Читать книгу: «Альфа. Тёмные тайны генералиссимуса Сталина»

© Максим Бельский, 2021

ISBN 978-5-0053-4423-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В своё время член Верховного суда США Оливер Уэнделл Холмс¹ перефразировал цитату Вольтера, заявив: «защита свободы слова – это не только свобода мысли для тех, чьи взгляды совпадают с нашими, но и еще и защита свободы мысли тех, чьи взгляды мы ненавидим».

Начиная работу над этой книгой, я вполне отдавал себе отчёт в том, что у многих людей она вызовет непонимание и даже резкое неприятие. Ведь про этого политического деятеля уже написано столько книг и научных исследований, что, казалось бы, не стоит и пытаться внести что-то новое в анализ его личности и эпохи. Некоторые мои друзья крутили пальцем у виска, мол, ну ты, старик и выбираешь себе темы, здесь же всё вполне очевидно, кому это интересно? Но это доброжелательно говорят друзья, а ведь есть и запоздалые сталинисты, которые готовы и дальше продолжать отстаивать замшелые идеалы «кремлёвского горца». Тем не менее, я всё же принялся за дело в силу ряда причин. Во-первых, выдающийся немецкий философ, психолог и психиатр Karl Theodor Jaspers (Карл Теодор Ясперс) в одном из своих трудов, книге «Vom Ursprung und Ziel der Geschichte» «Смысл и назначение истории» отметил очень важную, на мой взгляд, вещь: «…со временем возникла совершенно иная, неведомая ранее забота о будущем человека – забота о сохранении самой природы человека, о чем впервые возвестили Буркхардт и Ницше. Речь идет о том, что человек может потерять себя, человечество незаметно для самого себя или в результате страшных катастроф – вступить в стадию нивелирования и механизации, в жизнь, где нет свободы и свершений, в царство черной злобы, не знающей гуманности… Эта опасность страшнее атомной бомбы, так как она угрожает душе человека. Мы легко можем поддаться чувству полной безысходности. Однако оно не будет непреодолимым, если мы сохраним веру в человека».² Страшные события тех лет требуют тщательного анализа, поскольку, как говорил Сиддхартха Гаутама (Будда), «кто не понял своего прошлого, вынужден пережить его снова».

Во-вторых, незадолго до начала эпидемии коронавируса были опубликованы результаты масштабного социологического опроса (апрель 2019 года), который показал, что уровень одобрения Сталина в России, и до этого огромный, побил очередной рекорд: 70% российских граждан определяют роль Сталина в истории своей страны как «скорее или целиком положительную». Что самое интересное в этом опросе? Оказалось, что немалое число опрошенных считают оправданными человеческие жертвы сталинской эпохи! Вероятно, это не столько одобрение репрессий, сколько вынесение вотума недоверия нынешнему кремлёвскому режиму и выражение неприятия погрязшему в коррупции чиновничеству. Однако также можно сделать дополнительный вывод и о том, что время течёт и люди со свойственной их природе беззаботностью забыли все те чудовищные преступления, которые совершил этот коммунистический тиран и его подручные. Люди несут в своём подсознании лишь фальшивый стереотип из многочисленных кинофильмов, в которых он стараниями пропаганды изображался, как «Отец Народов, Великий генералиссимус и победитель Гитлера», а также яркую атрибутику той эпохи – алые флаги, золотой герб с серпом и молотом, рубиновые пятиконечные звёзды той страны, которая являлась второй (после США) военной сверхдержавой в мире. Поэтому, на мой взгляд, стоит напомнить, кем на самом деле был Иосиф Джугашвили, изменивший своё имя на более благозвучное для профессионального революционера – Сталин.

Глава I. Светлый образ

«Лишь очень немногие своей кончиной доставили столько радости столь многим».

