Читать книгу: «Закон и честь. Часть вторая. Иллюзия закона»

© Максим Шторм, 2019

ISBN 978-5-0050-2208-0 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-2197-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 2-я

Иллюзия закона

Глава 1

Генриетта, вздрогнув, очнулась и широко распахнула глаза. В первые мгновения она испугалась, что ослепла, и в панике едва не задохнулась. Её со всех сторон окружала тьма, что казалась всеобъемлющей и вечной. Куда ни глянь – сплошная чернота, чернее самой беспросветной ночи. Что с ней?! Что с её глазами?!. Девушка, поскуливая от страха, вцепилась пальцами в лицо… И этот жест отчасти помог ей прийти в себя, заставив панику ослабить путы. Она успела заметить неясное смазанное движение у собственного носа. Пальцы. Это были её пальцы. Значит, она способна видеть. Она не ослепла. Просто находится в очень тёмном помещении, напрочь отрезанном от внешнего мира.

Дыхание со свистом вырвалось из груди девушки. Пусть страх и отступил, но исчезать никуда не собирался. Где она? И как она оказалась здесь? Генриетта соображала медленно, как заторможенная. Словно сознание включалось постепенно, частица за частицей, и она сразу не могла охватить всё происходящее. Единственное, что она точно уяснила, это то, что лежит на твёрдом холодном полу, окружённая со всех сторон тьмой и тишиной, в каком-то невидимом для глаз помещении, и что она дьявольски замёрзла и у неё от предположительно долгого лежания на одном месте затекли все члены.

Пробормотав сдавленное проклятие, Генриетта, морщась от вонзающихся в тело иголочек, поднялась на ноги, водя руками из стороны в сторону, опасаясь врезаться лбом во что-нибудь твёрдое и сулящее большие неприятности. Но вокруг неё была всё та же чернильная пустота. Генриетта попробовала крикнуть, но исторгнутый пересохшей глоткой звук более напоминал хриплое воронье карканье. Она сухо закашлялась. Перед глазами заметались серые тени. Ага, она начинает привыкать в темноте. Это просто здорово, уж больно ей хотелось рассмотреть комнату, в которой она оказалась.

– Эй! – повторила попытку Генриетта, напряжённо прислушиваясь. Голос растворился в темноте. Эха не было. Значит, занимаемые ею апартаменты не особо больших размеров и с низким потолком. Хм, так где же она? В подвале? Вряд ли. Воздух достаточно свежий, а по полу тянет леденящим сквозняком. Скорее всего, обычная комната в каком-то неотапливаемом доме с наглухо закрытыми дверьми и окнами. Оставалось лишь надеяться, что в полу не было открытых люков, ведущих в какую-нибудь бездну…

Впитывая проникающую в сознание информацию о месте, где находилась, Генриетта впадала во всё большее отчаяние. Беспомощно кружась на одном месте и до боли в глазах всматриваясь в шевелящуюся вокруг неё тьму, она вдруг замерла, словно наткнулась на глухую стену. Девушка застыла, повторно провела по лицу внезапно взмокшими пальцами и чуть не зарыдала в голос. Она вспомнила. Мысль, которую она все минуты после пробуждения так ненавязчиво отгоняла прочь, всё-таки смогла прорваться сквозь защитные блокады, выстраиваемые мозгом, и торжествующе расцвела в голове – её похитили. Её, чёрт бы её побрал, похитили!!! И никто иной, как сам Джек Попрыгунчик, встреченный ею на подходе к дому Джейсона Джентри, к которому она со всех ног спешила прошлой… Или позапрошлой?.. Или?.. Сколько времени она провалялась на этом твёрдом ледяном полу, накрытая вместо одеяла густым непроглядным мраком?

