Читать книгу: «Иллирика»

Шрифт:

ISBN 978-5-0050-2424-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лука Ильин.
Иллирика.
Повесть.

Вступление.

2102 г., Аделаида пережила третью мировую войну, что является настоящим подвигом для такого государства. Своими размерами они не могла похвастаться, да впрочем, она вообще ничем не могла выделиться на фоне других государств, за исключением небольшого количества нефти в своих скромных месторождениях, но все же она выжила, и это было бесспорно чудом.

Осталось лишь три страны, это София, Виктория и Аделаида. Раньше они имели другие имена, но от них ничего не осталось, они не так важны. Люди решили назвать страны, не основываясь на политических достоинствах и на природных составляющих того или иного государства. Они назвали их женскими именами, ведь ничто не может звучать красивее, чем имя прекрасной представительницы противоположного пола. Если человека бы спросили, знает ли он о существовании вечного двигателя? Он, скорее всего, ответил бы: «Нет, но он точно существовал до войны». Сказав это, он даже не понял бы, что вся наша жизнь двигается только из-за попытки добиться взаимной симпатии той или иной женщины. Каждый из нас лишь крохотная шестеренка в этом большом механизме. Шестеренки двигает только энергия, поступающая от них самих. Не было бы женщин, не было бы и прогресса, домов, машин, одежды, бумаги, кроватей, музыкальных инструментов не было бы ничего, мужчины бы просто отжили свой век в пещере, убивая друг друга ради забавы и из-за обиды и всё, ничего не оставив после себя.

Мужчина начинающий ухаживать за женщиной, и добившись таки финала этих отношений, про себя думает так: «Да я это сделал, я добился от неё всё, что хотел!». Самоё смешное, что женщина думает также или примерно так: «Я его поймала и обворожила, теперь он мой и только мой!» На самом деле в сторонке находится создатель, бог, и, в общем, неважно как вы назовёте эту силу. И это он сделал так, что бы эти отношения были вечной историей цивилизации, её составляющей – вечным двигателем мира людей.

Существование в этих странах нельзя назвать сказкой, люди пользуются вещами, которые им оставили предки, они тоже отживают свой последний век. Ведь главная энергия была уничтожена, теперь эти шестеренки больше не выполняют те же самые функции, вследствие чего механизм потихоньку ржавеет и вскоре может остановиться навсегда. На улицах царит хаос, за весь день можно было встретить пару машин, ржавых разбитых колымаг, еле передвигающихся по паутинам городских улиц.

Дома из-за былых обстрелов выглядели убого, многие крыши протекали, и иногда через отверстия в них ночью можно было увидеть звёзды.

Но были всё же районы похожие на цивилизованную реальность, однако они находились, как правило, в больших городах и были полупустые. Ведь зачем куда-то ехать, если везде одно и то же. В таких местах были только ученые, политики и военные, решившие закончить свой век в красивом мундире и на удобной кровати. В таком городе с причудливым названием Буркиль и жил наш герой…

В семь часов утра, осенней порой, на работу шел капитан Штерн. Его работа продлевала ему жизнь, ведь большего занятия в этом мире для себя он не видел. Капитан участвовал в трех главных сражениях на территории своей страны, можно сказать, что посвятил жизнь службе. С его жизненным опытом можно было легко потерять рассудок, но этого с ним не произошло. Сегодня, в его жизни очень серьёзный день, ведь скоро он узнает о том, как будет существовать государство, а именно возможна ли новая война. Несмотря на то, что между государствами был заключен мирный договор, под названием: «Луковское соглашение», шанс на зарождение войны всё же существовал, ведь у каждой территории были свои богатства. Точнее оставшееся от предков наследство. Так, например, у Аделаиды это была нефть, которая позволяла легко осуществлять потребности связанные с использованием энергоносителей в различных сферах жизни. Штерн, уже практически был близок к штабу, где возможно все карты раскроются.

Войдя внутрь его, встретил вахтер.

– О, мистер Штерн, что-то вы сегодня рано, что-нибудь случилось?

– Нет, Сурик, просто проснулся раньше обычного, а дома я занятий не нашел.