Уильям Коннор³

При жизни этот человек с большой аккуратностью следил за тем, чтобы в истории, литературе и особенно в кинематографе его образ был показан именно так, как он того желал: в красивой и идеально сидящей белого цвета с золотыми погонами форме генералиссимуса⁴, на фоне красных знамён, с устремлённым в будущее мудрым, чуть усталым от государственных забот взором.

Кадр из фильма «Падение Берлина⁵»

Визуальная пропаганда была поставлена с размахом: кинокамера показывала его стройным гигантом, который возвышался во весь свой исполинский рост на фоне толпы осчастливленных им пигмеев, которые с обожанием и восторгом взирали на своего кумира. Образно говоря, он хотел остаться в памяти потомков добрым и всемогущим Мессией, победителем вселенского зла, который спустился с небес (в фильме он прилетел в поверженный Берлин на своем серебряном самолёте, хотя в реальной жизни он никогда не летал, поскольку панически боялся катастроф. Лишь один раз он вынужденно совершил полёт на самолёте в 1943 году, когда отправился на Тегеранскую конференцию по маршруту «Баку – Тегеран» и обратно, слетав на американском «Дугласе» С-47, «Skytrain») и принёс людям победу над злом и счастье. Даже на кадрах документальной кинохроники он старался выгодно отличаться идеально сшитой маршальской формой от своих коллег, руководителей стран антигитлеровской коалиции – инвалида-колясочника Франклина Д.Рузвельта и сменившего его после скоропостижной кончины на посту президента США очкарика Гарри Трумена, премьер-министра Великобритании толстяка Уинстона Черчилля (хотя по своим моральным качествам он им в подмётки не годился). Съёмки же внутри СССР проходили его личную жесточайшую цензуру.

Знаменитый советский режиссёр Михаил Ромм вспоминал:

«В кинематографе положение было таково, что ни одна картина (я имею в виду полнометражные) или группа короткометражных картин, образующих программу, за исключением хроники, скажем, „Новости дня“ (да и „Новости дня“ просматривались), не выходила на экран без просмотра Сталина и прямого его разрешения, и поправок, которые он вносил. Таким образом, каждая картина, какую бы мы ни сделали, непременно дожидалась, иногда по полгода и больше, просмотра ее Политбюро, а фактически – Сталиным».

С ещё большим вниманием он относился к изображению своей империи в кинематографе, её можно было снимать исключительно прекрасной, с обязательным вкраплением советской символики и говорить лишь в положительном аспекте о невероятных свершениях, успехах, благополучии и процветании. Для этой цели не жалели средств, но результаты оказались поистине поразительными, поскольку эта абсолютная ложь, завёрнутая в красивую яркую обёртку, настолько въелась в сознание народа, что стала восприниматься, как истина. Все жители СССР, например, были прекрасно осведомлены о том, что такое колхозы и какие чудовищные репрессии обрушились как кубанское казачество. Правда заключалась в том, что Кубань оказалась одной из наиболее пострадавших от голода 1946—48 годов областей СССР. Тем не менее люди толпами с наслаждением ходили смотреть фильм «Кубанские казаки» о счастливой, сытой и радостной колхозной жизни, когда полные оптимизма увешанные орденами на добротной одежде казаки ходят по рынку, набитому дефицитными товарами и отборными продуктами, озабоченные лишь поисками счастливой любви.

В картине снимались голодные актёры на фоне бутафории, сделанной из воска и папье-маше, но зрители верили в то, что, быть может, это только у них такая серая голодная жизнь, а вот там, на Кубани, советская власть уже подарила народу счастье и скоро, как говорил их вождь, будет и на их улице праздник, нужно только более усердно работать, как товарищ Стаханов. В других фильмах шла бесконечная фальсификация русской истории, начиная со времён князя Александра Невского, все исторические события были переписаны и представлены так, как этого хотел Сталин, сквозь призму большевизма и его личного мировоззрения. Собственно, до сегодняшнего дня эта беспардонная ложь таки не изжита, она продолжает жить в новых ремейках, созданных на основе старых советских фильмов, продолжая отравлять своим ядом новые и новые поколения. Вместо того, чтобы дать трезвую оценку трагическим событиям тех лет, не только многие историки, но и политики продолжают цепляться за псевдопатриотическую мифологию.