По щекам девушки побежали горючие слёзы, она, давясь, глотала их, всхлипывая и дрожа всем телом. Лучше бы она и не приходила в себя! В неведении заключена великая сила. Толку, что она всё вспомнила? Генриетта, заливаясь слезами и шурша юбками, бессильно опустилась на пол. Коснувшись ягодицами ледяного, судя по всему, залитого бетоном, пола, она зашипела и торопливо переменила позу, поджав под себя ноги. И как она смогла пролежать столько времени на этом стылом полу и не околеть от холода? Или же она провела в беспамятстве не так уж и долго? А замёрзнуть на таком полу и сквозняке дело пустяковое, для этого не требуется многих часов…

Генриетта застыла, напряжённо вслушиваясь в давящую на уши тишину. Но ничего, кроме собственного прерывистого дыхания, да гулких ударов перепуганного сердечка она не услышала. Ничего. Ни внутри, ни снаружи. Где же она? В какой дыре, раз не слышно таких привычных и постоянных звуков городского шума, что обычно их даже и не замечаешь? А может, сейчас глубокая ночь? Или она где-то в одном из респектабельных районов столицы, в самой дальней и тёмной комнате какого-нибудь особняка? Или вообще за пределами города? Или, может, вдруг… Эти слова в одночасье стали самыми важными и значимыми. Они постоянно всплывали в подсознании, низводя до бессильных слёз. Девушка вытерла распухший нос рукавом кофточки и огляделась.

Вокруг неё начали проступать кое-какие очертания. Неясные серые тени то и дело двигались, словно следуя за движениями глаз. Генриетта начала различать некоторые детали обстановки, но определить точные размеры своей камеры заключения по-прежнему не могла. А вслепую бродить по комнате она всё ещё опасалась. В довершение ко всем приключившимся с ней несчастьям сломать по дурости ногу ей совсем не улыбалось. Господи, ну почему с ней вечно происходит подобное дерьмо?! Ну чем она всё это заслужила? Однажды она уже попала в схожую, совсем дрянную ситуацию и только благодаря невероятному везению смогла остаться в живых. Повезёт ли ей во второй раз, вопрос уже интересный. Генриетта была девушкой оптимистичной, но и отрицать суровые жизненные реалии не собиралась. А они таковы, что она в полной заднице.

И помимо всего прочего она подвела Джека. Мальчишка наверняка уже всю голову изломал, гадая, куда она запропастилась, а то и костерит её уже до седьмого колена! Но кто же знал, что она наткнётся на это чудовище! Генриетта в ярости стукнула кулачком по полу. Больно! Она провела ладошкой по шероховатой холодной поверхности. Ползающий по низу сквозняк жадно облизал её пальцы. Должно быть, где-то есть отдушина, подумала девушка или щель под дверью. Но где, в таком случае, сама дверь?

Если её догадка верна, то наверняка там, откуда дует гуляющий по полу сквозняк. Повернувшись в, как ей показалось, верном направлении, Генриетта крепко зажмурилась и открыла глаза, из всех сил таращась во тьму. Ну же… Не может же тут быть настолько темно! Генриетта всматривалась до тех пор, пока у неё от усилий не закружилась голова. Ей показалось, что она даже начинает видеть в нескольких шагах от себя что-то отдалённо напоминающее дверь, какой-то прямоугольник с пробивающимся внизу хиленьким серым отсветом. А может это всего лишь очередной виток в игре её возбуждённого воображения? Но проверить стоит в любом случае.

Девушка медленно, осторожно ступая по полу, двинулась вперёд. И по мере приближения к намеченной цели, ей казалось, что обдувающий лодыжки холодный ветерок всё усиливается. Дует прямо с улицы? Или же из другой комнаты, которая не столь изолирована, как эта?

Через несколько шагов вытянутые руки Генриетты упёрлись в возникшую на пути преграду. Пальцы касались чего-то деревянного. Двери! Это могут быть только они. Генриетта лихорадочно начала водить по обнаруженной поверхности ладошками и вскоре нащупала оковывающие дверь металлические полосы, железную ручку и замочную скважину. Девушка тут же присела, не отрывая пальцев от заветной дырочки, и попыталась заглянуть в скважину. Увы, она увидела одну только тьму. С обратной стороны явно был вставлен ключ. Тогда девушка прислушалась. И ничего не услышала. Ладно… Проведя ладонями по дверному полотну Генриетта поняла, что дверь открывается вовнутрь, так что выбить её не стоит и пытаться. Последние мысли вызвали у попавшей в ловушку ночной бабочки горький смешок. Выбить! Ага, а как же! Силы то ей не занимать… Да размажься она в фарш по этой чёртовой двери, она не поддастся ни на йоту!