– Понимаю-понимаю, тем же страдаю, знаете, прихожу иной раз, а дела себе не нахожу, тогда ложусь спать и все на этом, ужас конечно…

Офицер сделал вид скромной заинтересованности к проблемам своего собеседника, но вскоре решил закончить диалог.

– Ладно, Сурик, не кашляй – после этих слов он пожал руку вахтеру и пошел к лифту.

В лифте никого не было, в обычные будни его нельзя было поймать свободным, но сегодня совсем иной день. Лифт, проглотив капитана, стал подниматься на седьмой этаж. Капитан Штерн размышлял. Он был на удивление сдержан и спокоен, соблюдая нейтралитет со всеми окружающими, и дал понять, что сегодня его волнует только одно дело и оно самое важное. А может и не такое важное? Может он просто утрирует. Кто знает, кто знает…

Глава 1

Капитан присел на кожаный диванчик в ожидании совещания. Он посмотрел на время. На часах было ровно восемь. Включил плеер и стал слушать музыку, окинув голову на спинку дивана. Он слушал думая о своём, музыка это единственное занятие после войны, которое приносило ему радость. Сам он умел играть на гитаре, хоть это и было весьма сложным занятием, даже ради этого он переехал в тихую коммуналку, где сделал звукоизоляцию, чтобы играть после тяжелого рабочего дня. Штерн задремал.

Его разбудил чей-то толчок в плечо, открыв глаза, он увидел много людей в мундирах. Часы показывали без пятнадцати девять. Заметив своего товарища среди толпы стоящей слева от него, капитан покинул своё место и направился к нему. Штерн подошел к стоящему спиной к нему знакомому офицеру и опёрся на его плечо. Мужчина в выглаженном кителе повернулся и, улыбнувшись, протянул ему руку.

– А, Давид, привет – сказал человек, из которого лилась радость.

– Здравствуй, Джон – пожимая руку, ответил Штерн.

– Что ждешь, не дождешься? – с неугомонностью спросил Джон.

– Да, интересно, что же будет – задумчиво ответил он

– Да как всегда, скажут, что все соперники мерзавцы, сотрудничество с которыми очень важно для нас, поэтому войны не будет – недовольно сказал человек с погонами лейтенанта.

– А ты хочешь войны? – нейтрально спросил капитан.

– Я сам не знаю, дружище, вроде бы война это плохо, а с другой стороны… выбора, то практически и нет.

– Не знаю, Джон, я сейчас не очень хочу спать в окопе – сказал Давид, не воспринимая всерьёз максимализм своего товарища.

– Никто не хочет, но это неизбежно, война – это движение, – с лицом знатока в таких вопросах ответил Джон.

– Тут можно много говорить и этих разговоров хватит не на одну бутылку, так что давай пока закроем эту тему – с некоторым упрёком сказал Штерн.

– Ты это о чём, – не унимался Джон.

– О чём, о чём – обо всем, чёрт возьми – неожиданно резко ответил Давид. – Для одних война это рисование стрелочек на карте, и прикалывание медалек на китель, а для меня кормление вшей в окопах и отстрел собак, которые утащили руку умершего товарища, которого не успели похоронить, и всё на этом, – начиная не на шутку заводиться, сказал Давид и, понимая, что дальнейшее продолжение диалога может перерасти в нечто другое, чем дружеская беседа, не дождавшись ответа, ушёл в другую часть комнаты, которая находилась перед огромным залом, где должно быть сегодняшнее совещание.

Часы показали девять, и масса людей в мундирах стала входить в огромный кабинет, посередине которого стоял большой круглый стол. Капитан и лейтенант сели вместе с левой стороны от центра. Люди ещё разговаривали между собой, и делились чем то. Но, все же посмотрев на них можно было уловить только недоумение. У многих не причесаны волосы, лица у всех заспанные и усталые, под глазами у многих синие круги, говорившие толи о том, что человек не спал всю ночь, толи об употребление напитков различной крепости. И как бы они не улыбались сейчас, все они несчастны, ведь они были обречены, и этот факт тяготил каждого, но умереть не самое страшное, хуже жить в одиночестве.

Наконец в зал вошел старичок в белом мундире, и все сразу поднялись. Парнишка, который сидел возле компьютера, вскочил с места и включил более тусклый свет, для того чтобы слайды, которые собирались показывать были видны лучше.

– Равняйсь! – гаркнул старик. Все солдаты будто были напуганы и резко повернули головы направо.

– Смирно! – не понижая планки, продолжил он, Здравия желаю товарищи офицеры!

– Здравия желаем товарищ генерал! – ответили парни в мундирах.

– Вольно, садитесь – уже более мягко сказал генерал.

Все сели на свои места и в помещении стало тихо.

– Итак, начнем наше совещание – начал он, – сегодня знаменательный день, он говорит нам о том, что мы сумели прожить ещё один год, а значит, нас не сломить. В нашем мире не убавилось количество тягот и лишений, но мы стравились! На дворе 2102 год, но не за горами и 2103. Что хочется сказать о наших союзниках – замешкался старик, – Виктория вышла из союза и подписала отказ на «Луковское соглашение», теперь она вправе начать войну, когда угодно, но надо ли ей это, вопрос остаётся открытым. Я не знаю сам, причину выхода, толи это скандал с Софией, толи ещё какая-нибудь многоходовка. Итоги подводить не время, поэтому через три месяца совещание будет снова, тогда уже вместе с военными представителями Софии мы разберём дальнейший план действий. Хочу также обратить ваше внимание на то, что работа над «Гиртидом- 01», успешно подходит к концу и это может означать только одно – у нас есть ещё шанс на выживание и существование в этом мире.

На доске появились выразительные слайды, подтверждающие слова старика. «Гиртидом» являлся специальный аппарат, в который помещалась семенная жидкость, и который умел подобно женской яйцеклетке, создавать и растить разумное существо. Идея была в разработке с 2095, сразу после исчезновения женщин, которые подверглись массовому истреблению. Но всё же никто не верил в её полную реализацию, о ней говорят каждый год одну и ту же информацию, и толку не прибавилось. Скорее всего это была очень красивая сказка, для того чтобы люди не стали задумываться о своём вымирании, свято веря в великие технологии своей страны.

Старик в погонах генерала больше ничего не сказал интересного, все, что было дальше, являлось простой благодарностью, за все подвиги, на которые пошли его подчинённые и банальные поздравления с окончанием года. Все знали, интересное и важное совещание будет через три месяца.

Офицеры с хмурыми лицами вышли из зала, и пошли в разные стороны. Джон подбежал к Штерну.

– Ладно, Давид, я пошел, удачи тебе.

Когда то Джон работал с солдатами, у него был собственный взвод. Находясь среди них, он был не только командиром, но иногда и отцом, но всё же не был достаточно строг с подчинёнными. Джон пришел после войны и окончил училище, после чего и стал почетным лейтенантом. С Давидом он познакомился на войне, когда тот был сам лейтенантом, а сейчас у Джона собственный кабинет и обязанности по штабной работе.

Штерн дошел до своего кабинета, открыл дверь и оставил её приоткрытой. Он сел на диван и смотрел на стену с минут десять. После сел за стол и принялся за работу. Он разбирал бумаги по поводу учета личного состава части, сколько убыло, сколько прибыло. Смотрел списки погибших за последнюю неделю, записывал вновь прибывших, и вычислял общий прирост. Несмотря на то, что между странами было подписано соглашение, боевые действия никуда не делись. Прикрываясь масками лицемерия, страны нападали друг на друга. За последнее время солдат всегда поступало больше, чем умирало, и ряды военных росли, людям просто было нечем заняться. Кто-то шел в поисках смерти, другой от скуки, у всех были разные мотивы. После подсчёта, Давид отдыхал пару часов, бродил по городу, потом приходил обратно, сдавал отчет и шел читать лекции новобранцам. Он мог этого конечно не делать, но ему было не найти занятия от которого он смог бы получать хотя бы минимум положительных эмоций.

Новички всегда слушали внимательно и записывали слово в слово. Штерн говорил им элементарные вещи, но всегда подавал информацию по-разному. Он читал много книг об ораторском искусстве и практиковался на своих занятиях. Солдатам была нужна информация, которую они получали на занятиях и поэтому они с усердием занимались у Давида.. Штерн брал по два занятия в день, были времена, когда он брал и по три-четыре, но сейчас у него не было такой душевной депрессии, как когда то, поэтому двух было достаточно.

После работы он всегда шел в маленький бар, где для него было забито место в вечернее время. Давид садился за последний столик, возле стены, и заказывал себе виски с колой. Когда в баре было тихо, он читал книгу, а если было шумно, то просто сидел, слушая музыку, которая играла в динамиках. Алкоголь стал дорогим, ведь спрос на него вырос, и его могли себе позволить в больших дозах только работающие люди

В бар зашел парень, он был молод и рассеян. Его плащ чуть не придавила входная дверь, и взгляд у него был пуст.

– Водки – сказал он, подойдя к стойке.

Бармен вмиг исполнил заказ и стопка, уже наполненная напитком стояла на столе. Парень, не задумываясь, опустошил её и повторил заказ. Будто юнец, прячущийся от родителей с сигаретой, он пил водку, постоянно оглядываясь и боясь чего-то. Он пил не переставая, повторяя свой заказ вновь и вновь. Наконец запал прекратился после пятой стопки, парень остановил бармена и расплатился за всё выпитое. Он был пьян и сидел, смотря в одну точку на бутылке несколько минут. После порылся в кармане и достал цветную бумажку, купив на неё чашку кофе. Он отошел от стойки и начал искать глазами столик, заметив место, где сидел Давид, незнакомец двинулся к нему.

– Можно я присяду? – вежливо спросил паренек в рваном плаще.

«Конечно» – ответил Давид и стал рассматривать незнакомца. На нем был чёрный рваный плащ, черные джинсы, на голове черная кепка с наполовину стертой надписью, виднелась только «Гер…». Что это было за слово, может «Герой» или «героин», непонятно.

Присев за столик незнакомец начал разговор:

– Роман – сказал он и протянул руку.

– Давид – сказал Штерн, ответив рукопожатием.

После этого была неловкая пауза, и никто не решался продолжить разговор. Молчание прервал Роман, отпив кофе, он спросил:

– Я смотрю ты офицер?

– Да, что то вроде того, а что, что то не так?

– Да нет, ничего, просто стало интересно, чем занимается человек, с которым я сижу за одним столом.

– А ты, чем ты занимаешься? – оживленно спросил капитан Штерн.

– Я музыкант, известный музыкант, странно, что ты меня не узнал, ведь возле бара висит афиша на мой концерт.

– Я не заметил её – коротко ответил Давид.

– Это даже лучше, мне так комфортнее здесь находиться, ведь общаться с беспристрастным человеком гораздо увлекательнее, чем с фанатичным слушателем – он с улыбкой посмотрел на Давида и опустился на спинку стула. После спросил: « Ну что, капитан будет война?»

– Нет, не будет – улыбнувшись, ответил Штерн.

– Это хорошо конечно, но я не вижу смысла сохранять мир, лично моё мнение.

– Почему же? – заинтересованно спросил Давид.

Парень отпил кофе и посмотрел на часы.

– Слушай, если тебе угодно, то я буду в этом чертовом городе до конца месяца, может, свидимся и продолжим разговор, а сейчас мне пора, до встречи – сказал Роман, встал и протянул руку Давиду.

– До встречи – попрощался Давид.

Парень направился к двери, поправляя воротник плаща. Через мгновение он исчез, открыв двери и запустив холодок с улицы.

Через полчаса Давид тоже направился домой, вспоминая события дня. Он прокручивал в голове совещание, число погибших и прибывших на службу, новобранцев, а также и неожиданную встречу с музыкантом. Роман был необычным человеком, среди серой массы ему удавалось подчеркнуть свою индивидуальность. После скучных и типичных разговоров с ограниченными людьми в камуфляже, это был глоток свежего воздуха. Давид почему-то был заинтересован, чтобы вновь встретиться с необычным посетителем бара и продолжить с ним разговор. Придя домой, он снял китель и повесил его в шкаф. Штерн почувствовал облегчение, после строгого одеяния, домашняя одежда казалась ему лёгкой и приятной.

Когда он приходил домой он никогда не временил со сном, не было исключения и сегодня. Поужинав двумя бутербродами с чем-то похожим на колбасу, он лёг спать. Сегодня ему, как и всегда, снились цветные сны.

Глава 2

Проходили недели, а в мире ничего не менялось. Всё также было серо и тускло. Люди не спеша шагали к станции метро, возле которой всегда была какая то неразбериха, и толпа попрошаек. Это был обычный день, как и все остальные, скучный и ненужный.

Музыкант вошел в метро и сразу же кинул пару монет человеку с гитарой, стоящего в переходе между станциями. В метро можно было курить, поэтому он затянулся своей потрёпанной папироской и ускорил шаг. Вдалеке он увидел, что подходит его поезд, и ринулся вперед. Роман чуть ли не взлетел над эскалатором и помчался дальше, но всё равно не успел. Поезд закрыл двери прямо перед ним, и, ускорившись, исчез в тоннеле.

Самое интересное, что люди никогда не задумываются над тем, как может измениться их жизнь от того на каком поезде они поедут. Что такое опоздание для человека? Потерянные минуты, не более, но на самом деле и одна минута может изменить жизненный путь человека. В нашем случае всё не так кардинально, просто в том поезде ехал Давид, и если бы Роман успел, на него, то произошел бы возможно интересный диалог, который был бы приятен для обоих, но судьба такова…

В этот знаменательный для Давида день было достаточно мрачно и серо, что немного портило настроение капитана. До Давида дошел слух, что на следующем месячном совещании его повысят и это не могло его не радовать. Он уже представлял, как он переезжает в новый кабинет, ходит по секретным цехам, работает с важнейшими документами. Майоров в городском штабе было всего пятеро, он станет шестым. Это мысль, словно перышко проходящая по ступне ноги, вызывало у него лёгкую дрожь по телу, и улыбка вмиг появлялась на его лице.

Он зашел в штаб и уже шел к лифту грациозной походкой, думая о том самом повышении. В голове Давид представлял, как полковник говорит его имя и фамилию, просит выйти на середину и тогда он отдаст честь и получит своё долгожданное звание. Капитан вошел в свой кабинет, повесил верхнюю одежду на стойку и заварил чай. Уже с кружкой он сел в своё кожаное кресло и потихоньку начал пить бодрящий напиток.

Часы показали, что до поверки осталось пять минут, поэтому Штерн вышел из кабинета и спустился на пятый этаж. В коридоре уже не было толпы, всех запустили немного пораньше. Капитан зашел в зал и сел рядом со старшим лейтенантом, у которого было сильно изуродовано лицо. Это был Виктор Корнелл, его недавно перевели в главный штаб, до этого он рыл окопы восемь лет на границе с Софией. В один зимний день осколки мины прилетели в его лицо, и теперь казалось, что его пропустили через мясорубку. Хоть Давид с ним практически не общался, руки они всё же пожали.

В зал вошел полковник, и все сделали то, что было две недели назад, когда приезжал генерал. После обязательных процедур приветствия полковник начал свою речь:

– Сегодня мы все собрались, чтобы подвести итоги уходящего месяца. Он был тяжелый и долгий, но мы выстояли, хоть и не все. Объявляю минуту молчание в память о погибших.

Все встали, и в кабинете воцарилась гробовая тишина, только один парень поперхнулся, нарушив её. Те, кто стояли лицом к нему с укором посмотрели на него, но дальше грозных брошенных взглядов ничего не было, офицеры молча провели данную минуту и сели обратно на свои места.

– Итак, начнем, за этот месяц мы потеряли пять тысяч военнослужащих, укрепляя свои границы, а также прибыло восемь тысяч новобранцев. Этот месяц является рекордным по поступлению в ряды вооруженных сил. Это на две тысячи больше, чем в прошлом и на четыре чем в позапрошлом. Хочу также поприветствовать новых офицеров в наших почетных рядах – сказав последнюю реплику, он бросил взгляд на Корнелла.

После он говорил то же самое, что и генерал, даже складывалось ощущение, что он заучил его текст. Его тест отличался только небольшой критикой в адрес подчиненных.

– Теперь можно и перейти к главной части. В этом месяце многие из вас отличились от всех исключительным профессионализмом и трудолюбием, поэтому хотелось бы присвоить новые воинские звания… – после пошел список тех, кто заслужил повышения. Офицеры гордо выходили на середину и, отдавая честь, забирали заслуженные непосильным трудом новые погоны. Порой в центр выходили измученные жуткой бессонницей солдаты, на их лицах играла еле живая торжественность, которую немного передавала лёгкая улыбка после всех официальных слов. Эти люди были обречены, в их жизни, возможно, не зажигались и не зажгутся непринуждённые искры любви, поэтому служба являлась для них последним делом жизни. Давид ждал, когда озвучат его имя и фамилию, и вот: " Давиду Лаврентьевичу Штерну присвоить звание майора с переводом на новое место работы, в Люстиг».

Сначала, услышав своё имя, Давид обрадовался, но когда речь зашла о переводе… «Люстиг! Боже мой! Это же такая дыра!» – думал он. Новоиспеченный майор был обескуражен. После повышение Давида дошло и до Корнелла, его поставили на место Штерна. Давид был разозлен. «С ума сойти, эта тупая грязная обезьяна будет сидеть на моём месте, да он же даже дважды два не сложит» Корнелл нейтрально отнесся к повышению, он подошел взять свои новые погоны капитана и, усевшись обратно, стал их разглядывать. Его поведение стало раздражать Штерна, он видел не офицера, который заслуженно получил новое воинское звание, он видел гориллу, которая разглядывала банан, пытаясь понять, как его открыть.

Несмотря на то, что Джон пахал, как проклятый, иногда его даже заставляли заполнять журналы по ночам, его не было в списке награжденных. По его лицу было видно небольшое недоумение, но оно было таким же мимолётным, как и злоба Штерна, которая уже утихла.

Совещание закончилось. В конце полковник сказал, что те, кому было назначено перевестись в другую часть зашли к нему в кабинет через час. Давид вышел на улицу, слабое осеннее солнце щекотало его уставшие глаза. Он сходил в ближайшую забегаловку и перекусил хот-догом. Поедая не самую удачную пищу в своей жизни, он немного грустил, несмотря на всё понимание ситуации и осознание того, что такова судьба, без сигареты дело не обошлось. Вернувшись в штаб, Давид, как и полагалось, пошел в кабинет начальника.

Там уже стояли офицеры, которым тоже «выпала удача» перевестись в другой город. Среди них не было ни одного из знакомых Давида. Все они походили на жалких актеров, которые отыгрывают роль военнослужащих, бледные и хилые, на их погонах виднелись новые звёзды лейтенантов и на одном, старшего лейтенанта. Среди них Давид выглядел лишним, он был крепким мужчиной средних лет и серьёзным взглядом, а это были мальчишки, на лицах которых можно было только заметить набирающую рост щетину, им не было и двадцати пяти. Давид даже задумался, почему его, человека, который хорошо выполняет свои обязанности, да и ещё дополнительно подрабатывает куратором у новобранцев практически на добровольных началах, переводят в другую часть, в разы хуже, чем эта, как ни крути это один из главных штабов страны, а Люстиг, грубо говоря, это деревня. Штерн стал сомневаться в том, что он хорошо выполнял свою работу, может он где-то ошибся…

Запускали в кабинет по одному, и каждый выходил оттуда на удивление радостным. После, Штерн узнал, что этим соплякам, дают управляющие должности на их новом месте работы, и это не могло их не радовать. Кто они здесь, так, те, которые просто заполняют пустые графы в списке личного состава, здесь у них нет ни власти, ни возможностей, только несоизмеримые обязанности для своего возраста и маленького опыта. Но Давид – другое дело, он здесь был не последний человек, у него собственный кабинет и неплохая должность, которая как-никак даёт ему желаемые ресурсы для его жизни, ему было, что терять. «Наверное, я, где то ошибся» – накручивал он себя.

Наконец пришла очередь Штерна, он открыл дверь в кабинет, полковник, стоявший возле окна, повернулся к нему и сказал: «А, Штерн заходи, что встал в проходе?». Давид вошел и закрыл за собой дверь.

– Присаживайся – уважительно сказал полковник.

Штерн неуверенно приблизился к стулу и сел.

– Ты, наверное, думаешь, что это я тебя в наказание отправляю в другую часть? – спросил его непосредственный начальник.

– Нет, вовсе нет – не дожидаясь ответа, офицер стал оправдывать свой поступок, – просто пришел приказ от начальства, чтобы я направил кого-нибудь из своих сотрудников в Люстиг. Там сейчас нужен грамотный специалист, мы практически потеряли контроль над этим городом и не получаем оттуда никакой информации. Через два с половиной месяца, ты будешь переведён обратно, и совещание с представителями из Софии пройдёт уже с твоим присутствием, – красил он ситуацию майора в яркие тона, – а в Люстиге у тебя пройдёт испытательный срок в роли заместителя командира части, и ты будешь нам докладывать информацию о происходящем в городе.

Штерн был в хороших отношениях с полковником, они вместе были в одной роте во время войны, поэтому Давид мог позволить себе отношение на равном уровне, несмотря на субординацию.

– Просто лучше, чем ты, с этой задачей не справиться никто – добавил полковник.

– Хорошо, – начал Штерн, – я то уж подумал, что я где-то ошибся, поэтому вы меня переводите – сказал Давид

– Нет, нет, я же говорю, через два месяца вернешься обратно – успокаивающе сказал он.

– Когда мне выезжать? – прямо сказал майор.

– Завтра – сказал полковник, потом немного задумался, пытаясь понять смысл своих сказанных слов, – да, завтра, готовься к отъезду, собирай вещи, а сегодня, ты освобожден от своих обязанностей, можешь идти домой.

Штерну немного полегчало, он даже ничуть не расстроился из-за того, что ему придется поработать в другом городе пару месяцев, «Наберусь опыта, освежусь на другом месте немного» – подумал он.

– Я могу быть свободен? – спросил Давид.

– Да возьми вот это и ступай – полковник дал ему его документы и приказ о переводе в Люстиг.

– Всего доброго, товарищ полковник – сказал он, открывая дверь

– До встречи, Штерн – сказал полковник и снова повернулся к окну.

Давид вышел из кабинета и направился к выходу. Выйдя из здания, он решил не спешить домой, Собраться он всегда успеет, брать то, по сути, и нечего, гитару, да кое какие вещи, всё это можно сложить и за пять минут перед выходом, а вот в своём любимом баре он долго не посидит. Давид решил зайти и выпить чего-нибудь горячительного. Он сел за столик, предварительно заказав бутылочку скотча, и стал с интересом читать свою книгу. Штерн сидел, облокотившись на жесткую спинку старенького стула, в одной руке была книга, а в другой он держал стакан скотча, через некоторое время, попивая его. Страницы в твёрдом бумажном переплёте отправляли далеко от места, где он находился. До войны он практически не брал в руки книг, придерживаясь, правила: « У меня есть своя жизнь, мне вовсе ни к чему читать и тратить своё время на описание чужой». Но теперь он нуждался в заменителе своего простого и обыденного бытия. Ведь книга это набор чьих то мыслей, находящихся в мертвом, сонном состоянии и которые оживают в руках мыслящего читателя, а некоторые из них обретают новую жизнь уже в другой голове. Штерн мог даже читать порой и школьную литературу, ему совсем было неважно, для кого была написана книга.

Сегодня Давид показывал своим видом заинтересованность к посетителям заведения. Как только до его ушей доносился скрип входной двери, он тут же отрывался от чтения и смотрел на входящего человека. Но ни разу за вечер его не удовлетворило появление нового гостя, майор смотрел на них не больше секунды, а после снова погружался в чтение. Также в этот вечер он очень зачастил с выпивкой, каждые две страницы Давид запивал скотчем при этом, делая это так громко, словно пьёт кипяток. Чрезмерное употребление привело к полному опустошению бутылки за где-то полтора часа. Он стал ловить себя на мысли, что прочитав страницу, не помнил о чём она, и начинал читать сначала. Буквы немного стали плыть, и Штерн, теряя концентрацию, закрыл книгу. Подозвав официанта, Давид заказал кофе. Персонал знал Штерна, поэтому какие-нибудь маленькие заказы они приносили ему без задержек. А так как он только и заказывал алкоголь с сигаретами да кофе, для него не существовало очередей.

Официант поставил чашку кофе на стол и мигом удалился. Штерн взял чашку в правую руку, и, закинув ногу на ногу, стал пристально смотреть на дверь. Он надеялся, что сейчас зайдёт потрёпанный музыкант и выпьет с ним, приправляя процесс интереснейшей беседой. Но Роман не пришел.