Читать книгу: «Часть жизни»

© Любовь Казазьянц, 2017

ISBN 978-5-4483-8619-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Афиша

О любви

Посвящается памяти художника Нико Пиросмани.

«А что может быть интересней истории любви?

Только сама любовь».

(Андрей Кончаловский – великий русский режиссёр.)

Сгорбленная старушка, опираясь на палку, медленно шла по мокрому парижскому тротуару. В другой руке она несла тяжёлый свёрток с продуктами. Вдруг её будто ударило током. Она остановилась, зажмурилась, словно от головокружения. Но, через минуту открыла глаза и снова увидела перед собой яркую надпись. Её пронзила мысль: «Не может быть! Не уж-то увижу тебя! Мой дорогой, молчаливый друг! Сколько воды утекло! Снова в Париже…»

Она долго вглядывалась в знакомое имя и фамилию на афише. Вывеска на разных языках гласила:

«Приглашаем поклонников и любителей примитивизма! Выставка известного грузинского художника Нисо Нодиа состоится в здании Лувра»…

«Как я была права, знала, что станешь известным художником. Но выставка в таком почётном месте… Удивительно!

Но Малда никак не могла представить лицо постаревшего Нисо. Она запомнила его молодым: высокий худощавый мужчина, с чёрными, полными печали глазами! Густые усы прятали грустную улыбку.

Придя домой в свою крохотную уютную квартирку, Малда долго сидела у портрета, подаренного ей художником. Единственная вещь, оставленная ей Нисо. На портрете, он изобразил её в балетной пачке и пуантах, с птичкой на плече. Вспомнилась далёкая молодость. Тогда она танцевала в кордебалете французской балетной труппы «Килда».

«Конец 20-х… Какое счастливое было время! Море света и радости. Вокруг улыбки, добродушные лица, ликующие крики публики, овации. Поездки, путешествия яркие впечатления. Свежее дуновение молодости».

Она вспоминала себя – миниатюрную, темноволосую девушку, полную жизни, энергии и надежд. Они познакомились на гастролях в Грузии. Нисо встречал её после каждого спектакля у ворот тбилисского театра. Какие были запоминающиеся встречи, нежные свидания!

Она приходила к нему в мастерскую, подолгу позировала. Запах красок был для неё таким волнующим. Нисо часами молча работал за мольбертом. А потом…, томные вздохи, объятия, поцелуи. Она помнила, как он нежно целовал её ноги, грудь. Побывав замужем, муж был на восемь лет старше, хороший порядочный человек, обожал жену. Он недавно умер, сердце подвело. Детей у них не было. Спустя много лет Малда поняла, что такого нежного мужчины как Нисо, ей больше не встретить.

Молодость, молодость! Если бы она тогда знала, как сильно её любил художник Нисо, как умело скрывал он свою любовь! Но она не оценила по достоинству его горячего восточного чувства. И оставалась к художнику холодной.

На глаза навернулись слёзы: она вспомнила, как однажды утром увидела из окна своего дома площадь, заполненную цветами. Продав отцовский дом со всем содержимым, бедный художник в свой день рождения, превратил всё своё имущество в гору цветов.

Малда отказалась стать его женой. А цветы раздарила друзьям и знакомым. Глаза молодого человека в тот день были особенно печальны. Так закончился их недолгий роман. Воспоминаний о нём хватило балерине на всю оставшуюся жизнь. В послевоенные годы Малда искала художника, но поиски дорогого ей человека ничего не принесли. В своих молитвах она надеялась, что Бог не оставит Нисо, что он жив, и когда-нибудь она его увидит.

Малда с нетерпением ждала дня выставки. Но, как ни старалась, мысленно представить встречу с Нисо не получалось.

В назначенный день принарядилась и поехала в Лувр на такси.

Там состоялось торжественное открытие выставки известного художника. Она услышала много хвалебных речей в его адрес. Но самого Нисо увидеть ей не пришлось. Нисо умер в мае в 1930-м году, задолго до войны. Умер от голода и болезни, в больнице.