Обернувшись, Генриетта прижалась спиной к дереву и проглотила вновь навернувшиеся слёзы. Впустую. Всё впустую. Ей не выбраться отсюда. Она сидит в идеальной тюрьме. Кто знает, вдруг в ней нет даже окон? Только находившаяся за спиной дверь, преграждающая дорогу к свободе. Девушка злобно ударила пяткой по дереву. Чёрт!

И что ей делать? Сидеть и ждать, пока к ней наведается этот спятивший маньяк? А кто сказал, что он вообще придёт? Вдруг это у него такая новая прихоть – похищать девушек и сажать их в темницу, чтобы они умирали от голода и жажды? Генриетте стало дурно. А мысли о пищи и воде заставили желудок напомнить о себе скребущимся урчанием. И резко захотелось в туалет. М-да, не весёленькая перспектива, подохнуть в этом холодном мешке среди собственных нечистот. Интересно, что доконает её раньше – жажда или холод? По ночам сейчас становится особенно зябко, со дня на день мог пойти и снег, а то и морозы ударить… Положеньице, однако.

Нет. Нет, не верила она, что Джек забудет о ней. Не для того он приволок её в своё логово. Он будет играть с ней как кошка с мышью. Сразу не убьёт. Сначала натешится. Генриетта поразилась как спокойно и отчуждённо она подумала об этом. Как будто всё происходит не с ней, а она лишь сторонний наблюдатель. Или она просто устала бояться? Устала постоянно жить в страхе настолько, что даже мысль о возможной смерти уже не так страшит её? Но в жизни есть вещи и пострашнее смерти, насупилась девушка. Намного страшнее. Живот скрутило резким болезненным спазмом. И вовсе не от голода. Леденящий душу страх напомнил о себе.

Генриетта до одури боялась его. Смерть… Если вдуматься, то смерть сама по себе не так уж и страшна. Все они смертны и рано или поздно костлявая придёт за каждым. Смерть всего лишь вечный сон, погрузившись в который, ты уже не проснёшься. Но смерть может быть разной. Причина, по которой тебе суждено преставиться, может быть до того жуткой, что при одной только мысли о ней начинаешь трястись от страха. Генриетта не сомневалась, что захоти Джек убить её, уж он то наверняка придумает ей настолько мучительную кончину, что и врагу не пожелаешь. Поэтому ночная бабочка боялась не смерти, она боялась его. Джека Попрыгунчика. Внушающий ужас маньяк был горазд на всякие мерзкие выдумки и это страшило более всего остального.

Вообще-то Генриетта не слышала, чтобы раньше Джек занимался похищением жителей столицы. Так что же заставило его изменить своим привычкам? А с другой стороны, кто его знает… Ежедневно в огромном городе бесследно исчезают десятки людей. И возможно, Джек имеет к этому не последнее отношение. Хотя взять и исчезнуть с улиц и из жизни родных и близких намного проще, чем может показаться. Достаточно найтись какому-нибудь свихнутому на всю голову психиатру. Или же и впрямь настоящему маньяку. Но девушка не видела особой разницы между Аткинсом и Прыгуном. В чём-то они даже похожи. А может, неуловимый преступник и директор центральной психиатрической лечебницы Столицы – это одно и то же лицо?!

Генриетта подумала, что её смелое, отчасти шокирующее предположение вполне имеет право на существование. А почему бы и нет? Ну и не беда, что внешне они совсем не похожи. Мало ли какими алхимическими препаратами способен воспользоваться врач уровня Аткинса, чтобы добиться настолько разительного изменения внешности. Внутренние то повадки у них практически один в один!

