внутренней борьбы. Наконец, вздохнув, ответил:

– Так это для вас же!

– Как так? Что для меня?

– Ну интернет. У вас же день рождения на следующей неделе, вот тётки… женщины и пристали: выбери, Иваныч, ты что-нибудь для рыбалки. Вы же рыбалку любите – вот я и ищу…

Петрову стало неловко, его одутловатое лицо покрылось пятнами:

– Да… Прости, Иваныч, не знал я…

– Да ладно…

– Подарок-то выбрал?

Вместе полюбовались новым спиннингом, повздыхали.

Наутро зашел к шефу, покашливая в кулак, опустил голову:

– Иван Иванович, там Григорьев, ну Николай Иванович, накосячил, но он не виноват!

– А кто виноват? – шеф удивлён.

– Получается, я. Точнее, для меня старались, подарок мне на день рождения выбирали…

– Вот оно что! – усы шефа растянулись в улыбке.

– Точно, – подтвердил Петров.

Шеф закурил, посмотрел на него и придвинул ему какие-то бумаги:

– Я тут наших компьютерщиков попросил, мне полную распечатку трафика дали… Так это не Григорьев.

– Да? А кто же?

Шеф выпустил дым и сказал, глядя прямо в глаза и не мигая, так что даже усы замерли:

– Ты.

– Я???

О себе Петров как-то не подумал.

Золушка

Ночной звонок взорвал тишину, и Рита почему-то сразу поняла: что-то случилось.

– Дедушка умер, – коротко сказала тётя Зина.

Вот и всё… Последний родной, близкий человек ушел вслед за родителями, которые погибли в автокатастрофе десять лет назад… И опять сообщила об этом ей та же тётя Зина, дедушкина домработница и сиделка.

На старой дедушкиной даче, куда все приехали после похорон, куда-то исчезли покой и умиротворение, хотя дом, сосны и старый генеральский посёлок у платформы с соответствующим месту названием «Отдых» были на месте. По дому сновали незнакомые люди; неужели тётя Зина уже начала распоряжаться домом? Это было неприятно, хотя понятно было, что дом достанется по завещанию ей, такова была договорённость в обмен на то, что она ухаживала за дедушкой в последние его годы.

Перед поминками должны были зачитать завещание – учитывая дедушкины заслуги, а главное, что нотариус был его близким другом, в качестве исключения он делал это на выезде, а не в нотариальной конторе, как обычно. Хотя это было формальностью, всё равно было любопытно, как дедушка распорядился своим имуществом разной степени ценности; а особенно интересно было посмотреть, как родственники отреагируют на полученное (или не полученное) наследство. Все собрались в гостиной, нотариус в очках с тонкой оправой откашлялся и начал читать завещание. Как и ожидалось, дачу дедушка завещал Зине. Настал черёд московской квартиры родителей Риты, записанной на дедушку, в которой они жили втроём, кроме нечастых отъездов дедушки на дачу. Все встрепенулись, когда оказалось, что она тоже досталась тёте Зине, а не Рите, как ожидалось.

Стало тяжело дышать; ослабила повязанный вокруг шеи пёстрый платок, купленный в магазине second hand. Она такие надежды возлагала на эту, хоть и небольшую, но в мыслях уже свою собственную квартиру! Причём дело даже не в самой квартире, а в том, что там бы не было Зины: та чувствовала себя там совершенной хозяйкой, особенно в последние месяцы, когда дедушка совсем слёг и уже не мог ограничить Зинин произвол. И она разошлась: запретила Рите водить друзей, ссылаясь на шум, который может помешать дедушке; цеплялась по поводу неубранных вещей или невыброшенного мусора, бесцеремонно заходила в комнату Риты, чтобы что-то взять или просто без повода. Рита как-то робко заметила, что это её квартира, а не Зины, на что та с противной улыбкой сказала: «Не твоя, а дедушкина. А за дедушку отвечаю я. Поняла, Золушка?» Всё это мгновенно пронеслось в голове Риты.

– Как? – вырвалось у неё.

– Что «как»? – передразнила Зина своим базарным гулким голосом и победоносно посмотрела на присутствующих.

– Но она же… Дедушка же говорил…

– «Говорил, не говорил», – опять передразнила та, – ты ему кто? Внучка, почти никто. А я (последовала пауза) – практически жена!

Присутствующие зашумели, поднялся гул.

– Какая жена??? – из последних сил спросила Рита. Она не была хапугой, и вести этот разговор было противно, но от неожиданности хотелось во всём разобраться.

– А такая. Почти настоящая. Вот, смотри, – и вытащила какую-то фотографию, всучила Рите в руки.

Нотариус поднял брови, но профессиональная сдержанность не дала ему вмешаться.

На фотографии был дедушка, обнимающий Зину.

– Нет! Не может быть! – прошептала Рита.