Кадры из фильма «Кубанские казаки⁶»

Результатом столь тщательной пропаганды в сталинские времена стало идолопоклонство библейских масштабов. Вся огромная страна, а также все те страны, в которые вступила Красная Армия были уставлены его идолами, от многометровых исполинов на главных площадях, до маленьких бюстов в кабинетах чиновников. Памятники, портреты, стихи, песни, книги – всё вокруг – воспевало лишь его одного, их идола, их кумира, их ХОЗЯИНА.

Один из лидеров коммунистов Югославии М. Джилас (его воспоминания я приведу более подробно позднее) писал:

«…Сталин представлялся не только неоспоримым и гениальным вождем, но и воплощением самой идеи и мечты о новом обществе. Это обожествление личности Сталина и безусловное принятие всего, происходившего в Советском Союзе, приобретало иррациональные формы и масштабы».

Статуя Сталина в Гори

Пора напомнить суровую правду: это был вовсе не исполин с лучезарным взором, а низкорослый весьма несимпатичного облика человек с бегающими глазами, прокуренными черными зубами и испещрённым следами оспы лицом, который на протяжении всей своей жизни был верным слугой вселенского зла, принесший людям нечеловеческие страдания и забравший миллионы жизней. Как на самом деле выглядел этот «добрый дедушка», который так любил детей, можно понять из немногочисленных свидетельств, дошедших до нас. Почему немногочисленных? Потому, что как правило тот, кто имел несчастье разгневать генералиссимуса, не задерживался на этом свете!

Из бесед писателя К. Симонова с Адмиралом флота Советского Союза И. С. Исаковым⁷ от 21 мая 1962 года:

«Сталин в гневе был страшен, вернее, опасен, трудно было на него смотреть в это время и трудно было присутствовать при таких сценах. Я присутствовал при нескольких таких сильных вспышках гнева, но все происходило не так, как можно себе представить, не зная этого».

 
                                                            I
 

Сталин. Некоторых чудом уцелевших в ГУЛАГе и вырвавшихся из мрачных застенков людей довелось увидеть и мне. Особенно поразила одна пожилая женщина, сохранившая в свои преклонные годы фигуру без единого грамма лишнего веса (последствия многолетнего голода и холода) с которой мне довелось коротко познакомиться в первые годы после репатриации в Израиль. Ей досталось в этой жизни: прошла через сталинские лагеря, унижения, голод, страдания и чудом вскоре после войны вырвалась из СССР. Однажды, без всякой видимой причины, она вдруг звонко запела:

 
«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так БЫСТРО ДОХНЕТ человек».
 

Эти переделанные строки насквозь лживой пропагандистской песни тех лет и есть квинтэссенция всего сталинского режима. Но эту женщину знал лишь я, а вот великолепного советского актёра Георгия Жженова с его ослепительной улыбкой знала вся страна. После перестройки и некоторого смягчения режима выяснилась страшная подробность его биографии: он провел в сталинских застенках, лагерях и ссылках более 17 лет! За что же его так строго наказали? Оказывается, с ним в одном поезде ехал американский дипломат и он посмел с ним заговорить. Этого оказалось достаточным основанием для ареста по обвинению в шпионской деятельности, его бросили в тюрьму, где по отношению к нему применяли допросы с избиениями, лишали сна и тому подобное. Тем не менее он ничего не подписал и в результате получил «мягчайший» приговор «тройки» – пять лет лагерей. Однако пять лет растянулись на семнадцать, поскольку срок всё время добавляли и добавляли в 1949 году его осудили повторно и сослали в Норильск. На свободу он вышел лишь в возрасте сорока лет в 1954 году. Всю свою молодость он провёл в тюрьмах и лагерях.