Так, за невесёлыми размышлениями тянулись минуты, грозя перейти в такие же томительные и растянутые часы. В холодных застенках было всё так же темно, тихо и холодно. Генриетта порядком замёрзла и оголодала. Вдобавок дико хотелось пить и писать. Причём одновременно. Девушка уже и не могла сказать, чего ей хочется больше… Но как, ни странно, страх немного отступил. И не то чтобы она смирилась со своей участью и покорно сложила лапки. Просто Генриетта решила, что даром изводить себя и трястись осиновым листочком ещё хуже. Лучше загнать страх как можно глубже, шикнуть на него. В нынешней ситуации следовало держать голову кристально чистой, а мысли трезвыми. Поэтому она хоть и тряслась, но вовсе не от страха. Она боролась и боролась успешно. По крайней мере, до той поры, пока вновь не увидит Джека. И тогда, как бы она не хорохорилась, а проблема с переполненным мочевым пузырём решится сама собой. Попрыгунчик кого угодно мог испугать своим видом.

Спустя ещё нескорое время Генриетте пришла в голову идея позвать на помощь. И почему она раньше до этого не додумалась? Но, почти сорвав в бесплодных попытках голос, девушка поняла, что её никто не слышит. По крайней мере никто из готовых прийти на выручку. А что, было бы совсем неплохо лицезреть приятную и радостную картину выбиваемой двери, и становления на пороге статного красавца-рыцаря, примчавшегося на зов заточённой в неволи прекрасной дамы… Генриетта вволю полюбовалась столь отрадной сердцу мысленной картиной, пока с проклятьями не вернулась к мрачной, тревожной и непредсказуемой реальности. Ага, прекрасный рыцарь, как же! Только и ждёт, чтобы выручить попавшую в столь дерьмовый переплёт глупую невезучую шлюшку! Наверно, стоит, бедолага, где-то поблизости и ждёт не дождётся воспользоваться столь редким и примечательным шансом.

Возвращаться на леденящий задницу пол во власть гуляющего сквозняка Генриетта не стала. Вместо этого она упрямо, закусив губу, нарезала строго ограниченные круги, диаметром не более трёх-четырёх шагов. Эта территория была досконально изучена и признана вполне безопасной. Непрерывная ходьба помогала отвлечься от периодически накатывающего отчаяния и здорово помогала согреться.

Обхватив себя попрёк туловища руками, и проклиная своё легкомысленное, не по сезону отрытое платье, девушка шагала и шагала, беззвучно бормоча под нос отборные ругательства. Что-то, а крепких словечек и выражений за проведённые на дне столицы месяцы она нахваталась предостаточно. От столь рутинного занятия её оторвал раздавшийся за дверью шорох. Генриетта встала как вкопанная, прикипев заблестевшими глазами к угадывающемуся в сумраке деревянному прямоугольнику. Что это было? Ей послышалось или же снаружи действительно раздался какой-то скребущийся звук? А может, это крысы?

Генриетта, предусмотрительно вытянув руку, вновь приблизилась к двери и негромко спросила:

– Эй, там есть кто-нибудь? Меня кто-нибудь слышит? Пожалуйста, ответьте!

Прислушавшись, Генриетта невесело усмехнулась. Она чувствовала себя полной дурой. Того и смотри скоро начнёт разговорить с шебуршащимися по углам тараканами… Но не мог же ей почудиться этот звук, не мог! Девушка прислушалась. И тут, словно отвечая её желаниям, звук повторился. Шуршание. Как будто кто-то невидимый тёрся о дверь с обратной стороны. Чёрт, да она же сама, прижимаясь к её поверхности, издаёт подобные звуки!

Генриетта, учащённо дыша, резко отпрянула в сторону. Там, снаружи, кто-то был. В этом она больше не сомневалась. И раз этот неизвестный молчал, не отвечая на её слова, то это могло означать только одно. За дверью стоял её похититель. Джек Попрыгунчик, будь он неладен!

– Если вы меня слышите, и вы добрый христианин, то заклинаю, помогите мне, пожалуйста, – горячо зашептала Генриетта, надеясь, что её голос звучит всё же достаточно громко. Она просила и умоляла, даже зная, что обращается к чудовищу. Но всегда существует вероятность ошибиться, даже когда стопроцентно уверен в своей правоте. А вдруг за дверью вовсе и не Джек?! – Пожалуйста, помогите мне. Меня похитили и заперли здесь. В замочной скважине должен быть ключ! Если… Если же вы боитесь, то сбегайте за помощью или позовите полицию… Я вас очень прошу…

По грязным щекам девушки снова покатились слёзы. Она разговаривала с дверью, обращаясь к подозрительному шороху, предполагая, что снаружи оказался случайный прохожий, пусть и не похожий на сияющего рыцаря… Господи, да она совсем из ума выжила!

