Лабиринты Ехо. Том 1

«Король Банджи»

На моей исторической родине встречают Новый год. Здесь, в Ехо, в конце зимы провожают старый. У нас говорят: «С Новым годом», здесь: «Еще один год миновал».

За дюжину-другую дней до окончания года граждане начинают понимать, что жизнь коротка, и пытаются успеть сделать все, до чего у них не доходили руки в течение предыдущих двухсот восьмидесяти восьми дней. Выполнить обещания, данные кому-то или самому себе, оплатить счета, получить, что причитается, и даже добровольно ринуться навстречу всем возможным неприятностям, дабы они не омрачили ту светлую жизнь, которая якобы начнется после окончания «этого ужасного года». Практичность, доходящая до абсурда! Словом, Последний День Года – это не праздник, а дурацкий повод внезапно начать и так же внезапно прекратить суматошную деятельность.

Меня сия буря миновала: годовой отчет писал сэр Джуффин Халли. Впрочем, промаявшись два дня, он переложил эту заботу на железные плечи Лонли-Локли. Оплачивать счета мне пришлось только в «Сытом скелете», что отняло ровно четверть часа. В других заведениях я всегда сразу платил наличными, не то чтобы презирая местные суеверия, а скорее в надежде, что «прикосновение к металлу» действительно охлаждает любовь. Но в моем случае это не сработало.

Неприятности мне, вроде, не светили, дурной привычки давать обещания за мной тоже не водилось, так что оставалось только получить остатки годового жалованья у казначея Управления Полного Порядка Донди Мелихаиса, который, надо отдать ему должное, расставался с казенными деньгами с таким искренним облегчением, словно они жгли ему руки.

Покончив с делами, я был вынужден созерцать изможденные лица своих коллег. Они с завистью косились на мой ровный румянец хорошо выспавшегося бездельника. Больше всех в эти тяжелые дни усердствовал сэр Мелифаро. Он даже временно прекратил веселиться и, кажется, похудел.

– Я уже не говорю о работе и прочих неприятностях! Но у меня слишком много родственников, слишком много приятелей, слишком доброе сердце, чтобы им отказывать, и слишком мало Дней Свободы от забот, чтобы выполнять обещания. Только рано осиротевшие аскеты вроде тебя счастливы и свободны, – с горечью говорил Мелифаро.

Дело было после полуночи, дня за четыре до окончания года. Я, как и положено, нес свою ночную вахту, а Мелифаро, явившийся на службу чуть ли не на рассвете, только что закончил приводить в порядок очередную стопку самопишущих табличек, в которой мирно уживались протоколы допросов трехлетней давности и письма от какой-то неведомой леди Асси. Мелифаро клялся собственной здравствующей мамой и всеми покойными Магистрами, что понятия не имеет, кто она такая. Бедняга дополз до моего кабинета, чтобы спокойно выпить камры, поскольку дома его ожидало человек восемнадцать дальних родственников со всех концов Соединенного Королевства, которых Мелифаро уже давно обещал к себе пригласить. Я понял, что парня пора спасать.

– Отправь им зов и скажи, что… Ну, к примеру, что готовится покушение на Великого Магистра Мони Маха, и никто кроме тебя не может предотвратить это злодеяние. Выдумай что-нибудь. А сам иди ко мне и ложись спать. У меня, правда, всего четыре бассейна для омовения и целых две кошки, но из двух зол…

Мелифаро не дал мне договорить.

– О, владыка бескрайних равнин! С этого дня моя жизнь в твоей власти, поскольку ты ее спас. Макс, ты гений! Теперь я знаю цену настоящей дружбе, – бледная тень Мелифаро снова стала похожа на то стихийное бедствие, к которому я привык. Он даже слегка подпрыгнул в кресле – жалкое подобие его обычных стремительных движений, но лучше, чем ничего.

– Ерунда какая, – отмахнулся я. – Можешь дрыхнуть, сколько влезет. А я заменю тебя с утра, пока не оклемаешься.

– Заменишь? Обижаешь, Макс, меня заменить невозможно… А может быть, и возможно. А что, вполне. Ох, спасибо!