Кадры из фильма «Цирк»⁸, 1936 год

Вот что он вспоминал в своей книге «Прожитое»:

««Кресты» – тюрьма одиночных камер. Лишь самые крайние на каждом ярусе галерей сдвоенные. Моя камера сдвоенная, крайняя… Нас в ней как сельдей в бочке! Вместо двух человек по норме – двадцать один человек, плюс «параша» – жуть!.. Она – единственное свободное пространство для вновь прибывшего. Некоторое время и я жил на «параше», пока кого-то не выдернули из камеры «с вещами» и не произошла соответственная подвижка мест…

Смрад, духота, вонь!.. На оправку и к умывальникам выгоняют дважды в сутки – и все это «на рысях», в спешке. Тюрьма переполнена сверх предела. Пропускная способность не соответствует «урожаю» последних лет. Весь тридцать восьмой год никаких прогулок, администрация не справляется…

В ожидании этапа в пересылку всех нас, человек сорок, рассчитавшихся за постой в «Крестах», сгрудили в одну из камер первого этажа корпуса, впритык друг к другу. Не помещавшихся вдавливали коленями и сапогами… Последние часы пребывания в «Крестах» тюремное начальство постаралось сделать особенно памятными. Около пятнадцати часов продержали нас стоя, прижатыми друг к другу настолько плотно, что нельзя было повернуться… За все время ни разу не вывели на оправку. Люди обливались потом… Не хватало кислорода… Кто не мог терпеть, мочились под себя. Вонь стояла несусветная! А тут еще начальство тюрьмы распорядилось накормить баландой, причитавшейся нам согласно рациону и недоданной в этот день. И люди ели. Ели, несмотря на духоту и вонь, ели, потому что хотелось есть и потому что не знали, где и когда дадут пищу в следующий раз. По поднятым над головами рукам передавали друг другу миски с баландой. Кому досталась ложка, ставил миску себе на голову и ел ложкой, кто просто хлебал через край – держать миску нормально на уровне груди не позволяла теснота. Спал ли кто-нибудь из нас в эту душную августовскую ночь, не знаю… Если и спал, то наподобие лошади, стоя…»

«В транзитной тюрьме Владивостока формировался этап заключенных на Колыму. Накануне отправки начальство умудрилось накормить этапируемых селедкой. Напоить же вовремя водой, утолить жажду – не удосужилось. Так весь путь пешком от Второй речки до бухты Золотой Рог к причалу заключенные вынуждены были терпеть, превозмогать жажду. И все последующие двенадцать-пятнадцать часов самой погрузки на корабль отчаянные просьбы дать воды игнорировались начальством, подавлялись конвоем грубо, жестко…

Первыми грузили лошадей. Несколько часов их бережно, поодиночке, заводили по широким трапам на палубу, размещали в специальных палубных надстройках, в отдельных стойлах для каждой лошади… В проходе между стойлами стояли бачки с питьевой водой (к каждому бачку привязана кружка) – для конвоя, для обслуги. В отличие от лошадей, с людьми не церемонились… Как стадо баранов, гнали рысью, под осатанелый лай собак и улюлюканье конвоя, лихо… с присвистом и матерщиной. «Без последнего!..»

Когда наконец беременная лошадьми и людьми «Джурма» медленно отвалила от причала, в ее наглухо задраенном трюме, гудящем, как пчелиный улей, уже зрел жуткий, сумасшедший бунт. Корабль, набитый массой осатанелых от жажды людей, стонал, вопил сотнями исходящих пеной, охрипших глоток, требовал воды! ВОДЫ!! В-О-Д-Ы!!!