– Ты так трогательно просишь избавить тебя от мучений, что я почти было повёлся на твои уговоры… – внезапно раздалось из-за двери. – Ты умеешь убеждать, милашка. Вот только… На меня подобные слова не действуют, хе-хе!..

Мерзкий, скребущий по ушам затупленными когтями смех заставил Генриетту вскрикнуть от ужаса. Она отшатнулась, зажимая ладонью рот. Джек! Это был его голос, его смех.

Смех Попрыгунчика напоминал отвратительное кудахтанье. Генриетте стало противно до тошноты. Как может у человека быть такой смех? Такой голос? На взгляд девушки смех маньяка напоминал богопротивный лай очеловеченной гиены.

– Выпустите меня, выпустите… – Генриетте заскребла ногтями по твёрдому дереву, немилосердно губя броский маникюр. – Я никому не скажу, что видела вас. Никто не узнает об этом месте. Клянусь всем святым, что у меня есть!..

– Грязная потаскушка клянётся святынями? – оборвал хихиканье Попрыгунчик. – Что у тебя осталось святого, крошка? Ты, верно, хочешь надуть меня, проказница! Ха!

Генриетта обессиленно смежила веки. Перед закрытыми глазами замелькали разноцветные круги. В голове зашумело. Он издевается над ней. Глумится. Дальше будет только хуже. Наверняка от слов это чудовище перейдёт к действиям. Интересно, как далеко он способен зайти, изощряясь в пытках? Или же он будет насиловать её? Против воли Генриетте судорожно всхлипнула.

Видимо, со слухом у Джека проблем не было, поскольку он тут же сказал:

– Да не плачь ты. Чего ты ревёшь? Ты что – боишься меня?

– Угуу-у… – у девушки затряслись губы, она даже слова не смогла из себя выдавить.

– Зря-зря-зря… Я не причиняю вреда таким красоткам, как ты. Правда. Тебе не стоит меня бояться. Знаешь, даже обидно, когда все вокруг принимают тебя за бесчувственное злобное чудовище. За ужасного монстра. Тебе не кажется, что это несправедливо? Я вовсе не чудовище! Эй, ты чего замолчала?

Генриетта же подумала, что её дело совсем плохо. Похоже, Джек окончательно выжил из ума. И как с ним общаться, чтобы ненароком не вызвать его гнев?

– Ладно, не хочешь, не отвечай. Но предупреждаю – вечно ты молчать не будешь. Когда мы начнём с тобой играть в развивающие игры для взрослых мальчиков и девочек, ты ни на секунду не закроешь свой хорошенький ротик.

Девушка покрылась холодной испариной. Вот оно, то, чего она опасалась больше всего. Она не удержалась от очередного всхлипывания:

– Я… Я прошу вас, сэр, не причиняйте мне боли… Отпустите меня, ну пожалуйста… Зачем я вам? Я же обычная и ничем не примечательная! Почему именно я?!

– Хороший вопрос… – в гортанном голосе Джека послышалось искреннее недоумение. – Не буду вилять хвостом, красотка, и врать, что запал исключительно на твои буфера… Признаться, я не склонен приглашать незамужних дам к себе в апартаменты. Но ради тебя я сделал исключение. Как-никак мы с тобой чуть ли не старые давние знакомые. Если не больше.

– Я и понятия не имею, о чём вы! – выпалила Генриетта, всё больше убеждаясь в сумасшествии Прыгуна. – Я никогда вас и в лицо не видела!

– Верно, но тем не менее у нас есть кое что общее. Мы одинаково пахнем.

Вот тут Генриетта впала в полнейший ступор. Он неверяще смотрела во тьму, пытаясь переварить последние слова Джека. Подняла руку, морща носик, понюхала подмышку и обречённо покрутила пальцем у виска. О чём он вообще? Неужели о том, что ей срочно нужно принять ванну?! Полный бред! Хотя, если он решился поразвлечься с ней… Девушка окончательно приуныла.