Стало как-то обидно за дедушку, такого выдающегося во всех отношениях человека, который непостижимым образом сошёлся с недалёкой, вульгарной, да и некрасивой Зиной. Да так, что никто и не знал. Это был шок для всех присутствующих.

Нотариус, старый дедушкин приятель, всё-таки не смог сдержаться, и спросил:

– Позвольте, Зинаида… эээ …Васильевна, я вас правильно понял, что вы утверждаете, что состояли с покойным в… отношениях?

– Ты что, тупой? – она перестала церемониться, – конечно, состояла.

– А кроме фотографии, вы могли бы чем-то ещё это подтвердить?

– Почему это я должна это подтверждать?! – вспыхнула Зина, а нотариус продолжал:

– Например, какие-то особые приметы на теле, родинки, шрамы…

– Не было у него никаких примет и шрамов, – отрезала она.

Рита подняла голову и удивлённо посмотрела на Зину и на нотариуса.

Нотариус удовлетворённо кивнул и продолжил:

– Прошу внимания, продолжаем. Это напрямую к делу не относится и сути завещания изменить не может.

– За что же ей квартира? – спросил кто-то из гостей громко.

– Этого я не знаю, – сухо ответил нотариус, – продолжим.

– Да что там продолжать? – спросил тот же голос, – ложки-вилки делить?

– Я ещё не закончил. Маргарите Михайловне, – он посмотрел на Риту, – завещан…

Он сделал паузу и поднял глаза на присутствующих. Кто-то сострил:

– Чайник?!

– Земельный участок с домом близ города Усти-над-Лабем Устецкого края Чешской республики.

Наступила тишина, было такое ощущение, что присутствующие перестали дышать.

– Это шутка такая? – спросил кто-то.

– Моя профессия к шуткам не располагает.

– А откуда это? Откуда земля, дом? При чём тут Чехия??? – Рита обрела голос.

– Если кратко, родители покойного были родом из известного чешского рода, и владели в Чехии, тогда бывшей частью Австро-Венгрии, порядочным богатством, включая землю и старинное поместье. Его отец, офицер, участвовал в Первой мировой войне, естественно, на стороне Австро-Венгрии, попал в русский плен. Добровольно вступил в чехословацкий корпус в составе русской армии. После революции вместе с корпусом направился во Владивосток для эвакуации, был вынужден отбиваться от намеревавшихся разоружить их красноармейцев. Был ранен и оставлен под Иркутском на попечение семьи местного врача, который выдал его за своего пропавшего в войну сына, что для окружающих объясняло его образованность, а русским он с детства владел в совершенстве благодаря русской бабушке. Чудом выжил. Женился на приёмной дочери врача, которая и выходила его после тифа. Вскоре родился дедушка. Ну а дальше – в Чехии была проведена реституция, дедушку нашли какие-то его дальние родственники, и он получил то, что принадлежало его предкам.

Это казалось насколько невероятным, даже сам факт принадлежности к древнему роду. А уж целое поместье – ну не бывает так! Присутствующие были ошеломлены, все без исключения. А Зина, казалось, просто оцепенела; полученная дача и квартира её уже не радовали, она просто забыла про них. «Негодяй», – шептала она.

– У меня ещё одно сообщение и несколько распоряжений о более мелком имуществе. Покойный просил довести до сведения присутствующих, что Маргарита Михайловна, удочерённая им после трагической смерти её родителей, была в свою очередь ими удочерена из детского дома в возрасте одного года. Это никак не влияет на действительность завещанных ей активов; воля покойного была такова, чтобы сообщить об этом после его смерти.

Зина сразу очнулась:

– Самозванка! – Её глаза были выпучены, она поднялась и тяжело дышала, – ты это не заслужила! Ты ему никто! Откажись, ты не имеешь права!

Она потеряла голос и взвизгнула.

Нотариус поднял руку и негромко попросил:

– Позвольте закончить. Покойный также просил сообщить, что настоящая фамилия Маргариты – Самолётова.

Зина вздрогнула, лицо её побелело.

– Как? – прошептала она.

Без сил опустилась на стул:

– Рита, поди-ка сюда да воды дай мне.

Рита села рядом.

– Ты когда родилась?

– 31 января 1990-го. А что?

– О, Господи, – завыла Зина и стала вытирать слёзы тыльной стороной ладони.

– Да что случилось-то? – спросила Рита.

Зина всхлипнула и сказала:

– Как же я перед тобой виновата!

– Да не переживайте вы из-за квартиры, значит, так дедушка считал правильным.

– Да какая квартира, при чём тут это! Ты… ты – дочка моя… – и вновь залилась слезами.

– Как дочка? Меня же из детдома взяли…

– Так я тебя туда и отдала, прости Господи… молодая была, глупая, без денег почти, и Мишка, отец твой, сбежал сразу, как узнал о беременности… Прости, дочка…

Рита выбежала из комнаты.