– Для себя стараюсь. Я – человек привычки. И когда вижу тебя в таком состоянии, мне кажется, что Мир может рухнуть. Мое предложение остается в силе, пока твоя родня не снимется с места.

– Послезавтра! Они отправятся в поместье, чтобы немного помучить папу с мамой, но это уже не мои проблемы. Грешные Магистры, Макс! Я сейчас заплачу.

– Заплачешь утром, когда захочешь принять ванну. Не забывай, у меня всего четыре бассейна для омовения, всего на один больше, чем в тюремной камере.

– Хочешь узнать страшную тайну? У меня их девять, этих лоханок. Но обычно я заканчиваю на второй. Я – ужасный грязнуля. Все, я побежал. Спать, дырку над всем в небе, спать!

Я остался наедине с дремлющим Курушем, ошеломленный собственным великодушием.

Через час мне пришлось оставить мудрую птицу в полном одиночестве и спешно отправиться на окраину Старого города в трактир с готическим названием «Могила Куконина», поскольку сэр Кофа Йох призывал меня на помощь.

Дело было скорее забавным, чем серьезным. И показалось мне своего рода предпраздничным фейерверком. Для некоего господина Плосса, одного из постоянных клиентов «Могилы», наступил неприятный момент оплаты счетов. За весь год сразу, разумеется. Денег у него при себе не оказалось. Господину Плоссу всего-то и надо было – дождаться завтрашнего дня, получить жалованье на службе и рассчитаться с долгами.

Если бы он просто сказал об этом хозяину «Могилы», все было бы в полном порядке – народ здесь, в Ехо, миролюбивый и понятливый. Но парень хорошо выпил, расхрабрился и решил сэкономить. Подозреваю, ему просто было неловко просить об отсрочке в присутствии дюжины соседей.

Господин Плосс рискнул проделать фокус, для которого требуется магия двадцать первой ступени, а это – изрядный перебор. Он заставил беднягу трактирщика «вспомнить», что уже расплатился с ним вчера. Обманутый хозяин даже начал извиняться за свою рассеянность, объясняя ее все тем же окончанием года. Плут великодушно даровал ему прощение.

В предпраздничной суете эта проделка вполне могла бы сойти с рук, если бы в «Могилу Куконина» лихим ветром не занесло сэра Кофу Йоха. Наш Мастер Слышащий имеет удивительный талант появляться именно там, где его присутствие может максимально испортить жизнь хорошим, в сущности, людям. Индикатор, вмонтированный в миниатюрную табакерку, тут же доложил сэру Кофе, что кто-то балуется с запретной магией. Обнаружить новоиспеченного колдуна было делом техники.

Когда до несчастного господина Плосса дошло, что невинный розыгрыш и сэкономленные двадцать корон чреваты десятком лет в Холоми, парень подумал, что терять ему нечего, хлопнул еще один стакан Джубатыкской пьяни и решил костьми лечь, но не сдаваться. До сих пор не пойму, мужество или слабоумие руководило его решением.

Скрывшись в уборной, Плосс принялся шантажировать окружающих заявлениями, что, дескать, его эзотерических познаний хватит, чтобы превратить всех присутствующих в свиней и продать их в соседний трактир за хорошие деньги.

Посетители на всякий случай молниеносно покинули заведение, а трактирщик начал слезно умолять сэра Кофу не губить его семейство, да еще и перед Последним Днем Года. И тогда, по многочисленным просьбам публики, сэр Кофа Йох вызвал меня. Наш Мастер Слышащий мог бы справиться с дюжиной таких Магистров-любителей, как господин Плосс, но не с толпой рыдающих от страха поварят.

Запахнувшись в черно-золотую Мантию Смерти, кое-как скорчив ужасающую рожу, я ворвался в злосчастный трактир. Колокольчики на моих сапогах вызванивали некое подобие рождественской песенки, непослушный рот то и дело разъезжался в улыбке, из-под тюрбана во все стороны торчали отросшие патлы. Не Смерть на Королевской службе, а некое предпраздничное недоразумение. Но хозяин «Могилы» вздохнул с видимым облегчением. Его работники смотрели на меня, как умственно отсталые подростки на Арнольда Шварценеггера. Вот что значит репутация.