– Признаться, сначала я не поверил своему носу… Но у меня, знаешь ли, чутьё, как у ищейки, и я привык полагаться на него, – разоткровенничался невидимый для дрожащей от холода и страха девушки Джек. – Теперь я вижу, что не ошибся. Ты исключительно пахнешь, дорогуша. Сама по себе вкусно и маняще. О, ты источаешь божественные ароматы страха, отчаяния, обиды и злости… Но помимо прочего ты обладаешь ещё одним интересным запахом.

– Совсем как ты? – брякнула Генриетта прежде, чем подумала о последствиях. Впрочем, чего она ему выкает? Поди не лорд, перебьётся. Пытаться воззвать к состраданию этого зверя пустое занятие. Так почему бы не попытаться поговорить с ним на равных? – Я не понимаю, о чём ты. Какой запах? Что ты во мне учуял такого особенного?

– Родственные связи, – без тени иронии ответил Джек.

Генриетта расхохоталась. Она смеялась и смеялась, пока не начала плакать. Её просто разбила всё это время копившаяся и требующая выхода истерика.

– Р-род-дственные с-связи? – согнувшись пополам от скрутивших её спазмов, насилу выдавила девушка, хватая ртом прохладный воздух темницы. – Боже, да я большей чуши в жизни не слыхала! Эй!..

Смех словно сорвал с глаз Генриетты непроницаемую завесу. Чёрт, а что если… Что если Джек просто перепутал её с кем-то?!

– Послушай, тебе не кажется, что произошла досадная ошибка, а? – с надеждой спросила, обращаясь к запертой двери девушка. – Тебе же наверняка нужна не я, а другая девушка. Ты спутал меня со своей давней знакомой или там с родственницей, не знаю… Я что, так уж и похожа на твою сестрёнку?

За дверью послышался какой-то шорох и сдавленная ругань. Очевидно, слова Генриетты на фоне разыгравшейся истерики не пришлись Попрыгунчику по вкусу. Девушка опасливо умолкла, напряжённо вслушиваюсь в повисшую в темноте тишину.

– Идиотка! – похоже, Джек разозлился. – Ты тупая недалёкая проститутка, что ты вообще можешь понимать в родственных связях? Ты хоть знаешь, какого это – быть частью кого-то, мирясь с тем, кем ты стал?!. Ты же полная дура! Как ты вообще можешь что-либо понять?!

Дикий рёв Попрыгунчика едав не сорвал двери с петель. Генриетта от страха сжалась, прикусив язык. Что так вывело его из себя? Что он несёт? Какую-то тарабарщину!

– Прости, прости! Я не хотела обижать тебя, – зачастила Генриетта. – Ты прав, я ничего не могу понять. Ну так объясни мне, чёрт тебя дери, в чём всё-таки дело и чего тебе от меня надо? Хватит этих странных намёков. Повторяю, я тебя знать не знаю, и ты не похож ни одного из моих родственников. И я лично не в курсе, чтобы мои родители нагуляли на стороне неизвестного мне братца!

– Сдаётся мне, нам нужно поговорить лицом к лицу, – внезапно с поразительным спокойствием хрипло сказал Джек. – Сейчас я войду к тебе. Но не пытайся сбежать. Твои попытки ни к чему хорошему, для тебя, не приведут. Я сверну тебе шею как курёнку, ты и пикнуть не успеешь.

В замочной скважине с воистину громогласным для насмерть перепугавшейся Генриетты скрипом провернулся ключ. Он хочет войти к ней! Войти! Девушка застыла на одном месте, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Она и представить не могла, что испугаться можно ещё сильней. Но она испугалась.

С противным визгом давно не смазываемых петель дверь отворилась. В темницу проник серый свет, показавшийся для глаз Генриетте ослепительно ярким. Тут же, в дверном проёме, возникла долговязая фигура, бросая огромную чёрную тень на пол. Генриетта невольно попятилась.

– Не дёргайся и закрой глаза, – рыкнул Джек, входя в комнату. – Сейчас я зажгу свет.