Полдня со слезами на глазах Малда разглядывала в музее картины любимого человека, всматриваясь в каждый штрих, не понимая, почему тогда не ответила на любовь бедного художника. Оттенки, цвета на картинах оставались такими живыми, словно по ним только что прошлась кисть, человека тонко чувствующего природу. И слёзы текли по её сморщенным щекам, когда старая женщина вслушивалась в песню, звучащую на выставке на разных языках. Ведь никто из присутствующих не догадывался, что эта песня об истории любви к ней…

 
Песня «Миллион алых роз»
 
 
«Жил был художник один,
Домик имел и холсты,
Но он актрису любил,
Ту, что любила цветы.
Он тогда продал свой дом,
Продал картины и кров
И на все деньги купил
Целое море цветов.
 
 
Припев:
Миллион, миллион, миллион алых роз,
Из окна, из окна, из окна видишь ты.
Кто влюблен, кто влюблен,
кто влюблен и всерьез
Свою жизнь для тебя превратит в цветы».
 

(Стихи Андрея Вознесенского)

13.02.2008 г.

Ваятель грёз

Посвящается памяти ювелира

Игоря Киселёва

«Алкоголизм – неизлечимая душевная болезнь».

(Из медицинской энциклопедии)

1

Хэйл снова стояла в дверном проёме кухни и следила за работой его ловких рук. Она наблюдала, как витиеватые изгибы тонкой мельхиоровой проволоки под голубым лучом газовой горелки превращаются в неповторимое произведение искусства. Так на её глазах рождалось чудо – формировалось кольцо. Металл, раскалённый докрасна, казался в руках мастера игрушкой. Ювелир чётко чувствует линию, вплетая при высокой температуре в узор изделия, заранее отдельно подготовленные мотивы: завитки, листики, шарики, цветочки. Их обычно изготавливали ученики Райда. Они же резали камни и обтачивали кабошоны¹.

Ювелир сам соорудил мастерскую у себя на кухне, любил работать по ночам. Во всём доме его окно одиноко светилось до самого утра.

Райд изготавливал изделия каждое в единственном экземпляре. Эксклюзив ценился на рынке сбыта. Когда такое украшение выставлялось в витрину, на продажу, оно всем своим видом словно взывало: «Повтори меня! Слабо!»

Райд высоко котировался среди известных ювелиров, работал только частным образом, имел личное клеймо мастера. Он тщательно отбирал учеников, которых обучал ювелирному ремеслу с азов – науке резки камней, начиная с их обработки на шлифовальном станке до изысканного плетения из мельхиоровой и серебряной проволоки – «филигрань, скань». Обучал молодых ребят работе не только с мельхиором и серебром, но и с золотом, туда входило и литьё.

Дверь своей квартиры Райд не запирал на ключ, хотя в доме находилось дорогостоящее оборудование, металлы, различные камни-самоцветы грудами валялись в тазах и свёртках в шкафах, под кроватью в спальне, на балконе. Даже в витрине полированного секретера вместо посуды красовались образцы разных пород редких минералов: пейзажная бирюза из Индии, Турции и Узбекистана, моховый агат, «шайтанский» переливт, громадные куски сердолика, хризолит, «лунный» камень, уникальный чароит – камень Сибири, полосатый агат. Названий – не перечесть.

Маленькие камушки-голышки образцы минералов хранились в круглых жестяных коробочках. Хэйл любила перебирать и сортировать их бессонными ночами, разделяя ночные бдения с «хозяином каменных грёз». Манипуляции Рейда за работой Хэйл воспринимала как волшебство, рождение красоты, вызывающее восторг. Поэтому она дала Райду прозвище «Ваятель грёз». Про себя называла его «мой Жофрей»². Хэйл бредила романтизмом, неоднократно перечитывала роман «Анжелика».

Сейчас Хэйл сидела за спиной обожаемого ею мужчины и с любовью наблюдала за каждым его движением. Он изготавливал брошь. В крупном куске пейзажной кровавой яшмы ясно вырисовывался небольшой силуэт фантастической птицы Феникс. Ювелир обдумывал, как обточить камень, чтобы сохранить, не нарушить рисунок.