Нотариус подошёл к ней, взял за локоть и сказал:

– Пойдём, дочка, довезу тебя, заодно всё расскажу.

Когда они отъехали, он продолжил:

– Да, дела… Кстати, по поводу Зины, то есть мамы, – я видел, как тебе было неприятно слышать про неё и деда. Так вот, это неправда. Ты же знаешь, что у деда был заметный шрам на всю грудь, когда на учениях граната взорвалась недалеко от него. А Зина сказала, нет примет. Не переживай.

В чешском доме на столе под стеклом Рита увидела клочок бумаги, развернула с трепетом. Короткая записка от деда: «Родная моя Рита, надеюсь, мне удалось сделать для тебя небольшой сюрприз. Прости, что пришлось отдать квартиру Зине – иначе она бы тебя съела. Будь счастлива, ты моя самая родная на свете!»

В первое утро в качестве владелицы дома она встала почти с рассветом, раздвинула шторы, открыла окно и вдохнула сладкий весенний воздух. Весна была в разгаре, не мимолетная московская весна, за две недели переходящая из зимы в лето, а настоящая весна, уже тёплая, но не жаркая, уже без снега, но ещё только с начинающими появляться листочками.

«Вот и стала Золушка принцессой», – сказала она себе.

Свадьба

Вася, продавец сантехники и по совместительству жених, говорит тост:

– Дорогие мои! Спасибо за ваши подарки и поздравления! Так приятно видеть вас за этим, пусть и небогатым (мать невесты поднимает голову, это её дом и её стол), но дружным столом! У нас для вас новость!

– Ой, неужели уже беременная? – с замиранием сердца Васина мама шепчет сидящей рядом маме Тани.

Та отмахивается:

– Да с чего бы?

– Как с чего???

Вася продолжает:

– Мы с Таней сразу решили, что свадьбу сыграем, только когда будет своё жильё.

Люся, подруга невесты, эффектная, уверенная в себе, встаёт с бокалом в руке, немного пьяна:

– Васька, да ладно, откуда у тебя жильё-то?

– Пришлось повкалывать (Васина мать вздыхает), Таня учеников брала – вы же знаете, она педагогический заканчивала, а то в её ДЭЗе не озолотишься… Я в выходные выходил, в вечернюю, коллег подменял, когда нужно было, продавцом года стал. Премию даже за это получил…

– Премию? – Люся ревниво разглядывает Васю.

– Так вот. Мы смогли достаточно отложить, родители помогли, для первого взноса хватило – мы купили квартиру!

Несколько человек ахают, кто-то радостно, а кто-то от неприятного удивления.

Вася продолжает:

– Хоть и ипотека, но ничего, расплатимся. Двушка!

Люся на глазах трезвеет, теребит бокал, примериваясь, куда бы его пристроить:

– Васька! А что же ты, скотина ты этакая, когда я с тобой маялась, на квартиру не заработал, а, сукин ты сын?

– Люся, угомонись. Я давно уже откладывал, еще когда с тобой был (Таня недоуменно смотрит на новообретённого мужа, потом на подругу), сначала хотел тебе сюрприз сделать. Но ты не дождалась сюрприза, ушла…

– Что же ты не говорил, подлюка? Да если бы я знала, что ты на квартиру копишь, да разве ж я от тебя ушла???

Васин отец, Сергей Иваныч, встал, взял Люсю за локоть:

– Люська, а ну, тихо! У людей свадьба, после договоришь… Если Васька захочет.

Люся улыбается, облизывает губы:

– Конечно, дядя Серёжа, захочет, куда он денется. Ты же вот тоже на прошлой неделе захотел, не забыл ещё?

Тот от неожиданности как будто поперхнулся, отдёрнул руку и замер без движения под взглядом жены.

Танина мама прикрикнула:

– Цыц, Люська! Васька, пусть замолчит, скажи ей!

Сидящий рядом Миша, Люсин молодой человек, отвернулся, как будто он тут ни при чем. Его удивлённая добрая улыбка как будто извинялась за всех.

Через час гости разошлись. Таня, обычно добродушная, но сейчас напряжённая, подошла к Васе:

– Вась, а Вась… У вас и правда с Люськой было? А я-то не знала, вот дура, зачем пригласила её…

– Таня, Танюша, да не было ничего серьёзного, ты же сама видишь, бросила она меня…

Он прижал её к себе и поцеловал. Она сразу успокоилась.

Люська уже собралась уходить от своего бессловесного Миши, решила, нужен кто-то более солидный: «Может, милиционер?» – мечтала она. И, бывает же такое, через несколько дней Миша робко сказал:

– Люся, сегодня узнал: хорошо экзамены сдал, так что меня приняли в Университет МВД. Буду учиться на полицейского.

Люся ласково посмотрела на него и ничего не сказала. Она ещё дождётся своего счастья, раз её просьбы услышаны.

Бесплатный фрагмент закончился.