Генриетта послушно зажмурилась. Она слышал, как Попрыгунчик с громким треском захлопнул за собой дверь и, сопя, начал чиркать спичками. Запахло горящей серой, послышался металлический скрип. Девушка подняла веки. В комнате запылал прикрученный справа от двери газовый рожок. Джек пальцами раздавил горящую спичку и надел на рожок стеклянный колпак. Повернулся к замершей Генриетте и, ухмыляясь, сказал:

– Привет, подруга.

Девушка смотрела на него во все глаза. Высоченный, за семь футов, в длинном замызганном пальто и стоптанных сапожищах, с заскорузлым цилиндром на кудлатой голове, он был похож на опасного матёрого уголовника и опустившегося бродягу одновременно. Длинные, почти до колен, обезьяньи руки с поросшими чёрными волосами толстенными пальцами, словно вырубленное из камня грубое скуластое лицо, обрамлённое жёсткими лохматыми бакенбардами, крючковатый нос, неприятно изгибающиеся в постоянном движении мясистые губы. Глаза… Глаза были самым страшным и отталкивающим в облике здоровенного маньяка. Таких глаз Генриетта отродясь ни у кого не видела. Огромные, раза в два больше обычных, навыкате, круглые как у совы, жёлтые, в багровых прожилках, с вытянутыми чёрными зрачками. Глаза зверя, хищной ночной птицы, глаза демона из преисподней. Генриетта почувствовала, что тонет в них. Встряхнув головой, она яростно стиснула зубы. Нет, так не пойдёт. Она не собирается поддаваться наваждению. Пусть этот монстр сколько угодно сверлит её своим глазищами, она не уподобится жабе, покорно вползающей в разинутую пасть голодной змеи.

– Эй, чего застыла? Никак увидела кого-то необычного и странного? Хм, а ведь кроме нас здесь никого нет! – Джек, ехидно посмеиваясь, с преувеличенным вниманием посмотрел через плечо. – И за спиной у меня никто не прячется! Мы с тобой одни в этом гнёздышке. Конечно, не королевские палаты, но сойдёт.

Генриетта, оторвавшись от разглядывания Попрыгунчика, огляделась. Они находились в довольно просторной комнате с голыми кирпичными стенами и невысоким, с затянутыми вековой паутиной балками потолком. Окон в комнате, как и предполагала девушка, не было. Пол был покрыт пылью с отпечатками множества следов. Генриетта сразу сообразила, что кроме оттисков её узких маленьких туфелек, и отпечатков огромных сапожищ Джека, иных следов не было и в помине. Место, где она лежала, выглядело большой проплешиной в сером пыльном море. Комната была завалена всяким хламом: сломанные стулья, какие-то коробки, огрызки веревок, струганные доски, пара туго набитых завязанных мешков, какое-то тряпьё. В одном тёмном углу стоял растрескавшийся комод, в другом в беспорядке были навалены пустые стеклянные бутылки. Больше всего комната напоминала старую, давно никем не используемую кладовку, в которую заглядывают не чаще раза в месяц, и то лишь затем, чтобы добавить к грудам хранившегося здесь никчёмного скарба очередную списанную в утиль вещь. Разглядеть что-либо ещё мешал скудный рассеянный свет маломощного газового рожка. Насколько видела девушка, рожок у двери был единственным источником освещения в её тюремной камере.

Так что получается, что Джек запер её в кладовке какого-то частного дома? Обычно, если дом пустует и заброшен, то он обносится подчистую предприимчивыми делягами. А в этом просторном чулане на взгляд Генриетты было ещё предостаточно вещей, на которые вполне могли покуситься некоторые из её знакомцев со Дна.

– Тут холодно, – сказал Генриетта, выжидающе поглядывая на своего страшного тюремщика.

– Да уж, в этой дыре отопление не предусмотрено, – пространно ответил Джек. Ответил, не оправдывая надежд Генриетты. Где это – в этой дыре? И что он конкретно имел в виду, что не отапливается только этот пыльный каменный мешок без окон, или же не отапливается весь дом целиком? Хотя на счёт всего дома вряд ли. В конце концов, газ сюда подведён. А это значит, что жилище Джека в любом случае находится в пределах городской черты. – Но не переживай, я постараюсь тебя согреть, хи-хи.

– Ты здесь живешь? – спросила Генриетта с как можно более безразличным видом. – Милое местечко.