Светало. Глаза молодой женщины закрывались сами собой. Но она терпеливо ждала, пока Райд закончит работу.

Хозяин квартиры любил порядок: сам готовил и убирал. Кормил каждого, кто приходил в гости. К нему часто наведывались геологи, ювелиры, приезжающие со всех концов Америки и из других стран. При кажущейся общительности Райд был скрытен, как говорится «себе на уме». Он ни с кем не делился своими планами, деловые счета держал в голове. Обладал потрясающей памятью. Жил Райд скромно, питался простой пищей.

Внешне Райд был похож на матёрого сторожевого пса бойцовой породы: коренаст, широкие скулы, немного вздёрнутый нос с широкой переносицей, придавал его лицу выражение некоторого высокомерия. Цепкий взгляд глубоко посаженных глаз, указывал на расчётливость, критичность суждений и вдумчивость. С ним можно было беседовать на любую тему. Он много читал, никогда не уставал от работы. Много курил, дымил весь день, как паровоз. Сигаретами пропах весь дом – его одежда, бельё, одеяла, стены.

Завершив работу, Райд помыл руки. Что-то напевая, он довольно потянулся. Вошёл в гостиную, присел на диван напротив открытой балконной двери и закурил. Хэйл пристроилась рядом, прижалась нежно и поцеловала его грубую мозолистую ладонь. Не раздеваясь, заснули.

2

У Хэйл была двухкомнатная квартира в подъезде Райда этажом ниже. Она выглядела гораздо моложе своих тридцати лет, носила причёску в стиле Анжелики, искусно закрепляя свои роскошные каштановые волосы деревянным гребнем. На её фигуру постоянно заглядывались молодые ученики ювелира. Хэйл обладала мечтательно-нежной душой. Она заботилась о Райде, хорошо относилась к его взрослому сыну от первого брака. Он тоже был ювелиром, очень красив собой, был похож на сказочного принца.

Отец с детства обучал сына Оливера ювелирному делу, чтоб тот мог «беззаботно существовать», так выражался сам Райд. Но юному талантливому красавчику постоянно чего-то не хватало: устраивал дебоши на дискотеках, попойки с друзьями, вёл разгульную жизнь, отчего частенько оказывался в полиции. Откуда его вытаскивал отец. Но надо отдать парню должное: если Оливер делал вещь – всякий раз создавал шедевр. Отец очень гордился своим чадом и баловал шестнадцатилетнего подростка, но и поругивал для порядка, чтоб не расслаблялся. Райд купил Оливеру просторную двухкомнатную квартиру в своём районе, обставил мебелью, обеспечил сына необходимыми современными инструментами для работы.

Он любил повторять: «Пусть трудится, пусть знает – творить – это не ворон считать».

3

На следующее утро Хэйл собралась в пригород, проведать мать. Райд холодно попрощался. Ему не нравилось, когда его подруга надолго уезжала из дома.

Прошла неделя и два дня. Хэйл вернулась немного позже, чем обещала. Дверь в квартиру Райда оказалась не заперта. У соседей играло радио. Радостная женщина вбежала в комнату и ахнула… в гостиной царил бедлам, словно Мамай прошёл. Куда-то исчез почти новый телевизор и импортный магнитофон. Пустые тазы валялись посреди комнаты. Мебель переломана. На столе объедки, куски сухого хлеба. Ближе к ванной на полу подозрительная лужа. Омерзительно пахло мочой. В шкафу – беспорядок, на полу разбросаны мятые тряпки непонятного происхождения. В углу, у двери дрожала приблудившаяся кошка. Хэйл распахнула дверь спальни, и ноги её подкосились. На кровати на грязном, рваном белье, в засаленной рубахе валялся в стельку пьяный, обросший, как горилла Райд. От непроветренного, спёртого запаха у Хэйл разболелась голова. Комната пропахла запахом пота и спиртным. На полу – батарея бутылок от дешёвого вина и водки.

По спине Хэйл пробежал холодок.

«Опять взялся за старое, а ведь обещал, полгода держался, не выносил запаха алкоголя рядом с собой. Я-то как радовалась, а он… туда же», – с безнадёжной грустью думала она. Открыла окно и, прислонившись к оконной раме, вдруг вспомнила любимую в детстве сказку «Красавица и Чудовище». Тот момент, когда красавица возвращается, а в царстве Чудовища – буря. Красавица опоздала с возвращением, и Чудовище умерло от тоски и горя. «Где найти волшебный цветок, чтоб оживить Чудовище и вернуть ему облик прекрасного принца!? Но, к сожалению, в жизни чудес не бывает».

– Господи! На кого же ты похож! Опять зелёный змий окрутил тебя. Запои, в конце концов, сведут тебя в могилу! И умрёшь ты под забором! – сквозь слёзы, в сердцах причитала Хэйл.

Она переодела Райда, прибралась, как смогла, и заплаканная ушла к себе домой.

4

Состояние опьянения для творческой личности – как своего рода разгрузка после тяжёлого, изнурительного труда. В период запоя Райд совершенно преображался, на глазах менялся его облик: из делового ухоженного мужчины он превращался в опустившегося, обросшего густой щетиной, грязного бомжа с сатанинским огнём в глазах – человек-оборотень.

Находясь в запое, Райд любил пофилософствовать: о своей отчуждённости, никчемности, признавался в слабости, острее ощущал одиночество. Настроение его часто резко менялось. Он часто переходил к пустым обещаниям бросить пьянство, хвастал, что знает, когда надо остановиться. Его мучила бессонница. Он бродил по ночным улицам, как неприкаянное животное. Чувствовал себя брошенным на произвол судьбы. У него резко обострялось обоняние, просыпались инстинкты дикого хищника. Он не мог ничего есть, кроме сырого мяса. Иногда приводил в свою квартиру собутыльников – страшных ободранных бомжей, грязных и вшивых.

Или вовсе пропадал на неделю, другую, оставляя квартиру без присмотра. Но когда чувствовал, что уже «дошёл до ручки», резко прекращал пить, начинал усиленно питаться, набирал вес, приводил себя в порядок и только тогда «выходил в свет». Райду бывало стыдно за свои поступки во время запоя. Он извинялся перед соседями и Хэйл.

Последний запой затянулся. Вначале Хэйл было тяжело его видеть в таком невменяемом состоянии, потом ей надоело терпеть его глупые выходки, постоянно опекать и переживать за пьяницу. Однажды она поняла, что не выдержит больше такого стресса и на нервной почве заболеет. Это случилось, когда Райда нашли на улице в ужасно пьяном виде и на полицейской машине доставили в участок. Полицейские прекрасно знали, какой он талантливый и умный человек. Позвонили Хэйл и попросили у «жены» содействия. Она не растерялась: «Вы что, не понимаете! Человеку плохо. Он тяжело болен. Доставьте его, пожалуйста, домой, я вас очень прошу!»

После этого случая Хэйл его возненавидела. Соседи избегали его, опасались даже разговаривать: в запое он был непредсказуем.

Однажды пьяный Райд долго звонил в её дверь, выкрикивал проклятия, а потом в изнеможении уселся на лестничной клетке перед её дверью и завыл нечеловеческим голосом: «На кого ты меня покинула! Нет у меня на всём белом свете человека дороже тебя! Ведь я дурак, люблю тебя! Кроме тебя мне никто не нужен! Конченный я человек!»

Хэйл, не выдержав, отворила дверь. Выглядела устало, глаза, опухшие от слёз.

«Бросишь пить, приходи! А сейчас, нечего реветь! Надоело», – сверкнув глазами, отрезала она и захлопнула дверь.

«Ты испепелила моё сердце!» – крикнул он в ответ.

Чтоб не встречаться с пьяным Райдом, Хэйл уехала к матери.

Через два месяца, когда Хэйл вернулась, к ней домой зашла соседка, за сахаром. Она рассказала Хэйл о несчастье: Райда зарезал его красавчик сын. За две недели до приезда Хэйл труп Райда с многочисленными ножевыми ранениями нашли на рассвете под забором в безлюдном месте, на территории котельной. Несчастный Оливер сам пришёл в полицейский участок с повинной. Подробностей убийства соседка не знала.

– Отмучился, не смог остановиться, бедняга, – со вздохом заключила она.

9.01.2002 г.

Вендетта по-русски

– Пойми, мне не нужна женщина, которая не может родить ребёнка! Я хочу иметь полноценную семью. Я люблю тебя, но не смогу смириться с этим недостатком. Придётся искать другую женщину, которая сможет осчастливить меня первенцем, – утвердительно заключил муж.

Девочка услышала обиженный голос мамы:

– Не надо со мной так разговаривать! Но ты ведь слышал запрет врача, ведь я могу умереть при родах!

– Да, я всё понимаю, ни к чему тебя не обязываю, только высказываю свои мысли, – грустным голосом ответил отчим.

Их тринадцатилетняя дочь, Веста, стояла в пижаме за прикрытой дверью. Девочка прислушивалась к их разговору, к непонятной возне в полутёмной комнате отчима и матери, а между шорохами услышала ласковый, тёплый голос мамы:

– Но я хочу ребёнка, несмотря на запрет. Милый, буду стараться забеременеть изо всех сил! Я тебя очень люблю, и поверь, хочу этого зачатья всей душой и телом. – И снова послышалась возня и вздохи, затем стоны.

Девочка, стараясь не шуметь, тихонечко ушла в детскую. Улеглась под одеяло, свернулась калачиком. «Значит, у нас скоро появится малыш. И мама будет его любить больше, чем меня. Не имею в виду отчима, он всегда ко мне относился хорошо, даже считает меня своей дочкой. Но… когда родится его собственный ребёнок, неизвестно, как переменится его отношение ко мне? И вообще, может скоро мне и места в этом доме не будет, ведь я уже выросла», – в размышлениях обидчиво предположила она.

Прошло четыре года. Веста выросла, закончила школу. Поступила в Институт на юридический факультет. У неё рос братик – Юрий. Через месяц, в начале июня – у него день рождения, исполнится два года. Веста очень любит маленького братишку. Она ему заменила мать, которая умерла при родах, как и предсказывали врачи. Отчим больше не женился. Они вместе, как могли, воспитывали ребёнка, кроме этого отчим нанял няню. Отчим – Альберт к Весте относился неплохо, но строго. Он – порядочный человек. Но Веста всегда считала его косвенно причастным к смерти матери, отчасти из-за подслушанного в детстве разговора. У неё с возрастом росла скрытая неприязнь к отчиму. Падчерица в глубине души затаила на отчима глубокую обиду из-за безвременной кончины любимой мамы. Но девушка зависела от него в быту, а главное – в финансовом плане.

За последнее время у Весты появился парень, его звали Шамиль. Он приехал в их северный город из солнечного Таджикистана. Высокий, статный, скуластый, брови – вразлёт, раскосые тёмно-карие глаза – очаровали Весту. Она – хотя хрупкая, белокожая блондинка, с мелкими чертами лица, всегда выделялась среди студентов своего факультета. Взгляд её светлых водянистых глаз поразил Шамиля холодностью Снежной королевы. Они часто встречались, проводили время с друзьями, вечерами любили гулять по городу, у них были любимые места посещения. Шамиль относился к ней нежно и бережливо, называл её «Белоснежка моя». Всё бы хорошо, но у него в характере присутствовала одна отрицательная черта: парень был очень ревнив, чуть, что не так – в драку. Для Весты он готов был «звезду с неба достать». Когда девушка почувствовала его такую зависимость, решила воспользоваться своим влиянием и привязанностью парня к себе.

Однажды вечером Веста позвонила Шамилю и пригласила его в кафе. Она привела себя в порядок, сделав вечерний яркий макияж, надела самое сексуальное платье с вырезом на спине, влезла в туфли на шпильках и отправилась на свидание с Шамилем. Опоздав на полчаса, как положено молодой девушке, бравурно проследовала через зал бара. Мужчины головы свернули, наблюдая за ней. Когда он увидел её при параде, просто лишился дара речи. Вручил громадный букет цветов, встав, как рыцарь на одно колено, и во весь голос объявил:

– Смотрите и запоминайте! Эта девушка принадлежит мне! Я люблю её и никому не отдам! Она самая красивая!

На что Веста отреагировала совершенно безмятежно, хотя ей очень польстило такое эмоциональное признание в любви.

– Присядь, дорогой! У меня есть одно условие, – обратилась она холодно. – Придвинься, я хочу изложить его тебе на ухо. Потому что, то, что я скажу, не предназначается для чужих ушей! Ближе, ближе! – зашептала она рядом с ухом своего друга. – Если ты меня любишь, ты должен исполнить моё самое заветное желание, – заговорено прошептала она в самое ухо, щекоча парня своим нежным прикосновением.

– Говори, милая, я на всё согласен! – с готовностью покорено подтвердил Шамиль.

– Что ж, я хочу, чтобы ты отомстил одному человеку, – продолжала шептать Веста в самое его ухо.

– Хорошо, говори, что надо делать? Я готов защищать тебя, как рыцарь твоего сердца!

– Ты должен убить одного дракона, – проворковала девушка.

– Вот выдумщица! Какого ещё дракона? – удивился Шамиль.

– Ясно какого, моего отчима. Представляешь, из-за него умерла моя мама. Он должен ответить… – и она подробно рассказала, за что ненавидит своего отчима. В процессе беседы глаза Шамиля округлились, он пришёл в изумление.

– Месть – это мой священный долг перед матерью. Отчим должен понести наказание за мою утрату. Поверь, так не хватает моей дорогой, любимой мамочки! В трудную минуту и словом не с кем перекинуться, даже поплакаться некому, – заключила Веста и взглянула на него, грозно сверкая глазами. В них читалась решимость. От чего Веста выглядела ещё прекрасней и желаннее.

– Я вижу, как ты страдаешь. Но неужели нельзя придумать для него какое-нибудь другое наказание! Таким образом решать судьбу человека – не в погремушки играть! Ты не боишься, что нас посадят в тюрьму? – серьёзно спросил Шамиль, насупив брови.

– Нет. Мне всё равно, что будет со мной, я должна ему отомстить! – решительно ответила девушка.

– А ты не задумывалась, что будет с твоим братиком? Ведь он останется совсем один, он станет сиротой, и его сдадут в детский приют! Тебе не жаль братишку? – возразил Шамиль.

– Ну и пусть сдают! Мне нет до него никакого дела. Его отец не пожалел мою бедную мамочку, и я не намерена никого жалеть, хотя по-своему люблю Юрку. Но меня это чувство не остановит, – грозно заключила она. Глаза её налились яростью. – Так что решай сам. Или я найду другого исполнителя.

– Милая моя девочка! Ты такая молодая и прелестная! Посмотри вокруг: у нас столько возможностей! А если мы совершим это злодеяние, у нас не будет никакого будущего, кроме неба в клеточку. Чего ты добиваешься? – воскликнул Шамиль.

– Справедливости. Вот чего. Ну, ты, готов на жертву ради меня? – вновь резко переспросила она, и в упор взглянула ему в глаза.

– Хорошо, я согласен, – обречённо произнёс Шамиль после продолжительной паузы.

– Замечательно! – нежно воскликнула Веста, обняла и впервые сама поцеловала Шамиля в губы по-настоящему, по-взрослому. Он был в восторге от её горячего поцелуя. Они взялись за руки и выбежали из бара. Всю ночь провели в объятьях и поцелуях на скамейке в парке, рядом с её домом.

Иногда Весту захлёстывала тоска по матери. В такие моменты казалось, что весь мир ополчился против неё: раздражал братик, на отчима даже смотреть не хотелось. Девушка, чувствуя бессилие, ощущала себя несчастной, одинокой, брошенной. А после – её охватывал сон беспокойный, поверхностный, не понимала, спит или бодрствует. Утром Веста поднималась с постели с головной болью, всё тело ломило, перед глазами – плыли какие-то радужные круги. После такой ночи она все действия выполняла как робот или сомнамбула. Но постепенно это состояние проходило. Шамиль в последнее время вёл себя с ней особенно внимательно, был заботлив, проводил с нею всё свободное время. Осознанно избегали разговора насчёт отчима. Но однажды вечером, Веста встретила его у входной двери в коридоре квартиры и с загадочным видом позвала парня в свою комнату. Там она нежно обвила его мускулистое тело и прошептала в ухо нараспев:

– Милый, время расплаты пришло. У меня есть ствол. Вот посмотри! – с этими словами она достала из шкафа небольшой свёрток. Развернув кусок алого бархата, Шамиль увидел боевой пистолет марки конца 20 века, типа AE 15G. Шамиль неплохо разбирался в оружии, всё-таки сын военного.

– Возьми, он заряжен. Используй его по назначению, чем быстрее, тем лучше. Надеюсь на твою смелость, мой рыцарь! Буду с нетерпением ждать результата. – Она крепко поцеловала Шамиля и, не дав ему время на ненужные вопросы, отправила восвояси.

Через два дня, поздно вечером, её отчима нашла соседка во дворе дома Весты. Он был мёртв, с простреленным животом. Кровищи было! Веста тоже выскочила из дома на крики соседей, накинув шерстяную шаль на плечи. Она подбежала к месту преступления и воочию всё увидела. К её удивлению, помимо её воли, из глаз брызнули слёзы. Она рыдала. От вида крови чуть в обморок не упала. Соседи успокаивали Весту, как могли, вызвали скорую и полицию. Мёртвого отчима забрали для экспертизы. По слухам в полиции завели дело.

Юре она объяснила исчезновение папы тем, что якобы он улетел в другую страну по работе. Но Юра очень скучал по папе и каждый день по несколько раз спрашивал о нём. Девушка уже не знала, что говорить братику, как выкручиваться. Шамиль не давал о себе знать, не приходил и не звонил. Веста не удивлялась этому факту, так как это соответствовало их договорённости. Через неделю ей позвонил адвокат отчима, изъявил желание встретиться, сказал, что отчим оставил завещание. После звонка адвоката, девушка разрыдалась и долго плакала. Не могла успокоиться. Наступило раскаяние. Веста всё повторяла: «Какая я глупая, зачем всё это придумала? И некому было меня остановить. Что наделала, идиотка! Бедный Юрочка! Что я ему скажу, когда он вырастет».

После этого дня она испытывала страшные угрызения совести, по ночам почти не спала. А однажды ей приснилась мама. У неё было гневное почти прозрачное лицо. Мать некоторое время, молча, гневно смотрела в её сторону. А потом резко открыла рот и вырвала дочери прямо в лицо какой-то тёмно-зелёной клейкой жидкостью так, что всё лицо и шея Весты покрылись этой вонючей слизью. Мать Весты бешено захохотала и медленно уплыла, удалилась в чёрную дыру вечности. А потом Веста во сне с ужасом смотрелась в зеркало, пытаясь снять, отмыть эту мерзость, как-то избавиться от вонючей грязи, но зелёная слизь въелась в кожу. Она не только не сходила, но в местах попадания быстро появлялись волдыри, лицо стало болеть и жечь. Лицо и шея девушки покрылись страшными корочками и гноем. От страха девушка проснулась в холодном поту. После этого жуткого ночного видения девушка места себе не находила, её мучила совесть. Да ещё вдобавок, от адвоката отчима Веста узнала, что всё своё состояние: недвижимость – три квартиры, две машины, денежные накопления в банке, акции вместе с магазином электротоваров – всё отчим завещал ей.

Отчима похоронили в закрытом гробу. Шамиль на похороны не явился. И вообще, Веста не знала, куда её парень пропал после убийства Альберта. Шамиль не подавал никаких признаков присутствия в её жизни, ни одной весточки, телефонного звонка или SMS. А убийцу отчима так и не нашли. В полиции дело закрыли.

Прошло полгода. Веста воспитывала маленького Юру, няня ей очень помогала. Мальчик пошёл в школу. Воспитание братика требовало много любви и внимания. Совесть продолжала мучить Весту. В какой-то момент она даже приняла решение пойти в полицию с повинной. И вот, в один прекрасный солнечный день у её двери раздался длинный звонок. Веста в недоумении заглянула в глазок. Там она увидела цветы, открыла дверь. Перед ней предстал сияющий Шамиль с огромным букетом её любимых пионов. Она без слов отступила, пропуская дорогого гостя в квартиру. Он вошёл, вручил цветы, обнял любимую.

– А теперь, самое главное! – торжественно объявил он и прошёл в коридор. Когда он вернулся, за ним тихо вошёл отчим девушки – Альберт. Как ни в чём не бывало, поздоровался с падчерицей. Веста от неожиданности упала в обморок. Когда Шамиль привёл её в чувство, Веста первым делом спросила:

– Альберт – призрак? – резко выдохнула девушка. – Он взаправдашний? Он что, не умер? – впившись взглядом и крепко схватив за руку Шамиля, выкрикивала Веста.

– Нет. Ну, ты же видишь, он живёхонький! – весело улыбаясь, ответил парень.

– Значит, мы никого не убивали?! Альберт, значит, это – жестокий розыгрыш? Вы на пару меня так облапошили? – допытывалась девушка, эмоции переполняли её. – А я так страдала, не могла себе простить убийства близкого мне человека. До глубины души раскаивалась за то, что Юрку оставила сиротой! А вы насмеялись надо мной?! – неистовствовала девушка.

– А что, тебе было бы спокойнее, если б я умер от пули? Девочка моя! Знал, что твоя душа будет скорбеть о содеянном злодействе. Ты ведь совсем не монстр, а добрая отзывчивая девочка! Ведь я знаю, как ты заботилась о братике всё это время, как ты любишь его! Я не ошибся. И Шамиль был прав, что ты не бросишь моего малыша на произвол судьбы. Правда, Шамиль? – отчим посмотрел увлажнённым взглядом на парня. Тот, одобрительно улыбаясь, кивнул.

– Ну что ж, теперь рассказывайте всё по порядку. Ах, сейчас чайку соображу, а вы приготовьтесь к ответу.

Она накрыла стол, налила чаю. Усадила мужчин.

– Ну, рассказывайте! – нетерпеливо настаивала Веста, бросившись обнимать отчима. – Правда, я так несказанно рада, что ты жив!

– Слушай, – отозвался отчим. – Шамиль мне всё рассказал. Я признаю, что виноват, не поверил врачам насчёт мамы. Ведь и себя ел поедом, когда твоя мамочка умерла. Но ничего изменить уже невозможно. Поверь, мне было очень больно из-за смерти жены. Я ведь вас так люблю. Ближе тебя с Юркой у меня никого нет на всём белом свете. Так и думал, что ты раскаешься в своём поступке. И время всё поставит на свои места. Когда Шамиль рассказал мне о твоей «вендетте», я подумал, что надо тебе дать возможность убедиться в том, что по-настоящему я тебе дорог и ты мне далеко не безразлична. Да и мне в тот момент надо было срочно уезжать в длительную командировку за границу. Вот мы с Шамилем и разработали наш «вероломный» план. Пули в пистолете он заменил на холостые. Вместо человеческой крови использовали баранью. С полицией договорились. Так и разыграли спектакль, как по нотам. А теперь у нас в Болгарии новый филиал. Мы с Шамилем много работали.

В этот момент в прихожей послышались шорохи и детские шаги.

– Ой, это, наверное, Юрка из школы вернулся. Надо его подготовить к радостной встрече! – с этими словами Веста бросилась в прихожую. Действительно, там Юрка переодевал обувь. Веста нежно обняла братика и ласково спросила:

– А ты был бы рад увидеть своего папу?

– Ты ещё спрашиваешь! Где, где папа? Он вернулся? Очень по нему соскучился! Ты не шутишь? – восторженно отреагировал мальчик.

– Нет же. Иди в гостиную.

«Как хорошо, что не рассказала Юрке о „смерти“ отчима. А то неизвестно как бы мы выкрутились из сложившейся ситуации»… – подумала Веста.

25.10.2012 г.