Капитан категорически отказался продолжать рейс. «До тех пор, пока люди не получат воду и не придут в себя, никто не заставит меня выйти в открытое море с сумасшедшим домом в трюме, – заявил он. – Немедленно напоите людей». И только после этого заявления до конвоя, кажется, дошло, какую опасность представляет взбунтовавшийся в море корабль с сотнями запертых в трюме, мучимых жаждой людей. Срочно была предпринята попытка подать заключенным воду. Раздраили трюмный люк. С палубы в ствол трюма, в этот ревущий зверинец, начали спускать на веревках бачки с пресной водой… Бесполезно – слишком поздно спохватились!..

Стоило только в проеме трюма появиться первому бачку, как мгновенно к нему бросились озверевшие, утратившие последний контроль над собой люди… С хриплыми воплями, сметая, давя и калеча друг друга, они карабкались по трюмным лестницам к спасительному бачку. Со всех сторон тянулись к нему сотни рук с мисками, кружками… Через мгновение бачок заметался из стороны в сторону, заплясал в воздухе, словно волейбольный мяч, был опрокинут и с концом обрезанной кем-то веревки исчез в недрах трюма. Вода из него так и не досталась никому, никого не напоила и, даже не долетев до днища трюма, у всех на глазах мгновенно превратилась в пыль, в брызги, в ничто… Следующие несколько попыток постигла та же участь. Тогда в трюм спустились конвоиры. Короткими автоматными очередями по проходам трюма им удалось на какое-то время разогнать всех по нарам, приказав лежать и не двигаться… С верхней палубы в проем трюма быстро спустили огромную бочку, размотали в нее пожарный брезентовый шланг, подключили помпу…

Фото из личного дела заключённого Г. С. Жжёнова. 1938 год.

Со всех нар за этой процедурой лихорадочно следили сотни воспаленных глаз – ждали… Слышно было, как заработала помпа, зашевелился, ожил шланг… в бочку полилась вода… И, как только автоматчики ретировались на лестницу и поднялись на палубу, – к воде кинулись люди. Мгновенно у бочки образовалась свалка. За место у водопоя началась драка, поножовщина… В ход пошли лезвия безопасных бритв, ножи, утаенные уголовниками после этапных шмонов… запахло кровью… Кто не сумел пробиться к бочке, бросились на лестницу к пожарному шлангу… Цеплялись за висящий, упругий от напора воды шланг, тянули его на себя… Ножами вспарывали, дырявили парусину… К хлеставшей из дыр воде подставляли разинутые, пересохшие рты и судорожно, жадно глотали ее… Давились, торопились, захлебывались… Вода из прорванных шлангов текла по лицам, телу, по набухшей одежде, стекала по ступенькам лестницы… Ее ловили в воздухе, облизывали ступеньки… К ней лезли друг через друга – сильные сталкивали с лестниц слабых, те остервенело сопротивлялись, хватались за набрякшую, сочившуюся водой одежду соседа… Как пиявки, впивались зубами, повисали на ней и с жадностью обсасывали… Торопились напиться, пока их не сбросили вниз, на дно трюма… Оттуда к водопою лезли и лезли новые толпы обезумевших от жажды зеков…

За пять суток пути корабля несколько сот заключенных оказались жертвами вспыхнувшей на корабле дизентерии. Многие из заболевших умерли в пути и были выброшены за борт – похоронены в холодных водах Охотского моря. Бедолаги не оправдали возложенного на них доверия Родины – обманули ГУЛАГ, посмели умереть раньше «положенного» … Колымским безымянным погостам они предпочли братскую могилу Охотского моря.