– Дура! – рявкнул Попрыгун, его уродливая физиономия пошла красными пятнами. Генриетта испуганно сглотнула вставший поперёк горла ком. – Ну конечно, я не живу в этой норе! В ней живёшь ты! И не пытайся таким манером выпытать, где находишься. Ты что, за идиота меня держишь, прошмандовка? Считаешь себя самой умной шлюхой в мире?!

Генриетта закусила изнутри щёку, чтобы не разреветься. Слёзы душили её, заставляя содрогаться всем телом. Сколько раз она слышала в свой адрес всяческую ругань. Сколько раз её поливали площадной бранью и грязью. Но она так и не привыкла к этому. И поэтому грубые слова Джека больно ранили её. Она была готова вновь разрыдаться, теперь уже на глазах у этого монстра, от унижения, обиды, страха и отчаяния.

– Заткнись, заткнись, я сказал! – взвыл Попрыгунчик, шагнув к ней. От его игривого настроения не осталось и следа. Он навис над опустившей руки вдоль туловища глотающей слёзы девушкой. На неё пахнуло могучим духом столетие не мытого тела. Да уж, Джек действительно благоухал, как помойка. И неужели он хочет сказать, что от неё воняет точно так же? – Не смей ныть, не смей!!

Он замахнулся на неё. Генриетта расширившимися от ужаса глазами уставилась на его кулак – огромный, размером с её голову, пять толстых пальцев с жёлтыми, изогнутыми наподобие когтей ногтями, сжатых до побеления костяшек. С каким-то отрешённым спокойствием Генриетта поняла, что ударь он её хотя бы раз и от неё мокрого места не останется. От соприкосновения этого чудовищного кулака с её головой, у неё позвоночник ссыплется в трусы. Приготовившись к смерти и напрочь забыв о вынашиваемых планах сопротивления, девушка крепко зажмурилась.

Но удара так и не последовало. Она услышала гулкое, хрипящее дыхание, раздираемое грудную клетку маньяка. Джек застыл в нескольких дюймах от неё, со свистом втягивая в широкие вывернутые ноздри холодный воздух, и бешено вращал налившимися кровью глазами. Она даже и представить себе не могла, чего стоило Попрыгунчику удержаться от того, чтобы не ударить её. Джек сам себе не верил. Ещё минуту назад ему казалось, что он раз и навсегда сотрёт со смазливого зарёванного личика этой хитрожопой шлюхи, вздумавшей водить его за нос, всю штукатурку. Он уже почти послал кулак в цель. Почти. Что-то опять остановило его, не позволило проломить её никчёмную тупую черепушку. Он не мог убить её. Попрыгун склонился к золотым волосам девушки и глубоко вдохнул. Запах. Вот в чём вся причина.

– Не испытывай моего терпения… И не вздумай реветь. Чшшш… – горячее прерывистое дыхание склонившегося над ней маньяка обжигало макушку Генриетты, а смрадное дыхание вызывало тошноту. – Чшшш… Слушай меня очень внимательно и запоминай. Тебя никто не спасёт. И тебе не сбежать. Даже и думать забудь об этом. Я не хочу, чтобы в твоей голове зарождались подобные идеи, поняла? Я не убью тебя. Если ты меня не вынудишь. А тебе лучше этого не делать. Потому что я буду убивать тебя медленно…

Джек противно захихикал, брызжа на полумёртвую от страха Генриетт вязкой слюной. Запрокинув голову, он засмеялся громче. Скребущий по ушам, мерзкий, рокочущий хохот Попрыгунчика разносился по всей комнате, отражаясь от завешанного грязной паутиной потолка. Генриетту чуть не вывернуло наизнанку. Только бы не зареветь, только бы не зареветь, вонзив ногти в ладошки, беззвучно причитала она, глядя себе под ноги.

– Надеюсь, мы договорились. Тебе придётся какое-то время провести у меня в гостях, так что сама понимаешь… Придётся нам как-то уживаться. Делить одну кровать на двоих! Ха-ха! Ладно, сучка, не вздумай обмочиться от страха, я чувствую, ты уже на пределе… Вообще-то, я редкий гость в этом клоповнике и тебе не придётся постоянно терпеть моё общество.