Остановившись на лестнице, ведущей в уборную, я послал зов несчастному преступнику: «Здесь сэр Макс, парень. Так что лучше выходи сам, пока я не начал сердиться. Не дразни смерть, в Холоми отлично кормят».

Это сработало. К моему неописуемому изумлению, господин Плосс тут же покинул спасительный сортир. Он был настолько перепуган, что нам же с сэром Кофой пришлось приводить его в чувство. Я даже разорился на одну горсть, поставил парню стакан Джубатыкской пьяни за свой счет: в каком-то смысле он доставил мне удовольствие. Думаю, хозяин «Могилы Куконина» до сих пор хранит полученную от меня монетку, поскольку уверен, что это – наилучший охранный амулет.

Тут, наконец, прибыли чиновники из Холоми, вызванные сэром Кофой. Мы сдали им на руки свою добычу, которая к этому времени находилась в безнадежно сумеречном состоянии ума. Я впервые лично присутствовал при церемонии взятия под стражу. Так что получил массу впечатлений.

Один из прибывших, дежурный Мастер Свершения, вознес над головой арестованного маленький, но увесистый жезл. Я испугался, что сейчас он угробит беднягу преступника: бац! – и все тут! Но обошлось. На моих глазах вершилась магия, а не пошлая физическая расправа. Жезл алым заревом вспыхнул над головой осужденного, в воздухе на миг проявились огненные цифры «21». Все правильно, именно эту ступень магии, по свидетельству сэра Кофы, и применил несчастный.

На свет был извлечен увесистый том Кодекса Хрембера в белоснежном переплете. На этой «Библии» Соединенного Королевства мы с Кофой, хозяин «Могилы» и трое поварят торжественно поклялись, что действительно лицезрели вышеупомянутый фейерверк. Вообще-то достаточно одного свидетеля, но когда их много, служащие Канцелярии Скорой Расправы проявляют склонность к излишествам. Обилие свидетелей, кроме всего прочего, демонстрирует высокому начальству служебное рвение исполнителей. Обычные, словом, чиновничьи игры.

Бедолагу Плосса, вконец ошалевшего после вышеописанной юридической процедуры, увезли. Мне было приятно лишний раз увидеть сэра Кофу, и я с удовольствием продлил бы это чудесное мгновение, но…

– Сам знаешь, Макс, в конце года так много работы, – ответил наш «Мастер Кушающий-Слушающий» на мое легкомысленное предложение вместе отправиться в Дом у Моста на предмет задушевных сплетен за кувшином камры. – Что-то говорит мне: «Зайди в «Пьяную бутылку», Кофа». А посему вынужден откланяться.

– Ясно. Идите, что с вами делать. Спасибо, что не забываете меня, кошмарного… Это было смешно? Я имею в виду мое появление.

– Что ты, мальчик. Это было вполне ужасно. Совсем как в старые добрые времена. Я чуть не прослезился от умиления.

Я вернулся в Управление.

Через час сэр Кофа прислал мне зов: «Макс, я был прав. Магия седьмой ступени, некая леди пыталась выдать монету в одну корону за целую дюжину. Тоже расплачивалась за истекший год, будь он неладен! Иду развлекаться в “Горбуна Итуло”. Чует мое сердце, будет и там сегодня веселье».

Я удивился.

«Но это же самое приличное заведение в Ехо. Туда ходят только респектабельные чревоугодники, не знающие, куда девать деньги. Думаете, они станут мелочиться?»

«Конец года – есть конец года. На всякий случай будь наготове. Отбой!»

Все Тайные сыщики подцепили мое дурацкое словечко, превращающее Безмолвную речь в какое-то подобие переговоров по рации.

Моя помощь сэру Кофе больше не понадобилась. Но не потому, что жители Ехо образумились. Просто они не буянили при аресте. Это позволяло надеяться, что дело обойдется штрафом и строжайшим предупреждением.

Джуффин появился в Управлении рано утром, чуть ли не затемно и только на минутку. Он даже не стал пить камру – событие почти столь же нетривиальное, как конец света. Достал из ящика нашего стола какие-то многочисленные свертки, доверительно сообщил мне, что твердо намерен сойти с ума, и умчался с такой скоростью, какая не снилась даже Мелифаро в его лучшие дни.

Потом появилась леди Меламори и с порога начала жаловаться на жизнь.

– Макс, вы не представляете, – бедняга до сих пор спотыкалась на личных местоимениях. – То есть, ты не представляешь, как ужасно иметь большую семью!

– Вполне представляю, – вздохнул я. – В данный момент у меня дома дрыхнет еще одна несчастная жертва родственных связей. В то время как его три миллиона семь тысяч сто девяносто четыре родственника считают, что он спасает Соединенное Королевство.

– Ты имеешь в виду Мелифаро? Счастливчик! Мне хуже, моя родня достаточно влиятельна, чтобы освободить меня от службы, если служба мешает идиотским семейным сборищам. Так что мне уже никто не поможет. Хорошо, что год заканчивается не каждую дюжину дней!

– Возьми кружку камры, – предложил я. – Посиди со мной полчаса. Не самое занимательное приключение в твоей жизни, но… Во всяком случае, отдохнешь. Может быть, у тебя даже появятся силы причесаться.

Меламори уставилась на свое отражение, порожденное выпуклым боком стеклянной кружки.

– Фу, как стыдно! Ты прав, Макс, мне действительно не помешает полчаса нормальной жизни, – она сняла маленький лиловый тюрбан и принялась собирать растрепанные волосы. – Ничего, еще три дня – и все!

– Предлагаю отметить твое возвращение к нормальной жизни самой утомительной из прогулок, – я решил, что немного назойливости не повредит. – Людные места, освещенные улицы и никаких безобразий.

– Не обязательно, – неожиданно улыбнулась Меламори. – Я имею в виду, что людные места – не обязательно. Кто, интересно, сможет меня защитить от сэра Макса, запугавшего весь Ехо? Бубутины подчиненные?.. Но это дурной тон – обещать что-либо в самом конце года! Так что я ничего не обещаю. Вот кончится этот грешный год…

– Все ясно. В следующем году постараюсь наобещать как можно больше всяких глупостей самым разным людям. Чтобы не чувствовать себя внезапно излечившимся обитателем Приюта Безумных. Буду как все.

– Спасибо за камру, Макс. Мне надо уходить. Мои родители выхлопотали для меня три Дня Свободы – но, увы, не от забот, а от нормальной человеческой жизни. Если они узнают, что я пришла сюда только для того, чтобы пожелать вам… – тебе! – хорошего утра, вместо того, чтобы выполнять свой «сыновний долг»…

– Дочерний, – машинально поправил я.

– Что? Нет, я не ошиблась. Именно сыновний. Мой отец, Корва Блимм, очень хотел мальчика. И до сих пор уверен, что я родилась девочкой исключительно из упрямства… Сбегу я когда-нибудь в ваши Дикие земли, клянусь Миром!

Помрачневшая Меламори безнадежно махнула рукой и покинула мой кабинет, а затем и Дом у Моста.

Я зевнул, скорее от растерянности, чем от усталости. Мир явно катился в тартарары.

Даже несокрушимого сэра Лонли-Локли не миновала сия горькая чаша. Ну, положим, работа над отчетом, сваленная на него Джуффином, была Шурфу только в радость, поскольку потакала его низменным бюрократическим инстинктам. Но дома парня тоже поджидали какие-нибудь скопившиеся за год заботы, а ведь любому человеку нужно спать, даже Лонли-Локли. Поэтому выглядел он неважно. Впервые я заметил на его бесстрастном лице вполне человеческое выражение. Оно свидетельствовало о том, что беднягу все достало.

Педантично, кружка за кружкой, допив мою камру, сэр Шурф героически приступил к последней части отчета.

Впрочем, я был не единственным нормальным человеком в этом предновогоднем бедламе. Жизнь нашего Мастера Хранителя Знаний, сэра Луукфи Пэнца, похоже, не претерпела никаких существенных изменений. Он появился еще до полудня и зашел ко мне поболтать.

– Вы, похоже, тоже не обременены ни беспечными обещаниями, ни счетами, ни родней? – я с удовольствием созерцал жизнерадостную мальчишескую физиономию Луукфи.

– А почему вы так решили, сэр Макс? – удивился он.

– Потому что вы – единственный человек, на чьем лице нет следов утомительных проводов уходящего года.

– А что, год уже заканчивается?

– Через три дня, – подтвердил я.

– Грешные Магистры! Совсем запамятовал! Надо будет спросить у Вариши, может быть, я что-то должен сделать… Спасибо, что напомнили, сэр Макс!

Луукфи опрометью выскочил из кабинета, опрокинув чашку и уронив кресло. Недопитая камра унылым восклицательным знаком расползлась по зеленому ворсу ковра. Мне оставалось только пожать плечами и вызвать курьера. Должен же кто-то навести порядок.

После полудня я начал клевать носом и потихоньку проклинать засоню Мелифаро. Я, конечно, обожаю спасать человеческие жизни, но моя рубашка, которая, как известно, ближе к телу, нуждалась в отдыхе.

Мелифаро все же пришел раньше, чем я исчерпал безграничный запас известных мне ругательств. И выглядел так здорово, что я почувствовал себя святым. Это было еще приятнее, чем запугивать население Ехо своей Мантией Смерти.

– Хвала сэру Ночному Кошмару, дарующему сладкие сны! – с порога воскликнул Мелифаро.

Он мог бы продолжать свою тираду до бесконечности, но меня это не устраивало.

– Я пошел дарить сладкие сны самому себе. Если кто-то попробует меня разбудить, начну плеваться, так и знайте! – грозно заявил я и потребовал служебный амобилер. Сейчас десятиминутная прогулка не казалась мне наилучшим способом добраться домой. Я так хотел спать, что раздеваться начал еще в амобилере. Но кого этим удивишь в конце года.

Следующие два дня прошли соответственно. Всеобщее напряжение нарастало. Но утром Последнего Дня Года я внезапно понял, что все закончилось.

Сэр Джуффин Халли появился в положенное время, уселся в кресло и некоторое время мечтательно молчал.

– Ты так и не научился варить камру, Макс? – внезапно спросил он.

– Не думаю, что у меня есть хоть какой-то талант к этому делу. Помните мои первые опыты? Их результаты были столь ужасны, что я решил не продолжать.

– Ладно. Сейчас я тебя научу это делать. А то меня совесть загрызла: заманил человека в чужой, незнакомый Мир и отправил в большую жизнь, не научив самым необходимым вещам.

Я настолько изумился, что рискнул сказать «да». И мы принялись колдовать над крошечной жаровней, которая обнаружилась в бездонном столе Джуффина. Наше совместное произведение было вполне сносным, хотя не могло соревноваться с шедеврами из «Обжоры». Но после дегустации мне предстояло повторить тот же подвиг в полном одиночестве.

– Дырку в небе над твоим домом, Макс, – проворчал Джуффин, попробовав творение моих рук. – Ты этому никогда не научишься. Безнадежно!

– Я – пришелец, – гордо заявил я. – Варвар, дикарь и невежа. Меня надо жалеть и воспитывать, а не критиковать. К тому же, если бы меня предупредили, что вам нужен парень, умеющий варить камру, я бы сразу честно сказал, что вы пришли не по адресу.

– Невежество – не грех, – вздохнул Джуффин. – Но я не могу понять, почему у тебя не получается? Ты же с легкостью проделываешь куда более сложные вещи.

– Талант, – авторитетно заявил я. – На все нужен талант. И именно в этой области я бездарь. Ваше счастье, что вы никогда не пробовали яичницу моего приготовления. Не говорю уже о прочем. Бутерброды – это мой потолок.

– Правда? Ужасно. Ладно, пошли в «Обжору». А если без нас кто-то придет, Куруш с ними разберется. Да, моя умница? – Джуффин погладил буривуха по мягким перьям.

Куруш выглядел очень довольным.

В «Обжоре» мы засели прочно, двумя кружками камры дело не обошлось. Это был продолжительный солидный завтрак, окончательно убедивший меня, что предпраздничный кошмар остался в прошлом.

– Не вздумай только улизнуть домой, – напомнил Джуффин. – В полдень состоится торжественное всучивание Королевских даров. Насколько я знаю, тебе тоже причитается какая-то хреновина.

– А сэр Кумбра Курмак не может расстаться с моим сувениром на час раньше?

– Какой хитрый! Нет уж. Да и Кумбра все равно не явится раньше полудня.

– Может, ну ее, эту награду? Я два дня кряду спасал жизнь Мелифаро. И единственное, о чем теперь мечтаю, – оказаться в постели.

– Обойдешься. Да не хмурься ты так. Я приготовил тебе отличный подарок. Похлеще Королевского.

Джуффин протянул мне керамическую бутылку, трещины на темной поверхности которой свидетельствовали о солидном возрасте.

– Это…

– Тихо, тихо. Да, он самый, – улыбка на лице шефа свидетельствовала, что мне достался бальзам Кахара, сладостное порождение Запретной магии, единственное зелье, способное вернуть мне хорошее самочувствие в любой ситуации. Как раз вовремя.

– Вы так шипите, как будто нас сейчас застукают. Хотел бы я знать кто?.. Что, сэр Кофа поблизости?

– Вечно ты так, – проворчал лысый длинноносый старик, только что усевшийся за соседний столик.

Ну да, сэр Кофа Йох, собственной персоной, но как всегда в незнакомом обличье, наскоро состряпанном во имя конспирации.

– А я-то только собрался вас арестовать, господа. И теперь буду вымогать взятку. Поскольку, в отличие от тебя, сэр Макс, не сплю уже четверо суток. Дырку в небе над этим Последним Днем Года!

Я с готовностью начал открывать бутылку.

– Что-то вы разошлись, ребята, – ехидно ухмыльнулся Джуффин. – Восьмая ступень магии, да в общественном месте… Использование служебного положения – вот как это называется!

– Ладно вам, Джуффин. Ну, хотите, мы с Максом напишем на себя донос? И на вас заодно. И пронаблюдаем, что вы с ними будете делать.

Давно я не видел сэра Кофу таким счастливым. Он помолодел лет на… Ох, не знаю я таких больших чисел!

В полдень мы наведались в Канцелярию Малых и Больших Поощрений, где уже собрались жаждущие наград. «Никогда в жизни не видел столько копов одновременно!» – невольно подумал я и не удержался от смешка.

По счастию, с тех пор, как ирония судьбы облачила меня в Мантию Смерти, я мог позволить себе нарушить регламент любой официальной церемонии. А уж в Доме у Моста мне было позволительно все, чего душа пожелает. Кому какое дело до трепещущих подчиненных генерала Бубуты Боха и их босса, тяжко сопящего под бременем собственной значительности.

Впрочем, сегодня Бубута был какой-то осоловевший. Я вспомнил, что в последнее время совсем не слышал его утонченных монологов, проникнутых глубоким знанием науки дефекации. Наверное, предновогодние хлопоты измочалили даже бравого генерала полиции.

Наконец толстенький симпатичный сэр Кумбра вручил мне очередную Королевскую шкатулку, и я отправился домой. Во-первых, порция выпитого мною тонизирующего бальзама была чисто символической: его следовало беречь для более тяжелых ситуаций. А во-вторых, меня ждали котята, ошалевшие от близкого знакомства с сэром Мелифаро. Они заслуживали утешения и награды.

– Макс! – голос Джуффина настиг меня на пороге. Я обернулся.

– Еще что-то?

– Да. На тебе висит одно невыполненное обещание. Лучше бы уладить дело до Конца Года.

– Какое обещание? – я действительно ничего не понимал.

– Когда ты был у меня в последний раз, ты обещал Хуфу, что скоро его навестишь.

– Это приглашение?

– Это напоминание. Ну, а если мое общество тебе еще не опостылело, знай, что я вернусь домой на закате и ни минутой позже. Не думаю, что сегодня вечером кто-то должен сидеть в Управлении. Во всяком случае, до полуночи Куруш справится со всеми делами без тебя, поскольку дел наверняка не будет. Если я еще хоть что-то понимаю в столичных традициях.

– Спасибо. Разумеется, я приду. И съем все, что обнаружится на столе. А потом отправлюсь рыться в кладовых.

– Не сомневаюсь. Ладно, иди уж, дрыхни.

Армстронг и Элла встретили меня недовольным мяуканьем. В последние дни по вине засони Мелифаро они получали свой завтрак на несколько часов позже и не собирались приветствовать эти перемены.

– Все, пушистые, – доверительно сообщил я котятам, торопливо наполняя миски. – Все! Начинается нормальная жизнь.

Любопытство оказалось сильнее усталости – перед тем, как заснуть, я открыл Королевскую шкатулку, чтобы ознакомиться с ее содержимым. Не прошло и ста дней с тех пор, как я мучительно пытался открыть точно такую же шкатулку. Теперь я сделал это почти машинально. Выходит, магию четвертой ступени мы уже освоили. И много чего еще, дырку над всем в небе!

На сей раз мне досталась поразительно красивая вещица: небольшой медальон из белой стали, каковая в этом небогатом на твердые металлы Мире ценится гораздо дороже золота. На медальоне было изображение толстого, диковинного, но весьма симпатичного зверька. Присмотревшись, я понял: неизвестный художник пытался изобразить моего Армстронга (или Эллу – невелика разница), как он это себе представлял.

Трех часов сна хватило с лихвой, даже одна капля бальзама Кахара, оказывается, творит чудеса. На радостях я привел в порядок дом, котят и даже собственную небритую рожу, а потом долго сидел в гостиной, набивая трубку местным табаком, ко вкусу которого я так и не смог привыкнуть. Но возня с трубкой сама по себе – приятнейшая разновидность домашнего отдыха.

На закате я бережно погрузил себя в амобилер и отправился на другую сторону Хурона, тихое и респектабельное Левобережье. Я ехал по совершенно пустым улицам. Владельцы ресторанов мирно клевали носами на порогах своих заведений, без особой надежды на прибыль. По мозаичным мостовым сонно бродили птицы. Жители Ехо отдыхали от забот уходящего года. Веселых вечеринок не намечалось. Только долгий, спокойный сон, о котором так долго тосковала столица.

Джуффин собственноручно отпер мне дверь. Его дворецкий отправился спать сразу после того, как закончил накрывать на стол. Наши посиделки, наверное, казались усталому Кимпе верхом эксцентричности.

Первым делом я обнял погибающего от восторга Хуфа. Песик тщательно облизал мой нос и принялся за ухо. Я предпочитаю другие способы умывания, но тут решил потерпеть.

– Я без подарков, – заявил я, усаживаясь в уютное кресло. – Вы же знаете, какой я экономный. Разве что для тебя, малыш, кое-что найдется.

И я развернул крошечный сверток. Там были наши с Хуфом любимые печенья из «Горбуна Итуло», отменно вкусные и запредельно дорогие. Сэр Джуффин Халли утверждает, что приготовить такое лакомство без использования запрещенных ступеней магии практически невозможно. Тем не менее тамошний повар вне подозрений. Его проверяют чуть ли не каждую дюжину дней – и ничего. Вот что значит кулинарный талант, об отсутствии коего у меня мы сокрушались не далее чем утром.

«Макс – хороший!» – Хуф прекрасно владел Безмолвной речью. Собственно, лучше, чем я сам.

– Ты на это печенье все свои сбережения угрохал? – поинтересовался Джуффин.

– Половину. А вторую половину я, как вы выразились, угрохал вот на это – жестом заправского фокусника я встряхнул левой рукой, и на стол шлепнулась маленькая пузатая бутылочка из темного стекла.

– Врешь. Такие вещи не продаются, – мечтательно вздохнул Джуффин. – Неужели опять Меламори поделилась? Я-то наивно полагал, будто она тебе наступила на сердце. А это был тщательно продуманный стратегический план. Ты – гений, Макс. Открыл самый безотказный способ таскать вино из подвалов Семилистника. Очень практично. Я потрясен.

– Думаете, она мне, как сердечному дружку, гостинцы от дядюшки таскает? Ага, как же! Просто я с ней поспорил. И выиграл в кои-то веки.

– Поспорил?

– Ну да. Леди чрезвычайно азартна. Да вы сами, небось, знаете.

– Никогда не придавал этому значения. И на что вы поспорили?

– Я сказал ей, что буду четверть часа беседовать с генералом Бубутой, и он ни разу не употребит слова «задница», «сортир» и «дерьмо». Леди не поверила, что такое возможно. Тогда я пошел к Бубуте и стал обсуждать с ним последние газетные новости. Он, сами понимаете, слушал, сопел да поддакивал. В душе-то, небось, тысячу раз меня проклял. Я просто воспользовался ситуацией – Меламори несколько дней отсутствовала и была не в курсе некоторых перемен в наших с Бубутой отношениях.

– Зато я наслышан. Говорят, у него началось нечто вроде нервного тика. Когда Бубута начинает высказывать вслух плоды своих занимательных раздумий, он постоянно оборачивается, чтобы проверить, нет ли тебя поблизости. Грешные Магистры, Макс, у меня и в мыслях не было, что ты сделаешь меня столь счастливым.

– Могли бы просто нанять на мое место какого-нибудь зловещего вурдалка.

– Жизнь показала, что ты страшнее. Так что, ты выиграл спор?

– Как видите, – я кивнул на бутылочку. – «Темная суть», один из лучших сортов, по словам Меламори. Она сказала, что за такое – не жалко.

– Девочка абсолютно права – в обоих случаях. Ты меня поражаешь, Макс. Такие вина пьют в одиночку, запершись на все замки в дальней комнате, чтобы лихим ветром не занесло лучших друзей.

– А я к вам подлизываюсь. Как я понял, в ваших подвалах хранится не только вяленое мясо убиенных Магистров, но и пара ящиков с бальзамом Кахара.

– Обижаешь. Зачем мне их хранить? Такую ерунду я и сам могу приготовить, ибо не возбраняется пренебрегать Кодексом в интересах Короны. Великий Магистр Нуфлин Мони Мах тоже так полагает.

– Тем более. Я полностью разделяю ваши с Великим Магистром взгляды на жизнь. Жаль, что я никогда этому не научусь!

– Да уж, вряд ли. Ты и камру-то варить никогда не научишься, бедолага.

Сэр Джуффин Халли искренне мне сочувствовал.

– Должен же быть у меня хоть один недостаток, – утешил я своего многострадального учителя, придвигая к нему бутылочку с «Темной сутью».

Возвращаясь на службу, я чувствовал себя скорее тележкой торговца съестным, чем человекоподобным существом. Хотелось поразмяться.

Несмотря на оптимистические прогнозы сэра Джуффина Халли, который сулил мне тишайшую из ночей, в Управлении меня уже ждала чудная разминка. В Кресле Безутешных в Зале Общей Работы тихо подвывала очаровательная леди средних лет в дорогом лоохи, накинутом прямо на линялую домашнюю скабу. Дама находилась на той стадии потрясения, когда невнятное бормотание уже кончилось, а дар речи еще не вернулся. Поэтому я не стал оспаривать гражданское право нашей гостьи на тихие подвывания, а, повинуясь какому-то дремучему инстинкту, вручил ей кружку холодной камры собственного приготовления, которая все еще стояла на столе. Решил, что такая гадость способствует восстановлению душевного равновесия не хуже нашатырного спирта, который здесь, между прочим, запрещен, как имеющий отношение к Черной магии третьей, представьте себе, ступени.

Леди машинально сделала глоток дряни и окончательно умолкла. Даже всхлипывать перестала. Удивительно, что она вообще выжила.

Полное представление о том, что происходило с несчастной посетительницей до того, как она ушла в себя, мог дать только Куруш, единственный свидетель ее незапланированного визита. Я повернулся к нему, и буривух без лишних вопросов выдал свежайшую информацию:

– Мой муж стал куском мяса, мой муж стал большим куском мяса, мой муж стал куском мяса…

Я жалобно посмотрел на Куруша, потом на даму, потом опять на Куруша, потом – на потолок, который должен был заменить мне небо. За что, о Темные Магистры? Ведь я не такой уж плохой парень! Можно даже сказать, я – очень хороший парень, так что не надо, ладно?

Какое там «ладно». Безумие прогрессировало, Куруш продолжал старательно твердить о муже и мясе. Я знал, что теперь он не замолчит, пока честно не выложит все, что было сказано в мое отсутствие. Услышав собственный монолог из уст говорящей птицы, леди свернула с пути, ведущего к спокойствию и встала на тропу истерики. Я силой влил в нее еще один глоток черной гадости. Это помогло. Бедная женщина подняла на меня прекрасные растерянные глаза и прошептала: