Цитаты из книги «Две души»

Китаец Лао Сы учит:

"Единственно, чего я боюсь, это -- быть деятельным. Все должны быть бездеятельными. Бездеятельность -- полезнее всего, существующего между небом и землею. Когда все сделаются бездеятельными, то на земле наступит полное спокойствие".

Русское "богоискательство" проистекает из недостатка убежденности в силе разума, -- из потребности слабого человека найти руководящую волю вне себя, -- из желания иметь хозяина, на которого можно было бы возложить ответственность за бестолковую неприглядную жизнь.

Человек Востока ожидает вечного счастья и покоя за пределами земли, в области воображения; европеец хочет достичь долголетнего счастья на земле.

Уже с XIII века Западная Европа решительно и упорно приступила к поискам новых форм мысли, к изучению и критике восточного догматизма, а у нас в XVII веке требовалось, чтобы "никто из неученых людей в домах у себя польских, латинских и немецких и люторских, и кальвинских, и прочих еретических книг не имел и не читал. -- И таковые книги сжигать. Аще же кто явится противен и оныя возбраняемые книги у себя коим-нибудь образом окажет, да иных тому учить будет, и таковой человек без всякого милосердия да сожжется".

У нас, русских, две души: одна -- от кочевника-монгола, мечтателя, мистика, лентяя, убежденного в том, что "Судьба -- всем делам судья", "Ты на земле, а Судьба на тебе", "Против Судьбы не пойдешь", а рядом с этой бессильной душою живет душа славянина, она может вспыхнуть красиво и ярко, но недолго горит, быстро угасая, и мало способна к самозащите от ядов, привитых ей, отравляющих ее силы.

Мы, как и жители Азии, люди красивого слова и неразумных деяний; мы отчаянно много говорим, но мало и плохо делаем, -- про нас справедливо сказано, что "у русских множество суеверий, но нет идей"; на Западе люди творят историю, а мы все еще сочиняем скверные анекдоты

великий поэт и мыслитель Гете, так определил романтизм:

"Романтизмом я называю все больное. Большинство новейших произведений романтично, но не потому, что они новы, а вследствие присущей им слабости, чахлости и болезненности".

Наиболее резко и точно выражено отношение романтика к себе и миру Ф. М. Достоевским в "Записках из подполья", сочинении, где соединены все основные идеи и мотивы его творчества.

"Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз: своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия, -- вот все это и есть та самая пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту". "Стою за свой каприз и за то, чтобы он был мне гарантирован, когда понадобится". "Да я за то, чтобы меня не беспокоили, весь свет сейчас же за копейку продам, Свету ли провалиться или мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне всегда чай пить".

Основой романтизма является болезненно развитое ощущение своего "я", которое романтики ставят выше всех явлений мира, выше всего мира, в позицию божественного законодателя. Личность, по убеждению романтика, совершенно свободна от связи с миром, от влияния на нее действительности.

Проповедь научного мышления в Турции, Персии, Китае, -- не говоря о Монголии, -- до сих пор не дает осязательных результатов, являясь как бы лучеиспусканием в пустоту.

Это печальное явление я объясняю особенными свойствами восточной мысли, направленной не к жизни, не к земле и деянию, а к небесам и покою.