Транспортная связь с внешним миром прекратилась. Положение на «Верхнем» становилось все более отчаянным. Кончались продукты. Уже несколько дней в обеденные котлы бросали для навара пустые мешки из-под муки, чтобы хоть как-то замутить воду и создать иллюзию съедобности. Как ни экономило начальство, сколько ни растягивало остатки муки, сокращая суточную выдачу хлеба до блокадной ленинградской нормы, настал день, когда мука на складе кончилась совсем… В лагере уже вовсю свирепствовали цинга и дизентерия… Так же, как кварц является спутником золота, так и эти болезни являются постоянными спутниками голода. Невероятно исхудавшие или, наоборот, распухшие от цинги, пораженные фурункулезом люди жалкими кучками лепились к стенам лагерной кухни, заглядывали в щели и лихорадочными, воспаленными глазами сумасшедших следили за приготовлением пищи…

Тут же, на этом «толчке», заключались самые невероятные сделки: черпак завтрашней баланды или завтрашний кусок хлеба выменивались на сегодняшнюю очередь за обедом либо на сегодняшнее теплое место у печи в бараке… Чудом сохраненный окурок менялся на пайку хлеба или, наоборот, – пайка на окурок… Продавалась очередь за пищей только что умершего, но еще не списанного с довольствия товарища… Все завтрашнее не котировалось – в цене было только сегодняшнее.

В промерзших бараках, на уцелевших «островках» нар валялись, тесно прижавшись друг к другу от холода, больные голодные люди. Каждое утро на нарах оставалось несколько умерших («давших дуба») заключенных. Их скрюченные, застывшие тела в примерзших к изголовью шапках стаскивали с нар, волоком тащили за зону лагеря и где-нибудь подальше от людских глаз прикапывали до весны в снег. Кайлить, «выгрызать» могилы в вечной мерзлоте не было сил. Мертвые сраму не имут, подождут, не обидятся, им не к спеху!..

На выходе из поселка, проходя мимо механического цеха, где под навесом стояли железные бочки с техническим солидолом для смазки тракторов и прочей техники, наиболее слабые, потерявшие над собой контроль заключенные набрасывались на солидол и, судорожно давясь, запихивали его в рот, стараясь скорее проглотить, пока конвой или бригадир не отгонит их. Цинга отняла у людей и последнюю волю, валила с ног. Человеком овладевала апатия, безразличие ко всему, покорность судьбе… Приближающаяся смерть уже не пугала, а скорее была желанной. В эту зиму она стала привычным, не вызывающим никаких сострадательных эмоций явлением. Из семисот с лишним человек, населявших лагерь, перезимовала только половина.

По весне из-под стаявшего снега торчали конечности человеческих тел, как бы с мольбой взывая к живым о захоронении по-христиански, в землю. С теплом это и делалось. Заключенные хоронили из милосердия, начальство – по обязанности, из соображений санитарии».

Он ещё много писал, этот человек, уцелевший в сталинском аду. Про то, как время от времени лагерное начальство, недовольное работой измождённых людей, выводило из строя каждого десятого и этих несчастных немедленно расстреливали на глазах у всех – чтобы остальные усерднее трудились! Почитайте воспоминания Жженова, посмотрите сохранившиеся видео, где он рассказывает о своей жизни… Эти потрясающие свидетельства за пять минут похоронят иллюзии о прекрасном Советском Союзе.

Да, я другой такой страны не знаю, права была женщина, прошедшая сквозь колымский ад…

 
                                                        * * *
 

В 1917 году у России было два варианта развития событий. Первый – продолжать тяжёлую Мировую войну, в которую вот-вот должны были вступить Соединённые Штаты Америки, после чего победу России, Франции и Англии можно было считать делом решённым и скорым. Действовавшая против турок русская Кавказская армия серьёзно продвинулась вглубь Османской империи, разгромила противника в ряде сражений и захватила важнейшие и крупнейшие города этого региона – Эрзерум, Трапезунд, Ван и Эрзинджан. Потери турок были огромны, поскольку они были хороши лишь в организации геноцида армян, в пытках и убийствах, а воевать против русской армии у них плохо получалось, теснимые на всех фронтах союзниками турки были обречены на поражение. На Чёрном море русский флот добился полного господства и вполне мог начать решающую операцию с целью захвата Стамбула. Собственно, до решительного поражения противника было рукой подать, Брусиловский прорыв показал, на что была способна русская армия: была прорвана оборона, создававшаяся более 9 месяцев, потери противника составили 1 325 000 человек, Австро-Венгрии 975 000 (из них более четырёхсот тысяч пленных) и Германии 350 000 убитых, раненых, пленных. Юго-Западный фронт захватил 580 пушек, 448 минометов, 1795 пулеметов. Русские армии продвинулись вперёд на полторы сотни километров, стратегическая инициатива перешла к Антанте. После победы, которая была уже не за горами, Россия неизбежно стала бы сильнейшей и богатейшей державой в мире, получила контроль над Константинополем и проливами Босфор и Дарданеллы. И был второй вариант, именно тот, по которому империя, собственно, и пошла – так называемая революция и постепенное сползание в состояние перманентного хаоса, затем большевистский переворот, предательство своих союзников и заключение позорного сепаратного мира с Германией и Австро-Венгрией⁹, кровопролитная Гражданская война, бегство миллионов самых образованных людей за границу, жесточайшие репрессии против собственного народа. После окончательного установления Советской власти террор не прекратился, а после небольшого перерыва на НЭП и внутрипартийную борьбу, напротив, многократно усилился. Пресловутые индустриализация и коллективизация повлекли за собой новые миллионы жертв. Потом наступил период Большого террора 1937—38 годов, который, собственно, не закончился, а лишь масштаб его сократился, а затем вновь возрос в 1941 году с началом войны. Шли непрерывные войны, война с гитлеровской Германией унесла уже десятки миллионов жизней, послевоенный голод снова убил миллионы, и до самой смерти Сталина (либо его убийства?) маховик репрессий, расстрелов и войн не останавливался ни на мгновение. Да, была построена коммунистическая империя, которая обладала громадной армией, ядерным оружием, вскоре начала запускать ракеты в космос и при этом… лишь смерть тирана спасла от голодной смерти новые миллионы жертв, страна жила с постоянным дефицитом всего и населением, которое мечтало лишь поскорее вырваться из тисков этого монстра. Как только центральная власть ослабла и начались необходимые реформы, народы СССР немедленно воспользовались ситуацией и размежевались, не говоря уже про «освобождённые» страны Восточной Европы, которые до сих пор с ужасом вспоминают коммунистический период.

 
                                                        * * *
 

Вопрос – «как такое могло произойти?» – совершенно некорректен, поскольку по-другому произойти не могло. Исключением из правил является именно мирное и разумное развитие событий, поскольку, очевидно, в самой человеческой природе заложен какой-то разрушительный дефект. Например, все поражаются тому, что Германия после прихода к власти нацистов смогла стала кровавой тиранией. Возмущенные голоса горестно всхлипывают – ах, ведь это родина Баха и Канта! По моему глубокому убеждению, именно рождение таких гениев, как Фридрих Шиллер, Людвиг ван Бетховен или Альбрехт Дюрер является исключением из правил. А общим правилом является появление страшной серой массы, во главе которой из века в век становятся новые и новые чудовища в человеческом облике, фанатики, садисты и маньяки, которые живут ради погибели, разрушения и войн. Вся история человечества по сути являет собой огромную мясорубку бесконечных войн и насилия. Самые глубоко почитаемые фигуры в мировой истории – это генералы, адмиралы и полководцы, одержавшие победы, а цена их побед обычно никого не интересует. Наполеон Бонапарт залил кровью всю Европу, но вместо его осуждения все вокруг лишь сокрушаются о том, как жестокие англичане посмели сгноить в изгнании этого великого человека, достаточно вспомнить лишь одного Михаила Лермонтова (который написал «Наполеон (дума)»). Вместо того, чтобы сделать соответствующие выводы и объявить все войны вне закона, повернуть с гибельного пути в сторону прогресса и процветания, люди во всём мире празднуют свои славные победы над врагом и готовятся к новым сражениям, накопленное оружие может в любой момент положить конец цивилизации и вообще всему сущему на Земле. Надо бы объявить такие дни днями памяти погибших и не допустить повторения кровавого безумия, но это не более, чем мечты, человечество словно поражено всеобщим маразмом и запрограммировано на самоуничтожение посредством войн и насилия.

В России до революции 1917 года сложилась уникальная ситуация. Верховная власть была сосредоточена в руках императора Николая Второго и его жены. Они амбициозно называли себя хозяевами земли русской, а на поверку, с моей точки зрения, представляли собой страшный симбиоз невероятного масштаба глупости, неспособности вести государственные дела и религиозного фанатизма. Управлять громадной империей им было явно не по силам и не по уму, но они этого не осознавали. Словно ослепшие они до самого конца пребывали в глубокой уверенности, что народ их страшно любит и не желает для себя никакой иной судьбы, кроме как радостно служить Отечеству под крылом двуглавого орла династии Романовых. Прямым следствием такого безумия и неумелого управления страной была революция 1905—1907 годов, которая началась после позорно проигранной русско-японской войны и пошатнула устои трона, явившись тревожным звонком, после которого вполне могло начаться падение Дома Романовых и новое Смутное время. После кровавого подавления той революции августейшей семье пришлось пойти на некоторые уступки и слегка поделиться своей властью с Думой (русским парламентом, созданным после революции 1905—07 гг.), но реальных шагов по спасению империи и даже собственной жизни они так и не сделали. Вместо этого весь мир с омерзением и смехом наблюдал за приключениями полуграмотного мужика по имени Григорий Новых, который вошёл в историю под кличкой, которую ему дали односельчане – Распутин, которого император Николай Второй и его супруга Александра Фёдоровна считали чуть ли не святым, посланным спасти их самих, династию и, соответственно, Россию (они называли его «наш друг». Личный секретарь Распутина Симанович¹⁰ (он, кстати, был убит нацистами в Аушвице в 1944 году за своё еврейское происхождение) оставил нам портрет этого человека, который имел неслыханное влияние на императора и императрицу:

«Борода же его всегда была в беспорядке. За столом он вёл себя малокультурно. Ножом и вилкой пользовался в редких случаях, предпочитая брать кушанья с тарелок своими костлявыми и сухими пальцами. Большие куски он разрывал как зверь. Только немногие могли смотреть при этом на него без отвращения. Его рот был очень велик, но вместо зубов в нём виднелись какие-то чёрные корешки. Во время еды остатки пищи застревали в его бороде… Он носил русскую рубашку, опоясанную шёлковым шнурком, широкие шаровары, высокие сапоги и на плечах поддёвку…»

Григорий Новых (Распутин)

«Святой человек» назначал и снимал министров, к его квартире в Петербурге выстраивалась огромная очередь из просителей, которые совершенно открыто давали взятки, а «наш друг» также открыто их брал, а затем публично устраивал пьянки и оргии, которые заканчивались грандиозными скандалами. Пресса в России и за границей смаковала эту ситуацию и регулярно подливала масла в огонь, публикуя карикатуры на царствующий дом и саркастические статьи. Такая публичная дискредитация монархии и высшей власти имела свои последствия: даже родственники августейшей семьи глубоко презирали и ненавидели их. Оплота трона – дворянство и офицерский корпус – мечтали лишь о том, чтобы сместить коронованных религиозных фанатиков, позорящих государство общением с таким субъектом, как Распутин, и установить конституционную монархию либо даже республику, подобно Франции. Главнокомандующий русских войск великий князь Николай Николаевич во всеуслышание обещал при появлении Распутина на фронте его повесить. В конце ноября 1916 года, выступая на заседании Государственной думы, лидер черносотенцев Владимир Митрофанович Пуришкевич¹¹ заявил: