Читать книгу: «Полуночная роза», страница 7

8

Празднества в Парке коронации продолжались три недели, за которые мы с Индирой стали неразлучны. Не понимаю, как моя подруга ухитрялась улизнуть из дома, но она всегда ждала меня в условленном месте. Лагерь стал нашей детской площадкой, садом удовольствий для двух пытливых душ.

На лотках продавалось множество соблазнительных вещей – панипури, румяные самосы с острыми овощами, зажаренные в масле, а в сувенирных магазинчиках – всевозможные статуэтки из глины и дерева. Индира, у которой всегда водились денежки, подарила мне глиняную фигурку тигра, которым я особенно восхищалась.

– Когда меня не будет рядом, просто посмотри в глаза этому тигру и вспомни, что я думаю о тебе, – сказала она.

На мое счастье, принцесса Джамира была частенько занята своими делами, вроде официальных визитов к другим махараджам с родителями, и в таких случаях мое присутствие не требовалось. Я спросила Индиру, почему она не посещает подобные мероприятия со своей семьей.

– Ну, я ведь младшая дочь, – беззаботно ответила она, – и мной никто не интересуется.

Это было не совсем так, потому что иногда она все-таки не могла встретиться со мной, а потом жаловалась, что пришлось несколько часов просидеть в душном шатре, пока родители общались с друзьями. Однако мы виделись почти каждый день.

Однажды утром, когда праздники подходили к концу и я с ужасом думала о скором возвращении в Лунный дворец, Индира примчалась на место встречи с горящими глазами.

– Пойдем скорей! – воскликнула она и потянула меня за собой.

– Куда? – спросила я.

– Увидишь.

Через пару минут мы подошли к лагерю махараджи Куч-Бихара – раньше Индира показывала мне резиденцию своего отца лишь издалека.

– Первое и самое важное, – сказала она, – я познакомлю тебя со своей любимой слонихой. Она еще совсем маленькая, ей только два года. Ее не хотели брать на дарбар, потому что она не умеет ходить в процессии, но я упросила. Она бы не выжила без меня и своей мамы.

Когда мы вошли в слоновник, мне в нос ударил резкий запах. «Здесь, наверное, не меньше сорока слонов», – подумала я, следуя за Индирой, которая здоровалась с животными, называя их по имени. В последнем стойле я увидела маленького слоненка. Услышав наши шаги, он издал приветственный клич.

– Как ты тут, малышка? – ласково спросила Индира.

Слоненок обнял ее хоботом за талию. Индира взяла несколько бананов из связки и протянула детенышу.

– Дитти, погонщик слонов, разрешил мне выбрать для нее имя, – пояснила она. – Я решила назвать ее Примой, что по-латыни означает «первая», потому что это первый слоненок, чьи роды я увидела. А теперь я называю ее Притти. Правда, она хорошенькая?

Посмотрев в добрые, доверчивые глаза животного, я почувствовала странный укол ревности.

– Да, очень славная.

К нам подошел сухопарый старик-индус с орехово-коричневой кожей.

– Дитти, моя подопечная хорошо себя ведет?

– Да, ваше королевское высочество, и все же она будет рада вернуться домой.

– Мы тоже, – заметила Индира.

Пожилой погонщик уважительно наклонил голову, и мы вышли из загона. Я впервые наблюдала, что к моей подруге относятся как к принцессе. На меня нахлынуло отчаяние. Девочка, с которой я болтала, играла и смеялась, как с сестрой, принадлежит к совершенно иному кругу и скоро вернется в свой далекий мир.

Я быстро заморгала, чтобы удержать закипающие в глазах слезы. Индира стала центром моей вселенной, а я впервые осознала, что не являюсь центром ее мира. Эти несколько недель я была для нее всего лишь развлечением. Она улетит, словно бабочка, порхающая с цветка на цветок.

Я старалась не расстраиваться и быть благодарной судьбе за время, проведенное вместе. В детские годы мама часто укоряла меня во внезапных приступах меланхолии, говоря, что я могу почувствовать себя несчастной из-за любой мелочи.

– Ты владеешь даром счастья, однако легко впадаешь в отчаяние, – говорила она.

– Пойдем скорее, я тебя еще кое с кем познакомлю, – сказала Индира.

Я с трудом отогнала грустные воспоминания и улыбнулась:

– Что на этот раз: животное, камень или человек?

Мы часто играли в такую игру, и подруга улыбнулась в ответ:

– Конечно, человек. Я познакомлю тебя с мамой.

При этих словах мое сердце забилось быстрее. Еще в Джайпуре я много слышала о прекрасной Айеше, махарани Куч-Бихара. Джамира и ее мать язвительно замечали, что та считает себя выше других только потому, что встречалась в Букингемском дворце с самой королевой Викторией, императрицей Индии.

– В Европе она говорит по-английски и носит западную одежду! – восклицала мать Джамиры. – Но одежда от французских дизайнеров и драгоценности, которыми осыпает ее муж, не делают ее лучшей индийской женой!

Я понимала, откуда взялась такая неприязнь. Несколько дней назад отец Джамиры побывал на неофициальном приеме у махараджи Куч-Бихара и по возвращении домой объявил, что в жизни не видел такой красавицы, как тамошняя махарани.

Женскую зависть вызывают чаще всего не ум, положение в обществе или количество драгоценностей в сейфе. Нет, больше всего женщины завидуют способности очаровывать мужчин.

– Мам, ты где? – крикнула Индира, когда мы вошли на женскую половину.

– Здесь, доченька, – ответил ласковый голос.

Индира протащила меня через какие-то шатры на симпатичную веранду, закрытую от солнца фиалковыми деревьями. Посреди дворика журчал фонтан.

– Я привела свою подругу Анни. Можно, мы зайдем поздороваться?

– Конечно, я как раз заканчиваю завтрак.

Мама Индиры полулежала на груде шелковых подушек. Она встала, подошла к нам и обняла дочь. Само по себе это было необычно: у нас в зенане полагалось в присутствии махарани склоняться в глубоком поклоне, пока она не разрешит встать.

– И где же ты была, непослушная девчонка? – с улыбкой спросила махарани.

Пока они обнимались, я во все глаза рассматривала женщину, о которой слышала столько сплетен. Она не сгибалась под тяжестью драгоценностей и не злоупотребляла косметикой. Стройную фигуру обтягивало простое шелковое платье, а длинные волнистые волосы свободно падали на плечи.

Она перевела на меня огромные янтарные глаза – точь-в-точь как у Индиры – и посмотрела оценивающим взглядом. Я была полностью согласна с отцом Джамиры: такой красивой женщины я никогда не видела.

– Я всего лишь показала Анни малышку Притти, – ответила Индира.

Махарани улыбнулась и поцеловала дочь в макушку.

– Ну, тогда познакомь меня со своей новой подругой.

– Анни, это моя мама, Айеша. Мам, это моя подруга Анахита Чаван.

– Здравствуй, Анахита. – Махарани тепло улыбнулась мне идеально очерченными губами.

От избытка чувств я покраснела до корней волос и лишилась дара речи, но в конце концов сложила руки, наклонила голову и заставила себя произнести:

– Для меня большая честь встретиться с вами.

– Посидите со мной, девочки. Хотите чаю?

Айеша подвела нас к подушкам и предложила сесть по обе стороны от нее. Я сомневалась, что можно так делать – у нас в зенане махарани полагалось сидеть выше подданных, – и все же последовала примеру Индиры.

Айеша хлопнула в ладоши, и на веранде немедленно появилась служанка.

– Чай, – приказала мама Индиры.

Девушка поклонилась и скрылась в шатре.

– Знаешь, Анахита, – обратилась ко мне Айеша, – Индира в последние дни только о тебе и говорит. Ты действительно свободно владеешь английским языком? Где ты его изучала?

– Меня папа научил, ваше высочество, он был учителем, – несмело ответила я.

– Тебе повезло. Образование – великий дар. К несчастью, многие в нашей стране до сих пор считают, что не стоит забивать девочкам головы лишними знаниями. Может быть, ты научишь мою дочь дисциплине, когда речь идет об уроках? – добавила она, любовно взъерошив Индире волосы. – Инди умная девочка, даже умнее своих братьев, ей бы еще терпения и усидчивости.

– Ты ведь знаешь, мам, я хочу быть укротительницей тигров, а не профессором, – надула губы Индира.

Я вновь поразилась искренности и открытости между матерью и дочерью.

– Ты живешь в Лунном дворце в Джайпуре? – продолжала махарани.

– Да.

– Джайпур – красивый город, – улыбнулась она.

Принесли чай, и я осторожно отхлебнула душистый напиток, не в силах поверить, что сижу рядом со знаменитой махарани Куч-Бихара.

– Знаешь, мам, – объявила неожиданно Индира, – я не могу оставить свою лучшую подругу, когда мы уедем отсюда. Я хочу, чтобы она поехала с нами и жила у нас во дворце.

Я вновь покраснела и опустила голову.

– Понятно. – Махарани подняла бровь и обернулась ко мне. – Индира обсуждала это с тобой, Анахита?

– Э-э… нет, ваше высочество, – пробормотала я.

– По-твоему, Анахита должна бросить свою семью, дом и друзей, чтобы жить с нами? Ты снова проявляешь эгоизм, Индира. Я приношу извинения за свою дочь, Анахита: порой она сначала говорит, а потом думает.

– Мам, мне так одиноко во дворце, пока братья и сестра учатся в своих школах! И ты ведь сама сказала, что Анни заставит меня заглядывать в книжки и поможет с английским, – упрашивала Индира. – Она сейчас делает все это для принцессы Джамиры.

– Тогда тем более нельзя, ведь ты понимаешь, что бедная принцесса Джамира будет скучать по Анахите. Ты не можешь похитить человека, даже если тебе очень хочется, милая моя Индира.

Я уже открыла рот, желая сказать, что с радостью соглашусь быть похищенной, но язык застрял в горле, и я сидела молча, пока махарани упрекала свою дочь в эгоизме.

– Мам, ты не понимаешь, я не могу без Анни! Если она не поедет с нами, я просто зачахну.

– Тогда мы попросим Анни приехать к нам в гости, – утешила дочь махарани. – Можно я тоже буду называть тебя Анни? – обратилась она ко мне.

– Конечно, ваше высочество, – торопливо ответила я. – И я бы очень хотела приехать к вам в гости.

– Значит, мы все устроим. А сейчас мне пора одеваться. У нас завтрак с вице-королем.

Махарани поднялась, я тоже вскочила на ноги.

– Приятно было познакомиться, Анни. Надеюсь, скоро ты нас навестишь, – улыбнулась она.

Индира тоже была приглашена на завтрак, поэтому я поплелась домой сама, ругая себя за стеснительность. Надо было признаться, что ради Индиры я согласна переехать хоть на Луну.

Праздники подходили к концу, и мы с Инди виделись все реже. Рабочим предстояло разобрать лагерь, а нам – складывать вещи и готовиться к путешествию домой.

– Что с тобой? – спросила у меня Джамира. – Ты как кошка, которой наступили на хвост. Не понравился праздник?

– Понравился, – ответила я.

– Так скажи мне спасибо, что попала сюда.

– Спасибо.

Принцесса надула губы и отвернулась. Я понимала, что выказываю значительно меньше благодарности и почтения, чем требуется, но меня это перестало беспокоить. Общаясь с Индирой и ее мамой, я чувствовала, что мне рады, меня ценят и уважают. Это было необычно и очень приятно.

В последний вечер в Дели я улеглась в постель в нашей с Джамирой комнате, глотая слезы. Мы уезжали рано утром, и я знала, что не смогу попрощаться с Индирой. Мы даже не успели обменяться адресами; вряд ли до нее дойдет письмо, адресованное «принцессе Индире, дворец Куч-Бихар».

Кроме того, горько думала я, она вернется к своей роскошной жизни и наверняка забудет меня. Так я и уснула в слезах под храп Джамиры.

Меня разбудил громкий шепот.

– Анни, проснись!

Открыв глаза, я поняла, что это не сон.

– Как ты сюда попала?

Индира приложила палец к губам и потянула меня за руку. В белых ночнушках, словно два привидения, мы пробежали по спящему лагерю и остановились между двумя шатрами, вдали от людских глаз.

– Я пришла попрощаться.

У меня сразу пропали ужасные мысли, что она меня забудет. Индира бежала ночью через весь лагерь, чтобы попрощаться со мной, и мне стало стыдно, что я в ней усомнилась. Глаза вновь наполнились слезами. Я протянула руки, и Инди бросилась в мои объятия.

– Я буду скучать по тебе, – плакала я ей в плечо.

– Я тоже, – отвечала она. – Не беспокойся, милая Анни, я найду способ сделать так, чтобы ты приехала в Куч-Бихар и мы уже никогда не расставались.

– Так не бывает…

– Не волнуйся, все бывает. Ладно, я пошла, пока меня не хватились. – Инди сняла с себя золотой кулон с Ганешей¹² и надела мне на шею. – Чтобы ты меня не забывала. Прощай, сестренка, я люблю тебя. Скоро мы будем вместе, обещаю.

Блеснув глазами, чудесное видение исчезло в ночи.

По дороге домой, в Джайпур, моя рука постоянно тянулась к кулону, спрятанному под платьем. Я не осмеливалась показать украшение Джамире – она подумала бы, что я его украла.

Вернувшись в Лунный дворец, все, кроме меня, быстро привыкли к обычной жизни, а я не могла, как ни старалась. Мысли постоянно возвращались к обещанию Индиры. Что же она придумает?

Прошло несколько недель нового, тысяча девятьсот двенадцатого года, а подруга все не давала о себе знать. Я тщетно вглядывалась в глаза глиняного тигра, мысленно умоляя ее вспомнить обо мне.

В конце января, когда я уже начала терять надежду, за мной послала мать Джамиры. Мама усердно вымыла мне лицо, чуть не содрав кожу, и тщательно причесала волосы.

– Пойдем, тебя хочет видеть махарани! Надо хорошо выглядеть.

Нас провели в покои, и я склонилась в низком поклоне.

– Садись, дитя. И ты, Тира, садись.

Мы сели перед ней на пол, скрестив ноги.

– Сегодня утром я получила письмо от Айеши, махарани Куч-Бихара. Она пишет, что ее дочь Индира подружилась с тобой, Анахита, на дарбаре. Это правда?

Я не знала, как ей ответить. Вдруг она расценит мою дружбу с другой принцессой как пренебрежение к собственной дочери? Я пыталась понять, что думает махарани, но ее лицо, как всегда, не выдавало никаких чувств.

Пришлось сказать правду.

– Да, ваше высочество.

– Она пишет, что принцесса Индира заболела и отказывается от еды, пока ты не приедешь. Говорит, что девочка совсем плоха.

Я не понимала, верит ли в это сама махарани.

– Она серьезно больна? – взволнованно спросила я.

– Настолько серьезно, что ее мать просит немедленно отпустить тебя к ним в Куч-Бихар.

Я повернулась к маме, но ее лицо тоже не выражало никаких эмоций.

– Что ты об этом думаешь? – спросила у меня махарани.

Я постаралась принять серьезный и обеспокоенный вид. Неуместно было показывать ей, что искра, тлеющая в моей душе, вспыхнула ярким пламенем.

– Я почту за честь помочь принцессе Индире, если нужна ей, – ответила я, низко наклонив голову, чтобы мамы не заметили радости, вспыхнувшей в моих глазах.

– А ты что скажешь, Тира? Ты согласна на много недель отпустить свою дочь в чужой город?

Мама отлично понимала, что творится в моей душе. Она кивнула:

– Как и Анахита, я почту за честь выполнить просьбу ее высочества.

– Я уже говорила с Джамирой, она тоже считает, что Анахите нужно ехать, – добавила махарани.

Я едва удержалась, чтобы не поднять голову и не возблагодарить небеса. Неудивительно, что Джамира не стала препятствовать моему отъезду: ей хотелось иметь более уступчивую компаньонку.

– Что ж, раз все согласны, готовься к поездке, Анахита.

– Благодарю, ваше высочество, – ответила я, почтительно склонив голову, но не смогла удержаться от вопроса. – А когда я поеду?

– Я дам вам знать, – ответила махарани.

Мы с мамой, пятясь, вышли из комнаты. Как только мы оказались наедине, мама обняла меня, затем взяла за подбородок и посмотрела в глаза.

– Ты этого хочешь?

– Больше всего на свете, мамочка.

9

Вот так, дитя мое, началась новая страница моей жизни. Мама Индиры прислала адъютанта, который сопровождал меня в пути. Выйдя из поезда на одноколейной железной дороге, связывающей далекий Куч-Бихар с другими княжествами, я увидела на горизонте острые очертания Гималайских гор. Носильщик помог отнести старый отцовский чемодан в присланную за мной тонгу.

До отъезда из Джайпура я прочитала все, что смогла найти, о далекой северо-восточной провинции, где жила Индира. Тому, кто никогда не бывал в моей стране, сложно представить, какая она разная. Индия – страна контрастов, в каждом княжестве живут совершенно не похожие друг на друга народы со своим языком и самобытной культурой.

Как только я села в тонгу, одежда прилипла к телу. Жаркий и влажный климат Куч-Бихара разительно отличался от иссушающего зноя Джайпура.

Проезжая через город, я заметила, что жилища здесь совсем простые, сделанные из бамбука и тростника, а крыши увиты гибискусом. Здания строили на сваях, чтобы спасти от мощных наводнений. Никто здесь не выбрасывал деньги на каменные хоромы, как в Джайпуре, рассчитанные на двести-триста лет. Жители Куч-Бихара привыкли к наводнениям и землетрясениям, которые могут в считаные минуты смести их дома с лица земли.

Лошадь неспешно цокала копытами по пыльной дороге, и я изнывала от нетерпения. Дворец показался, когда мы выехали из города: два гигантских крыла с огромным куполом посередине. По обе стороны дороги раскинулся парк с ухоженными изумрудными газонами, а во всю длину дворца простиралось озеро. Из слоновника раздавались трубные крики.

Даже тогда я отметила, что это монументальное сооружение не похоже на традиционный образчик индийской архитектуры, а впоследствии я выяснила, что дворец Куч-Бихар спроектирован по образцу английского поместья. Из-за гладких стен и отсутствия типичных для Индии кружевных орнаментов он выглядел слишком строгим по сравнению с затейливо украшенным Лунным дворцом в Джайпуре.

Меня всегда поражал контраст атмосферы снаружи и внутри индийских дворцов. Постороннему наблюдателю они кажутся необитаемыми, потому что вся жизнь сосредоточена внутри, во множестве затененных двориков, защищающих обитателей от жаркого индийского солнца. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне приходит в голову, что их можно сравнить с людьми: гладкая поверхность кожи не выдает живости духа, скрывающегося внутри.

Именно так встретил меня Куч-Бихар: когда тонга остановилась и передо мной открыли дверь, я осознала, что не видела ни единой души с тех пор, как мы въехали в парк.

Кучер снял с повозки мой тощий чемодан, и я услышала за спиной голос:

– Сюрприз!

Индира прыгнула сзади мне на шею и обвила ее худыми руками.

– Ой! – закричала я: прядь моих волос попала в ее браслет.

Она сразу же отстранилась и развернула меня к себе.

– Ты приехала! Я же говорила, что мы встретимся!

– Да, приехала, – смущенно ответила я, чувствуя усталость после долгой дороги и неловкость – мы очень давно не виделись.

Я немедленно начала искать в облике подруги признаки болезни, которую так живо описывала ее мать. Но глаза Индиры блестели, густые черные волосы отливали синью, а гибкая фигурка была не тоньше, чем в нашу последнюю встречу.

– Я думала, ты чуть ли не при смерти, – укорила я ее. – Даже спать не могла, волновалась.

Она поставила руки на бедра и закатила глаза.

– Ну да, я болела. Не ела ничего целый месяц. Мама без конца вызывала врачей, чтобы выяснить, что со мной не так. Они решили, что я сохну по чему-то. Или по кому-то. А в один прекрасный день мама согласилась, что ты должна приехать, и я сразу же встала с постели и захотела есть. Ну, разве не чудо? – Индира возвела руки к небесам. – С тех пор у меня просто зверский аппетит.

Взглянув мне в лицо, она посерьезнела:

– Я ужасно скучала по тебе, Анни. Я бы точно умерла, если бы ты не приехала.

Меня поразило, что она пошла на такую уловку ради моего приезда. Я никогда не отличалась излишней доверчивостью, тем более – к особам королевской крови и принцессам, и мои чувства, очевидно, были написаны у меня на лице.

– Анни, ты сомневалась во мне?

Я молча опустила голову, а затем взяла ее руки в свои и крепко сжала.

– Да, и мне очень стыдно. Больше никогда не буду.

Первый месяц во дворце Куч-Бихара был полон удивительных открытий. Весь жизненный уклад там резко отличался от Джайпура. Женщины у нас в зенане частенько судачили, что махарани Куч-Бихара не соблюдает индуистские традиции. Мало того что Айеша не придерживалась пурды в дворцовых стенах, так она еще и путешествовала вместе с мужем и детьми по всему миру. По строгим канонам индуизма, королевская семья нарушала тем самым законы касты.

Джайпурские дамы также неодобрительно замечали, что махарани ведет западный образ жизни и постоянно приглашает во дворец иностранцев, в том числе европейских аристократов и американских актеров. Слушая бесконечные упреки, я хмуро кивала. Они не знали, что их рассказы не приводят меня в ужас, а напротив, восхищают.

Как я вскоре поняла, они говорили правду. Махарани вела дом в современной манере. Каждое утро мы с Индирой вставали ни свет ни заря и отправлялись на конюшню, где нас ждали оседланные лошади. Сначала мне было трудно состязаться с Индирой – прекрасной наездницей. Летя на безумной скорости через парк, смеясь и крича от восторга, я чувствовала себя живой, свободной и, как никогда, счастливой.

Мне удалось обогнать Инди лишь через пару недель, и когда это случилось, она радовалась моему триумфу не меньше меня самой.

После завтрака в будни мы шли в большую комнату, где с нами занимался частный преподаватель. Непоседливая Индира не могла сосредоточиться на уроках, и мне стоило немалого труда убедить ее позаниматься. Она мечтательно смотрела в окно, дожидаясь, когда ее выпустят на волю и она сможет навестить свою драгоценную Притти, покататься у нее на спине или поиграть в теннис на прекрасно оборудованном корте.

Что касается меня, то я радовалась возможности продолжить образование. Наш учитель, профессор из Англии, поощрял мою любовь к книгам. Мы с ним, что называется, нашли друг друга. Мой словарный запас заметно увеличился, и я старалась, как просила махарани, как можно больше говорить с Индирой по-английски.

Айеша также наняла для своей младшей дочери английскую гувернантку. Мягкая и добросердечная мисс Рид очень старалась, однако быстро потеряла надежду превратить свою неугомонную подопечную в настоящую леди. Индира частенько игнорировала ее просьбы не опаздывать на завтрак или посидеть тихонько с книгой. Как только мисс Рид поворачивалась спиной, моя подруга задорно подмигивала мне, и мы отправлялись на поиски приключений.

Одним из моих любимых мест во дворце была обширная библиотека с прекрасным собранием книг лучших писателей мира. Правда, стеклянные шкафы с книгами были всегда закрыты. Они служили всего лишь украшением, и я сомневалась, что кто-нибудь хоть раз держал в руках один из этих томов. Я часто рассматривала полки, мечтая взять книгу. Приходилось довольствоваться потрепанными экземплярами «Грозового перевала», «Оливера Твиста» и «Гамлета», которые привез из Англии наш ментор. В тихие послеобеденные часы я снова и снова перечитывала эти замечательные произведения.

Во второй половине дня мы с Индирой обычно шли отдыхать в красивую просторную спальню. Я лежала на кровати, рассматривая лазурно-голубые стены, вручную разрисованные гималайскими маргаритками, и страстно благодарила богов за то, что попала в такое чудесное место. Индира, тратившая из-за своей импульсивности слишком много нервной энергии, мгновенно засыпала, а я долго прокручивала в памяти события дня.

С наступлением темноты дворец оживал. Я обожала это время, да и все остальные с нетерпением ждали вечера. К ужину собиралось множество гостей со всех концов света. Мы с Индирой наблюдали, как слуги накрывают стол в гигантской столовой, расставляя тарелки из чистого золота, ножи и вилки, инкрустированные драгоценными камнями, и огромные вазы с чудесными цветами. В воздухе витал аромат благовоний – слуга проносил через комнаты серебряную курительницу.

В первый же вечер во дворце я столкнулась со странным ритуалом, несказанно меня удивившим.

– Мы будем смотреть, как твоя мама одевается и готовится к вечеру? – переспросила я. – Зачем?

– Не знаю, – пожала плечами Индира. – Просто она хочет, чтобы мы все собрались у нее.

Как можно одеваться в присутствии кучи людей? – недоумевала я, проходя через зал для приемов с купольным потолком и таким высоким входом, что туда мог въехать махараджа на огромном слоне.

Когда мы вошли в личные покои махарани, я не поверила своим глазам, столько народу толпилось в будуаре: служанки, родственницы, гости, дети. Посреди всей этой суеты восседала за роскошным туалетным столиком сама махарани.

Индира провела меня прямо к матери.

– Мамочка, Анни приехала! – радостно воскликнула она.

– Я вижу, – улыбнулась Айеша, – и полагаю, милая Индира, что теперь к тебе окончательно вернутся сон и аппетит.

Мы обменялись понимающими взглядами.

– Добро пожаловать, Анни. Надеюсь, тебе у нас понравится.

– Спасибо, – ответила я, – нисколько в этом не сомневаюсь.

Признаться, в тот первый вечер я почти не слышала, что она говорит. Я, как зачарованная, смотрела на лицо с подведенными черным глазами и губами, приобретающими красный цвет, по мере того как Айеша проводила по ним кисточкой. Воздух наполнял аромат ее любимых французских духов. Махарани одновременно приводила себя в порядок и поддерживала светскую беседу, свободно переходя с хинди на английский или бенгальский, в зависимости от того, к кому обращалась.

– Пойдем, – сказала Индира, – я покажу тебе остальные мамины комнаты.

Она потащила меня в роскошную дамскую комнату с настоящей ванной в западном стиле, где из серебристых кранов расточительно лилась проточная вода, а затем в бело-золотую спальню с высоким потолком и огромной мраморной кроватью. Вдоль комнаты тянулась тенистая веранда, выходившая во дворик, где росли фиалковые деревья, гибискус и жасмин.

Мой сын, если когда-нибудь на свете существовала настоящая сказочная королева – молодая, красивая и добрая, живущая в прекрасном дворце, то это Айеша, махарани Куч-Бихара. Как и все, кто ее знал, я попала под очарование этой удивительной женщины.

Позже, когда махарани – сногсшибательно красивая в изысканном изумрудном сари – подготовилась к встрече с гостями, мы с Индирой вернулись к себе. Мисс Рид с трудом заставила нас надеть ночные рубашки и улечься в постели.

– Правда же, моя мама – самая красивая на свете? – спросила Индира.

– Да, правда, – не колеблясь, ответила я.

– А самое главное, – сонно зевнула подруга, – что мамочка с папочкой без ума друг от друга. Папа обожает маму. И он самый красивый мужчина на свете. Скоро ты его увидишь. – Она протянула мне руку в темноте. – Доброй ночи, милая Анни. Я так рада, что ты приехала.